Цвет ночи

Ренесми наспех приняла душ и переоделась, накинув на себя легкий летний сарафан и плетеные сандалии. Аро ждал её на веранде, как они и условились, но предчувствие их разговора было тревожным. Он хотел рассказать ей правду о своем прошлом, и это манило и одновременно пугало её. Да, она была уверена, что любая правда не изменит её отношения к вампиру, но всё же было страшно от того, что он может поведать ей. Поэтому Ренесми, с трудом унимая дрожь в руках, вышла к нему. Взошла полная луна, превращая остров в таинственный ночной мир, где шум прибоя сливался шумом прибрежного ветра, прячущегося в пальмовых зарослях. Аро вновь сидел с бокалом «еды», вертя ножку тонкими аристократическими пальцами. Свет, льющийся из гостиной, был приглушённым, и если бы не предстоящий разговор, то обстановка напоминала бы Ренесми романтическое свидание. — Прошу вас, присаживайтесь, — указал Вольтури на плетёное кресло напротив. Сам он сидел в точно таком же, держа бокал. Девушка робко заняла предложенное место, поправив подол сарафана, который был намного выше колен. — Ренесми, вы издеваетесь надо мной. Как я могу разговаривать с вами серьезно, когда я вижу как от ночной прохлады, напряжена ваша грудь под просвечивающей тканью. Вы специально выбрали такую одежду? — он гневно взглянул на жену, вытаскивая из-под спины плед и протягивая ей. — Простите, — пролепетала Ренесми, прикрывая грудь и ноги. — Спасибо. Теперь устраивайтесь удобней и приготовьтесь внимательно слушать. И он начал свой рассказ. Когда-то, очень давно, когда я был человеком, я полюбил женщину. Полюбил настолько сильно, что не представлял своей жизни без нее. Её звали Эвридика. И мы были счастливы, готовясь к свадьбе. Но она предала меня, отравив и выкрав у меня ценные бумаги, которые я, будучи послом, должен был доставить правителю Вольтерры. Я умирал, корчась от мук, и умер бы, если бы не вампир, нашедший и обративший меня. Когда я пришел в себя, я не понял, что со мной произошло, я думал, что муки обращения — это те самые муки от яда, который медленно и верно должен был убить меня. Я отчетливо помнил лицо человека, кусавшего меня, но когда я очнулся посреди леса, его нигде не было. В какой-то момент мне показалось, что все произошедшее со мной, включая предательство любимой женщины, причудилось мне. Голова гудела и первое, что пришло на ум, так это то, что я упал с лошади, сильно ударившись головой. Но все мои чувства и ощущения стали иными, я понимал, что с телом что-то не так. Оно будто приобрело лёгкость. Я сделал шаг и вмиг оказался в нескольких метрах от того места, где стоял прежде. Я был поражен, а затем я почувствовал запах, от которого мое горло обожгло с такой силой, что я схватился за него, упав на колени и чуть не потеряв сознание. Я шёл на запах, точнее мне казалось тогда, что я шёл. На самом же деле я передвигался с огромной скоростью и уже через пару минут оказался на опушке леса, где моей первой жертвой стал пастух, пасший недалеко своих овец. Я убил его и все стадо. Да, я выпил кровь всех этих овец, но вся их кровь не могла сравниться с той человеческой, что я вкусил. Я осознал, кем стал. Ещё в древних писаниях люди уже упоминали о вампирах, но большинство думало, что это страшный миф, которым стоит пугать непослушных детей. Я тоже так думал. Нет… Я был уверен в этом, пока не стал им сам. Теперь моя жажда крови была неуёмной, я безжалостно убивал людей, я уничтожал целые селения. Жители пытались защищаться, но их действия не имели никакого влияния. Первые годы жизни любого вампира отличаются всегда особой жестокостью и дикой жаждой крови. Моё горло горело не переставая. Я был как в тумане, лишь жажда двигала мной. Однажды я оказался совсем близко к своему родному городу и, как только я узнал знакомые места, что-то вдруг остановило меня. Я вспомнил свою семью, и ноги сами развернули меня в другую сторону, унося прочь. Я бежал и бежал, пока не понял, что оказался далеко от тех мест. Я сел на землю, осознавая, что стал чудовищем, который способен лишь убивать и пить кровь. Я пытался вспоминать свою человеческую жизнь, но это было сложно. Каждое воспоминание давалось с трудом, но ключевые моменты, я всё-таки помнил: помнил мать, отца и сестру, помнил детство в родительском доме, помнил, как мне было хорошо, и помнил Эвридику. Помнил любовь к ней и её предательство, из-за которого я стал вампиром. Все эти воспоминания терзали меня так, что мне становилось физически плохо от них, я не мог контролировать ни их, ни свою жажду. Но шло время, я насыщался кровью, перерыв между убийствами становился всё больше, а выдернутые из человеческой памяти воспоминания покидали меня. Оставалось лишь чувство ненависти к Эвридике. Прошло несколько лет, и я научился без проблем показываться среди людей, изучив новые особенности своего организма и поведения. Я понял, что я стал полноправным хозяином самого себя, научился управлять не только телом, но и всеми эмоциями. Человек по имени Аро умер, на место него пришел сильный и не стареющий вампир. Именно тогда я осознал свою власть. Я отличался от всех живущих своим бессмертием. Я был силен. И у меня был дар. Я обнаружил его случайно. Однажды, вкушая кровь женщины, я совершенно нечаянно коснулся её руки и, сосредоточившись на ощущении мягкости её кожи, я вдруг увидел её мысли, её страхи, её жизнь. Я был поражен такому открытию. Потом попробовал подобное ещё на нескольких людях и понял, что стал обладать даром чтения чужих мыслей через прикосновение, стоило лишь немного сосредоточиться. Ещё при жизни у меня очень хорошо была развита интуиция, поэтому я отлично чувствовал окружающих и очень часто предугадывал, что они собираются сказать или сделать, будто читая их мысли. Лишь с Эвридикой я совершил промах, не уловив её настоящих желаний в отношении меня, и причиной тому была любовь. Я ненавидел теперь это слово и это чувство. Любовь убила меня. И теперь, когда я был хозяином собственных эмоций, после всех убийств совершенных мной, я решил, что уже так или иначе проклят, поэтому всё хорошее, всё лучшее, что было во мне при жизни, я выжег из себя, уничтожил, оставив себе лишь ум, расчётливость и жажду мести. Все остальные чувства были мне не нужны теперь, они только мешали. И я без особых проблем ликвидировал их. Я хотел найти и убить Эвридику. Я ненавидел её всей своей душой, которая была сейчас похожа на бесконечную чёрную дыру. Я вернулся в мой родной город с одной единственной целью — уничтожить её и всю её семью. Но их дом был пуст. Этой же ночью в замшелом трактире, куда я забрёл из чувства голода, прежде чем убить всех, я услышал, как двое обсуждали семью Эвридики, которая стремительно уехала из города по непонятным причинам, возможно даже, что покинула страну. Мой слух был теперь настолько острым, что я слышал буквально все на расстоянии практически километра от меня. В этом же трактире я и встретил первого себе подобного — это был Кай. Когда он вошёл внутрь, наши глаза встретились, и мы без слов поняли друг друга, начав ужин немедленно. Когда все посетители были убиты, мы наконец разговорились. Оказалось, что Кай направляется в Вольтерру. Он тоже хотел мести. Его обратил вампир Люциус, который перед этим убил всю его семью, а Каю решил подарить вечность. Он собирался завоевать Вольтерру, сделав её логовом вампиров. Собрав вокруг себя нескольких единомышленников, он хотел, чтобы и Кай примкнул к ним. Но тот вовсе не собирался подчиняться убийце его семьи. Он сбежал, охваченный жаждой крови, и только когда самообладание вернулось к нему, он решился на месть. Никто из нас не выбирал стать вампиром. Моя жажда мести к тому времени утихла, и я не собирался искать по всему свету Эвридику, чтобы убить её. Во мне поселилось другое желание. Желание власти. Когда Кай рассказывал мне о Люциусе, который мечтает захватить трон правителя Вольтерры, я вдруг понял, что именно этого я и хотел, хотел, чтобы мне подчинялись, хотел добиться преклонения, вознестись так высоко, как только мог. Это желание жило во мне ещё при человеческой жизни, но иные чувства и нужды, затмевали его, делая безликим, сейчас же, когда все они были отброшены, я вдруг понял, что я хочу в этой вечности и что мне действительно необходимо. Я согласился помочь Каю отомстить за убийство его семьи, но вдвоем мы бы не справились с теми вампирами, которыми окружил себя Люциус. На тот момент он уже занял замок, убив действующего правителя и всех его подданных. Захватчиков было немного, вампиров пять, но нас было и того меньше — всего двое. Но будто кто-то помогал нашим чёрным планам свыше, и мы встретили Маркуса. Совершенно случайно столкнулись с ним на одной из ночных улиц Вольтерры, куда прибыли специально, чтобы разведать обстановку. И тут нам подвернулся тот, кого мы и не надеялись встретить. Маркус обладал особой способностью, распознавая истинное отношение людей или вампиров друг к другу, видел и чувствовал их ауру. Он был старше нас, его обратили намного раньше, а, следовательно, был более опытным вампиром, поведав нам с Каем особенности убийства вампира: оторвать голову от туловища, разорвать на части и сжечь. Также Маркус рассказал, что новообращенные вампиры намного сильнее тех, что живут уже несколько веков. Он был совершенно не против завладеть властью наравне с нами. Являясь до этого одиночкой, он все же привязался к нам, загорелся нашей совместной идеей. После прихода к трону Люциуса в городе творился хаос. Вампиры беспорядочно убивали людей. Утром трупы валялись прямо на улице. Жители спешно покидали город, а кому некуда было идти, закрывались в своих домах и боялись выходить на улицу. Маркус стал ферзем в нашей игре, он проник во дворец, притворившись, что хочет стать одним из подданных Люциуса, и тот с радостью принял его. За то время, пока Маркус пробыл там, он нашел двух вампиров, которые способны были предать своего вожака, купившись на обещанную власть вместо подчинения. Так мы и оказались в замке. Благодаря этим двум, мы совершили переворот, убив Люциуса, его приближенных и тех вампиров, которые нам помогали. Они были нам ни к чему. Если кто-то уже единожды предал, то предаст еще ни раз. Какого же было мое изумление, когда в подземелье замка я нашел её — свою человеческую любовь, Эвридику. Она была прикована цепями и так истощена, что я не сразу узнал её. Но её голос, когда она назвала меня по имени, заставил ненависть, ярость и неимоверную жажду мести вырваться наружу. Она умоляла меня, просила о пощаде, стараясь что-то объяснить, но я выпил её в несколько глотков, осушив её тело без сожаления и угрызений совести. Я убил свою любовь. Убил раз и навсегда. Он замолчал и внимательно посмотрел на Ренесми. — Готовы слушать дальше? Это было только начало. Девушка кивнула, но тут же робко спросила: — А как же кочевники, разве не они были с вами первые годы вашей вампирской жизни? Ходят легенды, что… Он перебил её. — Легенды, Ренесми, подобны сказкам, в них лишь доля правды. Не будьте ребенком, то что я сейчас рассказываю — единственная правда обо мне. И он вновь продолжил повествование…