Большая игра.

"Эта страсть достаточно сильна, чтобы вызвать во мне влечение к нему, пожалуй, даже чтобы заставить меня вообразить, будто я люблю его". Теодор Драйзер, "Сестра Керри"

Приближался поистине счастливый день. Джон сделал предложение Мэри, и они решили пожениться. Шерлок начал чаще отлучаться из дому, и даже сразу согласился на мальчишник с Джоном. Ватсон очень удивился быстрому ответу своего товарища безо всяких тебе “мне нужно пересмотреть своё расписание”, что нельзя сказать о Мэри. Казалось, она была зрячее всех нас, говорила, что Шерлок был чем-то озадачен, даже взволнован и смущён. Вспоминая прочитанную на днях статью в газете, я понимала, чем именно он был взволнован. А точнее, кем. Без всяких сомнений, Холмс встречался с этой женщиной. Еле уловимый запах женских духов на висящем пальто в прихожей, какое-то странное сияние в глазах, казалось, когда он смотрел на тебя, он видел вовсе не тебя, пребывал в ином измерении. Вечное раздражение, в котором морщился его нос, когда Шерлок смотрел на людей – менялся на довольную улыбку. Его манеры поменялись, характер чуть смягчился, даже движения и жесты не вызывали прежней неуклюжести. Вместо этого, Шерлок вызывал у меня неумолимое желание накричать на него. Не знаю, почему, но с того момента, как он сделал шокирующее заявление, мол я в него была влюблена – немногое изменилось между нами. Я стала его избегать. Не понарошку, а в серьёз. Это было настолько серьёзно, что мне было неловко находится с ним в одной комнате, даже если мы были не наедине. У меня сжималось сердце, когда он просто проходил мимо, становилось тяжело в груди, когда он разговаривал. Его голос проникал в мою душу, и у меня было такое ощущение, что каждый раз, когда Шерлок что-то говорил, я отчаянно хотела это запомнить. Запомнить тембр, тон, хриплость и чуть бархатистость. Я в буквальном смысле сходила с ума. Внутри, словно что-то очень сильно чесалось, и я не могла дотянуться до этого места руками, чтобы унять надоедливый, предательский, невыносимый зуд. Когда мы встречались взглядами, я тут же отводила глаза в сторону, пытаясь закрыться маленькой чашкой чая, чтобы он не видел моё покрасневшее лицо. Чай не переставала нам приносить миссис Хадсон. Будучи очень доброй женщиной, она постоянно баловала нас пирогами. Отчасти, как она говорила, пекла только ради меня. Это мне льстило. Шерлок отводил глаза тоже, и дальше вёл себя так, словно ничего не произошло. А я была и рада, ведь зацепись с ним хоть словом, я если не сбегу, то превращу нашу невинную беседу в ссору вселенского масштаба. Ничего бы не поменялось, ответив я ему, что влюблена в него. Я сама толком не знала, так ли это было на самом деле или просто восхищение, интерес, мнимая страсть к душе из иного мира, к душе постарше, к душе интеллектуального, безупречного механизма. Мне было страшно и стыдно. Страшно было даже просто мысленно прикоснуться к его душе, и стыдно от одного желания об этом. Мне тоже нужно было вести себя, будто ничего никогда не происходило. Через неделю воздержания общения с Шерлоком, в одно прекрасное утро, когда Мэри с Джоном остались ночевать, я решила поздороваться с детективом первой. И это самая подозрительная вещь, которую я могла когда-либо сделать. После Майкрофта, конечно же. Узнав, что Шерлок опять кого-то застрелил, старший Холмс хотел изгнать его из Англии опять, но резко передумал, говоря младшему брату, что и в этот раз его пощадит, но только ради благого дела. У Шерлока бывает неадекватное состояние, когда он может с лёгкостью кого-то пристрелить или покалечить (странно об этом говорить, ведь в неадекватном состоянии Шерлок бывает всегда), но только в очень экстренных случаях – когда кому-то из его окружения угрожает опасность. Придя к этой мысли, я совсем не считала себя из окружения великолепного Шерлока Холмса. Скорее, очередным человеком, который искренне фанател от его таланта к саморазрушению, разрушению жизни других, порчи закона. Даже мёртвые люди не знали от него покоя. Я не завидовала им вдвойне. Подготовка к свадьбе была нервной. Шерлок часами сидел в Ютубе, учился складывать из салфеток лебедей. А когда Джон предложил ему быть его шафером – он вообще голову потерял от радости и смущения. Всё же это было два разных смущения, как мужчина и женщина, они отличались тем, что смущение от женщины чувствовалось глубже, с привкусом горечи и даже грустью расставания, а мужское смущение было создано из чистоты, дружбы, товарищества, но тоже с горсткой горечи от расставания. Ведь Джон был не только другом Шерлока, но теперь и Мэри. И не только другом, а женихом и будущим мужем. Я чуть не умерла от счастья, когда Мэри предложила мне стать её дружкой. Сначала я переспросила её, уверена ли она в своём решении, потом я начала говорить, что недостойна этой роли на её свадьбе, затем меня бросило в слёзы, а потом ещё раз, и ещё. Мэри меня заверила, что я именно так, кто ей нужен. Я явно чувствовала подвох в её решении, заметив, как она незаметно подмигнула Джону, который, в свою очередь, подмигнул ей и жестом показал, что всё в ажуре. Только, когда я залезла в интернет и прочла, что входит в обязанности дружки, я готова была утопиться в ванне с шампанским, лишь бы не идти на свадьбу Мэри и Джона. Дело было в том, что обычно, те, кто является шафером жениха, и дружкой невесты вскоре тоже должны пожениться, а даже если обойдётся без этого, то поцеловаться на свадьбе у жениха и невесты. Тогда была минутка истерики, немного обреченного и радостного крика, валяния на полу в истерике и конвульсиях, представляя, чем может обернуться свадьба, если что-то из этого произойдёт. Но, потом, вспомнив всё, что могло привести меня в чувство реальности, я успокоилась, села на полу, обхватила ноги и ещё какое-то время смотрела просто в одну точку, мечтая, чтобы меня кто-нибудь похитил. Вечером в дверь на Бейкер-стрит опять позвонили. Я тут же побежала открывать дверь. Не знаю, то ли адреналин в крови не давал мне посидеть на месте, то ли в предчувствии чего-то хорошего (возможно, похитителей), я рывком открыла дверь. Передо мной восстал всё тот же курьер с озорной улыбкой, черным взглядом и протянутой рукой. Курьер протянул мне небольшой коробок, к которому прилагалось письмо, жуя жвачку, лукаво попросил подписаться. Через несколько минут курьера только и видели, весело что-то насвистывая, он скрылся за углом одного из домов на Бейкер-стрит. Проводив курьера взглядом, я вошла внутрь, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Сломав сургучную печать, я открыла конверт. Письмо было не длинным, написанным тем самым уже давно знакомым корявым почерком “От Клайда к Милли, с любовью”. “Не знал, что тебе лучше подарить. Сегодня уже ровно месяц с нашей переписки! Ха-ха! Забавно, я тебе пишу, а ты мне – ни разу. Мой курьер давно ждёт от тебя письма! Так вот, о чем я… в этой коробке кое-что, что я вчера увидел в витрине одного ювелирного магазина на Пикадили. Мне показалось, он был настолько чудесным, что я сразу вспомнил о тебе, Милли. Думаю, тебе он очень пойдёт. Всё с любовью, Милли. Искренне твой, Клайд”. Открыв коробок, я увидела прекрасный браслет с белого золота высшей пробы. Синий цирконий блестел так, словно его тщательно прочистили зубной пастой. Браслет был настолько восхитительным, что я сразу же примерила его на запястье. Но через секунды я сняла его и положила в коробок, жалея, чтобы вообще приняла такой дорогой подарок. Я разозлилась и уже мысленно собиралась написать гневный ответ на подобный, неприличный жест, как тут лестница заскрипела, и показались босые мужские ноги. На ходу завязывая халат, Шерлок спустился вниз, взлохматив кудрявый затылок, зевнул и бросил на меня сонный взгляд. Я закрыла коробок, и быстро спрятала его в карман пижамных штанов, делая вид, что ничего не произошло. Только вот о письме, которое я держала в другой руке, я позаботиться не успела. Вскинув на меня бровью, детектив подошёл ко мне, покосился на письмо, и выхватил его у меня. Пробежавшись взглядом по написанному, Шерлок хмыкнул, протянул мне письмо назад и стал в высокомерную стойку, руки за спину. - Опять пропущены две запятые, - заметил детектив. – Надеюсь, то, что у тебя в кармане стоит твоего внимания. - С каких это пор тебя беспокоит моё внимание? – поинтересовалась я, прижимая ладоней коробок в кармане. – Иди, куда шёл. Шерлок настойчиво смотрел мне в глаза, но я не опустила взгляд. Я тоже настойчиво смотрела на него, словно проговаривая “иди ты к черту, Шерлок Холмс!” От таких мыслей я беззвучно ахнула, и прикусила щеку. Меня это потрясло. - Поосторожнее с тем, про что ты думаешь, - подметил Шерлок. – Люди не любят правды, особенно я. - Но, ты не человек, тебе-то можно, - сказала я. – И тебя не касается то, про что я думаю. Шерлок пробежался по мне взглядом, словно выискивал ещё что-то, за что можно было зацепиться. - Знаешь, по-моему, он хороший парень! – выпалил Шерлок. – Правда, совсем безграмотный, но хороший! Ты присмотрись. Он, бедняга, то и делает, что привлекает твоё внимание, а ты его отталкиваешь. Нехорошо. - Откуда тебе знать, что хорошо, а что – плохо? Я ему ни на одно письмо не ответила, - призналась я. – А вот сегодня, по-моему, придётся ответить. Я не продаюсь за подарки. И с каких это пор приспешники Мориарти – хорошие парни? - Мне лично никто столько писем не писал, - сказал Шерлок. Я тогда ещё закатила глаза, подумывая “Ну-ну, а мисс Адлер? 57 сообщений – не письма, что ли? Да, у тебя от неё их больше, чем у меня! И это не за один раз!” Немыслимая ревность просто-таки прорывала грудную клетку. – Ну, и ладно! У меня нет столько времени, чтобы исправлять чужие ошибки. - А тебе бы только похвалиться! - Не вижу в этом ничего плохого! У меня самое лучшее образование! – возгордился Шерлок, задрав нос. – И консультант из меня отменный! Джон докажет! - У Джона выбора нет… - пробубнила я. – И вообще, ты химию прогуливал! И биологию! Какое образование! - Да, как ты можешь! – рассердился Шерлок. – Я в них разбираюсь лучше, чем ты! Ты не знаешь, что дискриминант - это все корни многочлена (с учётом кратностей) в некотором расширении основного поля, в котором они существуют! Про твои писульки я вообще молчу! Ты так и не удалила статью про психопата? – спрашивал Шерлок. Его прям трясло от той статьи, всё негодование скопилось в его умной черепушке, и не даёт ему спокойствия, наверное, день и ночь он мечтал о том, чтобы взломать мой блог и удалить ту злосчастную статью. – Я не психопат!.. - … а высокоактивный социопат! – продолжила я. – Уже в который раз я от тебя это слышу! Не надоело? Всем всё равно кто ты, если ты можешь быть полезным. Далась тебе моя статья! Она лучшее, что я когда-либо писала! И математика для меня – это самое худшее, что происходило со мной в моей жизни! - Я не был бы так уверен! – возразил Шерлок. – Математика – это точная наука, с неё всё начиналось! Это совокупность наук, изучающих величины, количественные отношения, а также пространственные формы! Это самое лёгкое, что только может быть! - Я не думаю, что… - Нельзя, тебе вообще нельзя думать! Никогда! Ни за что! – встрял Шерлок, не мысля себя от какого-то странного гнева. Он раскраснелся, запыхался и тыкал в меня пальцем, в лишний раз доказывая мне, что я – низшая раса. – Мне нужен кофе! Срочно! Ибо я сойду с ума! - Да, когда ты уже, наконец, ним захлебнёшься?! – злилась уже и я. – На ночь кофе вредно! Вредно для нервной системы! У тебя она и так ни к черту! Лечить нужно! А то, смотри, спать не будешь! И не только из-за этого коробка! – я заметила, как Шерлок всё время косился на мой карман. Я знала, у него ручонки чесались открыть её и посмотреть, что же там внутри. Потрогать, потереть, исследовать. Шерлок выровнял дыхание. Казалось, его злость на то, что я сильно оскорбила математику, куда-то улетучилась, и Шерлок решил смирится с тем, что я не могу быть умной в принципе. У меня ещё такого никогда не было - чтобы я спорила с человеком о математике. Жесть какая-то. - Кофе действительно вредно на ночь? – поинтересовался он. - Лучше попей чаю, а ещё лучше – с мятой, - спокойно ответила я. – Хоть поспишь. - Хм… - детектив на миг задумался. Здесь действительно было над чем подумать. Ещё минуту назад мы ругались, как пожилая пара, а теперь разговаривали, как ни в чем не бывало. - Мэри с Джоном уже спят? Нужно было быть по тише, а то разбудили бы… - сказала я. - Нет, по каким-то причинам они сейчас стоят возле двери и наблюдают, - сказал Шерлок, оборачиваясь лицом к лестнице. Захлопнулась дверь, послышался приглушённый топот босых ног. Даже слышно было, как захлопнулась дверь в комнату Джона. Я тихо хохотнула. – А теперь уже нет. Чайку? – Шерлок достал из кармана халата свою любимую чашку. - Ты предлагаешь мне выпить с тобой чаю? – я в очень сильном удивлении выгнула брови. - Да, - совершенно серьёзно ответил Шерлок. – А что? - Ничего. Просто, если тебе сбредёт в голову отвлечь меня, чтобы своровать у меня коробок, то закатай губу обратно, - пояснила я. Я метнулась в свою комнату, чтобы спрятать всё под матрас, чтобы любопытный длинный нос Шерлока не добрался до моего тайника, я накрыла одеялом и раскидала подушки по всей кровати, чтобы не было так очевидно. Я бесполезно надеялась, что смогу что-то утаить от зоркого глаза Шерлока Холмса. Но я хоть попыталась сделать вид, что у меня это получилось. Шерлок сидел на кухне, выкручивая чашку в руках, явно ожидая, что кто-то поставит чайник и сделает ему чаю. Я и не удивилась. Поставив чайник, я начала искать по тумбочкам мятный чай. Или же хоть какой-нибудь чай, чтобы успокоить если не себя, то Шерлока. Его тёмные круги под глазами ясно давали понять, что не спал он уже очень долго, поэтому и немного нервный. Что странно, ведь без сна он нормально себя чувствовал. - Переживаешь? – интересовалась я, ставя перед детективом горячую кружку с чаем. - Переживаю? – переспросил Шерлок, усаживаясь поудобнее на табуретке. Он наблюдал за тем, как мелкие чаинки танцевали в его чашке, и в его глазах читалось явное желание вытащить их из неё. Я протянула ему чайную ложку, и он благодарно принял её, начал собирать ею чаинки и выкладывать на блюдце с сахаром. - Джон жениться, теперь тебе придётся его делить с Мэри, - сказала я, отпив горячего чая. Зря я это сделала, не подув на него. Я поморщилась от того, что сожгла язык. Теперь вкус чая совсем не чувствовался. – А ещё ты шафер на свадьбе… - Джон заслуживает на то, что имеет, - ответил Шерлок, подняв на меня взгляд. Он посмотрел на меня с мелким отвращением, словно я проглотила червя. Но это был взгляд скорее жалости, ведь только жалкий человек может сжечь себе язык. – Он любит, и сам он любим. Хоть мне и не понять, что такое любовь, но Джон заслуживает её. И Мэри, и любовь. - Хм-м-м… - протянула я, всматриваясь в свою чашку. – А что было бы, узнав ты, что такое любовь? - Мне это не интересно, - ответил Шерлок. – Я тебе об этом уже говорил. Шерлок отпил чаю и снова уставился на меня, как на подопытного кролика. Я была напуганной тем, что могло бы произойти, и что не могло. В голове сразу всплыл странный разговор с Шерлоком две недели назад, как назойливый звон, он засел в моих ушах, и каждое произнесённое детективом слово проносилось так четко, словно он говорил их сидя напротив. - Если честно, я сама в этом мало что понимаю, - призналась честно я. Шерлок покосился на меня, словно я заговорила на мертвом языке. Он видел очевидные вещи даже тогда, когда человек сам ещё об этом не догадывался. Его возмущение можно было понять. – Как называют человека, который не любит людей? - Мизантроп – нелюбовь к людям, отчуждённость, ненависть, - ответил Шерлок. - Ты – социопат, ты не способен строить близкие отношения с людьми. Ты не понимаешь чувства других, у тебя наблюдается даже крайняя агрессивность к ним, - говорила я. – Если ты чего-то не можешь добиться, ты прибегаешь к насилию, у тебя нет чувства вины. Я не считаю это расстройством личности, это скорее приспособление к обществу, манера речи, жест по отношению к этому обществу, желание быть свободным от норм, обязанностей, обязательств. Это скорее синдром ребёнка, которому мало уделяли внимания. Тебя отдали в школу, а школа – это место, где детям навязывают чужое мнение. Почему мы должны учится по учебниках, которые даже читать невозможно? Почему вдруг всё, что там написано – правда? А может нас обманывают? А мы всё это учим и верим, что это – правда, понятия не имея, что такое настоящая истина. - В школах учатся только идиоты, - сказал Шерлок. – Там ущемляют в собственных способностях. Это место, где тех, кто просто умнее всех – не любят. Не любят только из-за того, что у таких, как они есть своё мнение. Ты правильно сказала, мне чуждо всё, что называется человеком. - А я, тогда получается, мизантроп – иногда я просто ненавижу людей. Они видели, как я иду ко дну, и никто не помог мне. Во мне разразился такой гнев, что только спустя несколько лет я смогла смириться с мыслью, что я – единственная, кто не любит людей. Во мне и сейчас живёт досада, и возмущение, того, что я – человек. Иногда, мне стыдно за это. Так стыдно, что это приводит меня в бешенство, - сказала я, сжимая в руках горячую чашку с мятным чаем. - Какими удивительными могут быть на самом деле люди! Ты первая, кто так сказал, - удивился Шерлок. - И время от времени я страдаю експанизмом, - мои губы сами приподнялись в улыбке. – Стремлюсь уйти от действительности в мир иллюзий. Я новичок в любви, полный чайник. Но я знаю, как это выглядит. Шерлок приподнял брови. Он был заинтересован. - Я смотрю телевидение! – я засмеялась. – Знаешь, Шерлок, человечество самый настоящий отстой. Они не заслуживают на спасение. Любовь – не человек, от неё никто не умирал. Умирали во имя Любви, умирали за неё, сама же она никогда никого не убила, в отличие от человека. Убивает человек, но не любовь. Единственные, кто заслуживают спасение – это родители (пусть они и люди, но они те, кто никогда тебя не предаст). Наши отцы выбрали себе в жёны самых лучших женщин, а мамы – самых лучших в мире мужчин. Таких больше не осталось, это заслуживает уважения. - Я никогда не буду состоять в отношениях, - сказал Шерлок. - Ты могла мне этого не рассказывать. - Могла бы, но я дала тебе пищу для размышлений. Пусть я не так и умна, как ты, пусть у нас и разница в возрасте… - я стихла. – Я просто хочу сказать, чтобы ты не зарекался. Никогда не говори “никогда”. Это может накрыть тебя в момент, который ты совсем не ожидаешь. Это выступит против тебя в самый неподходящий момент. Наступила молчанка. Было уже поздно, а мы всё сидели с Шерлоком внизу, на кухне, посербывая остывающий чай. Знаешь, в тот момент, когда я много чего наговорила Шерлоку, о чем ещё пожалею утром, на самом деле я жутко молчаливая. Редко бывают такие моменты, когда я могла бы разговориться и тараторить без остановки, такие люди быстро надоедают. Я очень часто молчу, даже когда следовало бы высказаться. Обычно, я говорю всё, что думаю (и это бывает не редко, но в последнее время мне стало тяжело разговаривать с людьми). Бывает, держу злость в себе и постепенно нагреваюсь до точки кипения. В погребах моей души хранятся сотни бутылок ярости, отчаяния, страха, и обид. Но ты никогда не догадаешься об этом, глядя на меня. Я постоянно закрываю погреб на ключ, вешаю себе его на шею и улыбаюсь, имитируя веселье, когда на самом деле хочется плакать. Сарказм – это как мой второй язык, своеобразная аллергия на людей. Иногда я чувствую себя действительно тем самым социопатом, который не любит обязательства и постоянно хочется от них сбежать. Но у меня не получается это сделать из-за чувства вины. Это чаепитие с Шерлоком, мягко сказать, вывел меня из колеи ещё больше, чем следовало. Странно было не то, что мы, не убивая друг друга из-за собственных предубеждений, сидели на кухне, зацепившись слово за слово, а то, что это не имело значения для того, что происходило потом. Моё время сыпалось сквозь пальцы, мне постоянно начало казаться, что его становится всё меньше. Даже ужин в честь свадьбы Мэри и Джона не смог отвлечь меня от мыслей о собственной бесполезности. Ужин был похож на самую настоящую свадьбу, было арендовано помещение, которое помещало двести человек, если не больше. Это была своеобразная репетиция свадьбы, перед которой все нервничали. Шерлок пытался взять себя в руки, запрягая Лестрейда подыскивать ему клиентов, Джон места себе не находил, всё время проводя с Мэри, которая, казалось, держалась молодцом за всех, хоть её нужно было волноваться больше всех, ведь это её свадьба. - Как тебе идёт этот цвет! – Мэри сплеснула в ладони, заставляя меня покрутится для неё. – Я знала, что синий – это твой! - Это же вроде твоя свадьба… тогда, почему нервничаю я? – я пыталась расстегнуть платье, но никак не могла дотянуться руками до застёжки. Конечно, если застёжка была на спине, как я думала расстегнуть платье в одиночку? - Может, из-за Шерлока? – Мэри расстегнула платье, и я его сняла. Обмотавшись в одеяло, я села рядом с женщиной, и вздохнула. - Я, конечно, была очень рада узнав, что ты хочешь, чтобы я стала твоей дружкой, но… ты уверена? Мы с тобой не очень хорошо знакомы, и вообще… - под конец я начала мямлить под нос. Я была очень смущена предложением Мэри, её свадьбой и шафером Шерлоком. Это всё вгоняло не только в краску, но и в ступор. - Я сделала тебя дружкой по личной рекомендации Джона, - Мэри улыбнулась. – Его так же поддержал Майкрофт. Ах, Майкрофт! Очень уж хорошо о тебе отзывался! - Он всегда такой, - сказала я. – Он единственный, кому я могу доверять. В моей ситуации, так точно. - Так, как Джон мне всё уже давно поведал, могу сказать одно – ты в надежных руках Холмсов, - сказала Мэри. – Ну, и Ватсонов! – здесь она смущённо засмеялась. – Так, что там на счёт Шерлока? В последнее время между вами тяжёлое напряжение. - Это всё из-за того, что он сделал очередной гениальный вывод, - я вздохнула. Мэри молча нетерпеливо требовала от меня продолжения, а я всё медлила сказать. Мы сидели в моей комнате, потому что я наотрез отказалась подниматься наверх. Мэри тогда ещё удивилась, но спрашивать не стала. Но теперь она спрашивает, и я должна была дать ответ. – Он сказал, что я влюблена в него. - А разве нет? – вопрос Мэри застал меня врасплох, в следующую минуту загнал в угол, а потом начал пытать, требуя правды и только правды. У меня пересохло во рту. - Нет, конечно! – не сразу ответила я. Мой голос предательски дрогнул, я закусила губу. Всё было на лицо, только вот себе я не торопилась в этом признаваться. Я была слишком упрямой. – Мы лишь с ним посидели, чайку попили, поговорили. Это было странно, но это было. Он меня слушал, а я говорила, без мочи остановится. Мэри иронично хохотнула. - Это не моё дело однозначно, но судя по его темпераменту, Шерлок очень нетерпелив в беседе с человеком, у которого интеллект ниже, чем у него, - пояснила женщина. – Можно поинтересоваться, о чем вы говорили? - Да, ничего особенного, - сказала я. Рассказав Мэри, что именно я ему сказала, женщина победно щелкнула пальцами по воздуху, словно мысленно пришла к какому-то неожиданному выводу. - Не знаю, что может твориться в его умной голове, но одно могу сказать точно: он воспринимает тебя, как Джона, - сказала Мэри. – Ну, в том смысле, что ты для него тоже стала в какой-то степени другом. Он сам не уверен в этом. - Да, по-моему, я ему только надоедаю, - я отмахнулась от версии Мэри. – Залечить до смерти? Пожалуйста! Занять личное пространство? Можем! Избить до потери сознания? Практикуем! Но, чтобы Шерлок считал меня своим другом – это Букингемский дворец должен завалиться. - Он пришёл, когда ты нуждалась в помощи. Это своеобразное тебе “спасибо”, Милли, - нахмурилась Мэри. - Или же “я не хочу быть кому-то обязанным!” – так правдоподобнее, - скептически ответила я. - Какая ты пессимистка! – сердилась Мэри. – А Клайд? Письма, которые он тебе писал? Разве он не критиковал их? - А ты откуда знаешь, что Шерлок читал их? – я с подозрением посмотрела на женщину, а та замялась на месте. – Ладно, притворимся, что я тебе это рассказала. Он открыл чуть ли не каждое письмо, бессовестно их перечитал и ткнул меня носом в каждую чужую ошибку, словно это я сама решила поиздеваться на его безграничной грамотностью! - И тебе нужны лишние доказательства того, что Шерлок ревнует? – Мэри удивлённо выгнула брови. – Первый человек, к которому он станет так относиться – это Джон. - То есть, ты хочешь сказать, что во мне он видит мужчину, своего товарища – Джона Ватсона? - О, господи… - Мэри глубоко вдохнула, затем медленно выдохнула, собирая мысли в порядок. Естественно, мне было мало, что понятно в моём положении, и я изрядно вывела Мэри этим своим непониманием. Но, как бы поступил ты, будь ты в такой ситуации? Я бы подумала, что человек сам себе всё придумал, или же говорит то, что я хотела больше всего услышать. – Милли, я же взяла тебя в дружки, чтобы, наконец, хоть что-нибудь произошло! А я всё равно упрямилась, как последняя дура, ссылаясь на то, что этим мы только выведем Шерлока из себя. Когда Мэри увидела тот злополучный браслет, что прислал мне Клайд, она буквально на коленях умоляла меня надеть его на свадебный ужин. Надеть один раз, а потом делать с ним всё, что захочется. По-моему, у неё был какой-то план, в который она не спешила меня посвящать. Мне с трудом в голову укладывались вещи, которые говорила мне Мэри. Точнее, совсем не укладывались. Никак. Я ощущала себя так, словно мне вовсю твердили, что Бога нет, а я отчаянно доказывала обратное. Но было бы нечестно признаться, что надежда во мне не воспылала. Внутри загорелся еле заметный огонёк тусклой надежды на то, что Шерлок, всё-таки, воспринимает меня. Пусть даже не как человека, то хотя бы как сущность. Возможно, я даже надеялась, что какой-то своей частью души он видит во мне не только друга. На следующее утро меня ждал неприятный сюрприз. В моей комнате кто-то был. Ящики стола были открыты, письма от Клайда, которые я хранила – валялись на полу везде, где только можно. Коробок от браслета лежал на столе. Он был пустой. Браслет исчез. Было полвосьмого утра, а в моей голове уже был план, как убить человека, чтобы никто об этом не узнал. Сначала, я подумала о полотенце, которое можно натереть мылом (так не останется отпечатков), а потом о ванне с серной кислотой… но придя к выводу, что хватит лишь мышьяку, добавленного в кофе, я поднялась наверх, с грохотом распахнула дверь в комнату и вбежала, как ошалелая. Шерлок сидел на кухне. Перед ним стояла огромная лупа, сквозь которую он изучал браслет, подаренный Клайдом, и постоянно недовольно морщился. Пижама, халат, грязная чашка кофе – всё говорило о том, что Шерлок пробрался ко мне в комнату ночью, и с тех самых пор до утра он сидел, изучал подаренный браслет. Я была, мягко говоря, рассержена. - Ты знаешь, что за незаконное проникновение на чужую собственность полагается статья, Шерлок?! – я выхватила у детектива браслет. Тот выровнялся, поднял на меня свой измученный бессонной ночью взгляд. – Или ты думал, что хаос, который ты оставил после себя, не наведёт меня на мысль, что в моей комнате кто-то был? Ой, наверное, это я сама встала, перерыла всё в столе и добровольно принесла тебе свой браслет! Ночью! - Цирконий, высокая пластичность, устойчивость к коррозии, - начал комментировать Шерлок, глядя сквозь меня, словно думал вслух. – Два карата, изрядно окрашен, немного сэкономлено на чистке. Если 1 г обычного золота 585 пробы содержит 585 мг чистого золота и сплав (лигатуру) из серебра и меди, то в сплаве белого золота вместо меди добавляется никель или палладий, которые и окрашивают металл в белый цвет. В основном белое золото используют в украшениях с бриллиантами (чаще 750 пробы) и чёрным жемчугом. Для придания металлу чистого белого блеска, способом гальванизации (описывающий физические и электрохимические процессы) его покрывают родием (твёрдый переходный металл серебристо-белого цвета. Благородный металл платиновой группы). Как ты думаешь, какая вероятность того, что ты его наденешь, узнав, что у тебя может быть аллергия? Ведь, примерно у одного человека из восьми наблюдается аллергия на никель в форме контактного дерматита. - Очень велика! – сказала я. – Я надену его на свадьбу Мэри и Джона! Узнал, что хотел? А теперь будь добр, не заходи в мою комнату, - я сердито пошагала к входной двери. – Никогда! Хлопнув дверью, я спустилась в свою комнату. Но не успела я нажать на дверную ручку, чтобы войти в комнату, встретится со своей любимой кроваткой и доспать, ведь я не очень привыкла просыпаться настолько рано, меня окликнули с лестницы. - Если напишешь ему письмо, дай мне его, чтобы я проверил наличие ошибок! – кричал мне Шерлок с порога. – Я на 85 процентов уверен, что ты пишешь так же безграмотно, как и он! Так, что давай не будем понижать интеллект всей Вселенной двумя безграмотными людьми! Дверь захлопнулась, и вместе с ней лопнуло моё терпение. Спрятав браслет под матрас, я снова поднялась наверх. - Псих! Сволочь! Неадекват! – кричала я с порога. - О, и это ещё не все мои лучшие качества! – кудрявая голова обернулась ко мне. – Что же ты замолчала? - Почему ты такой омерзительный? - У меня очень плохая наследственность: я отягощён интеллектом! - Ах, он отягощён! – Шерлок стал в своей фирменной высокомерной позе, сложа руки за спиной, и смирно наблюдал за тем, как я пытаюсь выйти из себя, чтобы заставить выйти из себя детектива. – Я уверенна, ты прекрасно видишь на многие мили с высоты своего роста! Так скажи, почему ты никогда не можешь усмотреть за собственным носом? Зачем ты изводишь меня? Тебе это в кайф? - Ну, смотря что считать кайфом, - сказал Шерлок. – Если выбирать между морфием и кокаином, то можно считать, что морфий гораздо безопаснее для нашего здоровья, чем кокаин. Но, почему-то я чувствую эйфорию, когда принимаю то, и другое… хм, нужно над этим подумать. - Да, тебе только дай подумать, и Англия канет в бездну! – возмущалась я, глядя на то, как спокойно себя чувствовал Шерлок. - Добро пожаловать в мой мир! – оскалился детектив. - Я всё понимаю, каждый гений должен быть немножко странным… но не совсем же идиотом! Два дня назад мы с тобой спокойно пили вместе чай, нормально (заметь), нормально поговорили, а ты что делаешь? Зачем тебе сдался этот чертов браслет? - Я его исследовал, - ответил Шерлок. – Всего-то. Действительно. Мне мгновенно стало стыдно. Почему я взъелась на него из-за браслета? - Ладно, хрен с браслетом, - отмахнулась я, выдыхая. – Почему ты думаешь, что я безграмотная? - А ты знала, что прислоняя ракушку к уху, мы слышим шум собственной крови, а не шум моря? – Шерлок проигнорировал мой вопрос. - При чем здесь это? – я раздраженно помассировала переносицу. - Почему ты принимаешь от взрослых подарки? Ты – ребёнок? – интересовался детектив. - Знаешь, ты, конечно, создаешь много проблем, но когда посмотреть на то, как ты сладко спишь, сразу думаю… как же легко взять подушку и придушить тебя во сне, - пробубнила я. – Какая тебе разница? - Ты смотришь на то, как я сплю? – Шерлок был в большом изумлении. – Почему ты просто не можешь не принимать вещи от других людей? - Если бы и хотела посмотреть на то, как ты спишь, то, боюсь, это будет просто невозможно с твоим-то режимом дня, - сказала я. – Оставлю тебя теряться в догадках. Ты же любишь загадки, вот и подумай! И Шерлок действительно задумался. Я просто закатила глаза. И почему я была не удивлена? Он же всё всегда воспринимает буквально. Совет “подумать”, он принимает, как вызов к разгадке очередной страшной тайне. Нужно всегда быть осторожнее с этими словами. Особенно, когда поблизости Шерлок Холмс. - Эй, не покидай меня! Не уходи в свои чертоги разума далеко! Я и сама тебе могу сказать. - Он тебе нравится, - выпалил Шерлок. Я уставилась на него. Но, что-то очень женское побудило меня открыть рот и сказать: - Точно. - Но, он не может тебе нравится! – возмутился Шерлок. - Почему же? Очень даже может! - Нет, не может! – настаивал детектив. - Он симпатичный, состоятельный, остроумный, - я начала пересчитывать все достоинства Клайда, демонстративно загибая пальца на правой руке. В меня, словно вселился женский дух, пленил моё тело, и заставлял говорить провоцирующие слова. – Почему же нет? - Он безграмотный! – выступал детектив. Шерлок подошёл ко мне, и мне пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Всё-таки, насчёт роста я была права – он видел всё на расстоянии мили. Но, он, почему-то даже не воспринял этот факт, как оскорбление. Он не понял. - Всего лишь? Безграмотность это – не порок. - Верно, это грех! Самый худший грех изо всех грехов! - Да, что с тобой? Почему мне не может нравиться Клайд? - Потому, что ты влюблена в меня! - Ах, и это задевает твоё самолюбие? - Не знаю, что это, но это мне почему-то не нравится! - сказал Шерлок. – Наверное, я опять заболел. У меня температура! И давление повысилось! О, господи, только не это! Взволнованный и озадаченный детектив приложил ладонь к своему лбу, измеряя температуру, и начал мерить пульс, сравнивая его частоту с часами. Затем, Шерлок посмотрел на меня и попятился на пару шагов. Повторив процедуру, на его лице застыло удивление. - Прошло, - сказал Шерлок.