***
Язык Черной Секирей Карасубы медленно скользил по задней части шеи Гомункула. - Эй… Он лежал, растянувшись на кровати, обе его руки были связаны кожаными ремнями. Его верхняя одежда была снята, обнажая голую грудь, тонкие ключицы и белую кожу. Это было неимоверно непристойное положение. Секирей навалилась на него, ее щеки пылали, а глаза с вожделением смотрели на его ресницы… его губы… его плоть… Однако лицо его выражало не стыд или боль, а полное уныние. –Не могла бы ты меня освободить? – сказал он со скукой в голосе. –Нет. Ты столь прекрасен… Мне не надоест, даже если я буду наслаждаться тобой целый день. – С придыханием произнесла его собеседница. –Зато мне надоест. – Скучающе произнес связанный гомункул, пытаясь осмыслить свое положение, и как такое вообще могло произойти. –Меня это не волнует. Здесь имеет значение только то, чего хочу я. Фуши раздраженно хмыкнул. Еще в их первую встречу, точнее к её окончанию, он заметил странный блеск в глазах Карасубы, не такой, как у тех, кто наслаждается сражениями или даже убийствами, что-то иное, чуть похожее на то, как смотрят на него Хикари и Хибики, но тут смотрели лишь на его бессмертное тело. Ее любовь была какой-то извращенной - ее пальцы и ловкий язычок сейчас активно путешествовали по его телу, но ему это ни капли не казалось проявлением "нормальной" любви. Во всяком случае, он чувствовал, что его любили как произведение искусства, и в то же время он сомневался в том, что нашлось бы много людей, которые стали бы покрывать картины или статуи своей слюной. –Ты и вправду невероятный… Карасуба, чуть пустившая ему кровь, прокусив кожу, вздохнула в изумлении, наблюдая действие его способности. Обычно он бы принял такую похвалу, не так уж часто его хвалили в этой жизни. Возможно, даже душевный подъем был бы у него, да и с человеком, сказавшим такое, его отношения точно улучшились бы, но в данном случае Фуши не был особо рад слышать такое от неё. Было настоящей удачей, что она до сих пор не натворила чего-то импульсивного и глупого, как, например, начать проверять границы его особенности… но все могло измениться если они оба останутся в живых, когда Игра Минаки закончиться… тем или иным способом. Если бы только у него был шанс позвать на помощь или вывернуться. Но его положение и удобство расположения рядом с открытым окном намекало на то, что Карасуба уйдет безнаказанной… и это как минимум, а возможно и утащит его с собой. Осталось лишь дождаться, пока к Мие вернется душевное равновесие, которое он сам и сбил, и та заметит в доме неучтенного гостя. Или, точней, гостью. –Какой позор… Почему мои атаки не причиняют тебе вреда? – озвучила свое тревожное наблюдение Карасуба. - Все же такова моя особенность. – Пожал плечами её собеседник, чуть смещая их и не обращая внимания на впившиеся в руки ремни. –Я что и вправду совершенно тебя не интересую? – как-то даже обиженно произнесла Карасуба. –Не в этом дело. – Вздохнул гомункул… вот если бы она изменила подход и саму цель притязаний. –Странно, я думала, что… проведя столько времени без женской ласки, ты сам захочешь этого. –Это не имеет к данной ситуации никакого отношения! Боже… - Вздохнул несколько приоткрывший маску равнодушия и усталости Фуши. - Ладно, мне пора… скорей бы эта глупая Игра закончилась. Ах, да. – И быстро нагнувшись, Черная Секирей впилась в его губы, окрыляясь об гомункула, и вызывая отклик у него, после чего быстро направилась к открытому окну – как бы сильно не ушла в себя Мия, всплеск силы она должна была ощутить. Но ничего, как только Игра кончится… да… Она возьмет мальчика, не ведающего о всех грехах этого мира, и осквернит каждую часть его тела упиваясь его слезами страдания. Она превратит свои умения и помыслы в жизнь, переступив черту между палачом и жертвой. Она займется тем, после чего будет полностью заляпана кровью. Таковым было адское создание, именуемое Черной Секирей. Единственной причиной, по которой она никогда не ступала за грань «любви» к своему объекту притязаний, была эта глупая Игра, начавшаяся так не вовремя. Как только она закончится… у нее не возникало особых сомнений в том, что она забудет про все запреты и получит то что хочет. Используя свои умения и знания, она осквернит это создание, описать которое можно лишь словом «чистый», и наполнит его позором. Она не может небрежно относиться к происходящему вокруг, ведь теперь они оба должны дожить до завершения планов одного безумца. Единственное чего она желает - это быть с Фуши. Такова была ее невероятно… извращенная любовь.***
- Боже, может, уже развяжите меня? Ну и кто-нибудь, подайте платок Мацу, у неё из носа кровь капает. – Грустно вздыхаю, тщетно пытаясь выпутаться сам. Мия поняла все мгновенно, оценив мой вид, принюхавшись и кинув взгляд на окно, вот только столь же мгновенно боевая особа кинулась вдогонку за другой секирей. А развязать забыла. Влетевшая сюда второй Нагая, зацепилась за меня взглядом, и извинившись за беспокойство вышла из помещения. Даже знать не хочу, что она подумала. Мацу застыла столбом, пуская кровь носом. Надо же, такое и в простой жизни бывает. А вот Хикари и Хибики все же после моих слов скинули с себя ступор, и развязали меня. - Кто это сделал? – надо же, у Хибики получилось скопировать тон Мии, пока с меньшим воздействием, но все равно впечатляет. - Какая разница? Ты же вроде меня недолюбливаешь за ваше подлое окрыление (и считай кражу), и вообще свое негодование моими поступками, образом жизни и самим существованием пыталась выразить буквально минут десять назад. А вот за снятие пут благодарю, порвать их у меня не хватило сил, а лежать так до прихода Мии было бы излишне. – Спокойно отвечаю, заставляя Хибики пойти красными пятнами. Нравится мне её выводить из себя. - Не отпущу, теперь ты будешь всегда под моим присмотром. – Проигнорировав мои реплики, заявила Хикари, злобно глянув в окно. - Не думаю, что это хорошая идея, мне вообще-то в ванную надо. – Попытался отвертеться я. - Я с тобой! – мне кажется, или сейчас высказались абсолютно все присутствующие тут секирей? Не о том думаю – Мия меня убьет!