Наследники Слизерина

Следующим утром Белла поведала Краучу о своих ночных приключениях, пока они оба возвращались с собрания старост, которое она, вопреки своему изначальному намерению, все-таки соизволила посетить. Первой реакцией друга на ее рассказ было глубинное возмущение тем, что его не взяли с собой. — Ну как мы могли тебя взять? — уже в который раз повторила Белла, теряя терпение. — Мы с Руди как бы «вместе» и не вызываем подозрений. Сам посуди, если двое собрались куда-то среди ночи — это романтика, а если трое — уже заговор! — А, может, вы теперь все будете вдвоем делать, а нас с Рабасом по боку? — обиженно проговорил Крауч. — Вы же ВМЕСТЕ. — Барти! — разозлилась она. — Что ты несешь? Ты же знаешь, что ты мне друг ничуть не меньше, чем Руди. Но раз уж подвернулась такая возможность, грех было не воспользоваться! Крауч, разумеется, понимал всю рациональность ее аргументов, но ревность брала верх. Конечно! Как же! Для опасного мероприятия выбрали Рудольфуса, а не его гениальную голову! Девушке еле-еле удалось доказать другу, что ее выбор пал на Лестрейнджа лишь в силу обстоятельств, а вовсе не потому, что она считает Крауча недостаточно умным, смелым, сообразительным и все в этом роде. — Скажи лучше, достал ли ты маховик? — тихо поинтересовалась она, желая закрыть, наконец, злосчастную тему. — А что его доставать? Он уже давно у меня. — надменно отчитался Барти. — Это хорошо… — оценивающе протянула Белла. — Значит, с твоей и с моей стороны все готово. Интересно, что там у остальных… Что там у остальных выяснилось только через неделю, когда друзьям вновь удалось собраться в Выручай-комнате для обсуждения готовящегося преступления. — Белла, у меня для тебя плохие новости, — с ходу заявил Рудольфус, едва они вошли внутрь. — Что? — холодея, спросила она. — Мне ничего не удалось устроить насчет твоего алиби, — горько продолжил он. — И, скорее всего, уже не удастся. — Не страшно, — с облегчением выдохнула Белла, которая с самого начала не считала, что алиби ей так уж необходимо. — Я с ног до головы увешаюсь слизеринской символикой и буду кричать на трибунах до хрипоты. Все меня запомнят и подтвердят, что я была там. — Да, пожалуй, — согласился Рудольфус без особого энтузиазма. — Не идеальный вариант, конечно, но, в крайнем случае, сойдет. Очередь объясняться, наконец, дошла до Рабастана. Его вклад в общее дело заключался в том, чтобы придумать, как заманить жертву в ловушку, но он всячески затягивал исполнение поручения, ссылаясь на нехватку времени. И вот теперь вместо ответа Рабастан с серьезным видом вытряхнул из своего рюкзака на стол ворох каких-то чертежей и рисунков разной степени истрепанности. Ощущение было такое, что трудился он над всем этим несколько месяцев. Остальные трое с недоумением взирали на заваленный пергаментом стол, не понимая, какое отношение все это может иметь к их делу. — Мама была права, когда говорила, что у тебя есть задатки художника, — отдал справедливость Рудольфус, взяв в руки и деловито рассматривая одно из изображений, напоминающее фрагмент пейзажа. — Но как это поможет нам с Маландрой? Хочешь соблазнить ее своим талантом к рисованию? Рабастан молча отнял у брата пергамент и положил на стол, где из разнокалиберных кусочков уже выстраивалась одна грандиозная картина. Друзья, открыв рты, наблюдали за тем, как у них на глазах появляется подробный план Хогвартса с удивительно четко прорисованными деталями вплоть до последнего дерева. Мало того, картина двигалась! По Черному озеру скользила мелкая рябь, ветви Гремучей ивы колыхались от легкого летнего ветерка, на поле для квиддича шла ожесточенная борьба между игроками серебристо-зеленой и красно-золотой команд, а трибуны всех четырех факультетов были забиты болельщиками и напоминали разноцветный копошащийся муравейник. Рабастан полностью воссоздал обстановку, которая будет на момент совершения убийства, да еще и в динамике! Мастер-классы магической живописи явно не прошли для него даром. — Потрясающе, — только и выговорил Крауч. — Неплохо было бы соединить это все теперь, — с этими словами он взмахнул палочкой, и дотоле отдельные куски пергамента срослись, образовав цельное полотно. — У тебя здесь ошибка, — вдруг заметила Белла, указывая пальцем на один из участков картины. — Где? — удивился Рабастан и суетливо обежал стол, направляясь к тому месту, где стояла подруга. — Из хижины лесничего идет дым, — пояснила Белла. — А ведь Хагрид тоже должен быть на матче. — Точно! — спохватился Рабастан и, достав из кармана ластик, склонился над картой, чтобы стереть свое художественное излишество. — Это все, конечно, замечательно, но ведь твоим заданием было не рисование карт, а разработка плана по поимке Аллен, — заметил Рудольфус, оторвав всех от созерцания живописного шедевра. — Если ничего не придумал — лучше признайся сразу, пока не поздно сделать это за тебя. Рабастан закончил тереть ластиком пергамент и, подняв глаза, посмотрел на брата с немым укором, затем выдвинул стул и сел. Остальные последовали его примеру. — Я много размышлял об этом, — обстоятельно начал он, — и пришел к выводу, что лучше будет отправить ей письмо совой прямо во время матча с просьбой прийти на лужайку за трибуной к назначенному часу… — От кого письмо? — сразу же перебил Рудольфус. — Ну, допустим, от ее отца. — А ты знаешь, в какой манере отец с ней общается? — продолжал нападать старший брат. — Напишем как-нибудь неопределенно… — А почему бы и нет? — вступился Крауч. — Белла, вот ты бы пошла, если бы получила письмо от кого-нибудь из родителей? — Я бы не поверила, решила, что это ловушка, но из интереса пошла бы, — немного подумав, ответила она. — Это потому, что Белла ничего не боится, а Аллен или вообще не придет, или придет с кем-нибудь, — безапелляционно заявил Рудольфус. — Пожалуй, я бы тоже пошла не одна, — согласилась Белла. — А если бы в письме было написано — приходи одна? — не отставал Барти. — Ну и что? — фыркнула Белла. — Я, что, дура? Мало ли, что там написано! — А если бы послание было от одного из нас? — вдруг спросил Рабастан. Белла задумалась. — Пожалуй, пошла бы, — заключила она, вспомнив, как сама недавно отправляла Рудольфусу записку, и он, не раздумывая, пришел. Так почему бы и ей не прийти? — Даже если отправить письмо от кого-то из ее друзей, этого КОГО-ТО в тот момент не должно быть рядом с ней, а на трибунах будут все! — отмел Рудольфус и этот вариант. — Она никогда не бывает одна, — мрачно заметила Белла. — Если даже она вдруг посреди матча получит письмо и куда-то пойдет, как минимум, человек десять из ее свиты обратят на это внимание, а, возможно, увяжутся следом. — Должна же быть какая-то причина, по которой она может отлучиться в одиночестве? — с надеждой вопросил Крауч. — Ну, разве что, она в туалет пойдет, — хмыкнул Рудольфус, — хотя, кто ее знает, может, она и туда с компанией ходит. — Так или иначе, заставить ее пойти в туалет мы не можем, — саркастически усмехнулась Белла и тут же, изменившись в лице, прибавила. — Или можем? ... Барти? Все уставились на Крауча, как на справочное бюро. — Ну, теоретически можно организовать ей расстройство кишечника, — сообщил он. — Что тут сложного? Примитивное зелье. — А можно сделать так, чтобы это самое расстройство наступило в нужный нам час? — поинтересовался Рудольфус. — Это уже труднее, — с неудовольствием ответил тот. — Придется очень тщательно рассчитать пропорции, да еще и учесть особенности ее организма. — Но нам надо, чтобы она вышла обязательно во время матча. Если просчитаемся, то все пропало, — покачала головой Белла. — Этого я гарантировать не могу, — твердо заявил Барти. — А, может быть, использовать не зелье, а какое-нибудь заклинание? — предложила Белла. — А заклинание подошло бы идеально, — подхватил Рудольфус. — Так мы сможем управлять моментом с точностью до минуты. — Осталось только найти его и разучить, — заключила Белла. — Барти, ты не знаешь подходящее? — Где-то что-то видел, но вспомнить точно не могу, — сдвинув брови, пробормотал он. — Значит, Барти найдет заклинание, — решила Белла. — А почему это Барти? — вдруг возмутился тот. — Мне, между прочим, через неделю сдавать ЖАБА, а я буду заниматься поиском заклинаний? — Ну сам же сказал — где-то видел! — Да сто лет назад это было! — не сдавался Крауч. — Сама ищи! Тебе все равно заняться нечем! Конечно, Белле не нужно было сдавать ЖАБА, но это отнюдь не означало, что ей нечем заняться. В конце концов, ежегодные итоговые экзамены никто не отменял, а она не была таким уж гением, чтобы сдать их на раз-два, не готовясь. При этом в ее планы совершенно не входило закончить год с плохим результатом. Да и за последние месяцы она так вымоталась с Авадой Кедаврой, что считала свой вклад в дело более чем весомым, и надеялась на заслуженный отдых. Она уже было открыла рот, чтобы обрушить все эти аргументы на Крауча, но в последний момент передумала и, с вызовом глядя на оппонента, произнесла: — Хорошо, так и быть. И на сей раз сделаю все сама. Барти бросил на нее оскорбленный взгляд, и на этом дискуссия прекратилась. Белла не случайно поддалась на провокацию и согласилась заняться заклинанием по выведению организма Маландры из строя. Просто ее вдруг осенило, что вовсе не обязательно прочесывать для этого всю библиотеку. Ведь Дромеда собиралась стать целителем и тоже в этом году сдавала ЖАБА по профильным предметам, значит, она несомненно знает подходящее заклятие. — Послушай, — начала она, поймав сестру, когда та двигалась по внутреннему двору в направлении астрономической башни, — ты ведь хорошо знаешь лечебную магию? — Разумеется, — подтвердила та, горделиво тряхнув головой. — Тогда не поможешь мне? Есть ли какие-нибудь чары, которые, так сказать, расслабляют кишечник? — Конечно, есть, — снисходительно улыбнулась Дромеда. — А тебе зачем? Проблемы с пищеварением? Хочешь, прямо сейчас все исправлю? — с этими словами она достала свою волшебную палочку. — Нет-нет-нет! — в ужасе завопила Белла, выставив вперед ладони. — Это не для меня! Просто покажи заклинание, и все. — А для кого? — с подозрением спросила Дромеда. — Да, что, тебе жалко, что ли! — с укором воскликнула Белла. — Для родной сестры жалко! Дромеда продолжала вопросительно на нее смотреть. — Ходят слухи, что на экзамене по Заклинаниям может быть такой вопрос, — пояснила Белла. — Но раз ты не хочешь мне помочь… — Подожди-подожди! — сразу смягчилась Дромеда. — Так бы сразу и сказала. Конечно, я тебе помогу. И она медленно продемонстрировала заклинание. Белла сделала пометки на клочке пергамента. — Вот спасибо! — с искренней благодарностью выдохнула Белла, запихивая в карман пергамент и перо. — Ты не представляешь, как меня выручила! — Не за что, — ласково улыбнулась Дромеда, но в следующую же секунду болезненно нахмурилась. — Белла, мне нужно тебе кое-что сказать… — Что? Что-то дома? — тут же испугалась сестра. — Нет. Давай отойдем в сторонку. Они уселись на одну из уединенных лавочек под глухой башенной стеной. — Белла, у меня есть парень. «Эка невидаль!» — раздраженно подумала та, вспоминая ночную сцену, невольными свидетелями которой они с Рудольфусом недавно стали. — Поздравляю! — хмыкнула Белла, будучи не в курсе, как вообще принято реагировать на такого рода сообщения. — И после окончания школы мы думаем пожениться, — виновато прибавила Дромеда, точно это было чем-то незаконным. — Поздравляю! — повторила Белла, на сей раз, уже без иронии. Такой расклад ее нисколько не удивил. У Блэков была давняя и все еще действующая традиция, согласно которой все девушки должны были выходить замуж в течение года по окончании Хогвартса, так что планы Дромеды были вполне логичными. — Его зовут Тед, — продолжала старшая сестра, и в ее голосе было что-то убийственно-обреченное. — Тед Тонкс. Белле было абсолютно все равно, как его зовут, но из вежливости она продолжала слушать. — И дело в том, что он… он… — Дромеда мучительно закатила глаза. — Да, что он? Что?! — не выдержала Белла. — Он нечистокровный волшебник, — наконец, выдавила та из себя. — Что? — точно не расслышав, переспросила Белла. — В смысле? — Ну он не из чистокровной семьи, — пояснила Дромеда, опустив взгляд. — Полукровка? — напряженно спросила Белла. — Нет, — скорбно покачала головой сестра, ковыряя землю каблуком своей туфли. — Его родители маглы. — Как? — ахнула Белла. — Оба?! — Оба, — виновато подтвердила Дромеда. Белле оказалось непросто уложить эту информацию в голове. О пагубном пристрастии сестры к магловским выродкам она знала давно, но чтоб такое! — Ты не можешь! — жестко и злобно заявила Белла. — Ты хоть понимаешь, что будет со всеми нами? Как родители будут потом смотреть людям в глаза? А обо мне и Цисси ты подумала? Кто захочет иметь с нами дело после такого позора?! Дромеда, зажатая между молотом и наковальней, не выдержала и разревелась. — Брось! Не стоит этот твой Эд… — Тед! — заливаясь слезами, поправила сестра. — Не стоит он того, чтобы ломать жизнь себе и всем нам! — яростно закончила Белла. — Ты обязана порвать с ним и найти себе нормального мужа! — Не-ет! — истерично проревела Дромеда. — Я не могу без него! Я люблю его! — А нас, стало быть, ты не любишь? — вскинулась Белла. — Мы для тебя никто! Подумаешь — родители, сестры! Какой-то парень поманил тебя, и ты решила всех нас предать?! —Я не предаю! — отчаянно возражала Дромеда. — А как это, по-твоему, называется?! — возмутилась Белла. — Большая и чистая любовь? Такой-то ценой? Не любовь это, а самая настоящая подлость! Дромеда была вся красная, растрепанная и судорожно всхлипывала, но Белле ее было не жалко, наоборот, хотелось придушить эту подлую безвольную змею. Редкие прохожие, естественно, стали обращать на рыдающую девушку внимание. — А ну идите мимо! — рявкнула Белла на двух девочек с любопытными рожами, которые встали неподалеку. — Чего глаза вылупили? Хотите, оштрафую Пуффендуй на пятьдесят очков?! Девочек сразу как ветром сдуло. — А я-то думала, ты поймешь меня, — причитала Дромеда, немного успокаиваясь и вытирая лицо носовым платком. — Ведь ты тоже влюблена. — Вот еще! — не подумав, фыркнула Белла. — А как же Лестрейндж? — удивилась Дромеда. — Вы кажетесь такой красивой парой… ты его разве не любишь? — Ах, да! Люблю, — спохватилась Белла. — Но Рудольфус — другое дело! Он чистокровный волшебник! — Тебе просто повезло! — запротестовала Дромеда. — Скажи, разве ты полюбила его за то, что он чистокровный? А будь это не так, не стала с ним встречаться? Белла-то прекрасно понимала, что стала с ним «встречаться» только из-за того случая, когда ему пришлось солгать каким-то сплетницам, что она его девушка, и эти липовые отношения продлятся только до конца учебного года. — Я бы не стала встречаться, а уж тем более выходить замуж за того, кто мог бы бросить тень на мою семью, и не важно, кто бы он был! — гордо и убежденно ответила она. — Даже если бы тебе пришлось быть всю жизнь несчастной? — ахнула Дромеда. — Да! Даже в этом случае! — без колебаний ответила младшая сестра. — Нет у тебя сердца! — заключила старшая. — А у тебя, стало быть, есть! — вне себя от гнева воскликнула Белла. — Тогда скажи на милость, в твоем сердце не найдется случайно места для меня? Для Цисси? Для папы с мамой? Или только для твоего этого грязного выродка! — Не называй его так! — что было силы, закричала Дромеда. — Почище всех вас будет! — Ах, вот как! Белла вскочила со скамейки и обезумевшим от ярости взглядом уставилась на сестру. Ее рука машинально дернулась за волшебной палочкой. «Убить! Убить эту дрянь прямо сейчас!» Дромеда смотрела на нее с вызовом, но ничего не предпринимала. — Тьфу! — Белла злобно плюнула на землю, развернулась и стремительным шагом двинулась прочь. Она не могла припомнить, когда в последний раз ей было так плохо. Наверное, в тот день, когда мать назвала ее сквибом. Сейчас она испытывала то же невыносимое ощущение, будто кто-то взял и резко вырвал почву у нее из-под ног. Белла точно наяву видела, как тетя Вальбурга выжигает Дромеду из семейного древа, как рыдает опозоренная мать… Но страшнее всего было даже не это, а то, что подумает обо всем этом Темный Лорд. Как Белла теперь будет выглядеть в глазах Пожирателей смерти? А вдруг это происшествие испортит ей репутацию и карьеру? «Ну почему! Почему я Блэк, а не Лестрейндж! — вдруг в отчаянии подумала она. — Как здорово было бы иметь таких родителей и таких братьев! Что за проклятие лежит на нашем злосчастном роду? Сначала Сириус, а теперь вот Меда…» У Беллы голова кружилась от этих мыслей. Она металась туда-сюда по аллеям, просто не зная, куда себя деть. Нужно было срочно найти способ справиться с охватившими ее паникой и отчаянием. В итоге девушка забрела в самое отдаленное место школьной территории, где когда-то давно было подобие сада, а теперь росла лишь дикая трава, которую никто никогда не косил. Белла извлекла из правого сапога свой неизменный метательный ножик. Сама не зная, зачем, она почти всегда носила его с собой, точно отдавая дань тем временам, когда магия еще была для нее недоступна, и существовал всего один предмет, которым она мастерски владела. Белла нацарапала на коре одного из деревьев метку, и, отойдя на несколько футов, запустила оружие в мишень. Острие вонзилось прямо в намеченную точку. Удовлетворенно улыбнувшись, Белла при помощи заклинания заставила нож вернуться к ней в руку. И затем метнула его снова, и снова, каждый раз радуясь тому, как точно он поражает цель. Сколько времени она провела за этим делом, Белла не знала. Уединение и столь милое сердцу занятие благотворно сказывались на ее расстроенных нервах. Но когда у нее за спиной внезапно раздался голос, она вздрогнула, выронила нож и чуть не пронзила себе ступню. — Что это ты делаешь? — с искренним любопытством поинтересовался Рудольфус, подойдя к ней и уставившись на рукоять ножа, торчащего из земли в нескольких сантиметрах от сапога Беллы. — Зачем ты так подкрался? — с укором проговорила она, извлекая лезвие из земли и возвращая свое оружие в сапог. — Как ты вообще меня нашел? — Ну я, если честно, искал тебя очень долго. Сначала обошел весь замок. Тебя нигде не было. Тогда решил, что, раз ты в расстроенных чувствах, то тебя наверняка потянуло в какую-нибудь глушь, и начал поиски с самого отдаленного места. И, как видишь, угадал. — Минуточку. А с чего ты взял, что я в расстроенных чувствах? — удивилась Белла. — Видишь ли. У нас была теоретическая астрономия, а твоя сестра как раз сидит неподалеку от меня. Так вот, она весь урок жаловалась своим подружкам, что сильно с тобой поругалась, и ты в гневе куда-то ушла. И еще она все время причитала: «Как бы Белла не сделала чего с Тедом!». Само собой, меня это очень заинтересовало. Я так понял, Тед и есть тот парень, с которым мы ее видели. Так зачем же ты решила с ним что-то сделать? Целоваться под луной, вроде, не такой уж страшный проступок. — Точно! — воскликнула Белла. — Нужно от него избавиться, и дело с концом! — Да что же на тебя нашло? — недоумевал Рудольфус. — Ревнуешь, что ли? Тоже влюблена в этого Теда? Последнюю фразу он произнес со своей обыкновенной усмешкой, но Белла этого даже не заметила. — Чтобы я! В эту дрянь?!! — с отвращением воскликнула она и снова сплюнула. — Да, что же, во имя Мерлина, тогда творится?! — не выдержал Рудольфус. Белла тяжело вздохнула и как на духу выложила весь разговор с сестрой. Они уселись на ствол поваленного дерева, и Рудольфус слушал ее рассказ, не перебивая, нахмурив брови и всем своим видом выражая сочувствие. — Да, это ужасно, — мрачно проговорил он, когда Белла закончила. — Но, может, она еще передумает? Я, честно говоря, боялся, что и Рабас вытворит нечто подобное, но ведь нам удалось его переубедить. — Не сравнивай своего брата с моей сестрой, — покачала головой Белла. — Рабас не способен на предательство, а Дромеда еще как способна! Она вбила себе в голову, что влюблена, а дальше — гори все синим пламенем! И ведь все эта чертова ведьма Фишер, и ее гнусные романы. Любовь, видите ли, превыше всего! Да какая же это любовь? Человек, который предает своих близких ради собственного счастья, не способен любить! Если кто-то ради любви жертвует собой — это сродни подвигу, но когда он жертвует другими — это уже самая настоящая гнусность. И только не надо мне говорить, что это священное чувство, которое якобы все оправдывает! — Белла бросила на друга угрожающий взгляд. — Нет в нем ничего священного! Обыкновенный эгоизм! — Да я и не собирался с тобой спорить, — пожал он плечами. — Ясное дело, что на чужом несчастье счастья не построишь. Девушка ничего не ответила и несколько минут они просидели молча. Вспышка гнева прошла. Белла казалась уставшей и успокоившейся. Она машинально жевала травинку и стеклянными глазами смотрела куда-то за горизонт. — Ну и что думаешь делать теперь? — без энтузиазма поинтересовался Рудольфус. — Убью его, — холодно заявила Белла. — Уверена? — хмуро поинтересовался он, не сводя с подруги сострадательного взгляда. — Другого выхода нет, — ответила она все так же бесстрастно. — Да и раз уж я все равно стану убийцей через две недели, какая разница, сколько их будет на моей совести? Тем более, он грязнокровка. Кто их считает? — Мой тебе совет — поговори с ней спокойно, заставь ее пообещать, что она не натворит никаких глупостей этим летом, — предложил Рудольфус. — Закончим с нашим делом, а там уже решишь, как быть. Белла согласно кивнула, все еще пребывая своими мыслями где-то далеко. — Так что же ты делала с ножом? — бодро поинтересовался Рудольфус, видимо, желая немного ее отвлечь. — А-а… я просто кидала его, — рассеянно отозвалась она, возвращаясь в реальность. — Кидала? Но зачем? Это магический нож? Белла горько усмехнулась. Естественно, волшебнику таких развлечений не понять. — Да, нет, обычный, — с этими словами она вновь извлекла клинок из сапога и показала другу. За столько лет нож сильно постарел. Деревянная рукоять почернела, лезвие было все исцарапано, а, кое-где, даже тронуто ржавчиной. — И вот этим ты кидаешь? — удивился Рудольфус, разглядывая убогий предмет кухонной утвари. Вместо ответа Белла резким движением и, особо не прицеливаясь, запустила ножом в ствол дерева. От ее упражнений там уже образовалась выбоина, в центр которой клинок сейчас и вонзился. — Не может быть! — ахнул Рудольфус. — Либо это вышло случайно, либо ты помогаешь себе палочкой! Белла невозмутимо передала свою волшебную палочку в руки друга и повторила все снова с тем же результатом. Рудольфус был поражен. Он подошел к стволу, вытащил из него нож, внимательно осмотрел с разных сторон, точно выискивая какой-нибудь подвох, даже понюхал лезвие и приложил к уху, намереваясь там что-то услышать. — И правда, обычный нож, — наконец, вынес он вердикт. — Но когда ты так научилась его метать? И, главное, зачем? Не ты ли самый ярый фанат магии и противник всех магловских штучек? Белла с недоверием посмотрела на Рудольфуса, решая, стоит ли делиться с ним сокровенными воспоминаниями своего детства. И, в итоге, решила, что не стоит: замучает потом насмешками. — В детстве я ведь не умела колдовать, нужно было себя чем-то занять, — уклончиво ответила она. — В детстве никто не умел колдовать, — заметил Рудольфус. — Просто ты не представляешь, что такое вырасти с двумя сестрами! — драматично воскликнула она, рассмешив друга. — Не представляю, — согласился он. — Неужели настолько ужасно? — Скука смертная! — искренне пожаловалась Белла, закатывая глаза. — Раз ты научилась метать ножи, видать, и правда, — с усмешкой согласился Рудольфус. — А меня научишь? С этими словами он вытянул вперед руку, копируя позу Беллы. — Нет, не так, — возразила она. — Нож нужно брать за лезвие, чтобы клинок сделал полный оборот до цели. Рудольфус швырнул нож в мишень со всей силы, и тот, ударившись о ствол рукоятью, срикошетил так, что друзья едва успели отскочить. — Я очень долго этому училась, — вздохнула Белла, доставая нож из травы. Но Рудольфус сдаваться не желал. Пришлось ждать, пока он не добьется своего и не попадет-таки лезвием в очерченный им самим же круг. Белла с завистью отметила, что у него дело пошло гораздо быстрее, чем, в свое время, у нее. В замок они вернулись только, когда уже стемнело. Белла немного успокоилась, решив, и вправду, пока отложить проблему с сестрой. На следующий день, руководствуясь советом Рудольфуса, она поговорила с Дромедой уже в более спокойном тоне и заставила ее пообещать ничего не предпринимать до осени, во всяком случае, не посоветовавшись с ней. Та, немного поколебавшись, заверила ее, что не станет торопиться, но с условием, что Белла ничего не расскажет родителям о ее тайном романе. Белла, не раздумывая, согласилась. Она все равно не собиралась никому ничего рассказывать, опасаясь, что мать тут же впадет в истерику и своими спонтанными действиями только подтолкнет старшую дочь к непоправимому шагу. На следующей неделе начались экзамены, и друзья были практически лишены возможности обсуждать детали грядущего преступления. Крауч, как угорелый, носился по школе с горой учебников, перьев, пергаментов и еще не пойми чего, даже не обращая внимания на то, что его лицо и одежда частенько были перепачканы чернилами. От него и пары слов невозможно было добиться, не то что уж поговорить о деле. Рудольфус, помимо экзаменов, был отягощен подготовкой к решающему матчу, и добиться его внимания также было довольно проблематично. Рабастан изо всех сил пытался наверстать отставание по учебе и хоть как-то сносно сдать экзамены. Ну и Белла тоже решила не терять даром времени и сделать все, чтобы и в этом году родителям пришло хвалебное письмо. Экзамены прошли, хоть и не без стрессов, но, в целом, результат был удовлетворителен. Крауч сдал все двенадцать ЖАБА блестяще и просто сиял от счастья. Рудольфус сдал ЖАБА далеко не блестяще, но тоже остался доволен, поскольку для него аттестат был скорее формальностью и куда большее значение имел Кубок по квиддичу, на который он тратил большую часть времени и сил. Рабастан собственными усилиями и с помощью Беллы сумел-таки худо-бедно сдать итоговые экзамены и перевестись на следующий курс. Белла же по всем предметам получила «Превосходно» и традиционное «Выше ожидаемого» по Уходу за магическими существами. Одним словом, в плане учебы все закончилось прекрасно, но самое главное испытание было впереди. В последний раз друзья собрались в Выручай-комнате накануне матча. Все уже было готово. Осталось только еще раз пройтись по плану. Четверо начинающих преступников с сосредоточенными лицами окружили стол. Ну точь-в-точь генштаб перед атакой. Рудольфус, словно верховный главнокомандующий, водил своей волшебной палочкой по карте, тщательно проговаривая вслух последовательность их действий. — Аллен будет где-то здесь, — пояснял он, тыча кончиком палочки в трибуны Гриффиндора. — Где именно она будет сидеть — неизвестно, но, скорее всего, из-за ее популярности ей достанутся лучшие места вот в этом секторе. — Рудольфус очертил тот участок, который имел в виду. — Почувствовав себя плохо, она пойдет к выходу с трибун кратчайшим путем, то есть, вот здесь… Склонившись над картой, друзья внимательно следили за его движениями, представляя себе все в реальности. — А вот тут ее будем поджидать мы, — он обвел палочкой часть газона за трибунами, — потом мы приведем ее вот сюда, — он ткнул в небольшой участок между трибунами и лесом, — место довольно закрытое. Никто не должен нас тут увидеть, даже если вздумает шляться по территории школы во время матча. — Нам еще нужно где-то собраться всем вместе, чтобы перенестись во времени, — заметил Крауч. — Да, — согласился Рудольфус, — под трибунами есть небольшое помещение с раздевалкой для команд, а к нему примыкает подсобка, где хранятся метлы и прочий инвентарь. Мы сможем укрыться там. — По-моему, идеальный вариант, — похвалила Белла. — Мы с Барти спокойно придем туда после игры, вроде как, поздравить вас с победой. — Говори за себя. Комментатор, между прочим, лицо нейтральное, — капризно возразил Крауч. — Барти, твоему нейтральному лицу посещение раздевалки нисколько не повредит, — отмахнулся от него Рудольфус, как от назойливой мухи. — Напряги мозги и найди какой-нибудь повод туда прийти. Но даже, если кто-то и сделает тебе замечание, ничего страшного — переживешь! Его голос прозвучал так резко, что все поневоле притихли. — Трудно сказать, сколько времени у нас будет. Одно могу утверждать точно — как только появится снитч, Мерсер его тут же поймает. И к тому моменту нас уже здесь быть не должно — Рудольфус многозначительно ткнул палочкой в предполагаемое место преступления. — А если не успеем? — вновь встрял Крауч. — Если не успеем, тогда нам каюк! — бесхитростно ответил Рудольфус. — Успеем, — решительно заявила Белла. — Успеем задолго до конца матча и спокойно вернемся назад. Рабастан нервно сглотнул. — На сколько оборотов мне повернуть маховик? — вновь поинтересовался Крауч, на сей раз по делу. — Отмотай на час, — ответил ему Рудольфус. — Как раз к началу матча. Белла кивнула в знак согласия с этим мнением. — Решено, — ни без пафоса согласился Барти. — А кто наложит заклятие на Маландру? — осторожно поинтересовался Рабастан. После того, как Белла узнала заклинание, все четверо выучили его на всякий случай. — Да какая разница, — пожала она плечами, — тот, кто ближе к ней окажется. Просто будьте все наготове. — Да, сориентируемся на месте, — согласился Рудольфус. — Белла, ты не узнала у сестры, как скоро действует заклинание? — дотошно поинтересовался Крауч. — Н-нет, — встревожено протянула Белла. — Я думала, мгновенно. А, что, бывает по-другому? — Всякое бывает, — загадочно ответил Барти. — Барти, хватит нагонять жути! — осадил его Рудольфус. — Все будет в порядке. А задать этот вопрос надо было не сегодня, а месяц назад! Теперь уже как сработает, так и сработает. — А что, сейчас она не может спросить у сестры? — удивился Крауч. — Не могу! Так как раньше мы с ней уже не общаемся, — безапелляционно заявила Белла. — Нашла время ссориться! — фыркнул Крауч, который об истории с Дромедой ничего не знал. — Барти! — рявкнул на него Рудольфус. — Она бы в любом случае ничего не стала у нее спрашивать. Накануне это будет выглядеть подозрительно! Итак… — продолжал он, возвращая своему голосу спокойную интонацию, — больше мы уже ничего не придумаем и не изменим. Остается надеяться, что нам удастся осуществить задуманное. Все готовы к завтрашнему дню? Все справятся? Если кто-то сомневается в себе, еще не поздно передумать и отказаться. Белла хмыкнула. Она прекрасно понимала, что этот вопрос адресован не главному исполнителю, то бишь не ей. — Естественно, я в деле! — фыркнул Крауч, и Белла сразу же вспомнила слова Рудольфуса о том, что Барти не осознает происходящее до конца, а, когда осознает, будет уже слишком поздно. Затем все посмотрели на Рабастана, и ему эта пауза была явно неприятна. Взгляд у него бегал, как у затравленного кролика. — Я… я тоже! — наконец, выговорил он. — Ты уверен? — с нажимом поинтересовался Рудольфус. — Да… да… я принял решение, — взволнованно проговорил он. — Рабас, не подумай, что ты нас подводишь, — мягко проговорил старший брат. — В крайнем случае, с этим и один человек бы справился, что уж говорить о троих. — Нет, — вдруг заупрямился Рабастан. — Я иду с вами. Я не прощу себе, если останусь в стороне. — Уверен? — еще раз уточнил Рудольфус с надеждой в голосе. — Уверен! — с готовностью подтвердил тот, и глаза у него маниакально загорелись. Рудольфус несколько мгновений смотрел на брата с какой-то душераздирающей тоской, затем объявил: — Что ж. В таком случае это наш последний обстоятельный разговор. Завтра каждый будет действовать по плану. Советую всем выспаться, если сможете заснуть, конечно. *** Белла никогда не страдала бессонницей и не испытывала проблем со сном, но была уверена, что в эту ночь заснет не скоро, поэтому решила до последнего сидеть в гостиной, где шум и суета немного отвлекали от собственных мыслей. Теперь, когда меньше суток отделяли друзей от совершения преступления, ей стало по-настоящему страшно. «Бедные Лестрейнджи, — вдруг подумала она, — ведь им придется еще и играть, да притом всеми силами стараться победить! А у Крауча на нервной почве все мысли в голове спутаются, когда он будет комментировать матч. Хотя, может, и наоборот. Все будут заняты делом, и им будет некогда мандражировать. Только Белле придется маяться в ожидании всю игру. Что может быть хуже ожидания… уж скорей бы завтра! Этот самый треклятый час! И там уже все решится. Будут ли они победителями героями, или их поймают и посадят в Азкабан. Того, чтобы очутиться в тюрьме, Белла даже в самом страшном сне не могла себе представить. Да еще и в Азкабане, где заключенные испытывают такие душевные муки, что все поголовно становятся сумасшедшими. Уж лучше смерть, чем такое… «Если нас все же поймают, надо будет всеми силами попытаться сбежать до суда. Хоть какой-то шанс сохранить жизнь и рассудок», — рассуждала она. Где-то в глубине души Белле ужасно хотелось перекинуться с друзьями парой слов, и даже не столько для того, чтобы услышать в ответ нечто ободряющее, сколько для того, чтобы убедиться, что не одной ей страшно. Но Лестрейнджи и Крауч сразу после их последнего собрания в Выручай-комнате ушли в спальни для мальчиков и больше не выходили. «Неужели и правда спать пошли? — удивлялась про себя девушка. — Неужто нервы ни у кого не шалят?» Верилось в это с трудом. Из своего кресла у камина Белла напряженно следила за дверьми, ведущими в спальни, сама не зная почему, надеясь, что кто-то из друзей все же придет. И, действительно, вскоре появился Рудольфус. Вероятно, он тоже нуждался в собеседнике или, может, хотел убедиться, что с Беллой все в порядке, во всяком случае, он сразу направился к ней. — Чего ты тут высиживаешь? — поинтересовался он, — подойдя сзади и положив руки ей на плечи. — Слушай, раз уж ты все равно изображаешь моего парня, может, сделаешь мне массаж? — нахально улыбаясь, попросила она. — Ну ты, мать, совсем обнаглела! — возмутился Рудольфус и, демонстративно убрав руки, уселся в соседнее кресло. Белла рассмеялась. — Смейся-смейся, — ехидно проговорил Рудольфус, — послезавтра наш уговор закончится, и я тебя брошу. Посмотрим, как ты тогда повеселишься! — Что?! — Белла задохнулась от негодования. — Ты собираешься всем сказать, что бросил меня?! — Ну да, — ответил Рудольфус без зазрения совести. — Не думаешь же ты, что капитана команды по квиддичу может бросить девушка? — Но ведь можно сказать, что мы расстаемся по обоюдному согласию! — злобно зашипела она. — Можно, — согласился Рудольфус и, ехидно сощурившись, прибавил. — Но это зависит от того, как ты будешь себя вести. Беллу такая постановка вопроса окончательно вывела из себя. — Ну знаешь! Я сама скажу всем, что бросила тебя, и еще посмотрим, кому из нас поверят! С этими словами она многозначительно отвернулась и скрестила на груди руки. Рудольфус, видимо, такой реакции и ожидавший, заливисто расхохотался, привлекая всеобщее внимание. — В следующем году тебя здесь не будет, так что все равно все услышат мою версию, — в подкрепление своих слов прибавила она и тут же с ужасом подумала: «А поеду ли я в Хогвартс в следующем году? Или буду уже отбывать в Азкабане пожизненный срок? А, может быть, вообще, буду скитаться где-нибудь в Норвежских лесах, скрываясь от правосудия?» — Неужели тебя завтрашний день совсем не беспокоит? — не утерпев, шепотом поинтересовалась она. — И ты туда же! — закатил глаза Рудольфус. — Мне Крауч с Рабасом уже все нервы истрепали, я еле от них сбежал. Думал, хоть ты сохраняешь стойкость духа. — Разумеется, сохраняю! — оскорбилась Белла, возмущенная тем, что ее заподозрили в слабости. — Но ведь нельзя же совсем не переживать. — Нельзя, — согласился Рудольфус. — Но что ж теперь с ума-то сходить? Ничего не изменишь. Завтра все решится вне зависимости от того, будем мы спать этой ночью спокойно или нет. «Не переживает или храбрится?» — подумала Белла с подозрением глядя на друга. — Да чего ты так смотришь, как удав! — не выдержал он. — Дыру что ли во мне прожечь хочешь? Взгляни лучше вон туда! Он ткнул пальцем в другой угол гостиной. Проследив за его движением, Белла увидела, как кто-то из младшекурсников на спор выпил зелье старения и теперь демонстрировал помирающим со смеху товарищам превосходную серебристую бороду длиной чуть ли не до пояса. Белла тоже громко рассмеялась и крикнула через всю гостиную: — Кто взял в школу своего дедушку? Оштрафую на тридцать очков и заставлю сто раз написать фразу: «Длинная борода вышла из моды полтора века назад!» Обладатель роскошной растительности согнулся пополам от смеха и заверил Беллу, что немедленно ознакомится с современными трендами и посетит парикмахера. Больше заговорить о завтрашнем дне друзьям так и не пришлось. Надо сказать, что тот вечер для студентов Слизерина выдался веселым. Еще бы, ведь завтра всех ожидал последний матч по квиддичу, финальный ужин, а там и долгожданная дорога домой. Ученики хотели повеселиться напоследок. Тем более, что рано вставать на следующее утро никому было не надо, поэтому почти половина факультета засиделась за полночь, и старосты, позволившие себе слегка ослабить попечение о дисциплине, особенно им не препятствовали. Под конец около пятнадцати человек, в том числе Рудольфус и Беллатриса, остались в гостиной. Кто-то припас целый ящик сливочного пива и щедро поделился своим сокровищем с остальными. Большая часть ламп уже была погашена, так что полуночная компания сдвинула кресла полукругом у камина и продолжала болтать, вспоминая забавные случаи из прошедшего учебного года, травить разного рода байки и перемывать косточки особенно нелюбимым учителям, наслаждаясь приятным напитком и неформальной атмосферой. Через какое-то время появился Рабастан, некоторое время посидел вместе со всеми, тем не менее, не принимая участия в беседе, затем также незаметно ушел обратно. Крауч и вовсе не появился за весь вечер ни разу. Среди веселой компании были Миллисента Мерсер и еще несколько членов команды, поэтому в половине второго Рудольфус настоятельно погнал их спать, дабы они успели хорошо отдохнуть перед ответственным матчем. Обезглавленная компания стала постепенно расходиться. Белла тоже решила направиться в спальни вслед за всеми. — Беллс, а можно я сегодня переночую у тебя? — поинтересовался Рудольфус, когда они прощались. — Не хочу слушать, как Крауч на соседней койке всю ночь ворочается и вздыхает. Судя по его настроению, засыпать он сегодня не планирует. — С ума сошел? — ахнула Белла. — Еще чего! Рудольфус расхохотался, и только тогда до нее дошло, что это была шутка. — Со мной тебе покоя тоже не будет, — саркастически прибавила она, — я по ночам толкаюсь! — А откуда знаешь? — удивился Рудольфус. — Кто-нибудь жаловался? Кто, если не секрет? Белла совсем разозлилась. — А вот и не твое дело! — огрызнулась она. — Ладно, спокойной ночи, — все еще хохоча, проговорил Рудольфус. — Передавай своему любовнику привет. — Обязательно! — язвительно пообещала Белла и отправилась к себе.