Till they're sore // ex Bad romance

Отбыв, как повинность, деловое собрание, блестяще проведенное Люциусом Фоксом, который не менее блестяще сумел не дать никому из присутствующих ни разу обратиться напрямую к боссу, явно витавшему в эмпиреях, Брюс чуть ли не бегом утащил его в кабинет и, не дав сказать слова, выложил суть своего открытия. — И что же, — Люциус был слегка удивлен, — никто до сих пор не догадался? Я был более высокого мнения о Джеремии Аркхэме. — Думаю, ему просто не приходилось просматривать эти отчеты все вместе, да еще и несколько раз подряд. Учитывая, что количество вариантов — два в степени… вплоть до трехзначной, хотелось бы как-то автоматизировать процесс поиска и проверки. Мы можем это сделать? — Хммм. Насчет трехзначной, это, на мой взгляд, слишком пессимистично. Создать и запустить программу несложно, но даже компьютеру потребуется время на проверку каждого варианта, так что за быстрые результаты я ручаться не могу. — Сколько? Часы? Дни? — Вероятнее всего — именно дни. Если не неделя-другая. Отсеять случайные совпадения — раз, проверить те случаи, где не все сходится — два, а на окончательные выводы компьютер в данном случае неспособен. Это уже твое дело. Брюс сморщился. — За неимением лучшего — запускай. И про мифологию не забыть... — Брюс. Ты хочешь ускорить процесс или замедлить? — Я хочу учесть все возможное. В эти вымышленные имена он вплетал черт знает что, и выбирал явно не только исходя из благозвучности. Надо как-то расставить приоритеты. Я подумаю над очередностью. И — спасибо. Люциус только покачал головой ему вслед. *** Алекс все-таки вытряхнул из меня немало, несмотря на то, что я изо всех сил притворялась девушкой в шоке, умирающим лебедем и вообще дохлой рыбой. Я заранее была в ужасе от того, что он может слепить из моих откровений. Вытянутых, можно сказать, клещами. Но не мне его винить, это его работа. Он выбрал три довольно кошмарных снимка для бумажного выпуска, а остальные полтора десятка, что отобрал дядя Карл, пойдут на сайт газеты. Гордон действительно вызвал меня к себе, и мне пришлось катиться в даунтаун по невыносимой послеполуденной жаре. Старые знакомые в полицейском управлении встретили меня сочувственными взглядами, что не улучшило настроения. Комиссар выглядел, словно двое суток грузил кирпичи. Он получил полную копию диска (кроме последней картинки, разумеется!) и слегка отредактированную версию моей с Джокером беседы. Спасибо дяде Карлу, второй, хотя нет, третий раз рассказывать было куда легче, я теперь могла держать себя в руках и давить эмоции в зародыше. Комиссару я рассказала про отраву, он и так о ней знал, но не сказала про игру в вопрос-ответ и про то, в какой момент я отрубилась. — Итак, — Гордон потер переносицу, — я должен предложить тебе убежище… — Не вижу причины, — брякнула я, тут же пожалев об этом, говорили же мне — не петушись! Комиссар коротко и раздраженно вздохнул. — … но я бы предпочел предложить тебе помочь нам, воспользовавшись этим вашим «договором», хотя я думаю, ты понимаешь всю степень опасности. Я задумалась, больше для виду. У меня опять нет выбора. — Каким образом? — Просто делай то, что он говорит, за тобой будут наблюдать. …и чтобы за мной всюду шпики ходили? Пусть даже некоторых из них я знаю. Такая перспектива была мне не слишком приятна. — А можно как-нибудь… без слежки? — я скорчила жалостливую мину. Он посмотрел на меня, как на неразумное дитя, с чьим упрямством давно устал бороться. Полноте, комиссар, мы с вами не виделись больше полутора лет! После недолгих препирательств мы сошлись на том, что он даст мне маячок, который я буду носить с собой, и при каждой возможности буду звонить и сообщать любую новую информацию ему лично или дежурному. А коли представится такая возможность, подсуну маячок Джокеру. Впрочем, последнее не внушало оптимизма ни мне, ни Гордону, хотя и по абсолютно разным причинам. Свои соображения я на этот раз благоразумно оставила при себе. На том мы и расстались. Как же хочется рухнуть в постель и поспать! По дороге домой я ухватила с лотка свежий выпуск «Трибьюн», втайне надеясь, что там нет ничего из того, что я наговорила. Посмотрю, когда доберусь… Дома меня ожидало сообщение на автоответчике. Приятный голос с британским акцентом извещал, что мистер Уэйн имеет честь пригласить мисс Форд нынешним вечером в ресторан «Максим», и ожидает ее согласия. Имеет честь. Ожидает согласия. Прелесть какая. Я сегодня прямо-таки нарасхват. Этому-то что понадобилось? А что, дворецкие мобильниками не пользуются? Я глянула в зеркало в первый раз за весь день. Мисс Форд имеет честь озадачиться. У мисс Форд на лбу синячище, глаза требуют по флакону «Визина» каждый, а вечернее платье она в первый и последний раз надевала на выпускном балу в школе и при этом чувствовала себя трансвеститом. Да и закончилось все крайне неприятно, так что никаких положительных ассоциаций. Отказаться, что ли? Впрочем, у меня машины нет. А на «Магне» в вечернем платье… сами понимаете, мистер Уэйн. В раздумьях, я развернула «Трибьюн». Моя картинка, где Джокер, не глядя, палит в сторону, с анонсом алексовой статьи на первой полосе — уже нехило. Стр.3. Н-да… там действительно не было почти ничего из моих слов. Алекс между делом представил меня прямо-таки героиней дешевого боевика. «Наш корреспондент Элисон Форд, рискуя жизнью…» Я не ваш корреспондент. «После чего была похищена… Не может описать словами…» Вот это больше всего умилило. Тьфу. Он накатал почти целую полосу невероятной ахинеи. Уверена, это заняло у него не больше часа, иначе он просто не успел бы. Иногда меня разбирает зависть к тем, кто пишет с такой скоростью всякую галиматью. У меня на тексты уходит куча времени. Потому я и пишу редко и мало. Впрочем, я узнала кое-что новое. Например, каким образом Джокер сбежал. Ну, то есть, никто не знал, как точно он это провернул, но получилось изящненько. Вот мне в копилку еще одно доказательство тому, что излишнее любопытство ни к чему хорошему не приводит. Я села за компьютер и попыталась начать текст для «Ивнинг». Написала несколько вводных фраз и задумалась. А хочу ли я об этом писать? Вроде бы, надо. И алексово творение меня покоробило достаточно для того, чтобы желать выдать свою версию. Стерла все. Начала снова… Телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Тот же приятный голос уэйновского дворецкого интересовался моим решением по поводу сегодняшнего вечера. Я подумала еще пару секунд и согласилась. Спросить, откуда такой интерес к моей персоне, у меня отчего-то язык не повернулся. Он сказал, что пришлет за мной машину. Увы, отмазка насчет мотоцикла и платья не пройдет. Придется этим заняться. И еще надо как-то замаскировать синяк. Ненавижу косметику. Дневной сон отменяется, знаю я, какой у меня видочек после этого. Похоже, статья накрывается медным тазом, слишком уж противоречивы мои мысли по этому поводу. Я не писатель, я фотограф. «Не может описать словами». Ага. Не могу. В социально-приемлемой форме — точно не могу. И не буду. Достаточно на сегодня душевного стриптиза. На фиг. Займусь-ка решением простых бабских проблем, которые для меня так до сих пор и остаются тайной за семью печатями. Кажется, мне есть кого попросить об услуге… Есть у меня соседка, которой я периодически предоставляю «жилетку для поплакаться», и которая разбирается в вопросе шмоток для выхода гораздо лучше меня. Думаю, Мэг не откажет мне в удовольствии порыться в ее обширном гардеробе. Если я скажу, зачем мне это, ее удар хватит. Надеюсь только, что она не читает «Трибьюн». *** Брюс уже минут двадцать сидел за столиком и ждал. Возможно, он зря затеял все эти церемонии с ресторанами и лимузинами. Возможно, стоило явиться к ней как Бэтмен и расспросить напрямую обо всех интересующих его подробностях, не ловя себя за язык каждый раз, когда дело подойдет к тому, что может знать только темный рыцарь, и что никак не касается прожигателя жизни Брюса Уэйна. Но ему не хотелось лишний раз шокировать девушку, и без того недавно натерпевшуюся страху. Впрочем, он был в курсе ее безобразного поведения в Готэм Дженерал, так что, похоже, он зря деликатничает. Он уж было пожалел, что не последовал совету Альфреда и не пригласил ее в какое-нибудь место попроще, но девушка оказалась крепче, чем он думал. Она, по-видимому, сделала все, что возможно за те два-три часа, что были в ее распоряжении, и он едва ли узнал бы ней то безжизненное тело в грязной одежде, которое вез через полгорода, чтобы отдать в руки врачей. И только наметанный глаз готэмского плейбоя мог уловить, что платье приглушенно-синего цвета с глубоким вырезом — с чужого плеча, а высокие каблуки для нее — пытка. Прическа гладкая, видимо, не любит лишней возни. В глазах — плохо скрываемый ужас. Она скованной походкой прошла к столику в сопровождении метрдотеля, смешалась, когда он встал и поцеловал ей руку, и слегка расслабилась, только усевшись на стул, словно ресторанный столик был надежным щитом. От чего? Последствия вчерашних событий? Или он действительно перестарался? *** Я думала, что умру. Мне казалось, все видят синяк у меня на лбу, даже сквозь тонну маскирующего крема. Что все эти люди уставились на меня и знают, что я понятия не имею, как себя держать, и что на мне чужое платье и, что хуже всего, видят, насколько я не уверена в себе. Никакой здравый смысл, говорящий, что им нет до меня дела, не помогал, колени мои подгибались при каждом шаге. Одно дело — мелькать среди всех этих снобских рож с наглым видом и камерой наперевес, и совсем другое — пытаться изобразить одну из них. И чего ради? Нет, это выше моих сил. Это жестоко, мистер Уэйн. Лучше бы я приперлась в мотоботах и со шлемом в лапках. Зачем я вообще согласилась? Магическое имя Уэйна на меня подействовало? Тьфу. — Вас что-то напугало здесь, мисс Форд? Или… можно называть вас Элисон? — Нельзя, — я выдавила кривую улыбку, — Алиса. Пожалуйста, мистер Уэйн. — Так нечестно. Зовите меня Брюс, — он продемонстрировал все свои тридцать два зуба. Я пожала плечами. — Хорошо. Он не стал повторять свой дурацкий вопрос, и я смогла немного расслабиться. Да и что бы я ответила? Что никогда мне не было так некомфортно, как в одном из лучших в мире ресторанов? Как бы меня ни раздражало все, что я о нем знала, в нем действительно было что-то очень располагающее. По крайней мере, через пару минут я отчасти избавилась от ощущения, что все кругом смотрят на меня через микроскоп. Пока мы раскланивались, принесли меню. Я ничего в нем не поняла. Те полторы сотни французских слов, что я подцепила когда-то в Квебеке, ни капельки не помогли разобраться в птичьем языке высокой кухни, а потому пришлось доверить выбор моему сегодняшнему… кавалеру. Н-да. И все-таки. — Брюс, а почему вы вообще позвали меня сюда? Он неопределенно махнул рукой. — Прочитал статью, и подумал, почему бы не услышать все из первых уст. Вы простите мое праздное любопытство? — Ну, Брюс Уэйн может себе это позволить, — съехидничала я, — разрешите спросить, вам газеты прямо из типографии доставляют? — Почти, — улыбнулся он. — Там мало общего с тем, что было на самом деле… Ох, эта история, похоже, превращается в мою коронную байку на ближайшее время. Кажется, я начинаю получать удовольствие, рассказывая ее. — … а потом мне сказали, что меня спас Бэтмен, только я была совершенно не в себе от всего этого, и еще расстроилась из-за камеры, так что я плюнула и уехала домой. Он как будто слегка напрягся. — Но снимки-то напечатали? Тут я поняла, что ляпнула лишнего. Это предназначалось только для ушей дяди Карла и Гордона. Ну ладно, почему бы и нет? В конце концов, выясню, можно ли шокировать Брюса Уэйна. — Пока я спала, Джокер подбросил мне камеру прямо домой, — и, чтобы окончательно добить, добавила, — вместе с таблетками от головной боли. — И что же,вы их выпили? — Ага. У него округлились глаза. Видимо, мне удалось. Наверное, он счел меня полной идиоткой. Я не против. *** Как он ни цеплялся к словам, ничего определенного ему вытянуть не удалось. Судя по всему, у Джокера есть на нее какие-то планы, и либо она самоубийца, либо дура, хотя, вроде, не похоже, либо там есть что-то еще. Стоит последить за ней тайно, и, возможно, явно, что вполне впишется в его имидж. Впрочем, у него не вызывало восторга то, как она прикуривает одну сигарету от другой, и откровенно плюет на себя. Не самая приятная компания.