***
Комната для допросов представляла собой небольшое плохо освещённое помещение с металлическим креслом посередине. Кроме него и опытного дознавателя больше ничего не требовалось: пара инъекций, инфразвук, ток, пущенный к электродам, в нужных местах прикреплённых к телу допрашиваемого, — все это очень быстро развязывало язык любому, кому не посчастливилось оказаться здесь. Вот только почему-то на особо упёртых пилотов Сопротивления эти методы показали себя не эффективными, так что, когда генерал лично пришёл исполнить поручение Верховного лидера, лучшему палачу Первого Ордена не удалось вытянуть из уст пленницы ничего, кроме криков боли. — Можете идти, на сегодня всё, — сухо приказал дознавателю Хакс, внимательно разглядывая прикованную к креслу фигурку. Он пытался убедить себя в том, что Ника была всего лишь средством, инструментом для достижения цели, но в тоже время генерал не мог не восхищаться силой этой девушки. Её отвага, стойкость, преданность своим идеалам затрагивали какие-то очень важные струны в его душе. Именно эти качества он ценил превыше всего и стремился привить своим бойцам. Досадно, что такой потенциал пропадёт неиспользованным, ведь даже несмотря на то, что Сноук поручил ему присматривать за пленницей до поры до времени, было ясно — исполнив свою роль, она станет совершенно бесполезной в деле Первого Ордена. Но вот парадокс, чем дальше откладывалась казнь Ники, тем больше Хакс чувствовал свою ответственность за неё; ответственность и желание помочь враждебно настроенному пилоту Сопротивления — нонсенс; повезло, что Рен уехал и не мог в тот момент прочесть его мысли. — Я сама, — севшим голосом произнесла она, дёрнувшись, когда генерал протянул руку, чтобы помочь ей подняться. И он отступил, хоть и было очевидно, что сама пленница проделать столь сложный в её нынешнем состоянии манёвр не сумеет: губы синие, сосуды глаз полопались, мягкие каштановые завитки прилипли к покрытому испариной лбу, мышцы дрожат, на какое-то время лишившись возможности адекватно исполнять приказы измождённого тела. Хакс наблюдал со стороны, как одним судорожным рывком Ника буквально вырывала себя из объятий кресла, покачнулась, стараясь устоять на одеревеневших ногах, резко побледнела. Он не двинулся с места, даже когда она ожидаемо охнула, медленно оседая и роняя на пол алые капли крови, тонкой струйкой побежавшей из носа. Генерал лишь подавил тяжёлый вздох, обращённый к женскому упрямству, и так же медленно склонился над ней, не заботясь, что в комнату может кто-то войти и застать беспомощно сжавшуюся на полу пленницу и замершего над ней военачальника в подобной чересчур компрометирующей близости. — И что дальше? — не без интереса поинтересовался он, подавая Нике выуженный из внутреннего кармана кителя платок. — Так и будем здесь сидеть? Неистовой ненавистью, которой наполнились в тот момент её глаза, казалось, можно было взорвать второй звездный разрушитель, но зато заметно потускнели усталость и страх. Используя уже проверенный за ужином способ, Хакс сделал ставку на то, что только злость сейчас сможет привести Нику в чувство, и не прогадал. — Не нужно со мной нянчиться, генерал. Пристрелите или оставьте в покое, — из последних сил сохраняя достоинство, гнусаво прохрипела она, прижимая к кровоточащему носу белую ткань с эмблемой Первого Ордена на уголке. «Храбрится, упрямится», — не без гордости за пленницу отметил Хакс, мысленно прогоняя все возможные варианты развития событий, не сидеть же здесь действительно вечность. Всё, что ему требовалось от Ники в ближайшие дни — это дрессированная покорность. Сложно будет добиться её от такой упёртой упрямицы, но, кажется, нужный подход генерал уже нашёл — злость и ущемлённое самолюбие управляли девушкой эффективнее, чем стандартные угрозы и пытки. — По протоколу все пленники обязаны находиться в специально оборудованных камерах. Здесь оставаться нельзя, сама идти ты не сможешь, — безэмоционально констатировал Хакс. — А второй раз я не стану предлагать помощь. Ника не верила ни единому слову генерала, так же как и в его благие намеренья. Но измученный долгой бессонной ночью ожидания и последующим за ней допросом мозг требовал отдыха и чтобы его хотя бы на время оставили в покое. Поэтому, стараясь выглядеть как можно менее жалко, она приняла протянутую генералом ладонь и, опираясь на неё, распрямилась. Теперь они стояли вплотную друг напротив друга: Хакс просто наслаждался превосходством над беспомощным врагом, а Ника, судорожно вцепившись обеими руками ему в предплечья, пыталась совладать с неслушающимися ногами. Получалось скверно. — Вам придётся понести меня, — с каким-то скрытым злорадством объявила она, понимая, что самостоятельно не сделает сейчас ни шага. Фраза вырвалась спонтанно, и, конечно же, она не рассчитывала, что генерал, который по её мнению в жизни ничего тяжелее папки с отчётами в руках не держал, тут же бросится исполнять просьбу. Нет, она думала, что тот, одарив её своим обычным ледяным прищуром, позовёт одного из штурмовиков или, ещё хуже, того садиста майора, что проводил допрос. А потом Хакс до конца жизни (дня два, три), станет попрекать её тем моментом, когда она признала свою слабость и попросилась на ручки. «Недооценила» — вспыхнула в голове мысль, когда он подхватил её и молча понёс к выходу. Ника смиренно прикрыла глаза, уткнувшись носом в грубую чёрную форменную ткань. От мужчины пахло всё той же упоительной свежестью, что она услышала в его каюте. А сами объятья казались невероятно уютными и надёжными. Страха не было, как, впрочем, и других чувств, полностью иссушенных усталостью. Только спокойное, мерно покачивающееся тепло, ничем не ассоциировавшееся с колючим, холодным генералом. Сам Хакс тоже предпочитал не концентрироваться на чувствах и не анализировать собственные противоречивые мысли. Убедив себя, что поступает рационально (ведь это действительно был самый быстрый и простой способ доставить упрямицу в её камеру), всё то время, что они шли по знакомым ему как свои пять пальцев коридорам крейсера, генерал старался думать о совершенно отвлечённых вещах. Таких как вопросы поставок или продумывание нового курса, например. Однако, в глубине души, Хакс всё же признавал непоправимость самого того факта, что Ника сейчас преспокойно посапывает, положив кудрявую голову ему на грудь; непоправимость и невозможность отступить, потому что, кажется, он совсем не против такого поворота.Глава 4
18 января 2016 г. в 00:16
Уже более десяти лет, со времён знакового назначения на пост генерала, Хакс не отчитывался в своих действиях ни перед кем, кроме Верховного лидера. Обычно эти отчёты походили на негласное соперничество между ним и вторым приближённым Сноука, Кайло Реном, вечно стремящимся принизить заслуги генерала и его бойцов. Но сегодня окончательно оправившийся от ран (физических, но не душевных) магистр наконец-то покинул борт звёздного разрушителя и отправился по одним только лидеру известным делам, предоставляя Хаксу возможность спокойно доложить о текущем положении вещей в Ордене, не ощущая на себе пренебрежительный взгляд спесивого внука Вейдера.
— Вы приступили к реактивации проекта «Комета»? — спросил подрагивающий силуэт Сноука, присутствовавшего в виде голограммы, когда генерал закончил рапорт.
— Да, Верховный лидер. Сейчас мы находимся на стадии повторной корректировки чертежей, проверяем расчёты. К концу месяца приступим к строительству.
— А что насчёт пленённого пилота?
При упоминании о Нике Хакс невольно нахмурил лоб. Последнее время он слишком часто ловил себя на мыслях о пленнице; на ненужных бессмысленных воспроизведениях в голове её голоса, взгляда, походки, отвлекающих его от работы, и более важных мыслей — о господстве в Галактике, например. Так что вопрос Сноука застал генерала врасплох, и он не сразу собрался с духом для ответа, что, естественно, не утаилось от проницательного взгляда Верховного лидера.
— В данный момент её допрашивают. Ликвидируем сразу после того, как получим координаты новой базы изменников, — ответил Хакс, которому уже доложили о нежелании Сопротивления производить обмен заложниками.
— Нет, — бескомпромиссно отрезал Сноук. — Остановите допрос и забудьте на время о мести. Сейчас это не приоритетная задача.
— Но, Верховный лидер...
— По Галактике прогремел слух о том, что Генерал Органа не справляется более со своими обязанностями, — перебил его Сноук. — Сначала её сын, теперь и лучшие асы Сопротивления переходят на сторону Первого Ордена, демонстрируя таким образом верность наших идеалов и превосходство в силе. Сенат и флотилия Республики уничтожены, Лея теряет свой авторитет в глазах союзников: только за последние сутки на нашу сторону переметнулось три, ранее соблюдавших нейтралитет, системы, поддержка которых покроет все расходы на создание новой базы и в разы ускорит сроки её строительства. А вы собираетесь ликвидировать девушку, которая одним фактом присутствия так успешно решила наши проблемы?
— Это всего лишь слухи, она не станет добровольно участвовать в пропаганде, — возразил Хакс, недовольный подобным поворотом дел. Брать на себя ответственность за вербовку пленницы ему не хотелось.
— Значит, устройте всё так, чтобы девчонка не знала о том, что она в ней участвует, — с нажимом произнёс Верховный лидер. — Не мне учить вас стратегии, генерал.