Наследники Слизерина

Белла отнюдь не питала иллюзий насчет того, что такое Азкабан. Прежде ей уже доводилось встречаться с дементорами, поскольку некоторые из них вместе с Пожирателями участвовали в нападениях на маглов. Но то знакомство было, мягко говоря, поверхностным. Столкнуться лицом к лицу с таким количеством этих мерзких тварей, да еще и без волшебной палочки, ей предстояло впервые, и она прекрасно понимала, что как только ее нога ступит на тюремную территорию, ее охватят уныние и отчаяние такой силы, что она может утратить способность адекватно мыслить, а, если Волан-де-Морт не поторопится с освобождением своих сторонников, то и вовсе сойти с ума, что в ее планы, разумеется, не входило. Вызывать Патронуса Белла не могла, зато владела Окклюменцией, что тоже было неплохим способом защиты своего сознания от дементоров. Хотя отсутствие волшебной палочки безусловно осложняло задачу, но самое худшее было даже не это. Для Окклюменции, в первую очередь, необходима была сосредоточенность, и Белла задавалась вопросом, как долго она сможет контролировать собственные мысли, находясь в состоянии непрерывного умственного напряжения? Как ни крути, но время от времени ей придется отдыхать, а дементоры при этом никуда не денутся. Пока Беллатриса была в камере временного содержания в Министерстве, она пыталась подготовиться к предстоящему испытанию и заранее решить, о чем она будет думать в моменты отчаяния, и, перебрав мысленно всю свою жизнь, обнаружила там немало приятных моментов, но все же ничего такого, что могло бы сильно взволновать ее сейчас. Тогда, отбросив прошлое, она решила думать о будущем. Самой светлой в тот момент для нее была мысль о возвращении Темного Лорда. Она представляла себе, как он немедленно освободит своих верных Пожирателей, как они, наконец, захватят Министерство магии, установят диктатуру волшебников сначала в Британии, а там, глядишь, и по всему миру. Эти мечты были для нее слаще любых других воспоминаний и фантазий. В Азкабан ее доставили вместе с другими задержанными в конце того же дня. Тюрьма располагалась на острове, а остров черт знает где. Беллатриса даже не стала утруждать себя географическими изысканиями на этот счет, поскольку знала о невозможности побега и рассчитывала только на помощь извне. Их привезли туда на лодке и развели по отдельным камерам, единственным достоинством которых была относительная просторность. Во всем же остальном они оказались совершенно непригодными для жизни помещениями. По всей видимости, политику в отношении условий содержания заключенных Министерство не меняло со дня основания тюрьмы. Белла равнодушно оглядела почерневшие от времени, заросшие плесенью каменные стены и попыталась абстрагироваться от обстановки, поскольку весь этот жуткий антураж не шел ни в какие сравнение с тем, что творилось у нее на душе. «А что если он по какой-либо причине не сможет возродиться?» — эта была ее первая мысль в тот момент, когда лодка причалила к острову. Ведь, действительно, она не знала, каким образом происходит возрождение с помощью крестража. А вдруг у него что-то не выйдет? Или ему нужна помощь? На кого он сможет рассчитывать, если все его верные люди сейчас в тюрьме? Белла немедленно попыталась избавиться от этих размышлений и освободить свой разум, концентрируясь только на позитивных мыслях. Но получалось плохо. Она вдруг вспомнила, что Окклюменция никогда не была ее сильной стороной. Волшебница провела несколько часов, борясь с собой и меряя шагами камеру до тех пор, пока не почувствовала сильную усталость и непреодолимое желание лечь или хотя бы сесть. Она бы многое отдала сейчас за то, чтобы оказаться в мягкой постели, но не обнаружила не то, что матраца, но и самой кровати. Единственное, что ей удалось найти, так это торчащие из стены остатки гнилых деревянных досок, которые когда-то, вероятно, служили нарами, но теперь на них невозможно было даже сидеть, не то, что лежать. Отчаявшись и понимая, что больше не в силах терпеть боль в спине и ногах, она села на кучу полусгнившей соломы в углу. Удовольствие то еще, но все же лучше, чем каменный пол. «Если я пробуду здесь хотя бы несколько месяцев, у меня, вероятно, начнут болеть кости и легкие, — подумала Белла. — Моя одежда и сапоги сгниют, и даже нечем будет защититься от холода от сырости. Камеры были отгорожены от коридора решетками, и Беллатриса мельком успела разглядеть других заключенных, пока ее вели сюда. Все они были в уродливых полосатых робах, обросшие, босые и вообще утратившие всякий человеческий облик, как физический, так и моральный. «Я стану такой же! — в отчаянии подумала она. — А ведь я еще так молода и красива!» «Нет, ни за что! — тут же одернула Белла себя, стараясь не терять стойкость духа. — Я не собираюсь тут задерживаться! Я покину эти чертовы стены очень скоро! Это просто очередное испытание в моей жизни, которое обязательно закончится!» «Он придет за нами… он придет за нами… он придет за нами…» — неустанно твердила она, изо всех сил стараясь, чтобы никакая другая мысль и близко не подобралась к ее сознанию. И через некоторое время ей все же удалось добиться своего и обрести ощущение некоторого душевного равновесия. Однако победу праздновать было еще рано. Поначалу Белле казалось, что она никогда не сможет заснуть, потому что спать на сырой соломе, мягко говоря, не привыкла и сильно сомневалась, что это вообще возможно. Однако, спустя сутки, а, может быть, двое Пожирательница все-таки отключилась, и вот тут началось самое страшное. Если, бодрствуя, она еще могла контролировать свои мысли, то во сне они, само собой, отправились в свободный полет. В ту ночь Беллатрисе приснилось, что Долохов ее обманул, и, на самом деле, Рудольфус, Рабастан и Крауч мертвы. Разумеется, он ее обманул. Он всегда был ее врагом, и это была его жестокая месть. Тем более, она так и не видела мужа и друзей с тех пор, как они расстались в особняке. Сцена того, как Реджис и Рудольфус падают на землю, пораженные заклятием, повторялась в ее голове бесчисленное множество раз с чудовищной реалистичностью. «Не может этого быть! — отчаянно сопротивлялась она, в то время как голос, похожий на ее собственный, но только холодный и далекий упрямо повторял. — Может! Теперь все может быть! Надежды нет! Что с того, что Темный Лорд освободит тебя теперь, когда ты потеряла всех своих близких?» — Белла! Белла! — вдруг позвал ее кто-то. — Белла, проснись! Я пришла поговорить с тобой! «Мне это кажется… я уже схожу с ума…», — подумала узница. Но неизвестный голос становился все настойчивее и настойчивее, пока Беллатриса, наконец, не открыла глаза. Приглядевшись, она увидела за тюремными прутьями стройную невысокую фигуру. — Как хорошо, что ты проснулась! — воскликнула та. — Иди сюда скорее. У меня мало времени! Еще толком не оправившись от жутких сновидений, Белла поплелась к решетке, поскальзываясь на влажном полу. Скупой луч света из небольшого окошка под потолком высвечивал очертания лица миссис Лестрейндж. — Вэнни! — хрипло воскликнула Белла. — Это ты? Тебя, что, тоже заточили сюда? — О, нет! Меня отпустили, но я пришла увидеться с тобой и с сыновьями. Мне сказали, что, если вас осудят, то свидания будут запрещены. Она всхлипнула, приложив к губам носовой платок. — Не смей плакать! — грубо осадила ее Беллатриса. — Я тут и так с ума схожу! Лучше скажи, как там остальные. От воспоминания только что пережитого ночного кошмара у Беллатрисы мучительно защемило в груди. Она все еще не могла понять, было ли это наяву или в ее воображении. — Да как они… — удрученно проговорила Ровена. — Как могут чувствовать себя люди, оказавшиеся здесь… Но увидев перекосившееся от боли и ужаса лицо невестки, она поспешно добавила. — Они держатся! Руди даже мне улыбнулся. Он всегда улыбается, ты же знаешь. У Беллатрисы на глазах выступили слезы. — Ну вот, я тебя расстроила! — воскликнула миссис Лестрейндж с отчаянием в голосе. — Прости! Прости! Мне не стоило приходить! Я не умею держать себя в руках! — Стой! Стой! Только не уходи! — взмолилась Белла, хватая ее за рукав, хотя Ровена никуда не двигалась. — Скажи еще что-нибудь! Умоляю! Мне так нравится слышать твой голос! — На следующей неделе будет суд, — вздохнула та. — Все ждут — не дождутся приговора для мучителей Долгопупсов. — Нас будут судить всех вместе? — радостно воскликнула Белла. — Да, вас четверых. — Значит, я смогу их увидеть! — выдохнула она. — Сможешь, — сдавленно прошептала Ровена и, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. — Миссис Лестрейндж, нам пора! — раздался грубый мужской голос откуда-то из глубины коридора. — Мы и так пробыли здесь дольше, чем положено. Ровена всхлипнула. — Обними меня, — попросила Белла, просовывая руки между прутьями. Свекровь зашлась новым приступом плача и обхватила невестку руками, настолько крепко, насколько позволяла решетка. Прикосновение к живому человеку придало узнице сил. — Мы все скоро окажемся на свободе! Вот увидишь! — пообещала она. Ровена улыбнулась сквозь слезы и, до последнего не отрывая от Беллатрисы взгляда, исчезла в глубине коридора. Через некоторое время к Белле пожаловал еще один посетитель. Нарцисса не могла скрыть своего отвращения к этому ужасному месту, и на протяжении всей встречи с ее лица не сходило брезгливое выражение. — Я говорила с мракоборцем, который ведет твое дело. Зачем ты несла всю эту чушь на допросе? И Шафика зачем порезала? Мне пришлось заплатить ему кучу денег, чтобы он отказался от претензий, но смягчение приговора тебе все равно теперь не светит! — Мне не нужно смягчение приговора! — сквозь зубы процедила Беллатриса. — А что тебе нужно? Провести остаток своих дней здесь? Нарцисса брезгливо огляделась. Белла ожидала от сестры подобной реакции, поэтому ничего не ответила, лишь покачала головой. — Как там родители? Мама обо мне спрашивала? — решила она сменить тему. Нарцисса замялась. — Лучше о себе сейчас подумай, — сухо изрекла она после паузы. — Они, что, от меня отреклись?! — воскликнула Беллатриса со смесью ужаса и негодования. Нарцисса поджала губы. — Нет, не отреклись, — нехотя произнесла она. — С чего им отрекаться? В определенных кругах ты даже популярна. Но, сама понимаешь, если они будут открыто выказывать свою лояльность к тебе, у отца начнутся проблемы на работе. — Ясно, — фыркнула старшая сестра. — А твой дорогой муженек? Отмазался, небось, от тюрьмы? Глаза Нарциссы сверкнули. — Он сумеет доказать свою невиновность, можешь в этом не сомневаться! — горделиво заявила она. — Так я и знала! Чертов предатель! Удачно ты вышла замуж, сестричка, нечего сказать! — Да уж куда мне до тебя! — Нарцисса драматично всплеснула руками. — Сгниете тут оба вместе со своей честностью! Это ж с ума сойти как романтично! — Мы не собираемся тут гнить! — злобно отозвалась Беллатриса. — Вот увидишь, скоро мы выйдем отсюда и получим такие почести, которые тебе и твоему мужу никогда не светят! — Что ж, удачи, — ехидно улыбнулась Нарцисса. — Надеюсь, видимся не в последний раз. На этом их свидание закончилось. Когда сестра ушла, Белла упала на пол, обхватила голову руками и громко истерично разрыдалась, сама не зная от чего именно. Впрочем, подобные приступы уже стали для нее привычным делом. Временами, она и сама содрогалась от неожиданно раздающихся воплей и стенаний и вначале недоумевала, отчего узники могут так кричать, но потом поняла, что запертые здесь люди, точно собаки, воют от раздирающей их боли и тоски, которую они не в силах удерживать внутри. Все те дни, которые оставались до суда, Беллатриса жила лишь одной светлой мыслью, что она наконец-то сможет увидеть друзей. Их лица постоянно всплывали у нее перед глазами, не давая впасть в полнейшее отчаяние. — Беллатриса Лестрейндж? — громко поинтересовался незнакомой мужчина в мантии с отличительной эмблемой тюремщика. — Да, — хрипло отозвалась женщина, которая уже несколько дней ни с кем не разговаривала. — Пора, — холодно произнес мужчина. — Тебя велено доставить в Зал судебных заседаний. — Ну наконец-то! — прошипела она. — И года не прошло! Они там, что, решили повесить на нас все преступления за последние десять лет? — Не беспокойся, с тебя вполне хватит твоих собственных, — позлорадствовал волшебник. — Отопри камеру и забери ее! — скомандовал он кому-то. К решетке бесшумно скользнул дементор. Беллатриса отпрянула. — Они, что, будут сопровождать нас? — в ужасе спросила она. — Конечно. А то ведь сбежите! — гнусно усмехнулся тюремщик. — Раньше надо было думать! Когда нападала на Долгопупсов! Из черного рукава высунулась покрытая струпьями серо-зеленоватая рука. Онемев, Беллатриса наблюдала, как узкий длинный ключ поворачивается в замке. Больше всего на свете она хотела бы сейчас трансгрессировать, но вместо этого приросла к полу, чувствуя, как ее накрывает волна леденящего холода. Решетка отворилась, и дементор неторопливо вплыл внутрь. В момент, когда двухметровый монстр дотронулся до ее плеча, Белла чуть не потеряла сознание и испытала такой чудовищный страх, о существовании которого прежде даже не подозревала. «Я больше не хочу сюда возвращаться, не хочу! — подумала она, чуть не плача. — Если я проведу здесь еще хотя бы день, я умру! Как же меня угораздило сюда попасть! Надо было сражаться до последнего, ни за что не дать себя арестовать! Эти страдания бессмысленны! Темный Лорд никогда не вернется!» Когда ее вывели на улицу, она вновь чуть не упала в обморок, но на сей раз причиной этому было непривычное количество воздуха и света. Дементор волок ее за правую руку, а свободной левой она прикрывала глаза, не будучи в состоянии глядеть перед собой. Все сливалось в одно жгучее белое пятно. Краем глаза Белла заметила что ее подвели к лодке. Дементор, наконец, отцепился, и хотя его присутствие все равно ощущалось, стало значительно легче. Когда Беллатриса ступила в лодку, та качнулась и женщина чуть не упала на уже сидящего внутри человека. Кое-как обретя равновесие, она плюхнулась на лавку рядом с волшебником. — Это ты что ли? — слабым голосом проговорил Рудольфус, слегка ткнув ее локтем. — Не знаю, кого ты имеешь в виду, но это я, — выдохнула она, и, не помня себя от радости, обхватила его руками. — От Рабаса и Крауча я тебя пока еще отличаю, — улыбнулся он. — Хотя если дальше так пойдет, крыша у меня точно поедет. — Не пойдет, — решительно заявила Белла. — Темный Лорд достанет нас отсюда! — Ох, что-то долго его нет, — вздохнул Рудольфус. — Хватит! — разозлилась она, пихнув его кулаком в плечо. — Если мы перестанем надеяться, нам конец! Ты, что, не понимаешь?! Эти твари сожрут нас живьем. Мы быстро свихнемся и сдохнем тут. А потом нас закопают вон там, как собак! Она ткнула пальцем в бесчисленное количество маленьких земляных холмиков под каменной стеной, о происхождении которых было нетрудно догадаться. Рудольфуса передернуло. — Ладно, ты права, нам все равно больше ничего не остается, — он крепко обнял ее левой рукой и уткнулся лицом в волосы. Внезапно раздавшийся пронзительный крик заставил их вздрогнуть. — Пустите меня, пустите! — надтреснутым голосом вопил Крауч. — Не ори, дурак, не трать силы, — покачал Рудольфус головой. Впрочем, Крауч его не услышал, поскольку был еще далеко. Следом за ним вели Рабастана. Он был с опущенной головой и не подавал никаких признаков жизни, не считая того, что перебирал ногами. — Да будь оно проклято все! — возопил Барти, свалившись при попытке зайти в лодку. — На черта я стал Пожирателем смерти? Если бы я знал, что так будет! Это все из-за вас! Идиоты бесстрашные! Ну как вам здесь, а? Нравится?! — Успокойся, успокойся! — негромко проговорил Рудольфус, помогая ему подняться, и усаживая на лавку между собой и Беллатрисой. Рабастан тоже вошел в лодку, при этом, к счастью не упав. Вид у него был совершенно отсутствующий. Судно покачнулось и тронулось. Впереди сидел сопровождающий тюремщик, управляя им при помощи волшебной палочки, а шестеро дементоров невозмутимо парили рядом, точно конвой. По лицу служителя Азкабана было видно, что он терпит их присутствие из последних сил. — Я этого не вынесу! — причитал Крауч, подняв к небу свое заметно исхудавшее лицо. — Я утоплюсь лучше! С этими словами он действительно предпринял попытку вылезти за борт, но Беллатриса и Рудольфус намертво в него вцепились, да и дементор тут же приблизился к ним, видимо, собираясь его подхватить. — Ты что творишь, идиот, — зашипел на него Рудольфус. — На тот свет всегда успеешь! — А как вы думаете,— вдруг подал голос немного оживший Рабастан, сидящий напротив, — нас могут приговорить… ну… сами знаете к чему? Крауч заскулил. Супруги из последних сил удерживали его на месте. — Прекрати! — рыкнул на брата Рудольфус. — Не могут! — Почему? — Не могут, и все тут! Еще раз об этом заикнешься, и я тебя побью! Рабастан замолчал, но выражение тревоги с его лица никуда не делось. Крауч вдруг разрыдался, уткнувшись Беллатрисе в плечо. — Какой ужас… — проговорила она, потрясенно глядя на него. — Барти, ну хватит раскисать! — увещевал его Рудольфус. — Ты же знаешь, что мы отсюда выйдем рано или поздно. Так направь все свои силы на то, чтобы сохранить рассудок! — Вот именно! — подхватила Беллатриса. — Используй Окклюменцию, чтобы защититься от дементоров! — Какая там Окклюменция! — отчаянно воскликнул он. — Их тут столько, что против них ничего не поможет! Я чувствую, как они высасывают из меня мозг днем и ночью. Вы понимаете, что мы для них еда?! Через год пребывания здесь мы станем как овощи, забудем, как нас зовут, мы будем как Долгопупсы! Только они в комфортных палатах, а мы в аду! А я ведь никого не пытал! Я скажу это суду! Может, меня оправдают! — Барти, если ты стоял рядом и смотрел, это тоже считается, — холодно известил его Рудольфус. Крауч упал лицом в свои колени и принялся всхлипывать. Когда они прибыли в Министерство магии и спустились на нижний уровень, им пришлось остановиться у закрытой двери, поскольку внутрь их не пустили. Судя по доносящимся оттуда звукам, заседание уже началось. Волшебник, который их сопровождал, тут же куда-то ретировался. По нему было видно, что если он пробудет в компании дементоров еще немного, его стошнит, либо он упадет в обморок. От нечего делать Беллатриса попыталась заглянуть в зал, о чем сразу пожалела, потому что дементор немедленно оттащил ее от двери, а каждое его прикосновение стоило немало потерянных сил. Подземный коридор был узким и темным, что отнюдь не добавляло оптимизма. Белле ужасно хотелось куда-нибудь деться из этого ужасного места, куда угодно, лишь бы там не было дементоров. Она бы даже согласилась пробить головой стену, если бы это помогло. С тоской и болью в сердце Пожирательница оглядела своих спутников. Все они были какими-то осунувшимися, растрепанными, заросшими щетиной. Даже у Рудольфуса куда-то подевалась его знаменитая осанка, которая еще совсем недавно вызывала зависть и восхищение. За две недели все точно постарели лет на десять. «Как же тогда выгляжу я?» — в ужасе подумала она, вспомнив о своих непослушных волосах, которые после столь долгого пребывания во влажном помещении, должно быть, закудрявились самым непредсказуемым образом, и теперь напоминали шикарный стог соломы. Но узнать это наверняка было нельзя, потому что нигде не было не то, что зеркала, но даже какой-нибудь худо-бедно отражающей поверхности — сплошной камень. — Скажи, я ужасно выгляжу, да? — со стоном поинтересовалась она, подойдя к Рудольфусу и взглянув на него исподлобья. — Бывало и лучше, — усмехнулся он, и в глазах у него заблестели лукавые искорки, прямо как в былые времена. Из всех четверых, он, кажется, был единственным, кто еще сохранил способность улыбаться, что не могло не радовать. — Если бы нам предоставили последнее желание, я бы выбрала парикмахерскую, — не без иронии вздохнула Белла. — Не хочу попасть в газеты в таком виде. Если мы и правда останемся в тюрьме навсегда, нужно хорошо запомниться грядущим поколениям. Не каждый день очаровательных волшебниц судят за особо тяжкие преступления. Рудольфус снова усмехнулся. Видимо, его развеселил тот факт, что она считает себя очаровательной волшебницей. — В таком случае можешь не волноваться, в твоем нынешнем облике есть даже некий мистический антураж. Мамашам будет, чем пугать детишек перед сном, — обнадежил он. В этот самый момент дверь слегка приоткрылась, и оттуда высунулась голова незнакомого молодого человека. По всей видимости, он не собирался выходить, а лишь проверял, всё ли в порядке и все ли на месте. Лицо парнишки почему-то показалось Беллатрисе незлобным и располагающим, совсем не таким, какие обычно бывают у министерских сотрудников, а тем более у мракоборцев. Видимо, он поступил на работу недавно. Так или иначе, Белла решила с ним заговорить. — Постойте! — подбежала она к нему, пока тот не успел убрать голову обратно за дверь. — Могу я Вас кое о чем спросить? — Спросите, — засмущался он и едва не опустил взгляд. — Не знаете, скоро ли нас позовут? — Д-думаю скоро, — сбивчиво отозвался он. — Н-но я могу, уточнить, если хотите. Такая вежливость Беллатрису поразила. «Должно быть, не так уж я плохо выгляжу», — подумала она про себя. — Буду очень признательна, — продолжала волшебница, поддерживая тон беседы, и даже слегка улыбнулась. Парень тут же исчез, и совсем скоро появился вновь. — Недолго осталось. Уже заканчивают рассматривать ваше дело. Скоро вас позовут для оглашения приговора. — А кто будет нас судить? — вдруг подскочил Барти. — Дела Пожирателей смерти ведет мистер Крауч лично. — Отец? — воскликнул он потрясенно. — Вы слышали?! — кинулся он сообщить друзьям эту ошеломительную новость. — Нас будет судить мой отец! Может, он нас оправдает? — Я бы не стал сильно на это рассчитывать, Барти… — донесся голос Рудольфуса в ответ. Беллатриса, тем временем, судорожно придумывала, о чем бы еще можно было спросить у волшебника. Она так давно не видела человека с безмятежным выражением лица, что ей не хотелось его отпускать. Она, точно дементор, хотела напитаться от него положительными эмоциями. — Спасибо, Вы очень добры, — поблагодарила Белла, сама не зная, откуда в ней вдруг взыграло аристократическое воспитание. — Могу я попросить еще об одной услуге? Для Вас это совсем пустяк. — Конечно, — любезно отозвался он, тоже слегка ошеломленный тем, что матерая преступница разговаривает с ним, как дебютантка на балу. — Не дадите ли Вы мне немного воды? Очень хочется пить. — Разумеется! — с радостью отозвался он и, взмахнув палочкой, наколдовал стакан с водой. Беллатриса сделала всего один глоток, а остальную часть использовала для того, чтобы умыться и намочить волосы. В мокром виде ее лохматые кудри всегда приобретали аккуратный вид и выглядели не хуже, чем при укладке. — Огромное спасибо! — искренне поблагодарила она, немного взбодрившись. — Знаете что, — в конец оттаял молодой волшебник, — возьмите вот это. Он достал из кармана нераспечатанную плитку шоколада и протянул ей. — Это помогает восстановиться после контакта с дементорами. Я брал для себя, но Вам нужнее. — А как Вас зовут? — спросила Белла, с удивлением принимая подарок. — Альберт… Альберт Дейли, — представился он. — Я никогда не забуду Вашу доброту, Альберт, — пообещала она. — Я скажу свекрови, она щедро отблагодарит Вас. — Не стоит! — тут же замотал он головой. — Я ведь, в сущности, ничего не сделал. Пусть это будет просто так, от чистого сердца. — От чистого сердца… — повторила она. — Не думала, что такое еще бывает в наше время. Что ж, спасибо. — Мне уже пора, — заторопился он. — Было приятно поговорить с Вами. Прощайте! — До свидания, — ответила она ему вслед, не переставая удивляться. Беллатриса не любила сладкое, а шоколад, так и вовсе, ненавидела, и даже продолжительное пребывание в обществе дементоров никак не повлияло на этот факт, поэтому она разделила плитку между друзьями. Пока те жадно набросились на спасительное угощение, Белла принялась быстро соображать. Неожиданно проявленная совершенно незнакомым человеком доброта как будто вернула ей надежду и придала сил. «Я Пожирательница смерти! — думала она, чувствуя, как внутри нарастает гнев. — Я пришла в этот мир, чтобы изменить его, и ничто на свете не заставит меня отказаться от своей идеи! Ни сотням дементоров, ни этим жалким людям не удастся меня сломить! Что мне приговор? Какая разница, на сколько лет меня осудят? Темный Лорд все равно вернется и освободит меня раньше. Возможно, не все так просто с этим крестражем, возможно, ему нужно еще время, но рано или поздно он вернется и тогда…» Ее глаза засияли от мысли, что тогда будет с ее врагами, с Краучем-старшим, с присяжными, со всеми этими людьми, которые сейчас сидят на трибунах и жаждут ее крови. О нет! Они не отделаются так же легко, как Долгопупсы. Она отдаст их на растерзание дементорам, и пускай те высосут из них души! Не успела Белла сполна насладиться этими упоительными фантазиями, как тяжелая дверь зала судебных заседаний распахнулась сама собой. — Введите их! — донесся оттуда убийственно ледяной голос, эхом отразившийся от стен коридора. Дементоры приступили к подсудимым, чтобы препроводить их внутрь. Едва склизкая костлявая рука коснулась плеча Беллатрисы, та почувствовала, как у нее подкосились ноги. «Нет! Нет! — в отчаянии подумала она. — Я не буду выглядеть жалко, я не доставлю своим врагам такого удовольствия!» Из последних сил напрягая каждую мышцу своего изможденного тела, она выпрямилась и твердой поступью вошла внутрь, стараясь делать вид, что дементоры не доставляют ей ни малейшего дискомфорта. Она победоносно оглядела публику, затем присяжных и, наконец, самого Председателя заседания, сидящего на возвышении в шикарном кресле. Прямо напротив него, в глубине амфитеатра, были установлены четыре чудовищного вида металлических кресла, с которых свисали подрагивающие от нетерпения цепи. Едва Беллатриса села, они тут же опутали ее руки, туго прижав их к подлокотникам. Волшебница сдержанно выдохнула, игнорируя боль, и постаралась принять максимально свободную и исполненную достоинства позу. Дементоры отступили куда-то в тень, и, хотя исходящий от них могильный холод по-прежнему ощущался, стало немного легче. Люди на трибунах перешептывались, и то и дело бросали на подсудимых полные ненависти и презрения взгляды. Но конкурс на самое лютое выражение лица с большим отрывом выигрывал Крауч-старший. Беллатриса глядела на него исподлобья, старательно отвечая тем же. Она чувствовала, как адреналин ударяет в голову, а сердце бешено колотится. — Вы обвиняетесь в преступлении, гнуснее которого этот зал еще не слышал… — произнес Крауч со всем трагизмом, на который только был способен. — Неужели? — цинично усмехнулась Беллатриса, и ее звонкий голос эхом прокатился по залу. — Это вы про Долгопупсов? Поверьте, для меня это мелочь! Из зала послышался гул глубочайшего возмущения. Крауч сверху бросил на нее уничтожающий взгляд. Но Беллатриса взглядов не боялась уже давно. — Ты что! — зашипел на нее Рудольфус, сидящий в соседнем кресле. — Не признавайся больше ни в чем! Иначе тебя могут приговорить к высшей мере! — Не приговорят! — дерзко воскликнула она в ответ. — Кишка тонка! Им не хватит смелости даже на то, чтобы расправиться с собственными врагами! — Какой ужас! Да в этих людях не осталось ничего человеческого! — ахнула какая-то женщина на ближайшей трибуне, и зрители загудели ей в тон. Крауч, тем временем, стал громогласно зачитывать обвинение. — Отец, я тут ни при чем! — вдруг завопил Барти не своим голосом. — Я ничего не делал, клянусь! Не отправляй меня к дементорам! Но Крауч-старший сделал вид, что ничего не услышал. — Мама! — решил Барти сменить тактику. Беллатриса только сейчас заметила, что рядом с судьей, сгорбившись, сидит какая-то женщина и душит свои рыдания в носовой платок. — Мама, останови его! Я невиновен! Однако «мама» лишь сильнее стала захлебываться слезами. Глядя на потерявшего всякую гордость друга, Беллатриса лишь сокрушенно покачала головой. — А теперь я обращаюсь к присяжным! — чуть ли не победоносно воскликнул Крауч-старший. — Прошу поднять руки тех, кто считает, что подсудимые заслуживают пожизненного заключения в Азкабане! Волшебники, сидящие в специально отведенном секторе, одновременно и без колебаний вскинули вверх правые руки, точно только и ждали этого момента. Их лица выражали мрачное торжество. Зал одобрительно загудел, некоторые даже сочли уместным поаплодировать. — Уведите их! — с презрением скомандовал Крауч. — Нет!!! — завопил Барти, как резаный. — Мама, нет!!! Я ничего не делал! Я не знал, что так будет! Не отправляйте меня туда! Едва цепи упали, Беллатриса мигом вскочила на ноги. Она подняла голову и с гневом воскликнула. — Темный Лорд вернется, Крауч! Можешь упрятать нас в Азкабан, но мы будем ждать его! Он вернется и наградит нас так, как никому и не снилось! Мы одни пытались найти его и остались верны до самого конца! Завершив свою пламенную речь, она эффектно развернулась и двинулась к выходу, не дожидаясь дементора. — Я твой сын! — отчаянно вопил Барти где-то позади. — Я же твой сын! — Нет у меня сына! — безжалостно донеслось в ответ. — Поздно теперь-то на отца уповать! — назидательно отозвался из зала чей-то сварливый голос. — Нет, не стать Краучу Министром магии, — покачала головой солидная пожилая дама в первом ряду. — Как бы он ни старался обелить себя, сын Пожиратель смерти — это уже слишком. — А Вы думаете, он виновен? — осведомился ее сосед, тоже в почтенном возрасте. — Даже не знаю, — пожала она плечами, — уж больно парнишка надрывается. Я думаю, все-таки стоило дать ему высказаться. Больше Беллатриса ничего не слышала, потому что вышла в коридор. — Да не убегаю я! — панически взвизгнула она и вжалась в стену, видя неторопливо подплывающего к ней дементора. Следом вывели уже почти несопротивляющегося Крауча. — Он же мой отец! Как он мог! — бормотал тот заплетающимся от слабости языком. У Беллы возникло стойкое желание врезать другу промеж глаз, но добивать «лежачего» она все же сочла негуманным. «Что ж, по крайней мере, мы живы, а, значит, еще не все потеряно» — думала она, стараясь максимально сконцентрироваться на этой мысли, но все равно чувствовала, как отчаяние вновь подкатывает с разных сторон, испытывая на прочность ее защитную оболочку. Всю обратную дорогу Крауч сидел молча, тупо уставившись на свои ботинки. Остальные тоже выглядели совершенно опустошенными. Казалось, что даже на то, чтобы разговаривать, ни у кого не осталось сил. «Возможно, я вижу их всех последний раз, — вдруг с ужасом подумала Беллатриса, чувствуя, что теряет контроль над собой. — Возможно, я проведу остаток своих дней в одиночестве, отчаянно пытаясь не сойти с ума, но в итоге все равно сойду, потому что несколько месяцев я, возможно, и продержусь, а вот несколько лет вряд ли. От этой мысли ей стало так невыносимо тоскливо, что захотелось бить себя в грудь и рвать волосы. «Ну как моя жизнь могла так быстро и так бесславно закончиться!» «Не будет этого! Он вернется! Он нас освободит!» — вертелась тихая мысль где-то поблизости, но уже не удавалось за нее ухватиться так же прочно, как прежде. «Я сдалась? Это конец?» — подумала она. Вот уже на горизонте показался мрачный остров с треугольной башней, а где-то под ней должны были быть маленькие могильные холмики... «Ну не может же все быть так! Не может быть, чтобы обстоятельства были сильнее человека! На то мы и волшебники, чтобы быть выше всего: и живого, и неживого, чтобы побеждать там, где победить невозможно. Иначе, зачем нам даны чувства, разум, магия?» «Что ж, будь что будет, но все не может закончиться так!» — решила Белла и подсела к Краучу. — Барти, — заговорила она, стараясь придать голосу спокойное и твердое звучание. — Почему ты ведешь себя как слабак? Ведь ты один из самых сильных волшебников, которых я знаю. — Не ври, — пробормотал он, не выходя из ступора, но Беллатриса уже почувствовала, что нащупала верный путь. — Это ты не ври! — возмутилась она. — Ты окончил школу лучше всех! Ты владеешь нереальным количеством заклинаний! И Темный Лорд никогда бы не приблизил тебя и не сделал своим учеником, если бы не разглядел в тебе огромный потенциал! — Тебя он обучал гораздо больше, — педантично заметил Крауч. — Это потому, что мне приходилось несколько раз объяснять и показывать то, что у тебя получалось с ходу! Ты гений, и очень жаль, если ты этого не понимаешь. За твой талант тебе прощается очень многое. Никто из нас не может таким похвастаться. Комплименты подействовали на Крауча лучше шоколада. Он поднял голову, и, наконец, посмотрел на собеседницу. Беллатриса взяла друга за руку и, пристально глядя ему прямо в глаза, продолжила. — Барти, ты не слабак. Не каждый может вынести то, что на нас свалилось, но мы это выдержим. И Темный Лорд вернется. Ты знаешь, что он вернется. Если дело затянулось, это не значит, что мы должны отчаиваться! Мы не отчаемся и не сойдем с ума, мы встретим его в здравом рассудке и готовые к борьбе. Он непременно воздаст нам за все наши страдания. Мы станем первейшими его сторонниками. Только подумай, какую власть мы получим! И тогда мы уничтожим всех своих врагов. Сможем сделать с ними все что угодно! Убить или отдать дементорам. Они на своей шкуре почувствуют все, что нам пришлось из-за них пережить! — Но ты же сама всегда считала меня слабаком! — не унимался Крауч. — Барти, я не вожусь со слабаками! — категорично возразила Белла. — Но ты мой друг, и я тебя люблю! Какие еще доказательства тебе нужны?! В усталых и потухших глазах Крауча что-то шевельнулось. — Но он ведь узнает о том, что я просил пощады! — Не узнает! А если и узнает, что с того? Это дементоры тебя довели, но на самом деле ты не такой! В душе ты герой, Барти! И ты еще совершишь свой подвиг! Я это точно знаю! Крауч был явно тронут. — Спасибо за эти слова, Белла — прошептал он со слезами на глазах и крепко ее обнял. — Прости, что обвинил тебя во всем. Я же понимаю, что это не так… — Забудь, — твердо заявила она. — Я забыла, и ты забудь! Оставив Крауча, она пересела к Рабастану, решив, что его тоже надо, во что бы то ни стало, вывести из ступора, иначе, в противном случае, он сойдет с ума быстрее, чем Барти. — Рабас, — осторожно начала она, — после смерти Милы мы почти перестали общаться. И я понимаю, что, возможно, ты не хочешь видеть меня, потому что сразу же вспоминаешь о том, что случилось. Хотя ты знаешь, я не собиралась ее убивать. Я выполняла приказ. Но у тебя все равно есть право до конца жизни меня ненавидеть. В любом случае, я хочу, чтобы ты знал. Я не забыла о том, что мы с тобой семь лет просидели за одной партой. Возможно, ты удивишься, но я в курсе, какой у меня ужасный характер, а ты ни разу меня не упрекнул, всегда выслушивал и помогал. Я очень это ценю, и для меня ты навсегда останешься самым близким и самым верным другом! Рабастан слушал ее молча и глядя в пол, но в конце речи вдруг обернулся и изо всех сил стиснул в объятиях. — Я никогда не ненавидел тебя! — с жаром проговорил он ей в ухо. — Ты была, есть и останешься моим лучшим другом, что бы ни случилось! Едва он сказал это, лодку тряхнуло, потому что она причалила к берегу. Узники медленно вышли, подгоняемые стражами. — Руди! — воскликнула Беллатриса, вцепившись в его руку и понимая, что остались считанные секунды до того, как дементоры схватят их, чтобы развести по камерам. — Хоть иногда мне и кажется, что ты хочешь меня извести, но каждый раз, когда я вижу твое лицо, мне так хорошо и легко становится на душе. Наверное, это значит, что я очень удачно вышла замуж! Рудольфус проницательно посмотрел на нее, затем улыбнулся своей коронной улыбкой, и, схватив жену в охапку, жадно поцеловал ее в совершенно неподдельном порыве. Белла еще никогда не испытывала ничего подобного. Она комкала мантию у него на спине, чувствуя, как голова кружится, а земля уходит из-под ног. Приговор, тюрьма, исчезновение Темного Лорда — все это на какое-то мгновение перестало для нее существовать. Даже прикосновение дементора не сразу вернуло ее в реальность. — Когда все закончится, мы с тобой возьмем отпуск и поедем на море, во Францию! — восторженно крикнула она, когда стражи Азкабана все же растащили супругов в разные стороны. — Нет, — возразил Рудольфус. — Лучше в Италию! Там мы еще не были! — Заметано! — согласилась Беллатриса, отдаляясь все дальше и дальше и, чувствуя, как мир неумолимо погружается в ледяную тьму.