Ошибка

Просыпаться было страшно. Люция ожидала увидеть сейчас что-то отвратительное, столкнуться взглядом со стражами или увидеть внезапно холодные стены подземелья – впрочем, ей и вправду было прохладно. Какой-то непонятный порыв ветра скользнул по обнажённым плечам, но, открыв глаза, девушка осознала, что причина этому – всего лишь открытое окно. Она никак не могла понять, что происходит, пока не обернулась, понимая, что не одна. Магнус уже поднялся; сейчас он застёгивал пуговицы своей рубашки, стоя где-то у Люции за спиной, и она вновь ощутила почти что неподдельный страх от того, что произошло. - Доброе утро, - голос девушки звучал хрипловато, она всё ещё опасалась сказать что-то не то. В голове творился хаос; казалось, ненависть должна была проснуться в её душе, но вместо этого царила нелепая влюблённость к человеку, отобравшему её невинность только потому, что она вчера не смогла оттолкнуть его руку с протянутым вином. Дальше она уж точно не сопротивлялась, это всё равно казалось бесполезным, но вино… разве Люция не знала, насколько губительным вообще может оказаться этот отвратительный напиток, разве не осознавала, что рискует? - Доброе, - естественно, она и ожидала такое показательное равнодушие от Магнуса и даже не удивилась подобному тону разговора. А смысл? Девушка вновь чувствовала всё тот же голод – он зарождался в душе всё быстрее и быстрее, усиливался и стремился довести её практически до безумия. Темноволосой не хотелось противиться, да и она попросту не умела бороться с тем, что было у неё в душе, не видела совершенно никакого смысла. Зачем? Порой складывалось такое впечатление, что она застыла в воздухе и попросту потеряла смысл жизни. Может быть, надо попытаться что-то спросить? Люция не знала, она даже не знала, что с нею самой будет дальше, и как-то не слишком рвалась спрашивать, потому что опасалась ответа. Магнус уже оделся и теперь присел на край кровати, протянув руку, провёл кончиками пальцев по её щеке и едва-едва заметно усмехнулся, словно на самом деле не существовало ничего, кроме них двоих сейчас. - Я надеюсь, ты понимаешь, что никто не должен знать о том, что ты из Пелсии и что ты колдунья? – поинтересовался он; голос звучал ещё более хрипло, чем её собственный, и девушка никак не могла избавиться от странного ощущения не то испуга, не то желания всё моментально исправить. Может быть, она, конечно же, зря всего опасалась, вот только складывалось такое впечатление, что сейчас нить её собственной жизни оборвётся и больше никогда не будет тянуться вновь, словно всё расколется на мелкие кусочки и превратится в пустоту, бесконечную и очень-очень болезненную. - Конечно, - кивнула она, пытаясь подавить отчаянное желание оттолкнуть руку принца и отодвинуться от него подальше. Когда Магнус подался вперёд, прильнув к её губам, Люция непроизвольно сжала пальцами одеяло, будто бы надеясь на то, что сейчас что-то изменится, но – пустота. Она знала, что ничего не поменяется, что она так и останется тут пленницей, пусть и на лучших условиях, чем остальные, в подвалах, и она даже не могла думать о том, что на самом деле способна попытаться отыскать способ помочь им. Она превратилась в эгоистку, или, может быть, всегда ею была, но общество, что отторгало её каждый раз, перестало волновать Люцию уже давно. Она, впрочем, не считала себя высшей; просто она не хотела быть именно с ними, а теперь это и не предоставлялось возможным. - И не советую без меня покидать эти комнаты. Думаю, тебе пространства хватит. Балкон в твоём распоряжении, он выходит в дворцовый сад, так что вряд ли тебя кто-то увидит. Указания Магнуса звучали отрывисто, словно он собирался сказать что-то ещё, и Люция про себя подумала, что с ним-то, вероятно, никто никогда не был добр. Она любила свою мать, несмотря на все странности той, а молодой Дамора, может быть, оказался просто заложником ситуации. Даже когда он пытался стать лучше… он не мог. Теперь, всматриваясь в его тёмные глаза, почему-то девушка то и дело ловила себя на мысли, что добро умирало где-то там, в глубине души, и совсем не спешило оживать по первому же зову. Прикосновения казались на первый взгляд нежными, но, возможно, слишком натянутыми, будто бы юноша так и порывался вскочить на ноги и убежать. Его дыхание тоже сбивалось, и отнюдь не от того, что сейчас он желал её; Люция знала, что, будь она хоть что раз против, принц получит её, потому что он может совершить тут всё, что угодно. Зачем искать ограничения? - Что-то случилось? – вопрос как-то невольно, сам по себе, сорвался с её губ, и взгляд Магнуса стал более настороженным. Он словно задавал этот вопрос самому себе, но не знал, как правильно следует на него отвечать, поэтому раз за разом косился на Люцию, словно надеясь узнать её мнение. Вздохнув, принц устроился поудобнее и рывком притянул её к себе, игнорируя глупые попытки натянуть одеяло едва ли не на нос. Казалось, стеснение девушки волновало его меньше всего на свете; в это мгновение парень был где-то не здесь, по крайней мере, мысленно, и не собирался замирать ни на одно мгновение, останавливаться или вспоминать об условностях. - Случилось, - кивнул наконец-то Магнус. – Моему отцу, - он поцеловал её в плечо, словно пытаясь оставить какое-то клеймо, - нужна колдунья, чтобы завоевать Оранос. Но ведь ты будешь только моей колдуньей, правда? Люция неуверенно кивнула, а после подняла на него растерянный взгляд, будто бы пытаясь убедить себя в том, что всё в полном порядке. Получалось плохо – но Магнус проигнорировал её неуверенность и даже испуг. - Будешь моей королевой, - прошептал наконец-то юноша, поднимаясь и окончательно выпуская её из объятий. – Если ты – действительно ключ к успеху. Рассказанное отцом пророчество никак не оставляло его в покое.