Цвет ночи

Она брела по коридору в забытьи, не видя ничего перед собой, безвольно опустив руки, чувствуя тяжесть в ногах. Её щеки пылали, внутри всё горело от желания, а низ живота тянуло. Этот прощальный поцелуй Вольтури ощущался всем телом. Каждая её клеточка хотела продолжения. Она изнывала от нехватки его рук, его губ, его объятий. Зачем он опять так поступил, подарив минуту наслаждения, в обмен на вечность без него? Ренесми только теперь поняла поступок матери, которая отдала её отцу всю себя. Она поняла и больше уже никогда бы не осудила. Неужели это чувство заставляет так меняться, отступать от своих принципов, отдавая себя целиком любимому? Она полюбила. Полюбила до дрожи в коленях. Его. Аро. Её Аро. Ей было всё равно. Пусть убьет её. Пусть выпьет её до дна, утолит жажду. Она хочет умереть от его рук, и не важно, что он сделает с ней, как поступит. Только пусть не прогоняет, не отталкивает. Его появление дало ей надежду на счастье. Пусть крошечную, почти незримую, но все-таки надежду. Несси остановилась и прижалась к стене, ощущая лопатками прохладу камня. Тело горело. Те места, к которым он прикасался ледяными руками, полыхали огнем. Внизу живота образовалось томительное напряжение. Он ведь тоже хотел её, она чувствовала его возбуждение. Он нарочно прижался к ней так сильно, чтобы она поняла это. Девушка обняла себя руками, представляя, как он делал это несколько минут назад. В голове загудело от желания снова оказаться в его объятиях. Ренесми громко выдохнула. Она не понимала, что с ней происходит, но её тело говорило само за себя. Оно хотело наслаждения в руках Вольтури. Нельзя, нельзя было оставить всё, как есть, просто подчинившись ему. Сдаться. Покориться. Отдать его. Отпустить. Она видела, как он увёл жену вчера с бала. Увёл намного раньше, чем закончился праздник. Она представила, как он занимается любовью с Сульпицией, прикасается к ней, ласкает её, целует, доставляет удовольствие, находится внутри неё. От этих мыслей немая ярость окутала Несси, заставляя ногтями до боли впиться в ладонь. Медлить было нельзя. Ренесми развернулась и что было сил, бросилась обратно в библиотеку. Правитель вжался в кресло, чувствуя, как удаляющийся стук её сердца вновь усилился. Она шла обратно, шла к нему. Что было с этой полукровкой не так? Почему она делала всё вопреки? Будто совсем не боялась смерти и не боялась его. Он прогнал её, посмеялся над её чувствами, вышвырнул как котенка за дверь и даже грубо и вызывающе поцеловал, специально, чтобы унизить. Но его план не сработал. Этого не могло быть, но он отчётливо слышал, как она не просто шла, а бежала к нему. Непреодолимая паника и страх сковали его. Та смесь чувств, что он испытал после её ухода, была несравнима ни с чем. Грусть, сожаление, отчаянье, не проходящее возбуждение, желание обладать Ренесми — всё смешалось в один большой клубок, который необходимо было распутать. Ещё пару минут назад, насмехаясь над её чувствами, что она открыла ему, он и предположить не мог, как скрутит и вывернет наизнанку осознание показанного ему. Она влюбилась в него. В чудовище. В яростного убийцу, кровопийцу и монстра, не ценящего ни одной жизни, ни одной вечности, кроме своей собственной. Он прекрасно осознавал, кем являлся. Но её любовь, её нежность к нему. За что? За то, что он хотел уничтожить её ещё ребенком, хотел разорвать на куски всех её родных? Этого он не понимал. Но он чувствовал, как её появление в его вечности навсегда что-то изменило в нем, заставив его вновь испытывать эмоции, вновь вспомнить о давно забытых чувствах. Он противился, сопротивлялся, но чувства вырвались наружу, всплыв из самых забытых и заброшенных уголков его сознания. Он не мог справиться с ними. Всего один поцелуй, лишивший его рассудка. Всего одна юная девушка, ещё не женщина, ставшая его личным проклятием, которое он был не в силах уничтожить. Всего один вечер и одна ночь, за которую судьба посмеялась над ним, показывая своё превосходство. Любовь. То самое чувство, которое он вырвал из себя, вновь давало о себе знать, прорастая в душе. Он чувствовал, хотя не хотел принимать и верить в это. Он не подпускал никого к себе, стараясь избежать привязанности. Но сейчас, когда он прогнал Ренесми, избавляясь от неё, щемящая тоска охватила его душу. Он не хотел, не желал отпускать её. Она была нужна ему. Но он не хотел даже думать об этом. А теперь? Теперь он вовсе не знал, что предпринять, когда вновь встретится взглядом с самыми завораживающими в мире глазами. Ренесми рванула дверь и влетела в библиотеку. Полумрак окутал стеллажи с книгами, создавая атмосферу таинственности и некой интимности. Она почти сразу увидела Аро. Он сидел в огромном антикварном кресле с высокими подлокотниками. Сидел, не шевелясь, смотря прямо на неё прищуренными глазами. Несколько шагов — и она уже стояла перед ним. Его лицо было каменным. От прежней ярости и насмешки не было и следа. Молчание охватило обоих. Его лицо было таким красивым, таким желанным. В его присутствии её сердце билось быстрее, словно птица махала крыльями, пытаясь выскользнуть из клетки. Ей не нужны были больше слова. Она могла бы стать немой, как Русалочка. Лишь бы он не прогнал, позволил быть подле него. Ренесми опустилась на колени перед вампиром. Откинула волосы назад и, оголив шею, грудью подалась вперед. Она видела, как Вольтури сглотнул, и его кадык дернулся. Жажда. Его обуяла жажда — это было очевидно. Она понимала, что он пропустил обед в подземелье, проведя это время в библиотеке, и теперь явно был голоден. — Прекратите!.. — выстонал вампир. Но девушка только сильнее выгнулась, подставляя оголенную шею правителю. Она не хотела возвращаться в Форкс и жить той невыносимой жизнью, что была у нее все эти семь лет. Она хотела быть рядом со своим врагом, который стал для неё смыслом существования. Пусть выполнит её просьбу, убьет её, как она и хотела с самого начала, когда искала его по всему замку в день приезда. Если судьба сыграла с ней злую шутку, и она влюбилась в заклятого врага, для которого её чувства были ничтожной, обременительной мелочью, пусть он тогда убьет, растерзает, выпьет её. Она понимала, что с каждой секундой голод Аро берёт своё. Он сглотнул ещё раз и слегка наклонил голову к её шее, где пульсировала аппетитная вена — лакомый кусок каждого вампира. Ещё мгновение — и она почувствовала, как Вольтури запустил руки в её волосы и потянул вниз, выгибая её шею ещё больше. Его зубы коснулись её кожи, но вместо укуса она услышала лишь клацанье клыков друг об друга, и в следующую секунду почувствовала, как губы Аро обхватили её вену, нежно целуя, спускаясь всё ниже и ниже, практически до ключиц. Его руки запутались её в волосах, а шёпот приятно холодил разгоряченную кожу: — Гореть вам в аду, Ренесми. Я проклинаю тот день, когда вы родились. В тот день моё спокойствие умерло. Он отстранился и заглянул девушке в глаза, не убирая рук из её волос. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, будто вели немой диалог, понимая друг друга без слов. А затем Ренесми потянулась и дотронулась его губ. Вначале робко, едва касаясь, а потом, осмелев, впилась в Аро требовательным поцелуем, на который тот тут же ответил. И вновь страсть вспыхнула с новой силой. Не отрываясь от неё, он поднял Ренесми, усадив на себя. Она обвила его ногами, прижимая к себе, чувствуя между ног его напряженную плоть, его желание. Он целовал её теперь иначе: то покрывая её лицо нежными, трепетными поцелуями, то вновь припадая к губам. У Ренесми кружилась голова и трудно было дышать, воздуха стало катастрофически не хватать, а кровь прилила к голове, заставив румянец стать ещё ярче. Её руки обнимали его плечи, гладили спину, зарывались в смоляных волосах. Внезапно оба услышали голоса и шаги. Замерев, они прислушались. Сомнений быть не могло: Каллены заметили отсутствие Ренесми и отправились на её поиски, взяв с собой Сульпицию, которая также потеряла супруга, не обнаружив его на обеде.