Часть 4
7 апреля 2016 г. в 21:37
— До завтра, капитан, — голос Ямазаки вывел Ханамию из задумчивого состояния, в котором он пребывал почти всю тренировку. Не то чтобы Ханамия слишком много думал о Киёши и о том, что ту ночь они провели вместе, но он чувствовал себя... озадаченным. Ханамия несколько раз повторил слово про себя и кивнул сам себе, соглашаясь с правильностью определения. Прежде чем предпринимать какие-то шаги, следовало разобраться с тем, не доставит ли ситуация внутреннего дискомфорта лично ему. На Киёши, в общем-то, было плевать. Почти.
Ханамия рассеянно кивнул в ответ Ямазаки и Сето, которые сегодня задержались дольше обычного, чтобы убрать зал после тренировки.
Прошло уже три дня с их безумного чаепития, за время которого чая они так и не выпили. Ханамия тогда провалился в сон и проспал почти до десяти утра, хотя обычно вставал раньше. Но Киёши его не разбудил, мать больше звонками не тревожила, а в постели у него оказалось весьма удобно. Ханамия никак не ожидал, что способен так отключиться в доме у Киёши, он вообще предпочитал ночевать дома, не оставаясь даже у знакомых и родственников, которых знал много лет. Отели на выездных чемпионатах и играх он тоже не любил, но привык к ним, научившись воспринимать как неизбежное, но нейтральное зло. Ханамия не доверял чужим людям и домам. Но Киёши умудрился и тут напакостить — спалось у него просто отлично, лучше, чем в собственной постели. Ханамия скрипнул зубами — они не виделись уже три дня и потребность сорвать на ком-то хреновое настроение походила на зуд от комариных укусов. Правда, комары были размером с собаку, но так было даже интереснее. Ханамия скучал по Киёши, а ещё хотел трахаться и говорить ему что-то гадкое, глядя прямо в глаза.
Он тихо зашипел от злости, понимая, что в этом желании слишком много извращённого мазохизма. Снизу он всё-таки постоянно видел себя. И это заводило до тёмных точек, мельтешащих перед глазами. Он смежил веки и несколько раз качнул головой, но, как он и ожидал, ничего не изменилось. Конечно, было проще списать всё на повышенное атмосферное давление, но у Ханамии было слишком хорошее здоровье и отличный вестибулярный аппарат, чтобы обманывать себя так примитивно.
Оставив Сето и Ямазаки в зале, Ханамия шагнул за порог, полной грудью вдыхая вечерний воздух. И подавился им, позорно закашлявшись.
Киёши ждал его неподалёку от выхода, у ворот школы, и Ханамия несколько раз вздохнул, тут же зло прищурившись. Ему не нравилась собственная радость при виде придурка. Причём радость была настоящей.
— Какого демона ты тут торчишь? — начинать с грубости не хотелось, но Киёши улыбался, а Ханамия не мог позволить ему получать удовольствие от их встречи. Не сейчас.
— Не задавай глупых вопросов, — Киёши был слишком спокоен, из-за чего Ханамия начинал злиться ещё сильнее, чувствуя, как теряет контроль над ситуацией. — Соскучился.
Было непонятно, говорит ли он о себе или спрашивает собеседника — интонация была самая нейтральная и одновременно нацеленная на то, чтобы проверить реакцию лично его, Ханамии.
— Я — нет, — отрезал Ханамия с такой кислой миной, что ему самому на миг показалось, что он жуёт кусок лимона. Большой кусок. Впрочем, видеть Киёши возле своей школы было настолько странно, что Ханамия не мог разобрать, что же он на самом деле ощущает. Потому что лимоны он любил, а Киёши — нет. То есть вообще терпеть не мог. Однако послевкусие от встречи с ним возникло самое противоречивое.
— Хочу пригласить тебя куда-нибудь, — Киёши словно не замечал хмурой физиономии собеседника.
— С чего бы это? — Ханамия чувствовал, как от ярости темнеет в глазах. Казалось, в череп заливают цемент, который с каждой секундой забивает все поры, перекрывая доступ кислороду. — Секс совсем не повод для близкого знакомства. Поэтому вали отсюда, пока тебя не увидели наши. Они не слишком любят... таких бесталанных идиотов.
Ханамия хотел сказать «тебя», но вдруг понял, что это прозвучало бы чересчур заботливо, словно он боится за Киёши и реакции сокомандников на столь несвоевременное и бессмысленное посещение. По крайней мере, Киёши мог бы так подумать, но, судя по тошнотворно дружелюбной улыбке и способности переть напролом, как танк, его идиотский мозг занимали сейчас совершенно другие мысли. Но уже следующая фраза привела Ханамию в бешенство. Оказывается, Киёши мог быть редкостной сволочью.
— Поэтому соглашайся и идём, — Киёши крепко вцепился в рукав куртки Ханамии. Вокруг ещё было довольно людно, но поблизости не было никого, чем он и воспользовался. К тому же по беспокойным взглядам Ханамии он понял, что кто-то из Кирисаки Дайчи ещё в помещении и у них двоих не так уж много времени для разговора тет-а-тет. — Я, конечно, могу объяснить твоим, что мы встречаемся и даже трахаемся, но сегодня у меня этого не было в планах. Надеюсь, у тебя тоже не возникало мысли представить меня в качестве твоего секс-партнёра?
Киёши говорил спокойно, но в его исполнении вполне ироничная речь звучала так пошло, что Ханамия с ужасом почувствовал, как у него встаёт. К тому же Киёши его шантажировал, что внезапно привело его в злой восторг — всё-таки он был прав и Киёши совсем не такой дружелюбный и всепрощающий кретин, которым он всегда прикидывался.
Его опять мотало по самой широкой эмоциональной амплитуде, которая резко увеличивалась от близкого соседства с Киёши. А точка равновесия находилась где-то в районе грудной клетки, причём далеко не своей. В своей как раз слишком сильно стучало, когда Киёши осторожно и быстро прижал его к себе и тут же отпустил, очевидно ожидая реакции.
— Идём, — прошипел Ханамия, отшатнувшись. Было понятно, что Киёши затеял всю эту хрень с жалким шантажом, чтобы дать Ханамии возможность согласиться. Понятное дело, что Ханамии по большому счёту плевать, как на их трах с Киёши отреагирует команда, но поступить так, не обдумав, под каким видом им следует подать эту новость, было бы неразумно и недальновидно. К тому же вспыльчивый Ямазаки в справедливом негодовании мог полезть и в драку, что совершенно не устраивало Ханамию — ни как капитана команды, ни как тренера, ни как потенциального партнёра Киёши-мать-его-Теппея. Конечно же, речь шла только о сексе. В конце концов, никто не виноват, что стоит у Ханамии на Киёши. Это всё гормоны и биохимия, а против науки не работают примитивные методы. Поэтому надо было извлечь пользу из ситуации. В первую очередь для себя.
— Спасибо, что согласился, — Киёши просиял, вызвав вполне ожидаемый приступ отвращения. Стояк проходить не собирался.
— Куда? — Ханамия мог сейчас говорить только рублеными фразами, которые выталкивал из себя между короткими вдохами.
— Ко мне, — улыбка Киёши стала ещё шире и хитрее. Он шёл чуть сзади, словно давал Ханамии больше пространства, создавая ощущение ложной безопасности. Но по тому, как он двигался, говорил и даже дышал, Ханамия понимал, что настроен Киёши весьма решительно. В ту ночь, три дня назад, они так и не трахнулись, хотя Ханамия и был не против, да и Киёши явно не отказался бы. Но почему-то у Ханамии в какой-то момент возникло странное чувство несвоевременности.
Трах, разумеется, был бы оправдан физиологией, но... а поговорить? Или хотя бы просто привыкнуть, что тот, кого ты не выносишь, может быть рядом. И даже ближе, чем себе можно представить в самых кошмарных снах. Или в самых безумных — Ханамия ещё не решил. Поэтому надо было узнать Киёши лучше, а после с ясной головой принимать окончательное решение.
Только вместо того, чтобы оговорить условия взаимодействия, он молча шёл чуть впереди чёртова Киёши к нему домой, прекрасно зная, зачем он согласился, но абсолютно не понимая почему.
Изредка Ханамия сбивался с быстрого шага, и в эти моменты тёплое дыхание Киёши согревало его затылок, отчего кожу словно покалывало сотней иголок, что было одновременно и приятно, и больно. Но к боли Ханамия давно привык.
Поэтому и поездка в метро, где их прижимали друг к другу, и дорога от метро до дома Киёши прошли почти в полном молчании. Ханамия думал о том, что это совсем скоро произойдёт, но о том, что будет дальше, размышлять пока не хотелось, и он решил действовать по обстоятельствам.
Может, это будет настолько ужасно и омерзительно, что выбьет из него всю дурь и мешанину эмоций, и он забудет о Киёши, и всё станет как раньше, до того, как он увидел эту отвратительную дружелюбную улыбку, которую хотелось стереть кулаком. Киёши будил в нём слишком примитивные инстинкты, а значит...
В эту минуту его втолкнули в дверь, и Ханамия понял, что оказался в другом мире. Он не знал ещё, что будет дальше, но три дня назад они пытались пить здесь чай, дрочили друг другу и Ханамия спал до утра, пока Киёши прижимался пахом к его заднице, перехватив рукой поперёк груди.
Место обитания Киёши было более чем странным.
Здесь с Ханамией происходили самые дикие и необычные вещи и события в его жизни.
В этот момент Киёши прижал его к стене, как тогда, три дня назад, и Ханамия инстинктивно задрал подбородок, подставляя губы.
Пока всё повторялось, как в прошлый раз, а Ханамия был приверженцем стабильности и системного подхода во всех сферах жизни.
И он абсолютно не сомневался в том, что всё будет хорошо.
Насколько это вообще возможно с таким невыносимым идиотом, как Киёши.