Ошибка

Пламя разгорелось немного ярче, но она больше не могла контролировать его, только понимала, что слово, повторяющееся в её голове, что отвратительное "ведьма" – это всё, что относилось именно к ней. Люция не могла понять, как это вообще произошло, но чувствовала, что сейчас всё и закончится. Конечно, у него расплавился меч, но теперь в руках появился кинжал, откровенно острый и ловящий отблески чрезмерно яркого пламени, полыхающего так близко. Она только сейчас поняла, что на нём нет той стандартной красной формы, которую носили лимерийские солдаты; парень, совсем ещё молодой, может быть, всего лишь на пару лет старше неё самой, был во всём чёрном и казался чрезмерно мрачным в это мгновение, словно узнал нечто и теперь смотрел на неё так, словно большей проблемы в его жизни быть не могло. Люция попыталась отступить назад, спрятаться от лезвия его кинжала, может быть, прожить ещё несколько мгновений, вот только прятаться было уж точно негде, и девушка замерла, словно надеялась на то, что эта секунда может застыть в пространстве и просто не повторяться больше с невероятно глупой и бесконечно страшной частотой. - Ты колдуешь, - отметил он, словно это было такой уж и большой новостью после случившегося. - Я… - Люция запнулась, словно надеясь на то, что сейчас он перестанет разговаривать с нею, попросту повернётся и уйдёт, вот только уходить было некуда. – Я не знаю, как так получилось. Я случайно! - И ты не можешь вернуть всё обратно? Его голос прозвучал до такой степени спокойно, словно он каждый день сталкивался с магией. Вероятно, юноша просто слишком хорошо собой владел – и Люции было страшно признавать, что она не может ничего отменить, но врать было ещё отвратительнее, и она кивнула, подтверждая его слова. - Не могу, - выдохнула наконец-то девушка, опасливо глядя на него и пытаясь узнать; она могла рассмотреть в полумраке даже шрам на его щеке. Чёрные глаза парня светились неким удивлением, и она не могла понять, что он ещё чувствует и что будет делать дальше. Впрочем, Люция никогда не разбиралась в людях. - Ваше высочество! Громкий крик откуда-то снаружи заставил её содрогнуться, и она ещё раз бросила испуганный взгляд на своего преследователя. Казалось, юноша потерял к ней всякий интерес; он подошёл к завалу, который сам ни за что не смог бы разобрать, и попытался сдвинуть камень, но не получилось. - Я здесь! – отозвался он на восклицание одного из солдат, подтверждая своё присутствие. – Здесь завал, чистая случайность! Сумеете разобрать? - Темно уже, - голос солдата казался испуганным, а Люция словно только сейчас поняла – она едва ли не убила этим камнями принца Лимероса. Магнус, ведь так его звали? - Значит, вы будете разбирать завтра! – тон юноши оказался удивительно холодным, и он говорил так, словно сейчас ненавидел весь мир. Может быть, так и было – он с силой ударил ногой по камню, скривился едва заметно от боли, а после вновь повернулся к ней. – Подойди сюда. Люция не сдвинулась с места, опасаясь чего-то, может быть, не зная, как следует реагировать, но парень лишь присел на какой-то булыжник, периодически бросая на неё пристальные взгляды. - Как тебя зовут? – спросил наконец-то он, прерывая надоевшее молчание. – Ты собираешься там стоять всю ночь? - Всю ночь? – она посмотрела на него так, словно услышала полные безумия слова. – Но… - Если ты думаешь, что они, как титаны, разгребут то, что ты наделала, за мгновение, то ты ошибаешься, - принц поднялся со своего места и, подойдя к ней поближе, грубо дёрнул за руку, заставляя идти за ним. – Как тебя зовут? - Люция, - шепнула, едва ли не потеряв сознание, Люция, и руки её вновь дрожали от ужаса, а прежняя апатия почти вернулась на место. - Магнус, - представился он, словно в этом был какой-то смысл, а после осмотрел её придирчивым взглядом, словно собираясь придумать, что делать дальше, но так ничего и не сказал. Складывалось такое впечатление, что поток его мыслей оборвался где-то на середине, и теперь не оставалось ни единого шанса понять, что происходит. Люция продолжала стоять рядом с ним, словно ожидая, что тот что-то скажет, и теперь почти что походила на статую. Её всё ещё освещали искорки от непонятно как сотворённого пламени, и девушка понятия не имела, что ей вообще следует делать дальше, не знала даже, как реагировать на то, что происходило вокруг неё, как пытаться сосредоточиться на всём, что творилось тут. Сознание ускользало достаточно быстро; казалось, Люция даже почти подчинилась непонятному ощущению собственной смерти, которое преследовало её уже слишком-слишком долго, но это было настолько глупо, что даже словами трудно описать. Магнус устало вздохнул, словно пытаясь таким образом продемонстрировать собственное нежелание оставаться здесь, рядом с нею, а после присел прямо на землю, закрывая глаза и запрокидывая голову назад. - Жарко, - внезапно совершенно равнодушно промолвил он, поймав Люцию за запястье и заставив присесть рядом. – Слишком много пламени. Она дрожала, поэтому согласиться с тем, что здесь было слишком неуютно именно из-за высокой температуры, она просто не могла. В конце концов, девушка почти не могла дышать, всё тело саднило, а лёгкие буквально пылали огнём, не собираясь оставаться в нормальном, более-менее адекватном состоянии. Девушка даже не поняла, что происходит, когда какое-то неизвестное ей существо прикоснулось ко второй её руке, и от этого магия её вспыхнули пуще прежнего, даже загорелась слишком ярким пламенем совсем-совсем рядом. Магнус открыл глаза; казалось, она случайно обожгла его плечо, но тот не говорил ничего и не сбивал пламя – того просто пока что не было. Люция выдохнула с некоторым облегчением; но, тем не менее, ей всё ещё было немного страшно, и она с опаской всматривалась в полумрак, словно оттуда должно было выбраться нечто огромное и просто отвратительное. Наконец-то осмелившись посмотреть вниз, она обнаружила у своей руки пушистого хорошенького крольчонка; он казался таким приятным и мягким, что девушка даже не могла сдержать собственный восторг, у которого, вероятно, было чрезмерно много причин, даже больше, чем она могла бы рассчитывать. Девушке хотелось бы поверить в то, что всё в порядке, вот только никак уж не получалось; она не могла свыкнуться с предательской мыслью о том, что сейчас мир перевернётся, принц вытащит кинжал и перережет ей горло. - Ты отыскала наш сегодняшний ужин? – заинтересованно спросил Магнус. Люция лишь интуитивно взяла зверька на руки, и теперь прижала его к своей груди, словно надеясь на то, что вообще сможет защитить от злых рук и взглядов. Принц тихо рассмеялся; удивительно, у него сегодня было поразительно хорошее настояние, как для человека, застрявшего среди завалов, и Люция вновь ощутила на себе не в меру заинтересованный взгляд. Причину подобного поведения с его стороны она просто не могла знать, поэтому сейчас лишь молча смотрела, отчаянно надеясь на то, что, рано или поздно, окажется вне пределов взгляда принца. Не дождавшись ответа, парень потянулся за чем-то – это оказалась всего лишь фляга с водой, и Люция не успела отодвинуться от него на достойное расстояние, прежде чем он вновь обратил на неё своё внимание и усадил обратно. Девушка едва заметно побледнела и отвернулась в противоположную сторону, словно каждым движением подчёркивая, что ей неприятно; на самом же деле, было просто страшно. Она испытывала бы отвращение, если б сидела с тем человеком, что убил Томаса; но принц Магнус казался просто сыном завоевателя, особой куда более масштабной, чем те, что оказывали влияние на её маленький, холодный и страшный мирок. Она так привыкла к тому, что постоянно кто-то умирал за эти дни; девушка даже забыла о том, как это – быть обыкновенной. Её мать почему-то убедила её в том, что она совсем даже не обычный человек, а теперь это отзывалось сторицей, оставляя отвратительные следы в её жизни, ну, или в её подобии. - У тебя совсем холодные руки, - голос принца звучал с некоторым неожиданным укором, и она подняла на него взволнованный и в очередной раз испуганный взгляд. – Пей. Она послушно сделала несколько глотков воды и вернула флягу парню, всё ещё не понимая – почему он вёл себя с нею вот так. Может быть, в этом были какие-то причины; Магнус казался немного странным юношей, но мало ли, что было у него в голове? Люции лишь стало бесконечно страшно; она не знала, как реагировать на каждое из его действий, и когда он подался вперёд, наклоняясь к ней и обнимая одной рукой за талию, девушка отпрянула совершенно интуитивно, зажмурившись и словно пытаясь осознать до конца, что происходит. Она нервно сглотнула, и руки девушки всё ещё дрожали от ужаса. Она прижала чёртова крольчонка к груди, словно надеясь на то, что тот может её защитить, а после – магия больше не просыпалась, - попыталась вскочить на ноги, может быть, потому что это должно было иметь смысл – каждое движение, глупое и почти безумное. Лицо принца исказила едва заметная усмешка; он прижал её к себе крепче, чем следовало, и Люция не могла даже шевельнуться, уже почти без ужаса, просто понимая, что она здесь – лишь обыкновенная и никому не нужная пленница, в которой на самом деле смысла куда меньше, чем должно было быть. Она едва-едва дышала, почти не слышно, чувствуя, что он скользит руками по её спине в каком-то непонятном жесте. Дыхание ощутимо обжигало шею; как-то не вовремя пришло тепло, о котором она прежде мечтала, дрожа под каждым деревцем, что попадалось по пути. - Тебе следует быть осторожнее, - в его голосе звучало что-то вроде предостережения, и Люция изо всех сил пыталась трактовать это так, как надо, а не перекручивать в своей, возможно, и вправду больной голове. – Я всё ещё не сказал, что ты ведьма или мятежница им, - кажется, он имел в виду солдат. – И пока что не собираюсь говорить. Но ты ведь понимаешь, в этом мире всё возможно. Люции почему-то всё казалось, что он должен сделать что-то ещё, но прежняя маска равнодушия вернулась на лицо принца, и он вновь упёрся спиной в скалистую стену, только всё ещё не убрал руку с её талии, словно порываясь обнять, но как-то неполноценно, не так, как нормальный человек. Она всё ещё подрагивала, но стало теплее; крольчонок словно окончательно освоился, устроившись поудобнее у неё на коленях, и Люция против собственной воли проваливалась в сон, хотя мысленно твердила себе, что не имеет совершенно никакого права засыпать. Ей казалось, что следует продолжать оставаться как можно более бодрой, но она не могла больше себя заставить; всё стало слишком глупым. Она положила голову ему на плечо несвоевольно, скорее по наитию, совершенно случайно – и через мгновение провалилась в сон, чувствуя, как мир смыкается сплошной пеленой над головой, а огни вокруг постепенно затихают.