***
Этой же ночью в своей комнате при свете нескольких свечей Камиль внимательно изучал карту дворца. — Сехили, — задумчиво прошептал он, чтобы не разбудить Тиджамин. Варгиец смотрел на часть с изображением западного крыла. Он сжал белый опал, висевший на его шее, и упёрся затылком в стену, тяжело вздыхая. — Наида, цветы передали тебе, что у шарвидов новое оружие… Из-за которого пробиты уже две защитные стены. И это оружие не из металла. Они что-то сделали там, в Сехили. Камиль снова взглянул на рисунок. — Но чтобы пробраться туда, нужно пройти весь дворец… и по главным коридорам. Ни через сад, ни через туннели туда не проникнуть. Юноша вцепился в волосы, усердно размышляя. До этого в его голове лишь зрел план, как пробраться в покои султана и уничтожить его, но, узнав о Сехили, о магических опытах, он задумался, а не должен ли остановить и это. Как поступить вернее? — Если Батур-Атмаджа умрёт, его место займёт старший сын, как бы неумел тот ни был, а оружие останется и продолжит разрабатываться. Ночная половина дворца усиленно охраняется. Камилю каждый раз приходится идти на риск, полагаясь лишь на свою проворность, чтобы выскользнуть из гарема и направиться в крыло с кухней. Нетрудно представить, сколько стражи в основной части дворца. А ведь опасность представляют не только они, но и высокие чины, семья султана, сам султан и даже обыкновенные слуги, ведь все, абсолютно все знают друг друга в лицо. — Как же мне поступить, сестра? — обратился юноша к опалу, бережно держа его в своих ладонях. — Наида… ты ведь в порядке? Ты в безопасности и выздоравливаешь, верно? Получив лишь тишину в ответ, он беспокойно посмотрел в окно, открывавшее вид на звёзды. Пробраться незамеченным к покоям падишаха почти невозможно, а добраться до Сехили — тем более. — В любом случае мне в спину дышит Смерть. Камиль вздохнул и, спрятав карту, потушил свечи, оставляя окончательное решение на наступающий светлый день.***
Утро Камиля, как и остальных наложниц, протекало обычно — во внимании всегда недовольного Кудрета-аги. Однако лицо евнуха принимало счастливое выражение, когда он речами и мыслями погружался в историю Шарвидской империи и её правителей. Он лелеял имя каждого падишаха, принца, великого полководца, вкладывал душу в каждое слово. И можно было бы восхититься, если бы это так не раздражало. Сегодня он в собственном рассказе добрался до нынешней правящей семьи. Говоря о султане Батур-Атмадже, Кудрет чуть ли не плакал, настолько трепетно он относился к повелителю. Варгийцу пришлось контролировать выражение лица, чтобы то не искажалось и сохраняло безмятежный вид. Евнух поведал не только о падишахе, его семье, но также и обо всей дневной части дворца. Тогда-то Камиля и осенило. По завершении урока он, воодушевленный, вернулся в свою комнату. — Тиджамин, как же недальновиден я был! Служанка вышла к юноше, держа в руках поднос. — Господин, вы о чём? — полюбопытствовала женщина. — Мой план. Я столько обдумывал, искал каверзные способы пробраться в основную часть дворца, но всё, — Камиль взял предложенное печенье с ягодной начинкой, — оказалось намного проще. — И как же? — Так же, как я попал к Сабиру! Если я проникну туда чужаком, меня безусловно поймают. И я получу наказание, даже не приблизившись к тому, чего так хотел всё это время. — Но господин, — робко окликнула его Тиджамин. — Однако если я попаду туда как слуга, исчезнут многие преграды. Лишь нужно время, чтобы меня взяли и мне доверились как можно больше людей, тогда никто не обратит внимания на жалкого невзрачного слугу! — Господин, — Тиджамин печально опустила взгляд, — но тогда вам с трудом помог Мурат-паша, как же вы сейчас найдёте работу? Один вы не справитесь, а я — женщина, меня никто не станет слушать. — Это большая несправедливость, Тиджамин, — Камиль коснулся её плеча. — Но это так. Юноша прикусил губу: помощь ему действительно необходима. — А если, — немного погодя, молвила служанка, — вам снова обратиться к Исхаку? Варгиец поёжился. — Я сам о нём подумал. Но ведь это будет не за просто так, а он до сих пор не сказал, чего хочет… Что мне очень не нравится. Если бы я сразу узнал о его желаниях, понимал бы, к чему готовиться. Однако он молчит, выжидая выгодного момента. Боюсь, его выгода пойдёт мне в ущерб. С ним непросто общаться. — Как есть, — согласилась Тиджамин. — Только теперь, к сожалению, все, кто на вашей стороне, — это я и Исхак. Другим опасно доверять: неизвестно, не станут ли они действовать против вас. — Исхак уже своим условием действует против меня. — Он хитрый, но не злой. — Возможно, — усомнился собеседник. С первого этажа раздался звонкий возглас одного из евнухов: — Султан великой Шарвидской империи Батур-Атмаджа! Камиль и Тиджамин вздрогнули от неожиданности и округлили глаза. — Что он здесь делает? — прошептал зачем-то Камиль. — Я не знаю! Он всемогущий правитель, ему не нужно разрешение, чтобы явиться сюда! Женщина и юноша минуту постояли, молча смотря друг на друга, пока последний не перевёл настороженный взгляд на дверь. — Господин, — с беспокойством произнесла служанка. Варгиец дёрнулся с места, руки Тиджамин задрожали. — Господин… Прошу вас… Не делайте этого, — сдавленно прохрипела она. — Будь тихой, — цыкнул Камиль и, поспешно приблизившись к двери, легонько приоткрыл её. Опустившись на четвереньки, он выполз наружу. Тиджамин засуетилась, не зная, куда деть поднос. — За что? За что?! Прошу, Судьба, сохрани нам жизнь. Поставив в итоге поднос на пол, она так же максимально незаметно выскользнула из комнаты. Её господин спрятался за большой широкой вазой с высокими цветами. К счастью женщины, на втором этаже стояла и вторая такая же ваза, затаившись за которой, она с волнением в душе начала наблюдать за происходящим внизу и реакцией варгийца. — О всемогущий повелитель, — приторно протянул Кудрет-ага, кланяясь ниже пояса. — Моё сердце сжимается от радости, вызванной вашим наисветлейшим божественным ликом! «А моё сердце сжимается от ненависти, вызванной этим ликом», — ядовито пронеслось в голове Камиля. — Я человек, а ты сравниваешь меня с богом! — грубо ответил султан, с пренебрежением взирая на евнуха. — Прошу, не серчайте на вашего никчёмного слугу, но издавна известно, что каждый правитель — сын бога Харуна. И проявите милость, простив мою дерзость: в вас, как ни в ком другом, видны божественные черты! — Прощаю, — шарвидский владыка сделал жест рукой. — Повелитель, — подала голос Айше-калфа после поклона, — даже ежедневный восход солнца не может сравниться по значимости с вашим появлением. Смею предположить, что вы почтили нас своим величием, чтобы выбрать девушку на предстоящую ночь, дабы она сделала её ещё теплее и прекраснее. — Верно, — кивнул султан. — Недавно меня постигло страшное предательство, которое ни я, ни Судьба не смогли простить. Камиль прикусил губу и сомкнул веки в попытке утихомирить нарастающий гнев. — Совершивший преступление оказался справедливо наказан, но душа моя до сих пор неспокойна. Он был варгийцем, и я желаю утешения от девушки из Варги. Воля моя такова, что я сам выберу её, — важно произнёс падишах низким голосом. Перед султаном выстроились варгийки с опущенными головами и закованными спереди руками. Одна внешне выделялась, так как раньше уже посещала покои правителя Шарвидской империи, но сейчас тот не обращал на неё взор: она уже не была ему интересна. Повелитель чужих судеб начал осматривать оставшихся восьмерых девушек. — Почему их девять? — недовольно спросил он. Камиль немного приподнялся, но остановился. В задумчивости он покосился на Тиджамин. Предчувствуя намерения молодого вспыльчивого варгийца, служанка испуганно сложила ладони в мольбе. Как же она хотела, чтобы господин сидел смирно, но не таков был его нрав. Охваченный эмоциями, юноша резко поднялся, подошёл к перилам и положил на них ладони. Гордо выпрямившись, Камиль свысока послал падишаху испепеляющий взгляд. — Султан Батур-Атмаджа! — громко воскликнул юноша. Наложницы, слуги и сам упомянутый подняли головы, одновременно переключая на варгийца внимание. Все глазели на Камиля, словно поражённые стрелами, и лишь султан сощурился от проявленной дерзости. Край губ юноши поднялся в надменной ухмылке. Покинув своё место, Камиль неторопливо направился вниз по лестнице, продолжая гипнотизировать султана зорким дурманящим взглядом. Спустившись, он плавно подошёл к Батур-Атмадже, слабо склонил голову, выражая ложное почтение, и снова уставился в глаза повелителю, точно испытывая его. Ошеломлённый такой смелостью, мужчина оценивающе посмотрел на юношу. Кудрет-ага и Айше-калфа из-за спины падишаха жестами пытались заставить Камиля опустить голову и быть послушным, их лица исказила боязнь, но варгиец не замечал никого, кроме давящего всем своим естеством на окружающих грозного султана, чей взгляд был тяжёлым, самодовольным. В его глазах не задерживалось что-то одно, в них читалось всё: от войны до мира. И только богу Харуну известно, кто на кого тогда повлиял сильнее. Чтобы остудить накалённую атмосферу, вперёд неуверенно двинулся Кудрет-ага, осторожно приближаясь к султану. — Мой повелитель, — подал хриплый дрожащий голос евнух. Последний оторвался от любования Камилем и покосился на слугу. — М-мой повелитель, её имя — Н-наида. Её никто не показывал, потому что она болеет, — пропищал ага. Батур-Атмаджа снова посмотрел на юношу. — Это правда? — Нет, мой господин. Я была больна, но здесь меня исцелило умение лекарей. Я здорова, — мягко молвил Камиль. — Это превосходно, — одобрительно кивнул Батур-Атмаджа, — потому что сегодня ты разделишь со мной дары этой ночи. — Благодарю, мой повелитель, — учтиво склонился Камиль, улыбаясь. Бросив последний взгляд на варгийца, султан стремительно покинул ночную половину дворца. Обстановка в зале сразу стала легче, и все вольно вздохнули. — Ты говорила, что султан тебя не интересует! — завизжала Делина. — Уже интересует, — довольно ответил Камиль. — Ох, — спохватился Кудрет-ага, доставая платок и начиная обмахиваться им. — Эти наложницы из Варги однажды меня доведут. Ах какие наглые бесстыдницы! — евнух прислонился к стене, калфа подала ему стакан воды. — Расслабься, Кудрет-ага, всё хорошо. Оправляйся быстрее, нужно ещё подготовить на этот раз Наиду, — улыбалась Айше-калфа. — Здесь ничего радостного нет! — собеседник выхватил стакан и в один момент осушил его. Айше-калфа подошла к Камилю. — Поздравляю. Рисковано, но заслуженно. Иди отдохни пока часок-другой, а ближе к вечеру мы поможем тебе подготовиться к визиту в опочивальню султана, ещё раз дадим наставления. — Буду ждать, — слукавил Камиль. Поднявшись к себе, он посмотрел на Тиджамин, которая всё так же сидела у вазы, хватаясь за голову, а глаза её были наполнены неописуемым страхом. — Можешь не скрываться, Тиджамин. Проходи. Юноша вошёл в комнату, оставляя дверь открытой.