Beyond

Хмурое зимнее утро предвещало начало обычного, полного забот дня. Оно беспощадно проглотило жителей уютного лондонского пригорода, без малейшего сожаления перемалывая их в жерновах повседневности и серости. Поэтому совершенно неудивительно, что никто из вечно суетящихся и спешащих по своим делам магглов не обратил ни малейшего внимания на двух, взявшихся совершенно из ниоткуда магов. Оказавшись на припорошенном снегом крыльце перед входной дверью собственного дома, Гермиона с нескрываемым удивлением посмотрела на Люциуса. В ее медовых глазах отчетливо читался один-единственный вопрос: «Откуда?» — Должен же я знать место жительства потенциального врага, — усмехнувшись, ответил Малфой. — Вы… вы наблюдали за мной?.. Мои родители… — Гермиона не ожидала подобного внимания к своей скромной персоне. Конечно, она понимала, что еще совсем недавно была в центре всех событий, но чтобы за ней так пристально следили… — В Австралии, могу даже адрес сообщить, по которому они там проживают, — добил ее Люциус с кривой ухмылкой на устах. Неверие, шок, волнение за родителей — эти эмоции, поочередно сменяя одна другую, вмиг захлестнули девушку с головой. Гермиона уже была готова наброситься на стоящего рядом Малфоя, чтобы вытрясти из него все, что он знал, но что-то в его взгляде остановило ее, окатив волной холода и заставив враз поумерить пыл. Скрепя зубами и пытаясь скрыть подступившие слезы она тихо прошипела: — Входите! — быстро открыв дверь, гриффиндорка проскользнула внутрь двухэтажного коттеджа, которых на этой улочке было довольно много, и все они походили один на другой, словно братья-близнецы. Девушка из последних сил удерживала рвущий душу на сотни мелких осколков ком, в очередной раз поражаясь, насколько легко этот несносный человек может не только вывести ее из себя, но, что самое страшное, причинить нестерпимую боль. Боль, безжалостно и равнодушно разъедающую изнутри. Боль, незаживающей раной кровоточащую в самом сердце. Боль, которую невозможно излечить никакими средствами, даже магия тут была абсолютно бессильна. И для этого ему понадобилось всего-то несколько слов. Гермиона думала, что времена, когда этот заносчивый аристократ заставлял ее страдать, давно канули в Лету, но, как выяснилось, маг по-прежнему мастерски играл на человеческих слабостях, без труда находя самые уязвимые места и нанося по ним точные удары. И делал это не из-за какой-то острой необходимости, казалось, Люциус так просто забавлялся. — А чему вы так удивляетесь? — все так же буднично поинтересовался Люциус, пройдя в гостиную следом за Гермионой и остановившись у нее за спиной, при этом не без интереса рассматривая нехитрую обстановку ее дома. — Вы были одной из ключевых фигур во второй войне, находясь рядом с Поттером. Поэтому вполне логично, что вы и это рыжее недоразумение по имени Рональд… Услышав имя бывшего парня, Гермиона не то зарычала, не то застонала. Бросив на Малфоя полный неприязни взгляд, девушка быстро вышла из комнаты, совершенно не заботясь о том, идет за ней Люциус или нет, впрочем, не сомневаясь, что маг не отстает ни на шаг, и направилась в импровизированную мастерскую, где сейчас находился портрет Снейпа. По пути, правда, Гермиона решила заглянуть на кухню, чтобы сделать кофе и немного успокоить нервы перед разговором с ожидавшим их возвращения мастером зелий. В ее сердце и душе клокотала такая гамма чувств, что если бы мысленно можно было убить, то от Малфоя-старшего не осталось бы даже горстки пепла на полу ее кухни. В один короткий миг вся ненависть к аристократу, которую ведьма лелеяла на протяжении многих лет, переполнила чашу ее терпения и вскипела подобно пене на убегающем из кастрюльке молоке: — Все! Я так больше не могу! — резко остановившись и повернувшись к мужчине, произнесла девушка. Разозлившись и поддавшись сиюминутному порыву бушевавших подобно проснувшемуся от долгого сна вулкану эмоций, на какой-то короткий момент Гермиона уже была готова поставить жирную точку в этих полных неизвестных опасностей поисках, но внезапно ее взгляд наткнулся на простую красную чашку, где золотыми буквами было написано: «Лучшей подруге». На мгновение сердце гриффиндорки остановилось, пропустив несколько гулких ударов. Мисс Грейнджер прекрасно понимала, что ее никто не осудит если сейчас она все бросит, но спокойно жить с таким грузом на душе не сможет она сама. Ведь Гарри не виноват, что ее вынужденным спутником в этом предприятии стал Люциус. И, естественно, нет вины парня в том, что слизеринец как был, так и оставался непрошибаемым снобом и высокомерным мерзавцем, считающим всех вокруг грязью под своими начищенными туфлями… К тому же свой выбор Гермиона уже сделала, и сходить с намеченного пути не собиралась. Хотя был и еще один, весьма важный момент, из-за которого ведьма все-таки отважилась на подобное приключение — в мисс Грейнджер проснулась прежняя гриффиндорка: добрая, отзывчивая и любознательная, которая не могла оставить друга в беде и не решить еще одну загадку, подкинутую ей судьбой. Похоронив себя буквально заживо, заточив в кокон одиночества и сожалений, девушка только сейчас осознала, что словно пробудилась от длительного сна. Она будто оказалась в ярко освещенной комнате после долгого блуждания в темных коридорах. Гермиона снова ощутила вкус настоящей жизни. Это, пусть и ужасно трагическое стечение обстоятельств, стало для ведьмы спасительным маяком, пролившим свет на безрадостные и серые дни ее существования, что девушка вела последние шесть месяцев. Мисс Грейнджер могла не показывать этого другим, но себе-то ведьма врать не могла… Тяжело вздохнув, Гермиона гордо вскинула подбородок и отчеканила в лицо своему спутнику: — Я знаю, что вы меня не выносите. Поверьте, я тоже не горю желанием сотрудничать с вами. Ни для вас, ни для меня это не секрет и не новость, но раз уж мы оказались в одной упряжке, давайте не изображать рака, лебедя и щуку. Давайте найдем Гарри и Драко и… Что дальше говорила Гермиона, Малфой практически не слышал. Точнее он внимательно слушал, но смысл сказанного девушкой оставался где-то далеко за пределами его восприятия. Маг вдруг словил себя на том, что эти нехитрые слова заставили его взглянуть на юную ведьму по-другому. Несомненно, он по-прежнему считал, что подобным ей нет места в магическом мире, но… Так же маг знал, что из любого правила всегда есть исключения. И, похоже, мисс Всезнайка как раз и могла стать тем самым пресловутым исключением. Ее слова, поступки бесспорно вызывали уважение даже у него. Проследив за взглядом Гермионы, Люциус в очередной раз поразился тому, как люди могли ставить интересы других превыше собственных. Для него это все попахивало каким-то извращенным мазохизмом, принять который он был не в силах. Его расчетливая слизеринская душа не ведала, как можно что-то делать не извлекая для себя хоть какую-то выгоду в конечном итоге, а тут речь шла вообще об игре со смертью. При этом непонятно, кому повезет больше: тем, кто навеки останется за чертой этого мира или же тем, кто выторгует у старухи с косой еще немного времени, потому что последствия их приключения просчитать было просто невозможно и Люциус совершенно не представлял, с чем именно им придется столкнуться. Малфой знал, зачем лез в петлю он, надежда вернуть живым и образумить единственного наследника еще грела его сердце, но понять, что двигало Гермионой он не мог или, если уж говорить честно, не желал. Зачем молодой девушке, у которой впереди вся жизнь, ставить на кон собственное будущее?.. — Почему вы это делаете? — вопрос прозвучал невпопад, вклинившись в монолог мисс Грейнджер где-то на середине, и сбил девушку с мысли. — Что, простите? — недоумение отчетливо прозвучало в голосе гриффиндорки, а из дрогнувшей в руке ложки на стол просыпался кофе. — Зачем вы ввязались в эту историю? — повторил свой вопрос Люциус, внимательно наблюдая за тем, как ясные янтарные глаза стоящей напротив девушки темнеют от едва сдерживаемых эмоций. — Я уже говорила, что не буду объяснять свои мотивы. Боюсь, вы их все равно не поймете, и это будет лишним поводом высмеять меня, — Гермиона говорила негромко, но четко, так же пристально всматриваясь в глаза цвета грозового неба. — Я знаю только то, что Гарри, не задумываясь, сделал бы для меня то же самое, — просто добавила она, заметив сомнение во взгляде мага. В полной тишине Люциус, взяв Гермиону за плечи, мягко отстранил ее от стола, где высилась видавшая лучшие времена, но так любимая ее родителями кофеварка, несколько чашек, сахарница и банка гранулированного ароматного напитка, а затем быстро приготовил кофе. После чего так же молча вручил ту самую красную с золотой надписью чашку растерянной Гермионе и подтолкнул ее к выходу из кухни. — Нужно поговорить с Северусом. Очнувшись от созерцания готовящего, а потом и распивающего кофе на ее кухне Малфоя, Гермиона согласно кивнула и вышла в коридор. — А вы полны сюрпризов, мистер Малфой, — заметила Гермиона, отпивая обжигающий напиток, который разливаясь по телу грел, казалось, саму душу. — На что только не пойдешь, желая выжить. Даже уподобишься этому предателю крови Уизли! — заметив недоуменно-вопросительный взгляд своей собеседницы, маг нехотя пояснил: — Однажды мне пришлось несколько недель скрываться среди магглов, поэтому, как вы понимаете, довелось освоить кое-какие тонкости и особенности их существования. Мисс Грейнджер прикрыла глаза и слегка покачала головой, понимая, что горбатого исправит только могила, хотя в случае с Северусом Снейпом даже это не помогло. В тоне Малфоя было столько отвращения и неприязни, что девушка едва сдержала пару колких фраз, которые так и норовили сорваться с кончика ее языка. — Могу я попросить вас об одном одолжении? — уже в который раз сосчитав мысленно до десяти, поинтересовалась Гермиона, прекрасно осознавая, что в противном случае очередного и совершенно ненужного препирательства с Люциусом ей не избежать. Что-то доказывать ему было абсолютно бесполезно, а уж хоть как-то пытаться повлиять на его взгляды на жизнь, которые он впитал с молоком матери, и вовсе дело, априори обреченное на провал. Поэтому оставалось лишь смириться с таким положением вещей, в конце концов это ведь ненадолго. — Я сообщу вам адрес родителей, — задумчиво протянул Люциус, читая Гермиону на удивление легко, словно перед ним лежала открытая книга, — но… Глаза Гермионы тут же потухли. Надежда еще мгновение назад озарившая ее душу, тут же погасла, будто свеча на ветру. «Надо же, размечталась, — пронеслось в ее голове. — Не знала, с кем имею дело?..» — Вы меня неверно поняли, — отчеканил Люциус, остановившись в дверях. — Исходя из того, что я видел, вы постарались на славу, стерев абсолютно все воспоминания о себе. Я бы даже сказал, вырвали их с корнем из сознания ваших близких. Поэтому дважды подумайте, стоит ли себя мучить встречей с теми, кто вас даже не узнает? — Но все можно исправить. Я верну им… — Гермиона замолчала, непонимающе уставившись на мужчину, который смотрел на нее с какой-то странной смесью эмоций в глазах. Если бы речь шла не о Малфое, девушка сказала, что в вечно холодном взоре, который, казалось, мог заморозить даже чертей в Аду, было сочувствие. — Я не умаляю ваших знаний, — слова прозвучали сухо, как простая констатация факта, без тени издёвки или сарказма, что весьма удивило Гермиону. После чего последовала долгая пауза, во время которой ведьме хотелось провалиться в Преисподнюю, только бы не слышать того, что собирался сказать ей Люциус. Гермиона уже сама обо всем догадалась, и слова мага это только подтвердили. — Поверьте, я пробовал с ними поговорить, мне нужна была информация о вас. — Если с ними что-то случилось, я клянусь, что… — Успокойтесь! С ними все в полном порядке, за исключением памяти, конечно. Но тут винить вам кроме себя некого, — закончил свою речь Люциус под злым и одновременно потерянным взглядом карих глаз, в глубине которых блестели слезы. Не удостоив мага ответом и не желая в который раз показывать свою слабость, Гермиона молча допила кофе и наконец-то прошла в довольно большую и светлую комнату, в центре которой на мольберте по-прежнему стоял портрет Северуса Снейпа. — Рад, что вы все-таки почтили меня своим присутствием, — разрезал тишину, словно раскаленный нож масло, полный сарказма голос. — А то я думал, что вы так и будете препираться в дверях. — Северус, — мрачно кивнул Малфой, усаживаясь на слегка потертый кожаный диван, стоящий спинкой к неплотно занавешенному окну. Хозяйка дома, стараясь не смотреть на мужчин, также удобно устроилась в глубоком кресле, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Ее мысли лихорадочно метались между проблемой с родителями, что тяжелым камнем легла ей на сердце, Гермиона и представить не могла, что последствия ее поступка будут настолько серьезными, и поиском способа помочь Гарри и Драко. Уйдя на какое-то время полностью в себя и отключившись от реальности, девушка напоминала нахохлившегося воробья, слегка потрепанного, но все равно желающего доказать всем и каждому, что он чего-то стоит, и что списывать со счетов его раньше времени не стоит. Ему просто необходимо немного времени, чтобы собраться с силами. — Судя по вашим кислым минам, я подозреваю, ничем хорошим дело не закончилось, — едкое замечание, сорвавшееся с губ бывшего профессора зельеварения, на мгновение повиснув в воздухе, с оглушительным грохотом рухнуло на пол, заставляя находящихся в комнате магов вынырнуть из заоблачных далей их размышлений и вернуться к действительности. Еще какое-то время в комнате стояла вполне себе осязаемая и тягостная тишина, которую нарушали лишь приглушенные оконной рамой звуки с улицы, со всей бесцеремонностью сообщающие людям о том, что несмотря на их проблемы, все в этом мире идет своим чередом, и все их горести лишь капля в бескрайнем океане жизни, до которой никому, кроме них самих, нет никакого дела. Даже кот Гермионы притих, перестав терзать змей на картинной раме, что своим постоянным мельтешением не давали ему целое утро покоя. Наигравшись, а также ощущая напряженность, Живоглот удобно устроился у ног хозяйки, и только переводил взгляд ярко-изумрудных глаз с одного мага на другого. Малфою на миг показалось, что это рыжее чудовище сейчас заговорит, настолько всепонимающим был его взор. — Все даже хуже, чем мы думали, — наконец-то выдохнул Люциус, с непонятным для себя облегчением отворачиваясь от Живоглота. — Казалось бы обычное строение, коих в каждом городе великое множество, — он на мгновение замолчал, отгоняя неприятные воспоминания о посещении Праги, которые все это время мелькали у него перед глазами, — но с таким я еще никогда не сталкивался. Все происходящее слишком даже по волшебным меркам. Мы едва не оказались пленниками дома. Затем Люциус в мельчайших подробностях поведал Северусу об их с Гермионой приключении. Рассказал о магнетическом притяжении, что исходило от жилища Фауста, об оживающих статуях, о неприкаянных душах, которые их чуть не убили, о том, каким чудом, а точнее, как им по чистой случайности удалось спастись. И только договорив, Малфой вдруг осознал, по-настоящему ощутил весь ужас ситуации, в которой они оказались. Впервые в жизни он не имел ни малейшего представления о том, что им делать. В том, что он пойдет за сыном даже в Ад, сомнений у него не было, но вот будет ли от этого хоть какой-то толк? Или они с Гермионой, которая, без сомнения, отправится за другом в недра Преисподней, станут очередными игрушками в руках самого Дьявола? Ведь силы, противостоящие им, были за пределами обычного волшебства, если вообще можно назвать магию обычным делом. Ответов на эти вопросы у него не было. Пытаться отговорить мисс Грейнджер от этого предприятия было бесполезно, Люциус отчетливо видел мрачную решимость в карих глазах ведьмы, да и отказываться от ее компании маг и сам не спешил, отлично отдавая себе отчет в том, что, как он уже говорил раньше, в одиночку подобные дела не делаются. И лучший тому пример пропавшие Гарри и Драко… — В свое время я не раз бывал в Праге, — тихий задумчивый голос мастера зелий заставил снова вернуться к делам насущным, — но и подумать не мог, что все зашло так далеко. Дом Фауста всегда был окутан множеством тайн, даже само его местонахождение вызывало споры, и все же, признаться, я не ожидал такого поворота событий. До этого момента я ни разу не слышал ни о чем подобном. — Возможно, Поттер и Драко что-то открыли, какой-то тайный, спрятанный до поры от чужих глаз портал, — устало откинувшись на спинку, произнес Малфой. — Знаешь, я бы этому не удивился, — заметил бывший профессор Хогвартса, пристально посмотрев на Гермиону, которая вмиг залилась краской, воскресив в памяти школьные приключения, не раз приводившие их троицу к краю бездны. — С их-то способностью вечно совать нос, куда не следует, и находить проблемы на свою пятую точку… Тяжело вздохнув, Люциус прикрыл глаза, пытаясь унять ярость, так некстати начавшую расправлять крылья в его душе. Вся ситуация в целом приводила мага в состояние тихого бешенства, но горше всего Малфою-старшему было от того, что винил в произошедшем он по большей части себя. Если бы Нарцисса не умерла, у Драко с матерью всегда были более теплые отношения, нежели с отцом, возможно и удалось бы избежать этих трагических событий… Если бы он не пустил все на самотек после разгрома Волдеморта; если бы он не был настолько поглощен восстановлением прежнего могущества, влияния и капиталов; если бы он не отдалился от сына, не желая видеть в кого превратился его отпрыск… И сколько еще этих самых «если бы» он мог назвать?.. — И что ты думаешь? — не без усилия разорвав тягостный шлейф мыслей, поинтересовался Люциус у друга. — Думаю, есть лишь один человек, который в силах нам сейчас помочь, — Снейп многозначительно посмотрел на Малфоя. — Это Влад Дракула! — Сев, ты в своем уме?! — все-таки не выдержал Малфой. Привычная маска на лице вечно скупого на эмоции аристократа разлетелась на сотни мелких осколков, на мгновение обнажив душу Люциуса. — Не мне тебе напоминать, кто такой Дракула, — вернув другу взгляд, процедил маг. Затем Люциус призвал из своего поместья домовика, потребовав принести бутылку огневиски и парочку бокалов. Бинки в один миг исполнил приказание хозяина, после чего робко поинтересовался, могут ли они отремонтировать разрушенный кабинет. — Делайте, что необходимо, — кивнул Малфой, отпуская домового эльфа, трясущегося как осиновый лист на ветру. — Ничего в этом мире не меняется, — едва слышно пробормотала Гермиона, с неприязнью посмотрев на сидящего напротив мужчину. Но тот, казалось, не услышал ее замечания. — Я всего лишь умер. На моих умственных способностях сей досадный факт не отразился, — недовольно бросил Северус в ответ, прожигая тяжелым взглядом бывшего товарища по оружию и наблюдая как тот, откупорив дорогущую бутылку, наполняет янтарной жидкостью два изящных сосуда и протягивает один из них растерянной Гермионе. — Я не… — выдавила девушка, отрешенно рассматривая как на свету играет всеми оттенками коричневого предложенный ей напиток. — Пейте, — Люциус все-таки забрал из рук девушки пустую чашку, в которую та вцепилась, словно утопающий в спасательный круг, — это поможет расслабиться, а отдых нам сейчас необходим, как воздух. — Влад единственный, — Снейп на портрете развел руками, — кто сейчас может помочь, его сердце не бьется и у него нет души. К тому же он может связаться с Люцифером, насколько я понимаю природу его сделки. — Не спорю, — Малфой сделал большой глоток из хрустального бокала, в котором старым золотом искрился виски. — Но позволь тебе напомнить, что мы едва ноги унесли из Трансильвании, когда имели счастье заявиться к нему в гости в последний раз. — Я все отлично помню, даже его обещание посадить нас на кол, — не удержался Снейп от очередной порции сарказма. — И я с удовольствием послушаю твой план, раз мой тебе не подходит. — Я с тобой согласен, — примирительно сказал Люциус. — Сам об этом думал, когда выбрался из того проклятого дома, но… не будет ли это бессмысленной тратой времени? Хорошо, если нам с мисс Грейнджер повезет так же, как нам с тобой. Может, есть какие-то зелья, останавливающие сердцебиение хоть на кроткое время? Уверен, в твоем арсенале что-то подобное припасено. Так, на всякий случай. — Парочка есть, но нам они не подходят по нескольким причинам. И самая главная — принявший их находится в бессознательном состоянии, — со знанием дела заявил Северус. — Они хороши, чтобы обмануть кого-то, но для нашего дела непригодны. Гермиона все это время сидевшая молча, словно воды в рот набрала, наконец-то решила внести свою лепту в этот непростой разговор. Сделав небольшой глоток вмиг обжегшего все ее внутренности напитка, девушка поинтересовалась: — Возможно, у нас есть что-то, что мы сможем предложить Дракуле взамен на его услугу? — она уставилась на мужчин, поочередно переводя взгляд карих глаз с одного на другого. — Например? — задумчиво поинтересовался Снейп, понимая, что в словах Гермионы определенно есть смысл. — Например, вас, — отсалютовав полупустым бокалом, бросил Малфой, сверля девушку пасмурным взором. — Уверен, Влад оценит по достоинству такой подарок. Гермиона едва дар речи не потеряла от подобных слов. Одна мысль оказаться в компании древнего вампира, который-то, насколько девушка владела информацией, и при жизни не отличался особым милосердием, вызывала у ведьмы приступ плохо контролируемой паники, что уж говорить о том, чтобы выступить в роли приманки… — Люци, Гермиона права, — сказал Снейп, но заметив выражение ужаса на лице гриффиндорки, тут же пояснил: — Я имею в виду, что в любом случае стоит встретиться с Владом, поговорить по душам, так сказать. Может, вы и найдете, что ему предложить. Он могущественный вампир, но все же он не всесилен. И есть вещи, недоступные даже ему. Импровизированный военный совет решили закончить на этой оптимистической ноте и до вечера разойтись по своим делам: немного отдохнуть, прийти в себя, собраться с мыслями и силами. Да и искать вампира среди бела дня по всей Трансильвании тоже смысла особого не было. Где точно обитал Дракула ни Северус, ни Люциус не знали, а проверять замки и крепости, полные туристов, вообще было нелепо. — Будьте готовы к семи часам, — растворяясь в воздухе, произнес Малфой. — Нас ждет еще одно увлекательное путешествие! Мгновение спустя о присутствии Малфоя в доме Гермионы напоминала лишь полупустая бутылка «Isabellaʼs Islay», так и оставшаяся одиноко стоять на невысоком журнальном столике. — Вам следует хорошо выспаться, — произнес Снейп. — Если вы, конечно, не передумали. Услышав слова бывшего профессора, ведьма что-то нечленораздельно пробормотала в ответ и, слегка покачиваясь с непривычки от выпитого виски, вышла из комнаты. Потревоженный Живоглот недовольно зашипел, но тут же последовал за своей хозяйкой, намереваясь оберегать ее покой и дальше. ******* Огромный чёрный внедорожник несся насколько это было возможным по деревенскому бездорожью, пугая местный люд и живность. За окнами мелькали местами покосившиеся деревянные заборы, невысокие светлые домики под соломенными крышами — поистине казалось, что время в этом месте остановило свой бег. И если ближе к городам цивилизация все же не обделила вниманием жителей этого мрачного края, то высоко в Карпатах продолжали жить так, как это делали их предки еще сто, а то и двести-триста лет назад. Здесь по-прежнему связки чеснока, сплетенные в тугие косы, украшали входные двери и окна, дома топили дровами, вставали и ложились спать с петухами, а единственным видом транспорта, которым до сих пор пользовались в деревнях были гужевые повозки, с той лишь разницей, что колеса на них заменили шинами. Вот, пожалуй, и все блага, которыми наделил двадцать первый век местное население, привыкшее полагаться только на свои собственные силы. Так что вид мощного, сплошь затонированного внедорожника вызывал немалый интерес у всех без исключения жителей деревни. Обычно Гэбриэл предпочитал менее приметный транспорт, но сейчас он радовался, что согласился на уговоры Карла и они взяли бронированный «Шевроле Тахо», так любимый представителями различных спецслужб. Мало того, что внутри он был надежно защищен, так еще этот полноприводный «танк» мог пройти где угодно, будь то ровная как лента трасса, или же грунтовая проселочная дорога вся сплошь в колдобинах и ухабах. Сидеть в удушливом плену четырех стен Ван Хельсинг больше не мог, гнетущие мысли сводили с ума, рисуя в сознании непонятные, обрывочные образы. Вроде бы и знакомые, но в то же время совершенно чуждые ему. Какие-то битвы, какие-то люди, но одно при всем этом оставалось неизменным — его руки, обагренные кровью и сжимающие «бастард»*, а также лежащее у ног тело темноволосого мужчины… Охотник на нечисть не знал, что из всего этого правда, а что просто игра измученного воображения. Пытаясь анализировать свое прошлое, мужчина все сильнее и глубже увязал в тяжких думах, которые беспощадно мучили его, не давая покоя, словно ноющая головная боль. К тому же он совершенно не желал встречаться ни с Анной, ни с Карлом. Говорить об очередных методах борьбы с Дракулой у него уже никаких сил не было, тем более, что в данный момент его интересы были очень далеки от уничтожения этого беспощадного монстра, а в светских беседах Ван Хельсинг и вовсе мастером никогда не был, предпочитая отмалчиваться и отсиживаться в сторонке. Поэтому Гэбриэл и решил немного покататься, проветрить голову и подумать о том, как же ему осуществить свои планы и при этом не выказать истинные мотивы своим боевым товарищам, которые ничего так не хотели, как гибели древнего вампира. Сделав еще парочку крутых поворотов на узких улочках, Гэбриэл наконец-то выскочил на хорошо расчищенную, несмотря на частые снегопады, грунтовую дорогу, оставив позади небольшую деревеньку. Вдалеке, у самой кромки темного леса, виднелась мрачная громадина — замок Франкенштейна. Точнее то, что от него осталось. Когда-то величественное средневековое строение сейчас лежало практически в руинах, с трудом напоминая немногочисленным гостям о своем былом величии. И даже белоснежное покрывало не могло скрыть разруху, что стала в этом замке единственной хозяйкой. Въехав во внутренний двор, Гэбриэл заглушил мотор и стал внимательно осматривать окутанное множеством диких суеверий каменное здание. Он не представлял, почему оказался именно здесь. Его просто сюда тянуло, казалось, что машина ехала самостоятельно, повинуясь какому-то слышному только ей зову. Немного рассеянный взгляд карих глаз задумчиво блуждал по замку, как вдруг его внимание привлекла слабая вспышка голубоватого света в одном из окон первого этажа и неясный черный силуэт, на долю секунды мелькнувший в темном провале разбитой оконной рамы. Ван Хельсинг подался немного вперед, не веря глазам, и пытаясь рассмотреть сквозь лобовое стекло мимолетное видение. Ему так хотелось, чтобы это было правдой, но охотник прекрасно понимал, что воображение, растревоженное невеселыми думами, могло сыграть с ним злую шутку. Какова же была его радость, когда пару минут спустя загадочный силуэт показался снова, на этот раз уже на втором этаже. Не теряя больше времени и боясь упустить Дракулу, а в том, что это был именно он Ван Хельсинг почему-то не сомневался, мужчина выскочил из внедорожника и со всех ног бросился в замок. Ворвавшись в древнее строение, Гэбриэл едва не оказался на заваленном мусором каменном полу, споткнувшись о что-то непонятное, на вид чем-то отдаленно напоминающее лабораторное оборудование. Окинув беглым взглядом первый этаж, мужчина поспешил к широкой лестнице, что круто уходила вверх. Поднявшись на несколько пролетов, Ван Хельсинг оказался в огромном помещении, где так же царили полное запустение и звенящая тишина, нарушал которую лишь ветер, уныло поющий свою скорбную песню. — Здравствуй, Гэбриэл, — чуть насмешливый, бархатный голос, прозвучавший над самым ухом, заставил охотника резко развернуться на сто восемьдесят градусов и молниеносно достать из внутренних карманов куртки два пистолета, заряженных серебром, и наставить их на князя ночи. — Ну-ну, мы это уже проходили, — улыбка на устах вампира стала чуть шире, но вот черные глаза Дракулы обдавали стоящего напротив мужчину таким холодом, что тот не переставал удивляться, как не замерз на месте. «Как же ты не вовремя. Как всегда, впрочем», — мысленно процедил вампир, собираясь еще несколько минут назад покинуть замок. Уже почти открыв тайный проход в Ледяную крепость, Влад расслышал звук мотора и подумал о том, что было бы совсем неплохо узнать, что известно его персональному палачу. Поэтому снова запечатав зеркальную поверхность, вампир вышел навстречу Гэбриэлу, не забыв при этом припрятать книгу и надежно запереть лабораторию, скрывая за тяжелыми замками и магией результаты своего неудачного эксперимента. И вот он стоял напротив этого чертова охотника, в очередной раз убеждаясь, что ничего в этом мире не меняется. Одинокий солнечный луч на короткий миг вырвавшись из удушливого плена сизых, нахохлившихся туч, скользнув в разбитое окно, быстро пробежал по комнате, а затем прочертил четкую линию между бывшими друзьями, словно подтверждая, что мужчины находятся по разные стороны: один принадлежит тьме, второй — свету… — Влад! — выдохнул наконец-то Ван Хельсинг, сбрасывая ледяные оковы. — Я хотел с тобой поговорить… — Правда?! — не дав охотнику закончить мысль, все с той же ехидной улыбкой произнес Дракула. — Что-то не очень на это похоже, — князь кивнул на пистолеты, которые охотник продолжал направлять на него. — Даже зная, что они не причинят мне никакого вреда, ты все равно упорно тычешь мне их в лицо. Ван Хельсинг медлил, внимательно наблюдая за стоящим напротив вампиром и ожидая от того каких-то ответных действий. Но время шло, а Влад только прожигал его насквозь мрачным взглядом обсидиановых глаз, бесцеремонно перелистывая страницы его памяти. Ощутив нарастающий с каждой минутой дискомфорт, Гэбриэл поспешил отвести свой взгляд. — Что ты обо мне знаешь? — спросил он, наконец-то пряча пистолеты обратно в практически бездонные карманы. Сдвинув плечами, словно что-то с себя сбрасывая, Ван Хельсинг снова поднял карие очи и уставился на Дракулу, который со скучающим видом стоял в паре шагов от него. — Боюсь, момент упущен, — безразлично бросил князь, отворачиваясь. Вампир уже выудил из сознания охотника интересующую его информацию о пророчестве, которое нашел Карл, и подробности разговора с Анной, а посему не видел смысла задерживаться в замке. — Твои же душевные страдания мне абсолютно неинтересны. Возможно, как-нибудь потом мы и поговорим, но в данный момент вынужден откланяться. Оставив ошарашенного Ван Хельсинга посреди комнаты, Влад медленно подошел к поистине гигантскому зеркалу, занимающему добрую половину стены, и, прошептав несколько витиеватых фраз на стигийском языке,** беспрепятственно прошел сквозь амальгамную поверхность, что тут же сомкнулась за ним. — Подожди! — выкрикнул Гэбриэл, кинувшись следом, но не успел. Больно ударившись головой о зеркало, охотник прошипел: — Этого просто не может быть! Чертовщина какая-то! Дракула, не отражаясь в зеркале, использовал его подобно обычной двери. Но вот куда она вела охотник и понятия не имел. Не представлял он и как попасть туда иным способом. Повторить фокус Влада он был не в состоянии, а другого и вовсе не знал. «Нужно будет осторожно расспросить Карла», — подумал Гэбриэл. Естественно, Ван Хельсинг подозревал, что у князя где-то должно быть тайное убежище, в котором тот мог укрыться от посторонних, не опасаясь за свое существование. Так же Гэбриэл понимал, что зеркало служило своеобразным порталом, но от этого ему легче не было. Вопросов стало еще на порядок больше, чем до встречи с Дракулой… — Как же мне все это надоело! — прошипел Ван Хельсинг, осознавая, что ответов на свои вопросы он в ближайшее время не получит. Ему придется найти способ припереть вампира к стенке, но сделать это так, чтобы его друзья об этом не догадались. Гэбриэл снова приблизился к зеркалу, откуда на него безразлично взирало его слегка потрепанное и раздосадованное очередной неудачей отражение, и стал внимательно осматривать этот равнодушный кусок отполированного и посеребренного стекла на предмет какого-то скрытого рычага или хоть какой-то подсказки, но амальгамная поверхность была гладкой, как вода на озере в безветренный день. Воскресив в памяти часть той абракадабры, что прошептал вампир, охотник ощутил что-то смутно знакомое. Нет, он не владел этим языком, но точно знал, что где-то его уже слышал и не раз. Что-то внутри его сознания несмело шевельнулось, подняло голову, но тут же испарилось, оставив после себя только неприятное, мучительное ощущение. Как Гэбриэл не пытался выудить из недр разума нужную информацию, дверь его памяти оставалась плотно закрытой, не оставляя ему даже узкой полоски света. И это еще больше сводило охотника с ума, доводя почти до исступления. Он был готов биться головой о стену от собственного бессилия и невозможности хоть как-то повлиять на ситуацию, в которой оказался. Со всей силы Гэбриэл ударил о зеркало, разбив при этом и его, и правую руку, из которой тут же на пол хлынула кровь. — Дьявол тебя побери, Влад! — прокричал своему отражению Ван Хельсинг, а затем резко развернувшись стремительно покинул ненавистный замок. Естественно, великий охотник на нечисть не видел довольное лицо своего заклятого врага, все это время наблюдавшего за ним с другой стороны. ******* Вернувшись в Ледяную крепость, Влад первым делом нанес визит в лабораторию, где работа по воскрешению детей ночи не прекращалась ни на минуту. Окинув все вокруг цепким взглядом черных, словно сама ночь, взглядом, и поинтересовавшись результатами последних экспериментов, вампир в очередной раз выслушал причитания Игора, сокрушающегося по поводу безвременной кончины Виктора Франкенштейна. — Еще слово и составишь ему компанию на местном погосте! — не выдержал Влад, теряя человеческий облик и едва не ломая тонкую шею своего подручного. С трудом взяв себя в руки, вампир отшвырнул хнычущего и дергающегося как тряпичная кукла в его мощных когтистых лапах человека на пол, при этом умудрился ним сбить несколько вечно копошащихся под ногами двергов. — Включи мозги! — прорычал Дракула, тут же оказавшись перед все еще валяющимся на усыпанном множеством осколков полу прислужником. — У нас есть Вэлкан, в нем течет кровь оборотня, а значит он намного сильнее почившего Бориса. Используй его в экспериментах! Все равно он больше ни на что не годен. — Слушаюсь, хозяин, — чуть слышно проблеял Игор, не осмеливаясь встать. Понимая, что долго сдерживаться у него не получится, желание свернуть кому-нибудь шею было таким сильным, что Дракула поспешил покинуть лабораторию, дабы не остаться и вовсе без слуг. Он быстро поднялся в свои покои и запер тяжелую дубовую дверь, прекрасно понимая, что следующий, кого он сегодня увидит, рискует оставить этот мир навсегда. Влад очень редко позволял себе подобные приступы практически неконтролируемого гнева, но последние события буквально выбили почву у него из-под ног. И если до встречи с Ван Хельсингом в замке Франкенштейна он еще тешил себя надеждой, что время у него есть, то сейчас князь осознал, что пора действовать, не теряя больше ни минуты. Признаться, Влад был немало удивлен, просматривая сознание своего извечного врага, но даже его бездействие не помешает Анне и Карлу сложить два и два. Да и вряд ли верный пес Ватикана бросится защищать Дракулу от своих боевых товарищей только ради того, чтобы узнать о своем прошлом. Конечно, это не случится сегодня или завтра, но все же следовало нанести удар первым, пока от него его не ждут. Эта тактика не раз помогала Владу воеводе в земной жизни, поэтому Влад вампир решил не отступать от традиций и в этой. План был дерзким, нелегким, но вполне осуществимым. К тому же выбора у Дракулы особого и не было, все просто: ты или тебя. Повинуясь легкому взмаху руки, несколько сухих поленьев отправились в огромный камин, где тут же разгорелось медное пламя, отправившееся причудливые тени извиваться на каменных стенах. Влад приблизился к огню, неосознанно пытаясь согреться, избавиться от дурного предчувствия и озноба, что прочным льдом сковывали его по рукам и ногам, заставляли мысли течь медленнее. Вампир не ощущал ни холода, ни жара, но иллюзия домашнего уюта и подаренного ним спокойствия была столь реальной, что вампир не желал с ней расставаться даже за гранью жизни. Дракула еще какое-то время молча созерцал танцующие языки пламени, что с неутолимой жадностью пожирали предложенную им жертву, а затем отправив в камин прожженный во время неудачного эксперимента с зельем камзол, переместился в любимое кресло. Солнечный диск, отдающий бледным сиянием старого золота, давно поглотила ненасытная тьма, плотно укутавшая затерянную среди могучих Карпат деревушку мягким черным шелком, как и мрачный готический замок, вальяжно расположившийся на самой высокой точке горного хребта. — Закрытая дверь тебе по-прежнему не помеха, — с легкой улыбкой произнес Дракула, ощутив бесцеремонное вторжение в свои апартаменты, на которое была способна лишь его младшая и единственная оставшаяся в живых невеста. — Как и твое настроение, — соткавшись из белесого тумана, в тон ответила Алира. Потом девушка медленно приблизилась к сидящему в глубоком кожаном кресле князю, ее нежные холодные руки легки ему на плечи, слегка массируя. — Неужели все настолько плохо? Влад молчал. Да, он был бесстрастен, но пустота на месте души все чаще давала о себе знать, как и его мертвое сердце. Неудачи, идущие за ним по пятам после приезда Ван Хельсинга, гибель Маришки и Вероны, а теперь еще и реальная угроза, нависшая над ними… И даже если Алире каким-то чудом удастся избежать богатого арсенала, что привез из лабораторий Ватикана Карл, то смерть Дракулы все равно станет последнем гвоздем в крышку ее гроба. Пережить своего создателя вампирша попросту не сможет, девушка будет вынуждена разделить с ним незавидную участь и обратиться в прах. Как ни пытался Влад избавиться от этих мыслей, они не желали его отпускать, заставляя вампира все время бегать по кругу в поисках выхода. И даже сейчас, когда в конце тоннеля забрезжил свет, князь не мог полностью отрешиться от проблем. Он знал, что шанс на благоприятный исход дела у него был и, надо заметить, весьма неплохой, а если бы удалось воплотить ко всему прочему и задумку с зельем, то этот самый шанс и вовсе поднимался до отличного. Ситуация бесспорно была сложной, его мир трещал по всем швам, и был готов рухнуть в любую минуту, погребя под своими обломками и грозного властелина ночи, и всех, кто окажется в эту минуту рядом с ним, но Дракула не был бы собой, если бы не попытался в который уже раз склонить чашу весов в свою сторону и оставить костлявую старуху с косой с носом… Так и не дождавшись ответа, Алира переместилась на колени Влада и положила голову ему на грудь. — Ты же всегда находишь выход, — почти прошептала девушка, прикрывая глаза и наслаждаясь минутой близости, которые были так редки сначала из-за того, что их было трое, потом из-за всех этих экспериментов с оживлением потомства — Влад стал одержим этой идеей, а вот теперь он вообще отгородился от нее невидимой, но практически непробиваемой стеной, словно они чужие друг другу. — Найдешь и в этот раз, — она невесомо коснулась плотно сжатых губ. — А я тебе помогу. Ты только скажи, что нужно делать. — Не дать свершиться одному пророчеству, — так же тихо отозвался Влад, поправляя огненно-рыжий локон, выбившийся из прически Алиры. — Всего-то. Пустяки какие, — снова целуя Дракулу, выдохнула ему в губы девушка. Ее фиалковые глаза зажглись в предвкушении. — И в чем проблема? — В том, что из меня ужасный зельевар, — мрачно усмехнулся вампир. — И, насколько помню, из тебя тоже. — М-да, — мечтательно протянула Алира, — но каков был эффект, — девушка не выдержала и рассмеялась. Влад покачал головой и прикрыл глаза рукой, воскресив в памяти последствия общения своей младшей невесты с котлом и некоторыми, как тогда выяснилось, небезопасными ингредиентами. По сравнению с достигнутым ею эффектом, его провал выглядел детской шалостью. Мало того, что ей удалось разнести южную башню замка почти до основания, так попавшие в зелье лишние компоненты придали ему весьма специфические свойства. После того, как едкое облако, накрывшее средневековое строение и заставившее воспылать его обитателей такой страстью, какой не видели ни Содом, ни Гоморра, наконец-то выветрилось, все несколько дней к ряду боялись показываться друг другу на глаза, потому что произошедшее было слишком даже по их меркам. Что тогда было с двергами Влад даже сейчас думать не хотел. — Может, попробуешь приготовить то зелье еще раз? — в глазах Дракулы плясали озорные чертики. — Только на этот раз в имении Анны. — Как прикажет мой князь, — преданно смотря в темные очи Влада, произнесла Алира. — А если серьезно, то в ближайшие пару дней ты должна будешь следить за Ван Хельсингом. Только ничего не предпринимай без моего разрешения, просто наблюдай. Карла и Анну я возьму на себя. — Ты ведь знаешь, как решить проблему? — поинтересовалась вампирша, безошибочно уловив смену настроения Влада. — Знаю, — кивнул Дракула, обнимая девушку, глаза которой полыхали так хорошо знакомым Владу огнем. Вообще Алира очень походила на самого Дракулу, была словно его отражение. Она не пыталась его изменить, как Верона, она не вносила в его жизнь сумбур, как это делала Маришка, она принимала его таким, каким он был, со всеми его недостатками и тяжелым характером. Девушка его чувствовала, даже самое незначительное изменение его настроения не проходило ею незамеченным. Алира безоговорочно верила своему князю и была готова ради него на все, но не из-за страха, как большинство окружавших его вампиров, а потому, что буквально боготворила Влада. Дракула ворвался в ее жизнь, словно ураган, выдернув из рук смерти, и за это она будет вечно ему благодарна. В следующую секунду Алира обнаружила себя на огромной кровати, полог которой украшали искусно вышитые жемчугом и серебряной нитью луна и звезды. Шелковые простыни приятно холодили спину, но девушка этого даже не замечала, утопая в океане страсти и удовольствия, которые ей мог подарить только ее темный ангел…