Я, арранкар

Чувство… Чувство такое, будто в голову разом залили плавленое олово и тут же отсекли ее на гильотине, потому как дальше осязание чего-либо сущего во мне вырвали с корнями, выдрали когтистой лапой и размазали затихающим мозгом по колючему песку. Кости все как одна хрустнули и вонзились в душу миллионом раздробленных осколков… Меня словно засосало в водоворот пыток, что пришелся на пик инквизиции. Душно, жарко, давит мукой снаружи, а изнутри взрывается бесперебойным фонтаном отчаяния. В одну долю секунды меня расплющивает силой тысяч атмосфер — и больше не двинуться, не вздохнуть, не выжить. Только и всего, что осталось, — открывшиеся глаза. — Тацуки-тян?.. — Рыжая, как летнее солнце, девчушка ухватилась за рот и с ужасом посмотрела в упор. На меня? Возможности шевельнуться по-прежнему нет: а мне бы хотя б оглянуться по сторонам и найти эту самую Тацуки… Тацуки. Тацуки. Тацуки. Тацуки? Кто она? Почему ее имя кажется знакомым, но я не ассоциирую его ни с кем? — Тацуки-тян, держись! — Рыжая бросилась ко мне на грудь и крепко обхватила руками. Ее тельце содрогалось в стенаниях, слезы обжигали мою шею, возвращая к жизни все тактильные ощущения, но не способность к движению. Из свободы — ход слезы, что трамплином скатилась по щеке… от абсолютной растерянности. Кто я? Где я? Что со мной и почему я не могу пошевелиться? Кто эта девочка, плакавшая у меня на плече и шепчущая на ухо это странное: «Тацуки-тян»? И кто… что это такое на крыше, у нее за спиной? Мои зрачки дернулись, а глаза округлились до пронзающей боли, отдавшейся эхом в макушку. Голова горела неистово, ныла от противоестественной тяжести в черепе, казавшимся сплошным месивом из раздавленных мозгов и костной муки… Однако прислушиваться к ощущениям дольше было бы подобно самоубийству: то существо впереди походило на саму смерть в лике чудовища с белой маской и более десятка щупалец. — Монстр… беги… — шепнула я, сама не понимая, что хочу уберечь незнакомку. — Там-м-м… м-м-монстр… м-м-м… — дальше из моего рта последовало одно лишь мычание: губы точно парализовало, но страх тут был ни причем. Я услышала, как по венам заструился жгучий ток. Не кровь, а молниеносная ртуть, перемешанная не то с кислотой, не то с ядом. И новая порция этой смертоносной отравы поразила меня, когда чудовище запустило в нас что-то наподобие шипов, а я, невесть откуда взяв силы, поменялась местами с рыжей и приняла весь огонь на себя… Похоже, мне и так пришел конец, поэтому инстинкт самосохранения уступил самопожертвованию. — Тацуки-тян! — вскрикнула девушка, увидев теперь из-за моего плеча опасность. Она снова посмотрела на меня в упор: — Ты всегда защищала меня. Теперь настал мой черед защищать тебя, Тацуки-тян, — усмехнулась она виновато, но решительно развернула нас обеих обратно. Закрыв меня собой, она шагнула вперед, навстречу к монстру. Потеряв опору и утратив равновесие, я осела вниз, чувствуя, что ноги, словно давно сломленные, согнулись пополам. Да и позвоночник отверг вертикаль — я завалилась набок, как мешок с костями, в котором не осталось больше ничего живого. Тело стало монотонно погашать пульс, сердце — реже давать удары, кислород, замирая, едва спускался в легкие… — Та-цу-ки, — прошептала я одними губами, при этом широко распахнутыми глазами следя за странным преображением храброй школьницы передо мной, бросившей вызов опасности. Сначала ее окутал странный вихрь не то пыли, не то энергии, и вокруг нее закружили какие-то чудные не то птицы, не то человечки. Монстр бросился вперед на нее, но его атаку вдруг остановил треугольный щит, который соткался не иначе как из воздуха. Затем иной щит овалом раскинулся надо мной и стал слабо покалывать кожу теплом. А после этого какая-то блестящая стрела вонзилась в тело врага, а рыжая рухнула наземь подобно мне, будто тоже подкошенная. «Н-нет…» — прошептало все внутри, и собравшиеся в углах слезы вновь пролились наружу. Кто она такая? Почему ее жалела я? И кто я?.. В голове каша и ни одного целого зерна из воспоминаний, ничего, что бы могло разрушить этот сон или иллюзию, но точно не реальность. Я попыталась дотянуться до рыжей, чтобы убедиться, жива ли она, но будто совсем уже окаменела. С небес меж нею и мной в этот момент спустился некто третий. Ангел? Демон? Что про-ис-хо-дит?! Не моргающими, словно мертвыми, глазами я посмотрела вверх, на солнце, которое окрасилось в рыжий цвет и нависло просто надо мной. — Тацуки! Ты что? — Тацуки-тян?! Две пары карих глаз заглянули в лицо. Две огненные челки полоснули по щекам — колкостью и шелком. Два голоса стали наперебой тараторить в уши, а руки обвивать тело… — Тацуки! Не смей, слышишь!!! — ОН не просил, приказывал. — Тацуки-тян? Почему у меня не выходит ее спасти?! — ОНА не сожалела, она тщетно надеялась. Золотистый щит померк. Мир из рыжих людей стал расплываться кругами… Где я? Кто я? Что происходит? Снова? — Тацуки-и-и!!! Тацуки? Разве это мое имя? Разве так меня звали? Не помню… Ничего не помню! И дурное предчувствие твердит, что если даже вскрою себе череп и стану вручную перебирать крупицы своих пустых воспоминаний, все равно ничего не вспомню. «Та-цу-ки?» — нет, было другое имя. И другой язык. И другое место, если открыть глаза. Другие люди, и я другой была… Или все это я только что сама себе же и придумала? Нет, точно не короткие волосы, как сейчас. И не в плотно зашнурованных кедах мои ноги ходили. И вовсе не короткая школьная юбка болталась когда-то на бедрах. И не белая рубаха с дерзко распахнутым воротником оголяла шею. Мои веки поразило словно молнией, и я одернула руку от лица. Я очнулась, как от глубокого, долгого и тяжелого сна, но тут же пожалела об этом, задохнувшись от увиденного: стоя на вершине высоченного столба, посреди чернильных небес, мой взгляд охватывал бескрайний город, густо усыпанный иллюминацией. — Как высоко! — с ужасом выдохнула я и ухватилась за сердце в испуге, но новый шок буквально снес меня с ног: из моего солнечного сплетения торчала короткая цепь, тарахтевшая на ветру… — Боже мой! — Я оступилась, полетев спиной вниз. Слезы? Мольбы? Страх? Смерть? Сожаление перед концом? Нет. Это уже не впервые. В бессознательности расправив руки, точно крылья, я остро ощутила, как вместо неистового ужаса по вискам забарабанил теперь адреналин. Все не так, как тогда. В мой первый и последний полет… Я его вспомнила.