Большая игра.

... так кто же ты, наконец? - Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. Гете. Фауст.

Для меня стало важно знать о твоих чувствах. Мне всегда хочется тебя проверить на их наличие. Когда ты не смотришь на меня, я ощущаю себя тоскливо. Мне становится грустно. Даже иногда больно. Я должен терпеть эту боль. А ещё лучше – спрятать её в подсознании и не вытаскивать до тех пор, пока я ей не прикажу выйти. Но что делать, когда с каждым днём мне всё больше и больше хочется вытащить из себя эту зудящую тварь? Она проникает в каждый уголок моих чертог, затормаживает обычный ритм работы серого вещества в мозгу, отравляет самочувствие и я чувствую лёгкое покалывание в области шеи. Затем покалывание в пальцах, словно электрические импульсы. Те, которые происходят, когда наши с тобой кисти рук соприкасаются. Я желаю, чтобы ты смотрела только на меня. Чтобы касалась только меня. Чтобы думала только обо мне. Я становлюсь жадным. Мне всегда тебя мало. Почему-то. По какой-то причине я нахожу себя в беспокойстве. Вывожу тебя из себя, заставляю плеваться непростительными словами. Заставляю беспокоиться, делаю не соответствующие мне вещи. А мне нравится наблюдать за этим. Мне хочется вывести тебя ещё больше. Наверное, потому что я хочу чувствовать твоё присутствие. Я не меняюсь. Но именно ты открываешь во мне давно закрытые на ключ ощущения. Пытаешься открыть ту самую запертую дверь, за которой сидит мой дьявол. Все, кто мне близок – страдают. Но я уже не стал об этом думать, когда появился Джон. За ним – Мэри, а потом – ты. Майкрофт всё же начинает меня бесить чуть больше, чем прежде. Но ничего странного, он всегда корчил из себя всезнайку. Ему всегда было свойственно сохранять грозный вид, выгодно – воспитывать меня. Он думает, что всё знает. Пускай. Я тоже всё знаю. Когда я стоял за стеклом, в полицейском участке, в окружении капитана, двух сержантов и пол отделения, приходили сообщения. Затем ещё одно. И ещё одно. И так, пока не насчиталось пятнадцать штук. Я взял в руки телефон только когда тот прекратил кричать, как ненормальный. Это был твой телефон. Тогда я уже знал твой пароль. И он был самым ужасным и бессмысленным, который только мог быть в этом мире. Без ошибок в написании, что очень похвально. Хоть твоё английское произношение желает лучшего, в письменной форме ты была идеальна. А может я просто разучился замечать твои ошибки. Их было так слишком за последнее время. Куча сообщений от моего старшего брата. Я колебался. Мне действительно хотелось прочитать, что он тебе пишет. Но я опасался, что могу не сдержаться. Удивительно! Я никогда не испытывал сильных ощущений с тех пор, когда застрелил Магнуссена. Тогда мне пришлось покинуть Британию на целых четыре минуты, но мне этого хватило, чтобы раскрыть давнее дело об убийстве. Эмилия Риколетти – кровавая невеста, и это её постоянное: “Ты? Ты? А может – ты?” Полоумное, безумное, неприемлемое. Тогда мне пришлось о многом подумать. Включая то, хватит ли мне раствора вещества, чтобы довести дело до конца. Я не понимал, ввёл слишком мало или слишком много. Разум расширялся и сужался, очень хотелось пить. Я отрывался ногами от земли и летел в невесомость. В чувство я пришёл, когда самолёт сел и на борт вошли Джон с Мэри, и Майкрофт. Я был зол, и это ощущение переполняло меня. Мне много нужно было о чём подумать, но мне нагло помешали. Я с отчуждением посматривал на старшего брата, молча спрашивая себя: “Зачем он это сделал?” Я уже смирился с тем фактом, что я постоянно прощался. Я смирился с тем фактом, что ничем не отличаюсь от кучки сумасбродов, которые называются людьми. Я потерял в них веру, когда впервые понял, что такое чувства. После краха всего, я зарёкся и вычеркнул себя из списка тех, кто продолжает жить и надеяться на лучшее. Я просто вычеркнул себя из списка людей, приближая себя к Богу. Но я не Он, и даже не его посланник. Мне не нравится быть героем, мне не нравится быть злодеем – это удел других. Я просто хочу жить и разгадывать тайны убийств. Мне нравятся люди только, когда они мертвы. Они не разговаривают, не задают глупых и совершенно дурацких вопросов, не интересуются моей личной жизнью и не делают вид, что им интересно и не всё равно. Им всё равно. Им всегда будет всё равно. Им всем плевать. Им плевать даже на себя. Если бы не плевать – человечество не страдало бы от ожирения, тупости и глупости. Деградация и люди – вот, что я терпеть не могу в этом мире. Ты разговаривала с ним долго. Я слышал каждое слово. Я впитывал всё, как губка. Фильтровал, анализировал и пришёл к ужасающему меня итогу: ты лишь одна из немногих, к кому я прикипел. Ты могла быть моей сестрой, но ты больше, чем просто сестра. Я прикипел к тебе, как прикипел к Джону, как прикипел к его жене, Мэри Морстен, которая стреляла в меня. Но она меня не убила. Она точно знала, куда стрелять, чтобы этого не произошло. Не убила, но иногда мне хотелось, чтобы она это сделала. Но когда я смотрю на тебя, я тут же закусываю губы и гоню эти мысли прочь. Я стал ужасно сентиментальный, иногда гипер-эмоциональный и даже злой. Большую часть, злой на самого себя. Не смотря на все твои недостатки (а их настолько много, что я устал перечислять и думать о них), ты заслуживаешь лучшего. Тебе нужен не я, а другой человек, лучший, чем я. Но когда меня пленит мысль о том, что тебя приходиться с кем-то делить или кому-то отдать – я готов вцепиться этому сумасброду в глотку и душить, пока тот не потеряет что-то одно – желание тебя у меня забрать или свою жизнь. Я не хочу читать, что пишет тебе мой брат. И одновременно хочу. Я мну твой телефон в руке, оставляя на дисплее отпечатки своих пальцев, и смотрю на стекло, - на то, что твориться по ту сторону. Ты была так близко, и я не смог с собой совладать. Мои губы сами к тебе потянулись, а ты их отвергла. Я хотел тебя поцеловать вопреки своему здравому смыслу, но ты этого не хотела. Мой здравый смысл давно уже потерял свой смысл. Когда? Наверное, в тот самый момент, когда на Бейкер-стрит ввалился мой старший брат с жёлтой папкой в одной руке и грозился на меня зонтиком второй. Ультиматум – если я не возьмусь за изучение дела, которое он мне привёз, я буду отрабатывать 200 часов общественных работ, потом меня вышлют в Якутию, без разрешения на возвращение в Британию. Я не сомневался, что так и будет. Мой брат привык чувствовать себя правым, привык манипулировать людьми и отдавать приказы. В тот раз даже мои истерики и игнорирование его ультиматума не помогло мне избежать того, что сейчас имею. Возможно, я бы так и не открыл тот конверт, если бы не Джон. Он поинтересовался, что в нём и я ему всё рассказал. - Майкрофт, - сказал я, выглядывая в окно. - Что-то на него не похоже. - Он любит быть непредсказуемым. Никогда не скажешь, что мы одной крови. - Можно взглянуть? - Бери, - сказал я, отодвигая тюль, чтобы лучше присмотреться к вон тому парню в капюшоне, что стоит возле мусорных баков и явно кого-то ждёт. На миг мне захотелось спуститься к нему, всучить ему несколько фунтов и взять какой-нибудь травки, но в комнате был Джон. Была бы его воля, он всунул бы это мне в глотку и приказал не дышать. Джон уселся на диван, перебирая в руках пачку бумаг из жёлтой папки. Он был в замешательстве. Казалось, он не мог поверить в то, что видел. Теперь я наблюдал за своим другом. Он медленно поднял свой взгляд на меня. - Я могу ошибаться… - сказал Джон неуверенно, свернув бумаги в трубку. – Нет, ты должен сам это увидеть. - Не думаю, что там есть то, что может меня заинтересовать! – отмахнулся я, принявшись наблюдать за парнем в капюшоне дальше. - Нет, ты должен это увидеть! – настаивал Джон. Я молчал, глядя на то, как к парню подошла какая-то девушка, и тот еле заметно протянул ей пакетик с белым порошком. Через минуту они разошлись в разные стороны, а я стоял опустошённый и разочарованный. - Ну, что там?! – я подошёл к Джону и выхватил у него бумаги. Быстро, очень быстро сканируя каждую страницу, я остановился на той, где была фотография. – Откуда здесь фотография моей мамы? Джон поперхнулся воздухом. - Это не твоя мама, Шерлок, - сказал он. И я уже тогда почувствовал, как в голове что-то щёлкнуло. Я ошеломлённо уставился на своего коллегу. - Что ты сказал? - Я сказал, что это не твоя мама, - твёрдо. - Как такое может быть? Посмотри, те же черты лица, зелёные глаза, а ещё!.. – я начал показывать пальцами на фотографию моей мамы в молодости. У меня спёрло дыхание, когда я в очередной раз взглянул на Джона. - А ещё, у твоей мамы никогда не было родинок на лице, - констатировал Джон. – И ещё… разве ты не видишь дату, когда была сделана фотография?! Я посмотрел на фотографию. В нижнем уголке с правой стороны была запечатлена дата, когда делалась фотография: 20/04/2013. Я стоял, как вкопанный. Несколько секунд таращился на фотографию, а потом на дату. - Здесь должны быть ещё фотографии, - Джон полез к жёлтому конверту. Вытащив несколько сделанных фотографий, он пересмотрел их сам, а потом протянул мне. – Эти сделаны недавно. Думаю, тебе стоит на это взглянуть. Глядя Джону в глаза, я взял фотографии и начал просмотр. У меня в голове не укладывалось, как такое возможно. Первое, что мне пришло в голову – у моей мамы четыре ребёнка. Майкрофт, я, наш старший брат и она – девушка с родинками на лице. - Какое сходство! – я задохнулся. - Один на миллион, Шерлок, - сказал мой друг. - Семь на миллион, - исправил я. – У каждого человека есть по семь близнецов по всему миру. Это давно известный факт, друг мой! Джон только вздохнул. Затем вытер рукой вспотевший лоб, почесал затылок и снова взглянул на меня. Он был в таком же замешательстве, что и я. Фотографии были сделаны тайком, напоминали съёмки какого-то фильма и папарацци, которые спрятались в кустах неподалёку, пытались запечатлеть съёмочный процесс. Фотографии разные – некоторые даже со спины. Жуть какая. Этой девушке, у которой лицо моей матери, нужно худеть. Немедля. Небрежно собранные волосы в конский хвост на затылке – совсем не красит её. Она даже не красится, и совсем не носит туфли на каблуках. Понимаю, лицо, но… Майкрофт, что хочешь мне этим сказать? Подсовываешь мне не пойми кого, но с внешностью моей матери, пытаешься растворить меня в этом убожестве. К чему это всё? Тогда я ничего не понимал. Хоть я не из тех, кто долго о чём-то думает, прежде чем сказать своё окончательный ответ. Но тут я уже перебирал её документы, изучал её, и постоянно при этом думал. Думал, какого чёрта я это делаю. Мне из этого никакой выгоды, разве что опять тайна, которую нужно кровь из носу разгадать. Это возбуждало участки головного мозга, и мне нужно было больше времени, больше веществ в крови, и никаких людей рядом. Кроме Джона, который любезно согласился мне помочь. Любезно не перечил моему приказу мне помогать. Майкрофт вызвал меня на Украину. Он сказал, что именно там хочет мне что-то показать. Это было похоже на изгнание, но мне было всё равно. Я даже опоздал на встречу. У моего брата личный самолёт, ничего страшного, если они подождут. Тем более, что я не хотел приходить вообще. Разговоры с ним были короткие, и совсем бессмысленные. Когда спустя несколько часов мы прибыли в Борисполь? – нас уже ждала машина. Чёрная иномарка с личным водителем. Как далеко заходила власть Майкрофта? Никогда этим не интересовался, вдруг, мне захотелось знать. Мы сели в машину, и она тронулась. Ещё несколько часов мы пробыли в дороге. Меня это чертовски начинало раздражать, но я держался изо всех сил, чтобы меня не отправили на общественные работы, где бы мне пришлось разговаривать с людьми. Я бы даже мог кого-нибудь покалечить. Или убить, если тот мне сильно надоест. Не знаю, чего я опасался больше – убить кого-то или не жалеть ни капли об этом. Уже была ночь. Мы ехали по полупустой трассе. Лишь изредка мелькали старые автомобили, некоторые сигналили и мигали. Что это значило, я узнал только потом, когда нас остановила полиция и попросила предъявить документы. Майкрофт и тут всё уладил. Лёгким дуновением зелёных купюр, нас отпустили и отдали честь. Это происходило молча, как в немом фильме. Мне пришлось лишь наблюдать. Мы въехали в какой-то город. Маленький, узенький, вызывал клаустрофобию и желание сбежать. Я долго молчал. Но теперь, когда мы ехали по пустой дороге, которую беспечно перебегали молодые люди, я обратился к старшему брату, требуя объяснений. - А ты хорошо продержался, - хмыкнул Майкрофт, сложив руки на зонтике. – Думаю, объяснения будут излишни, когда ты сам всё увидишь. - Ты думаешь, из потолка польётся дождь? – я покосился на зонтик. – Тебе дивом удалось меня вытащить, и об этом ты ещё пожалеешь. - Я не сомневаюсь! – Майкрофт усмехнулся. Окно рядом с ним с механическим шёпотом приоткрылось. В салон проскользнул прохладный воздух. Было легче дышать. – Я хочу, чтобы ты на собственные глаза оценил всю ситуацию и сказал мне, что тебя тревожит. - На данный момент меня тревожит желание тебя убить. Но, как ты говорил, я хорошо держусь! То, что ты мне тогда принёс – я просмотрел. От нечего делать. И знаешь, что я тебе скажу? Майкрофт вопросительно покосился на меня, приподняв свою тонкую бровь в изумлении. - Тебе нужно было поискать лучшего специалиста по фотошопу. - Иначе мне тебя было не заинтересовать! - Но ты хорошо поработал. Я почти поверил. - Сколько в тебе занудства, Шерлок? - А ты у нас бодренький такой старичок, да? - Ты мне ещё здесь поговори! Маме расскажу, что ты куришь! - А чья это вина? Если эти шесть часов были потрачены зря, я буду тебе мстить. Майкрофт лишь усмехнулся, и повернулся лицом к приоткрытому окну. Он явно что-то выискивал в темноте. Нет, кого-то. Он закусывал губы в нетерпении, словно в его голове был целый план, рассчитан поминутно. И вот уже он начал давать сбой, как в системе Майкрософт. В тот самый неподходящий момент. - Перестань нагонять тоску и просто скажи, что ты от меня хочешь, - сказал я, уже сам поглядываю в то окно. – Что ты там хочешь увидеть? Санта Клауса? - Посреди осени? – Майкрофт покосился на меня. – У тебя что, особенная ненависть к Рождеству? - Рождество для психопатов, - ответил я. – Семья, подарки, ёлка, праздничный ужин. Что может быть безумнее этого? - Говоришь так, словно рос без родителей. Ты даже маму отучил целовать нас на ночь. Как же тогда я был зол на тебя! - Даже не представляю… - ирония. – Поцелуи – это самая бесполезная вещь, которая только может быть. - А не бесполезная? - Высшая математика, интегралы и абсолютный ноль, - ответил я. - Ладно, математика. Но при чём здесь ноль? - Хотя бы при том, что на него нельзя делить. Ты же умный, должен был сам догадаться. Майкрофт нахмурился. Ему никогда не нравилось, когда я делаю его глупым. Даже когда я делаю это с намерением усмирить пыл своего старшего брата, он злиться и пытается быть умнее, чем есть на самом деле. Я не мог не рассмеяться. - Ты знал, что ты – беспросветный идиот? – сказал он так убедительно, что я прекратил смеяться и на миг серьёзно об этом задумался. – Так ты никогда не найдёшь себе жену. - Боже упаси! Зачем? - Тебе нужны дети, Шерлок, - опять эта уверенность. Я начал злиться. Как-будто он всё обо мне знал. – Хотя бы для того, чтобы не быть таким занудой. - Я не зануда… - Я бы не был столь уверенный! - Не перебивай меня! – я сорвался на крик, и вдруг посмотрел на водителя. Я захотел сказать ему, чтобы тот вышел, но мы были на ходу. Его сосредоточенное на дороге лицо можно было понять, как отстранённость от нашей беседы на несколько миль. - Это самый надёжный водитель. Можешь орать, сколько тебе вздумается. Он глухонемой, - сказал Майкрофт. - Мне не нужна жена. И дети тоже не нужны. Сколько раз я говорил тебе не вмешиваться в мою жизнь? - Я хочу понянчить племянников, Шерлок! – с обидой в голосе сказал брат. – Ты не молодеешь, и я – тоже. Ты думаешь, своя гениальность вечная? Старость, Шерлок. Альцгеймер. Склероз. - Альцгеймер мне не грозит, - прервал я. – Каждый день я делаю множественные мозговые операции. Знаю много языков и много читаю. - Ты прогуливал биологию, положил на химию, совсем не знал историю и способствовал самовозгоранию в библиотеке, где находились тексты известных английских писателей. И не смотри на меня, будто я не знаю, почему загорелась та чёртовая библиотека, Шерлок! Мне пришлось выложить из своего кармана кучу денег, чтобы не открывали уголовное дело. Тебе уже давно не пять лет. Пора задуматься о том, какой ты будешь через десять лет. - Цветущий и пахнущий, в самом расцвете сил, - сказал я. – К чему этот разговор, Майкрофт? Здесь явный подтекст. Машина остановилась. Майкрофт вышел, не сказав и слова в ответ. Водитель надавил на педаль газа, и мы опять тронулись. Я сначала подумал, что это какая-то омерзительная шутка моего старшего брата, о чём спросил водителя. Язык жестов я очень хорошо знал, и мне не составило труда задать один единый вопрос. Куда мы, чёрт возьми, едем? Водитель молчал. Он видел, о чём я его спросил, но даже не оторвал руки от руля, чтобы ответить. Я хотел выпрыгнуть на ходу, но все двери были заблокированные. Мне пришлось пересесть на место Майкрофт, чтобы вдохнуть поглубже через приоткрытое окно. Я не понимал, зачем Майкрофт его открыл, но спустя секунды, я понял. Водитель притормозил. Я вдавился в заднее сидение. Шла девушка. Одна. Под уличными фонарями. Ничего необычного. Но водитель вдруг запаниковал и начал показывать пальцами на лобовое окно. Я проследил за его пальцем, и увидел, как двое крепких мужчин шли за девушкой. И тут до меня дошло, что девушка торопливо пыталась найти свет уличных фонарей, быть поближе к ним и не оборачиваться. Но мужчины прибавили ходу. Они настигли её очень быстро. Ей не дали вскрикнуть, зажав рот рукой. Вдруг я вздрогнул от увиденного. Кажется, теперь стало всё на свои места. Никто не знал, что произойдёт. Даже я. И Майкрофт, который очевидно вышел за едой в магазин. Я хотел выскочить, чтобы предотвратить насилие, но дверь не открывали. Водитель качал головой, не разрешал этого делать. Я пригрозил, если он этого не сделает, я выбью дверь ногой. Тот даже не двинулся с места, чтобы разблокировать дверь. Я нервничал и не мог взять себя в руки. Я узнал её. Это была та женщина с фотографий. Даже если она была просто женщиной, мне нужно было её спасти. Водитель завёл машину опять. Мы подъехали ближе. Настолько, чтобы те насильники исчезли из поля моего зрения. Если бы дверь не была заблокирована, я не знаю, что бы с ними сделал. - Иди рядом, - прохрипел я через приспущенное окно. Она только кивнула. Я увидел это в её глазах. Человеческий страх. У меня пересохло во рту. Мы медленно следовали за ней, пока водитель не остановился возле какого-то дома. Она кивнула ещё раз, теперь не поворачиваюсь к машине лицом и зашла во двор. Я попросил водителя, чтобы тот постоял ещё несколько минут, пока не зажжётся свет на втором этаже. Почему-то я знал, что она жила прямо там. Я ощутил лёгкое покалывание в пальцах. Это была правда. Свет включился не сразу. Я мог только гадать, что с ней происходило. Разорванная сбоку юбка, на колготах пошли стрелки. Она шла и прикрывала сумкой грудь. Нет, она прижимала её. Со всей силы. Она боялась. И этого хватило, чтобы меня взбесить. Я облокотился на ручку двери, прижал кулак к губам. Окно с шипением прикрылось, теперь я смотрел сквозь своё отображение. Наверное, настолько нахмуренный лоб я видел только у Майкрофта, когда тот в очередной раз клал меня в больницу для лечения от наркотической зависимости. Это на его лбу я видел морщины большого волнения. Злости. Гнева. Порой, даже ярости. Пошёл мелкий дождь. Водитель вернулся на место. Мы ждали Майкрофта. Через всё заднее видение, я перелез на своё место и стал терпеливо ждать брата. Не прошло и минуты, как задняя дверь автомобиля открылась, и Майкрофт протянул пакет с едой. Сложив зонтик, он уселся на место и уставился на меня. - Спасибо, что нагрел мне место. А ты говорил, что дождя не будет. Вон, какой пошёл! - Я не говорил такого, - ответил я, доставая из пакета тёплую булочку с корицей. Майкрофт показал мне тот самый дом, к которому мне пришлось провести ту женщину. Я идеально изучил её документы, знал её адрес, знал, где она учится. Знал, чем она дышит и чем увлекается. Знал достаточно, чтобы не передумать. После того происшествия я молча взялся за это дело. А когда она появилась на моём пороге, я и вовсе стал увереннее. Но я не понимал, чем это может закончиться. То, что я когда-то отпустил – вернулось. И теперь во мне горит желание, сдавливает желудок и заставляет что-то тяжёлое биться в груди. Чёрт, я начинаю нервничать. Я нахожусь в полицейском участке и наблюдаю за тем, как эта самая женщина пытается допросить этого Джо. Я спрятал твой телефон себе в карман. И теперь уже желание Майкрофта понянчить племянников не кажется мне таким невозможным. Я никому не поддавался прежде, а теперь я готов обнять тебя по собственной воле. - Наконец-то ты заткнул этот телефон, - сказал капитан. – С каких пор ты не выключаешь звук? - Это не мой телефон, - сдержанно отвечаю. - Хм… - Лестрейд задумался. Его взгляд упал на мои руки, которыми я в нетерпении потирал. – Что это? У Джона тоже такая есть? – какая-то с насмешкой. Я повернул голову через плечо: - Не Ваше дело. - Как грубо! – капитан стал на одном уровне со мной. Вытянулся, сложил руки на груди, смотрел на своё отображение. – У неё ведь тоже такое есть. Хорошо видно, а своё ты прячешь. - Потому, что отстаньте, - сказал я. Спрятал руки за спиной. Выровнялся. - Твоим родителям достался полнейший инфант-террибль. Редкостный обормот с выходками типа пробежаться мимо церкви с голым задом, - Лестрейд замолчал, и я немо уставился на его отображение. – Естественно, ты не можешь видеть в людях добро. Ты для меня, как сын, - кладёт руку мне на плечо, - и я буду очень огорчён, если ты не будешь счастливый. Я молчал. Молчал и слушал, как разговаривает эта женщина с тем мужчиной за стеклом. Принялся внимательно слушать ваш диалог. И тут в голове что-то щёлкнуло. Опять. Как в тот раз. Словно выключатель. Вы заговорили о Мориарти, и мне стало тошно. Ты не рассказывала ещё никому, что с тобой происходило, когда ты была с ним наедине. Никогда не пыталась даже задеть эту тему, а я бесился. И бешусь сейчас. - Ты чего такой серьёзный, псих? – сержант Донован подошла ко мне, сложив руки на груди. – Дрожишь, и скулами двигаешь. - Вы все сговорились, что ли?! – я с недовольным выражением повернул голову через другое плечо. Лестрейд приободряющее похлопал меня по плечу, и отошёл, чтобы перекинуться с Андерсеном несколькими фразами. Капитан послал этого сержанта за полицейскими, и мне стало легче. Но ненадолго. Я одарил сержанта многозначительным взглядом, затем вернулся к исходному положению. - Я сосредоточен. - Слабое оправдание для такой особы, как ты, - усмехнулась Донован. – У неё неплохо получается, правда? - Плохо? Да, это ещё мягко сказано! - отрезал я. – Нужно быть требовательнее и действовать, не раздумывая. - Хладнокровность присуща только тебе. Сколько ей, 16? – Донован смотрела сквозь моё отображение на стекле. Я не реагировал. – Точно, ей же 19. Не странно, все девушки в этом возрасте немного импульсивные, и легко поддаются чувствам. - Я плевать хотел на твоё прошлое, - сказал я. – А она просто дура. Донован только посмеялась. - Любишь ты актёрствовать! Не пазлы складывать, не ребусы решать. Актёрствовать! Не думал записаться на какие-нибудь театральные курсы? Я удивлённо взглянул на сержанта Донован. - Неудачное утро? Блузка вся в кофе, - я показал пальцем на её плечо. – Признаки недосыпа на лицо. Ты не красилась сегодня. Наверное, очередной мужчина не смог вытерпеть твой характер. - И ты даже гордишься этим! – сержант прикрыла испорченную блузку пиджаком. Я лишь усмехнулся, вспоминая утреннее происшествие в машине. Вдруг меня что-то заставило повернуться лицом к стеклу. Джо порвал наручники, и вот теперь сидит верхом на ней, душит. Я сорвался с места, распихал всех в стороны и ворвался в комнату. Ловким движением я схватил Джо за шиворот и сбросил его на пол. Затем одной рукой взял за грудки и со всей дури, свободной рукой двинул ему в челюсть. А потом ещё раз. Меня с трудом оттащили от него. Но мне хотелось бить Джо до тех пор, пока его лицо не превратиться в кровавую кашу. Я был в ярости. Он посмел протянуть руки к этому человеку. Я бы избивал его до смерти. Если бы меня не оттащили, я бы так и сделал. Без раздумий. Помню только, что пришёл в себя, когда на пороге стоял Лестрейд с опрокинутыми чашками чая. И полностью опомнился, когда вышел из участка. Тот момент увидели всех, я даже гадать не стал. Я поцеловал этого ребёнка. Не как всегда ревнующий родитель, а как мужчина. Мне спёрло дыхание. Такое происходило уже, но этот раз был более волнующим. Я испугался за её жизнь, как за жизнь Джона или собственную. Нет, скорее, как за жизнь Джона. Мне нужно было прийти в себя. И вот, я на полу, с веществом метилфенидатом в крови. Психотропное вещество, вызывающее галлюцинации. Возбуждается нервная система. Но я совсем спокойный. Эта херь совсем на меня уже не действует. У меня иммунитет. Веки тяжелеют, мне больше хочется спать. Как давно я не спал? Ты тоже чувствовала это, когда принимала? Ты в последнее время больше молчишь. Ты никогда не говорила, что способна загрязнить свой организм. Я ощущаю себя противно. Тошнотворный ком подходит к горлу. Но я сдерживаюсь. Мне стыдно перед собой. А тебе было стыдно? Ты принимала всю эту гадость, и теперь я готов от неё отказаться. Это не расширяет моего сознания, это его парализует. Вырабатывает иммунитет, убивает нервные клетки. Хоть и кажется, что они возобновлены. Но это не так. Ты падаешь в невесомость, а потом тебя резко тянет в низ. Ты не можешь больше этому сопротивляться. Поэтому, сегодня последняя доза. Завтра я пойду унижаться Майкрофту, чтобы тот запихнул меня в больницу. Ах, как же противно об этом думать. Подумаю потом. Ты плакала. Твои глаза, полны слёз, были так прекрасны. Я не понимал, то ли вещество начало действовать, доводя меня до сумасшествия, то ли это действительно было так. Я даже мыслил не так, как обычно. Нет, я вообще не думал. Когда ты ушла, швырнув мне пакет с пиджаком, как оказалось, я почувствовал пустоту внутри. Казалось, обыденное ощущение, но теперь пустота сгущалась во мне, как в голове тучи. Я хотел тебя остановить, прижать к себе, и молча не отпускать, пока ты не перестанешь на меня злиться. Да, я довожу тебя до сумасшествия. Да, я заставляю тебя терять здравый рассудок. Да, чёрт тебя дери, я пробуждаю в тебе желание разорвать меня на части. И я бы тебе поддался. Я бы тоже хотел, чтобы ты меня разорвала в клочья. Тогда бы мне не было так плохо. Пиджак подошёл, сидел на мне, как влитой. Цвет был неидеальный, но терпимый. Ты хорошо поработала. Молодец. * Мой день начался очень странно. Телефон разрывался от сообщений, не выключенный с вечера компьютер гудел звонками в скайпе и сообщениями на майл. Это началось в пять часов утра, и пока я не поднялась с постели, эти звуки не прекращались. Казалось, меня поздравили все, кто только мог. На майле я нашла сообщения от Лестрейда, от сержантов Донован и Андерсена, а так же, несколько анонимных сообщений и сообщение от мистера Александра Щербатски. В скайпе несколько пропущенных звонков от Майкрофта. Когда я проверила почту на телефоне, сообщения начали выскакивать одно за другим. Но было одно, которое я перечитывала ещё очень много раз. Оно было одно в своём роде, напоминало все неприятности, что когда-либо со мной случались, возрождало в груди бешеную ревность.

“Очень поздравляю. Успехов, счастья и всего того, что пожелаешь ты себе сама. И.А.”

И от сообщений Майкрофта разрывалась голова. Я выключила телефон совсем и спрятала его под подушкой. Было очень рано. Через несколько часов мне нужно было идти на работу, а уснуть мне так и не удалось. Утро началось с бешеного потока поздравлений, и я уже предчувствовала плохое. Майкрофт что-то задумал. Я это нутром чувствовала. Если посмотреть на его выходки со стороны, кажется, что ему нечего делать. Ему скучно, он измотан, ему нужен адреналин. Я улыбнулась себе в зеркало, когда чистила зубы. Такой уж этот Майкрофт. Как добрый, широкой души дяденька. Уже и не представляла своей жизни без него. Как и без остальных. Приведя себя в порядок, я пошла на кухню, сделать себе кофе. Такой, какой я всегда делала Шерлоку. И у меня неплохо получилось. На часах уже было полседьмого, и до рабочего дня было ещё куча времени. В последнее время я чувствовала острый недосып. Это и не удивительно, мне никогда не давали нормально выспаться на Бейкер-стрит. Даже когда я была с Мориарти, каждое утро было что-то, что поднимало меня с кровати рано утром. Наверное, у меня судьба такая – никогда не высыпаться. Выйдя в коридор, я подняла взгляд на лестницу и удержала его на несколько секунд. Было тихо. Ничего не скрипело, не кричало, не шипело, не бормотало, как это всегда бывает, когда наступает утро. Шерлок никогда долго не спал, а в это утро мне показалось, что ему удалось уснуть. Когда кажется, креститься надо. И в моём случае, после этого ритуала бежать, как можно скорее, как можно дальше. Открыв дверь, Шерлок уже нёсся по лестнице вниз, укутывая шею в шарф. Мои ноги сами понесли меня к входной двери. Шерлок бежал на меня, а я – от него, и куда глаза глядят. За ним бежал Джон, у которого на груди сидел ребёнок в яслях. Он что-то кричал детективу, а тот панически убегал, пытаясь поймать такси и уехать как можно дальше. Как только сыщик пробежал мимо меня, чуть не свалив меня на землю, я остановилась и повернулась к запыхавшемуся Джону. Одной рукой придерживая ребёнка, вторую – положил на колено. Он пристально наблюдал, как его лучший друг быстро исчезает за углом, шурша своим кашемировым пальто. - Боже… глаза бы мои его не видели! – у Джона была отдышка. Я начала махать руками, чтобы ему помочь, но тот остановил меня и выровнялся. – Убежал, как испуганный мальчишка. Уродец! – кричал он вслед Шерлоку. - Тихо, Джон! Ребёнок же услышит и будет повторять. От Мэри удивиться, когда его первое слово будет не “мама”, а какой-то “уродец”! Джон аж вздрогнул от моих слов. Потом засюсюкал до ребёнка и погладил его по спинке, вытирая свободной рукой вспотевший лоб. - Удивиться – это мягко сказано… Кстати, мы вот с Мэри хотели тебе подарить…- Джон замешкался, что-то доставая из внутреннего кармана куртки. – Хотели вместе, но она ушла на работу и сказала мне тебе это вручить. Ватсон протянул мне небольшой объёмный свёрток. Я уставилась на него, потом на мужчину – взяла. Что-то твёрдое. Разворачивая бумагу, мне показалась небольшая синяя коробочка. Я открыла её. И, о, боже, прекраснейшей вещи я в мире не видела. - Мэри очень хотела, чтобы ты их примерила, - сказал, улыбаясь, довольный Джон. – Только, когда будешь дома, хорошо? - Я даже не знаю, что сказать… - в моих руках переливались две красивые серьги. Очень похожие на те, в которых была Мэри, когда мы впервые познакомились. Только эти больше, красочнее, с серебристой оправой. – Зачем вы так тратились? Мне теперь совсем неловко. - Это Мэри настояла, а выбирали мы вместе, - сказал Ватсон. – Нравятся? Я с радостной улыбкой бросилась обнимать Джона, но ребёнок занервничал и стал похныкивать. Мне пришлось лишь похлопать Джона по плечу и благодарно поцеловать в щеку. - И такое передашь Мэри. Приводи на Бейкер-стрит, чаю попьём! – я положила коробок в карман своей куртки и застегнула его. – Нужно же как-нибудь выставиться… Но не спела я договорить, как смятение охватило Джона. Он замялся, минуты три пытался мне что-то сказать, но закусывая губы, не дал себе этого сделать. Сказал лишь, что Майкрофт должен позже подъехать и поспешил уйти, не дав мне поиграться с его дочкой. Ощущение, что что-то плохое может произойти – не покидало меня. А после его слов, так и вовсе заставило нервничать. Уходя, Джон извинился за бестактность Шерлока, словно мы были совсем не знакомы с его ощущением этикета и скрылся за тем же углом, что и детектив. Половину пути до работы я прошла пешком, а потом взяла такси и подъехала к магазину комиксов. Это был огромный магазин комиксов, который я только видела. Он был поход на гипермаркет, с множественными стеллажами и большим выбором комиксов, фигурок и дисков с мультфильмами. Даже был специальный отдел с современными фильмами и классикой о супергероях. Сувениры, саундтреки, конфеты с изображением супергероев, даже презервативы возле кассы. Казалось, это сущий рай на земле для ботаников, вроде меня. Я всех героев не знаю, но фильмы смотрела и вот принялась читать комиксы. Даже сидя за кассой, пока покупатели блуждали по просторам магазина, я спокойно могла прочитать один такой комикс, а потом принимать деньги и взглядом провожать покупателей. Хоть в документах и было написано, что у меня профессия – библиотекарь, это было всё же лучше, чем сидеть в закрытом подземельном помещении, перебирать карточки и принимать читательские билеты. В магазине, где я работала, был персонал – уборщицы, продавцы-консультанты и кассиры, вроде меня. Нажал несколько кнопочек на клавиатуре, и сдачу подсчитает и сколько денег нужно, чтобы покупатель дал – ничего сложного. Было иногда даже весело. Стеллажи не больно крепкие, бывало, валились, как домино, один за другим. Нам приходилось закрывать магазин на переучёт и складывать все комиксы, фигурки и тому подобное. Но войдя в магазин в этот день, моя тревога возрастала с каждым сделанным мной шагом. Мне казалось, что в Лондоне вот-вот разразиться гром и молния, что городом пройдёт дикий смерч и разрушит этот магазин, похоронив меня под его обломками. Желудок сжался. Сердце бешено билось. И руки дрожали. Вот знаешь, словно ты очень сильно волнуешься перед каким-то экзаменом – никак не можешь подавить в себе внутреннюю дрожь. У меня сдача выпадала из рук, монеты скатывались на пол, и я никак не могла их собрать, чтобы положить в кассу. Отвлечься на комиксы не получалось. Такое было ощущение, что мой День рождения вскоре превратиться в день трагедий. Я обо всём умалчивала. На работе не знал даже, что у меня праздник. Я скрывалась ото всех, с тех пор, как моё лицо появилось в газетах. Правда, это было вовсе не лицо, а спина, которую ловко приобнимал Мориарти. Но суть та же. У меня развивалась паранойя, мне казалось, что все вокруг узнают меня, знаю обо мне всё и вот эти мысли не давали мне покоя тоже. Я в который раз уже записывала в специальную тетрадку расходы, как дверь магазина скрипнула, и маленький звоночек над ней разразился грохотом. К кассе подошли не сразу, я всё ещё делала записи для отчёта менеджеру. Не поднимая головы, я сказала покупателю немного подождать. Но отскочила с удивлением от тетради, когда кто-то положил сверху маленький коробок чёрного цвета. Аккуратно перевязанный красной лентой. И этот странный бантик сверху. Я с неким возмущением и замешательством подняла глаза. Мой рот, который приоткрылся, чтобы обратиться к покупателю, резко закрылся с грохотом зубов. По телу пробежался ужасающий холодок. В тот момент моё сердце почти остановилось. - Привет, дорогая! – он приветливо поправил козырёк кепки, мило улыбнулся и облокотился на кассу. Его лицо было близко, я ощущала фруктовый запах жевательной резинки. – Я тут пришёл… поздравить тебя с твоим Днём рождения. Открой, посмотри. У меня отобрало речь. Я смотрела в чёрные глаза Мориарти, и понимала, что вся чернота в них – это его ненависть к миру. Все его тёмные дела отображались в его блестящих озорных глазках, которыми он смотрел на меня, не отрывая взгляда. Он улыбался, подмигивал, пускал жевательные пузырьки и лопал их перед моим носом. Руками, дрожь которых доводила до конвульсий в коленях, я потянулась к коробке, чтобы её открыть. Стянув ленточку, я неуверенно приоткрыла её. Джеймс меня поторопил. - Как это понимать? – я старалась изо всех сил держать себя в руках. Холод и ужас сковал меня сильно. Мне казалось, если я открою рот, чтобы сказать что-нибудь ещё, из него дымка вылетит в атмосферу. - Можно? – он протянул ко мне руки, чтобы взять мою. – Я хотел сам надеть тебе это. - Нельзя… - я бросила коробку на стол и отдёрнула руки. – Какого… - я судорожно вытерла лоб ладонью, посматривая по сторонам. Сотрудники уже начали заинтересованно посматривать из-за книжных прилавков. Некоторые уже перешёптывались и загадочно улыбались. Мне становилось плохо. - Найти тебя не составило труда, - улыбался Мориарти. – Я даже решил приодеться в меру, чтобы не спугнуть этих милых дам. – Джим обернулся в сторону молодых девушек, что бесстыдно шептались за прилавком и опять в приветливой манере приподнял козырёк кепки. - У меня нет слов… - сказала я. – Почему именно сейчас? Почему не три месяца назад? - Я хотел, чтобы этот день был особенным, - ответил Джим, поглядывая на меня из-под кепки. – Сегодня действительно особенный день. – Потом Джеймс грустно взглянул на коробок и взял его в руки. – Сегодня действительно хороший день для женитьбы! За спиной я услышала приглушённый гул, затем несдержанные вздохи и ахи. Все были под впечатлением. Как и я. - Что ты несёшь… - задыхалась. – И тебе всё равно, что я сбежала от тебя? - Ну, я знал, что это рано или поздно произойдёт, - улыбка. Мориарти крутил в руках коробку с кольцом, подносил её на уровне глаз, затем взял кольцо в руки и снова попросил моей руки. – Я могу прощать тебя сотни раз, если ты согласишься быть со мной. - Не неси чушь, - сквозь зубы. – У нас с тобой нет будущего. - Почему ты так думаешь? – вскинул бровью. - Потому, что ты – вне моего понимания. Джим рассмеялся. - Как и ты вне моего! Тебе смущает наша несовместимость? - Меня много чего смущает. Например, какого чёрта ты устраиваешь этот цирк? – я снизила голос до агрессивного шёпота. Мориарти выпрямился. Вытащил жвачку изо рта, помял её двумя пальцами и выбросил в мусорное ведро возле моей кассы. - А мне нравится внимание, - Джим сверкнул глазами. - Мне стоило догадаться. - Тебе же нравилось, когда мы были вместе. Когда были наедине. Ты же это тоже чувствовала, правда? Я молча наблюдала за тем, как этот ненормальный мужчина, возомнивший себя всемогущим, жестикулировал, пытаясь привлечь нездоровое внимание теперь уже покупателей. - Что ты хочешь от меня услышать, Джеймс? Мужчина перевалился через кассу. Теперь его нос касался моего, его взгляд был направлен прямо мне в глаза. - Что ты жить без меня не можешь. - Как самоуверенно! – я вскочила с места. Крикнув, чтобы меня подменили, схватила куртку и выбежала прожогом из магазина. Мориарти направился за мной.Ещё два человека бежали за ним – он никогда не выходит из дома без охранников. Он никогда без них никуда не выходит. Меня остановили, схватив за руку. - Ты не здоров… - сказала я, пытаясь высвободить своё запястье, и не смотреть Джиму в глаза. – Твой интерес к кому-либо перерастает в нездоровую одержимость. Ты это знал? - Почему ты сбегаешь от меня? Ты колеблешься, я это знаю, - Джим сжал мою руку до боли. Я зашипела. Это было грубо. Это было страшно. Особенно страшно, когда тебе никто не может помочь, даже если ты находишься на улице. Отвернувшиеся охранники сторожили. То, что они все, включая Джима, были одеты в повседневную удобную одежду, ещё не значит, что они не могли причинить кому-то боль и страдания. - Ты сомневаешься во мне? - А с каких это пор великий и могучий Наполеон криминального мира бегает за девушками? – я повернулась лицом и настойчиво требовала ответа взглядом. – Что-то тут не складывается! - Всё складывается, - усмешка. – Мне нужен наследник. - Есть суррогатные матери. - Ну-ну… - Мориарти изругал меня пальцем. – Это грязно! - Твоё мнение не больше, чем странное. - Каждый из нас слегка спятил по-своему. – Мориарти помедлил, а потом сказал: - Я хочу ребёнка от тебя. Я истерично расхохоталась. Меня охватывала паника, одновременно с безумием и адреналином. На этой почве я заехала Джиму по лицу, и тот отпустил мою руку, с приглушённым визгом, схватился за свой нос. Охранники приготовились вытаскивать из-под толстовок пистолеты, но тот их жестом остановил, покачиваясь на ногах. Его кепка слетела, упав под ноги. Растрёпанные волосы упали Джиму на лицо. - Кажется, ты сместила мне носовую перегородку… - спокойный голос из-под кровоточащего носа. - Тебе повезло, что у меня не было ножа! – я потряхивала рукой, пытаясь унять пронзающую кости боль. Костяшки пальцев покраснели, сами пальцы немного онемели. В ушах ещё звенело от глухого удара. – Тебе не стоит так унижаться предо мной. - Ошибаешься! После такого, я просто должен заполучить тебя, - Джим улыбался. Обнажив окровавленные зубы, он попросил одного из охраны дать ему носовой платок и приложил его к носу. Теперь под его ногами были капли крови, ещё несколько было на его белой футболке. - Да, что ж такое… - потирала руку я. Мне с трудом верилось, что мне удалось ударить самого могущественного злодея посреди улицы, средь бела дня. Вдруг я засмеялась. – Посмотри, какой ты жалкий! - А кто в этом виноват? – скалился Мориарти, вытирая окровавленный подбородок. - Прими это, как дружеское предупреждение… дорогой, - сказала я, наконец. – Оставь меня в покое. - Не могу, - сразу отрезал мужчина. – В том то и дело, что я не могу этого сделать. - Ты льстишь мне, и унижаешь себя. Не делай этого. - Тебя не должно заботить, что я делаю. Я делаю это, потому, что хочу это делать. Просто, как математика. - Я ненавижу математику. - Я знаю, - улыбаясь. - Тебе болит, а ты лыбишься? - Это несравнимо с тем, что у меня тут, - он показывает на грудную клетку. – Моё чёрное сердце всё ещё бьётся. До тех пор, пока я не прикажу ему остановиться. - Ты всё привык держать под контролем, - ухмылка. – Как ты живёшь, если всё выходит из твоего контроля? - У меня нет иного выбора, как принять это и повернуть всё в свою пользу. - Коварно. - Ещё бы! Молчание. Мориарти стоял передо мной, поглаживая свою грудную клетку. Смотрел на меня, прикладывая платок до носа. Он был действительно невысоким, но очень прытким. И иногда это не касалось его физических способностей. Что происходило в его голове, было известно только ему одному. - Ты не вписывалась в мои планы. Ты появилась из ниоткуда, и всё вдруг вышло из-под контроля. Теперь я пытаюсь всё повернуть в свою пользу. - А не из-за Шерлока Холмса ты часом это делаешь? - Шерлок? Шерлок Холмс? – Мориарти явно притворялся, театрально задумываясь о том, кто же это такой. – Ах, да! Шерлок Холмс! А я и запамятовал. Вдруг охранники расступились у Джима за спиной, и тот обернулся назад. Мориарти торжественно раскинул руки в стороны, выпрямил спину и громко крикнул: - ШЕРЛОК ХОЛМС! ВЫХОДИ! Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ТАМ! НЕ СТЕСНЯЙСЯ! Я не кусаюсь. Разве что, совсем немножко. Из-за угла показалось дуло пистолета. Затем, непослушные волосы Шерлока, пальто, а потом и он сам. На его лице застыло презрение. До белого окоченения в руке тот сжимал пистолет. Детектив подошёл почти в упор к Мориарти, но его остановили вытянутые руки охранников. Шерлок направил пистолет на Мориарти. Тот лишь безумно расхохотался, сделал реверанс, чтобы поприветствовать своего давнего друга и тут же выпрямился. - Холмс. - Джеймс. - Я даже спрашивать не буду, откуда ты здесь взялся, - оскалился. - А я даже отвечать не буду, - Шерлок не смотрел на меня, словно меня не существовало. – Ну, и видок у тебя… Мориарти шмыгнул носом, затем тихо зашипел от боли. Подошёл к Шерлоку, растолкав свою охрану. Детектив не убирал пистолета. Тебе его дуло оказалось у Джима на лбу. Тот лишь протянул окровавленный платок охраннику, и тот послушно запихнул его в свой карман. Охранники отошли от Джеймса по его приказу, сложили руки и ожидали приказа. - Ты можешь это сделать, Шерлок. Прямо сейчас, - мужчина зазывал сыщика выстрелить ему в лоб, зная наверняка, что тот этого не сделает. По крайней мере, не в тот момент. Не тогда. Детектив нахмурил брови, его зубы заскрипели. Помедлив, Шерлок убрал пушку. Теперь пистолет висел у него на пальце, а потом благополучно упал на землю, под ноги Мориарти. Джим опустил взгляд под ноги, затем поднял его на детектива. Его губы растянулись в мерзкой ухмылке. О, да. Мориарти умел улыбаться. Точнее, скалиться, как серийный убийца перед своей жертвой. По моей коже пробежался холодок. Охранники заступили мне дорогу. Я не могла сбежать. Мне оставалось только наблюдать. Я даже не знала, что страшнее – увидеть Мориарти после того, как я сбежала от него или же встретить Шерлока вместе с ним. Такое гадкое чувство внутри, словно мы – сообщники. Оставалось только надеяться, что Шерлок так не думал. Напрасно надеялась, ведь он ещё ни разу на меня не взглянул. - Представь на минуту, что где-то из пятнадцатилетней комы вышел мужчина, - говорил Джим. – Ему говорят, что прошло пятнадцать лет, много чего изменилось. – Пауза. – Он ожидает выйти на улицу и увидеть летающие машины, мир во всём мире, новости, что рак излечим. – Опять пауза. Он разжёвывал каждое слово, словно говорил с умственно отсталым человеком. Мориарти любил поиздеваться над Шерлоком. Его это возбуждало. А мне хотелось рвать. – Но видит всё те же машины на колёсах, новости о войнах, терактах и что от рака болеет всё больше и больше людей. Этот человек стоит, смотрит на всё это и говорит: “Хорошо, что за эти пятнадцать лет ничего не изменилось, хоть привыкать ни к чему новому не придётся”. Я веду к тому, мой дорогой друг, что в каком бы ты веке не жил, ты останешься старым добрым сентименталистом. Кстати, как так Джон Ватсон? Я слышал, у него родилась дочка. Прими мои поздравления! – тут Джеймс достал из кармана джинсов пачку жвачек. Достал пару подушечек и закинул в рот.Предложил Шерлоку. Тот стоял молча, не отводил взгляда от него. Джим опять оскалился. Спрятал жвачку в карман и приблизился к детективу. – Даже с её появлением ты не очень изменился. Зачем ты пришёл? - Я следил за тобой, - отрезал детектив. – Я всегда слежу за тобой, Джеймс. И тебе прекрасно известно, что от меня никто не скроется. Даже ты. - Как приятно осознавать, что ты кому-то небезразличен! – Джим всплеснул в ладони. Это разгневало Шерлока. Я видела. У него нервно задёргался глаз. Но он хорошо держался. Можно было подумать, что ему практически всё равно. Но это было не так. – Неусидчив, порой, совсем рассеян… ты когда-нибудь задумывался о спокойствии? - Я спокоен. - Не пытайся меня обмануть, мистер Холмс! Я чую твоё волнение. У тебя даже вспотели ладошки. Нет? - Ты не в том состоянии, чтобы чуять моё волнение, - Шерлок косился на разбитый нос Мориарти. – Ладони у меня очень даже сухие. – Детектив перевёл взгляд на меня. – Почему только сейчас? - Ах, это!.. – Мориарти отошёл от сыщика на приличное расстояние. Попятился спиной ко мне, затем и вовсе развернулся ко мне передом на каблуках. Охранники опять разошлись. Мориарти подошёл ко мне. Взял за руку и поднёс её к губам. Ты знаешь ощущение, когда на руку садиться бабочка? Затем лёгкий взмах крыльев, и она улетает от тебя, как только ты начинаешь обращать на неё внимание. Таким был поцелуй Джима. Я не знала, что делать. А Шерлок сдержанно наблюдал за происходящим сумасшествием. Он выпрямился, как делал это всегда, в своей несуразной манере спрятал руки за спиной, обхватив правой рукой левую кисть. – Моё лекарство от скуки. Я ощущала себя омерзительно. Язык онемел, и я даже не могла произнести слова протеста. В этой ситуации любой мой поступок был бы бесполезным оправданием моему поведению. Вместо возражения словами, я просто выдернула руку из хватки Мориарти, и спрятал её за спиной, медленным движением пытаясь вытереть его поцелуй. Это было не просто неловко, это было отвратительно. Я чувствовала себя виновной. Я не хотела, чтобы Шерлок злился. Я не хотела, чтобы он даже думал об этом. А то, что происходило на его глазах – ни в какие рамки не входило. Желание провалиться сквозь землю росло с каждой секундой. Ноги подкашивались, и были готовы бежать в любой момент. - Я думал, тебе никогда не бывает скучно, - сухо. – Такие люди, как ты – просто не могут страдать скукой. Та слишком разборчива. Позволь спросить, кто смог развеять твою скуку сегодня? – он опять вопросительно косился на окровавленное лицо Джеймса. - Эта ручка, которую я только что лелеял! – усмехнулся Джеймс. Он смотрел на меня, пожирая своей тёмной бездной в глазах. Это был ледяной взгляд. Хоть даже он и казался сверкающим, озорным, Мориарти злился. Ему не давали того, что он хотел. Попятилась назад. Но спиной почувствовав твёрдую грудь охранника, который любезно перекрыл мне путь назад, я остановилась. Мориарти лёгким движением пытался пригладить свои растрёпанные волосы, но ничего не вышло. Без геля сложновато, правда? - Мисс Тернер упорно меня отвергает, не даёт прикоснуться к себе, ещё и дразнит! – Мориарти протянул руку к моим волосам. Распущенные, непослушные волосы, рассыпались на моих плечах, падали на лицо и дезориентировали. Я не могла пошевелиться, чтобы убрать с лица пряди волос. У мены был ступор. Эти двое встретились ещё раз, как семья встречается на Рождество. Несколько раз в два года, со всем пристрастием они желают и не желают свести друг друга со свету. – Сегодня День твоего рождения. Так почему ты не улыбаешься? - Улыбнёшься здесь… - процедила я сквозь стиснутые зубы. Челюсть, словно заржавела. – Вы всё бегаете друг за другом… а когда встречаетесь, не можете решиться. Вы кажетесь чертовски умными, но на самом деле идиоты. Вы кажетесь смелыми, но на самом деле, вы – такие же нерешительные, как большинство людей. Хотите казаться Богами, но не можете научиться выбирать. Вы всё ещё думаете, что вы чем-то отличаетесь от человечества? - Убивать должно быть приятно самому Богу, - сказал Джим. – Он всё время этим занимается. Правда, Холмс? – повернулся через плечо. Затем, полушёпотом: – А разве мы не созданы по Его образу и подобию? - Вы знаете, почему мурчат коты? – я подняла взгляд на Шерлока, который не двинулся ни на сантиметр за эти двадцать минут, а потом посмотрела Джиму в глаза. Они были напротив, так что это не составило никакого труда – завладеть его вниманием. – Когда ты слышишь, как кот мурчит, это может звучать, будто кот счастлив. Но на самом деле, единственная эмоция, которую испытывают коты – это презрение. Мурлыкание – это звук учащённого сердцебиения кота, которое ускоряется, когда ты гладишь его. Потому, что он чувствует, что ты достаточно близко, чтобы он мог тебя убить. - У тебя было много возможностей убить меня, но ты этого не сделала. - Не думай, что я чувствую к тебе что-то, - возразила сразу. – Ты сам обманываешься. Твоё чёрное сердце никогда не дрогнет перед чужой смертью. Твои окровавленные руки никогда не смогут познать человеческой души, никогда к ней не прикоснуться. Они не почувствуют того, что чувствуют обычно люди. Ты не можешь любить. В тебе живёт желание забрать. Не твоё – вот, что может тебя привлечь. - Но я касаюсь тебя… - Джим задумался. – И я даже по пульсу могу узнать, в каком темпе бьётся твоё сердце. – Он попытался взять меня за руку, но я избежала этого. - У меня действительно было много возможностей лишить тебя жизни. Но я вдруг подумала, что это не моё дело. – Я опять взглянула на Шерлока. Тот стоял, смотрел на меня в ответ. Его подбородок дрогнул. Он понял, о чём я говорила. Я кивнула. – Разбирайтесь между собой сами. А меня оставь в покое. Я не стану твоей. Я – ничья. Я - своя, собственная. - Почему ты такая жестокая со мной? – Джеймс снова обнажил свои белоснежные зубы. - Ты убил Клайда, убил его брата… вопросы? Мориарти еле слышно захлопал в ладони. Он ликовал. Невероятно. Много усилий мне потратить не пришлось, чтобы узнать об убийстве. Не было ничего сложного. Есть Джеймс Мориарти. Этим всё сказано. - Он желал мне смерти. Нападение – это лучшая защита! Все, кто считает себя моим врагом – долго не живут. - А ты ещё спрашиваешь, почему я тебя не хочу, - сказала я. – Всегда есть исключения, правда? - Мистер Холмс – исключение, - Джим повернулся к Шерлоку. – Если бы не было меня, его бы одолела скука. Он бы умер от безделья. Повернулся. Улыбка на его лице испарилась. Теперь он смотрел на меня исподлобья. Его глаза прожигали насквозь. Мне становилось не по себе. В голове звучал его ирландский акцент, который я не замечала, пока все не замолчали. Это было тягостное молчание. Мориарти смотрел на меня так, словно принимал в мыслях какое-то решение. Внимательно, затем самоуверенно, приподнимая подбородок. Казалось, я слышала скрип его зубов. Мориарти нагнулся, поднял с земли свою кепку, стряхнул и надел её на голову. Из-под козырька я не видела его глаз, но могу сказать, что какое-то разочарование промелькнуло во взгляде. Он больше не смотрел на меня. Жестом приказал охранникам отойти. Повернувшись ко мне спиной, он пошёл на Шерлока. Проходя мимо детектива, он на долю секунды задержался на одном уровне с ним. Когда Мориарти повернулся в профиль, я видела, как его губы задвигались. Он что-то сказал Шерлоку, и ушёл. Охранники ушли за ним. Детектив проводил Мориарти взглядом через плечо. Мы остались вдвоём. - Пошли, выпьем кофе… - судорожный выдох, тяжёлое состояние, головокружение. Адреналин тарабанил по вискам. – Меня наверняка всё равно уже уволили, за то, что я непонятно куда сбежала в рабочее время. Шерлок подобрал лежащий на земле пистолет. Спрятал под пиджак, подошёл ко мне. Мы молча пришли в кафе. И так же молча сели за столик. Мне нечего было сказать. Шерлоку, наверное, тоже. Это и не странно. Не каждый день увидишь Мориарти просто на улице. Я заказала два больших латте, и мы ждали. Я положила руки на стол. Что-то сверкнуло. И сдавливало палец на левой руке. На безымянном пальце кольцо. То самое, которое мне пытался подарить Мориарти. Было два вопроса: когда и какого хрена? Шерлок тоже покосился на него. Нахмурил густые брови. На лбу выступили морщины. Он закусил нижнюю губу. Я пыталась снять кольцо. Поняв, что мне понадобиться жидкое мыло, я молча ушла в туалет. Стянув с пальца украшение, я промыла его сточной водой и осмотрела. Тонкое, утончённое, красивое, с белыми камнями. Они сверкали даже при тусклом свете. Я высушила его и вернулась на место. Нам уже принесли латте в больших картонных стаканах. Положила кольцо на стол. - Думаю, поздравлять тебя уже не имеет смысла, - детектив косился на кольцо, отпивая из стакана. - Он пришёл в мой магазин. Он ничего мне не сказал, лишь бросил коробку на стол. Заставил открыть, - я обхватила руками горячее латте. – Как оно оказалось на пальце - не понимаю. - Глупо это не понимать… - Шерлок спрятал нос в стакане. Он снял пластиковую крышку, и теперь крутил её в свободной руке. – Ты ему отказала. Почему? Глупо было надеяться, что Шерлок обрадуется тому, что я отвергла Мориарти. Детектив нервничал. Пальцы судорожно пытались согнуть крышку от стакана. - Он привык получать всё. Он сам мне сказал, что любит держать всё под контролем. Но контроль его совсем слабый. И жалкий. Как и его попытки завладеть моим сознанием, чтобы переманить на свою сторону. Он не говорит мысли, он их внушает. - Но ты была счастливой, - в голосе уверенность. Скрип согнутой крышки со стакана. - Моя цель – не выйти бездумно за кого попало, - отрезала я, снимая крышку со своего стакана. – Я пытаюсь сопротивляться чувствам. Шерлок молча продолжал требовать продолжение мысли. - Мориарти – самый настоящий социофоб. Детектив усмехнулся. - Да, он просто псих! – сказала я. – Это не смешно, а грустно. От него крутит ноги.У него такая аура, что хочется броситься с моста. Он прикасается к тебе, а у тебя такое чувство, будто ныряешь в ледяную воду. У меня нет нормального объяснения его поведению. А ты чего такой спокойный? - Мне нужно нервничать? – вскинул бровью. - Нет, забудь. - Нет, ты хочешь, чтобы я нервничал, - сказал детектив, облокачиваясь на столик. Он так внимательно всматривался в моё лицо, что мне пришлось отвести взгляд в сторону, чтобы не встречаться с ним глазами. – Тебе хочется, чтобы я ревновал! - Браво! – я всплеснула в ладони, но всё же не посмотрела на сыщика. – Ты без ума от чувства собственной важности! - Не сопротивляйся, - прохрипел Шерлок. – Чем больше дёргаешься, тем быстрей погружаешься в зыбучий песок своих же переживаний. Прими и просто успокойся. - Что принять? – встретились взглядом. - Тебе не всё равно, что подумаю я. Твои чувства никуда не исчезли. - Откуда ты можешь это знать? – адреналин выходил, оставляя за собой негативный осадок пережитых моментов. - Я смотрю тебе в глаза. - Я тебе тоже. И? - У тебя расширены зрачки. - А у тебя нет. - Я хорошо держусь. - Я рада за тебя. - Ты волнуешься. - Ты решил просканировать меня? - Мне интересно. - Тебе всегда интересно. Только всё всегда заканчивается скандалом. - Ты так уверенно держалась с Мориарти. Я начинаю подозревать, что у тебя просыпаются какие-то чувства. - Что?! – я поперхнулась латте. Ещё несколько минут назад я сказала, что Мориарти для меня, как мёртвый для живого – не существует, но осадок на сердце имеется. – Тупым тебя я назвать не могу, но глухим – раз плюнуть. - За сутки человек выделяет столько тепла, что его хватит, чтобы довести до кипения тридцать три литра ледяной воды. У тебя сейчас такая температура, словно ты готов сжечь Лондон вместе с этим кафе. Зачем же так нервничать? – Шерлок продолжать мять в руке согнутую крышку от стакана. Теперь она превратилась в какое-то непонятное помятое месиво. Тот продолжал прятать нос в стакане. Всё. Моё терпение, которого могло хватить ещё на лет тридцать, в один момент лопнуло. Я полезла во внутренний карман куртки и достала стопку карточек. На каждой из них было по одному вопросу. Таких карточек у меня в руках тогда было тридцать. Соответственно, и вопросов было тридцать. Эти карточки назывались “экстренный случай”. Каждый раз, когда Шерлок начинал вести себя неподобающим образом, я писала по одному вопросу на каждой карточке. Их насобиралось около сотни. Но избранные я всегда носила возле сердца, чтобы в один такой “экстренный момент”, когда детектив начинал дуреть, их вытащить. И вот, такой “случай” подвернулся. От нетерпения у меня дрожали руки. Я демонстративно похлопала карточками по столу, чтобы сбить их в идеальную стопку и обратилась к детективу: - Итак… мистер Холмс, соизволите ли Вы ответить на несколько моих вопросов? – голос звучал скорее раздражительно, чем заинтересованно. Тот покосился на количество карточек, отодвинул стакан с недопитым латте. Затем опрокинулся на спинку стула, сложил руки на груди и скептически прожигал меня взглядом. Он дал понять, что принимает вызов. – Вопрос первый, разминочный. В чём разница между “в земле” и “под землёй”? Шерлок задумался. Я не дала ему открыть рот, чтобы ответить: - Если человек теряет Большой и Указательный пальцы, Безымянный становится Средним? Откуда кленовый лист знает, что он должен вырасти похожим на флаг Канады? Если скрестить единорога и осьминога, то получится единорогий осьминогу или восьминогий единорог? Или осьмирог? Или единогог? Когда у бессмертных начинается кризис среднего возраста? Если в одной матрёшке несколько матрёшек, значит ли, что матрёшка – это одновременно матрёшки? Если он морячка и он – моряк, почему они не встретятся никак?.. Лицо детектива нужно было видеть. Поток вопросов не кончался. Я меняла карточку одну за другой, а Шерлок пытался понять, что же происходило. Он смотрел на меня, как на полоумную. В уме считал количество карточек, что я уже отложила. - Если Земля – геоид, то почему у неё полушария, а не полугеодия?Разговаривают ли во сне люди, онемевшие после психической травмы?.. почему ты молчишь? – я подняла взгляд на детектива. Тот обеспокоенно почёсывал подбородок, и щурился на меня. - Ты что-то употребляла? – спросил он. – У тебя какой-то непонятный припадок. И сумасшедшее желание заговорить меня до смерти. - Я пытаюсь придушить в тебе желание надо мной поиздеваться. - Вместо меня, над собой издеваешься сама? Я швырнула карточки на стол. Несколько упало под ноги. Даже кольцо со звоном закатилось Шерлоку под ноги. Тот заинтересовано опустил глаза, нагнулся, поднял украшение. Прижав двумя пальцами, он осмотрел его, затем спокойно протянул мне. - Недурно. Тебе стоит об этом подумать. Из злости я выбила у него кольцо. Теперь оно закатилось неизвестно куда, и я почувствовала облегчение. Вскочила на ноги. Взяла стакан и взглянула на детектива сверху вниз. Тот протянул ноги под столом, сцепил руки на коленях и тоже смотрел на меня. Мне хотелось выплеснуть это всё ещё горячее латте ему в лицо, а потом сбежать. И не навещать его в больнице. Но сдержалась. Сжала стакан. Он немного помялся. Шерлок всё ещё проницательно бегал по моему лицу глазами. - Джон сказал, на Бейкер-стрит пожалует Майкрофт. Обожаю, когда он приезжает. Ты делаешься такой раздражительный. И я ушла, оставив озадаченного детектива наедине с собой. На него ещё какое-то время неприятно косились люди. Он не выдержал их присутствия, вытащил из кармана помятые купюры. Положил на стол, тоже ушёл. Как и обещал, Майкрофт приехал ближе к вечеру. На тот момент я уже купила торт, миссис Хадсон заварила прекрасный шиповниковый чай, и всё время хлопотала возле праздничного стола. Мэри никак не могла нарадоваться своим подарком, делая мне комплименты. Джон нянчил ребёнка, пытался его убаюкать, поглаживая по спинке, напевая колыбельную. Один Шерлок сидел в кресле, как памятник нерукотворный, закрыл глаза и что-то бормотал себе под нос. Проклинал, не иначе. Но тут праздничную идиллию прервал Майкрофт. Как всегда, демонстративно и со спецэффектами, он ворвался в комнату Шерлока и округлил свои не без того большие глаза. Одной рукой он держал чехол для одежды, второй – грозился всем длинным чёрным зонтиком. Он отругал всех за то, что не дождались его и начали праздновать. Хоть как бы ему не говорили, что даже не начинали, Холмс старший не стал слушать, зацепил меня под локоть покрученным крючком своего зонта и повёл вниз. Крикнул, чтобы все сворачивались и спускались. На улице ждала машина. Он затащил меня в комнату, захлопнул дверь и широко улыбнулся. - Моя дорогая! Я так тебя поздравляю! – полез обниматься. – Я так беспокоился. Я думал, с тобой что-то произошло! Зачем ты так пугаешь старого человека? - Со мной… всё… нормально… о боги… - я задыхалась в объятиях мужчины. Он душил меня, как мышцы рептилии. Майкрофт извинился, и отпустил. Повесил зонтик на стул, протянул чехол с одеждой. – Умоляю, не говори, что здесь платье… - За кого ты меня принимаешь?! – возмущение. – Здесь наряд, который ты просто должна одеть на праздник! Если честно, мне было страшно представить, что за наряд такой был в этом чехле. Но Майкрофт сказал, что Мэри лично помогала ему выбрать одежду, я успокоилась и приняла подарок. Сказав Майкрофту, что мне нужно минут тридцать, чтобы привести себя в порядок, тот сначала удивился, затем опять улыбнулся, схватил зонтик и вышел. Поднялся наверх, шаги прекратились, когда дверь наверху захлопнулась. Пошёл отчитывать всех, не иначе. Ультрамодные тёмные джинсы, свободная голубая кофта и белые кроссовки – то, что доктор прописал. Майкрофт всегда из кожи вон лез, чтобы меня порадовать. От такой заботы становилось неловко. Словно, он обязан. Нанесла лёгкий макияж. Как тогда, на расследование со шкафами. Всего понемногу. Только, чтобы подчеркнуть. Наверху никого уже не было. Я слышала громкие возмущения за входной дверью. Вышла. Майкрофт пытался всех силком запихать в машину, говоря о том, что должны быть благодарны, а не кричать, как резаные. Заметив меня, он по-джентльменски подал мне руку и усадил на переднее сидение. Сегодня машина без личного водителя. - Ты умеешь водить? – я сильно удивилась, когда Майкрофт сел за руль и включил зажигание. - Не Шумахер, но тоже кое-что умею! – улыбнулся. Машина тронулась. На заднем сидении было шумно. Авто было достаточно просторное внутри. Туда влезло шесть человек. И это было удивительно. Друг на друге, они пытались успокоить друг друга. Больше всего орал Джон, на руках у которого спала дочка. Шерлок сидел посерединке, зажав уши руками. Зажмурившись, он продолжал что-то бормотать. - Куда мы хоть едем? – поинтересовалась я. Ответ не заставил себя ждать.Майкрофт сказал, что это сюрприз и этот День рождения я запомню на всю жизнь. – Надеюсь. Как ты уболтал Шерлока? - Просто он ещё не понимает, что в машине, - Холмс хохотнул. – Мне помог Джон. Мы силком затащили его в машину. - Тогда понятно, почему он никак не реагирует на окружающие раздражители личного пространства. - Это не надолго. Вскоре у него начнётся приступ паники, затем клаустрофобии, а в самый конец – эпилептический припадок. - Шерлок страдает эпилепсией?! - Нет. У него важная роль в этой жизни. Роль патологического вруна, социофоба и психопата. - Я не психопат!.. – задохнувшись, выкрикнул вдруг Шерлок. - А ВЫСОКОАКТИВНЫЙ СОЦИОПАТ С НАШИМ НОМЕРОМ! – в один голос сказали все. - Да! Выучите, наконец, термины! Вдруг Шерлок замолчал. А потом поднял взгляд, осознавая свою безысходность. Весь страх отобразился в его широко открытых глазах. - Какого… Что здесь происходит?! Майкрофт, я требую объяснений! – Шерлок вцепился руками в водительское сидение. - Не смей трогать своими липкими ручонками мои кожаные сидения! – сердился Холмс старший. – Они дорого стоят! - Выпусти меня, немедля! – детектив начинал буянить. Машина ходила ходуном. Все пытались успокоить обезумевшего Шерлока. Первой среагировала миссис Хадсон. Она дала смачную пощёчину детективу. Тот вскрикнул от неожиданности, схватился за место побоев и очень-очень удивлённо посмотрел на женщину. - Ещё раз откроете рот, я буду рассказывать всем, как провела прошлое Рождество! Это был железный аргумент на тот случай, если Шерлок станет возникать. Не зря детектив терпеть не может Рождество. Миссис Хадсон – укротительница детективов с нашим номером. Мы приехали на пристань. Выйдя из машины, холод обжёг лицо. Хоть и была весна, воздух был очень влажным. А возле воды всегда было холодно. Из заднего сидения вышли остальные. Разминая спины, они все тоже начали оглядываться по сторонам. Я обняла себя за плечи от холода, и тут же на них упал тёплый пиджак. Майкрофт запер машину, подошёл ко мне, оценил то, как я выгляжу в его пиджаке, раскинул в стороны руки и сказал: - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА МОЙ ЛАЙНЕР “ВИКТОРИЯ”! В следующий момент мне с трудом верилось, что я всё ещё находилась в Лондоне. Огромный корабль, который только что засиял огромными гирляндами, стоял просто передо мной. Свет так заслепил глаза, что мне с трудом удалось его разглядеть. Длинный, высокий, чуть ли не сам Титаник плавал на водах Темзы. Майкрофт приобнял меня за плечи, и увёл в сторону мостика, что вёл прямиком на палубу. Когда мы подошли ближе, уши зачесались от лёгкой музыки. Она доносилась прямо из палубы. Какие-то голоса, звонкий женский смех. У меня перехватило дыхание. Несмело ступив на мостик, я почувствовала вибрации под ногами. Волны речки заставляли лайнер немного покачиваться. У меня закружилась голова, но я держалась хорошо. Когда мы все взошли на палубу, удивлённые, восхищённые, к нам сразу же подошёл капитан Лестрейд с бокалом шампанского в руке и принялся меня поздравлять. Сержант Донован, Андерсен… Позеленевший Шерлок бросился к борту. Перевалившись через него, он пытался вызвать у себя рвоту. Морская болезнь давала о себе знать. Майкрофт только сочувствующе провёл младшего брата взглядом, и принялся всех зазывать к празднованию. На огромном лайнере было всего лишь несколько человек. - Здесь все, кого бы ты хотела увидеть на своём празднике, - улыбаясь, Майкрофт поднёс мне бокал шампанского. У меня не было слов, чтобы высказать все свои впечатления и благодарности. Вместо этого я стала извиняться за неудобства. – Ты с ума сошла?! Ты что такое говоришь? Мы же семья! - Но мне же неловко-о-о! – стонала я, притопывая ногой. - Брось эти мысли, сейчас же! А не то я обижусь… - Холмс надул губы. – Мы, милашки, должны держаться вместе, пока всякие тираны не сорвали нам веселье. – Он бросил многозначительный взгляд на унылого Шерлока со стаканом виски в руках. Тот забился в самый дальний и тёмный угол корабля, и молча попивал скотч со льдом. Он стырил бутылку со стола, и пил всё в одну рожу. Лайнер уже давно плавал в водах Темзы, а праздник лишь набирал оборотов. Подвыпивший капитан начал взбираться на стол и танцевать стриптиз, Андерсен начинал мучить своим присутствием обречённого на вечное скитание в этих самых водах, а Донован танцевала, ловко двигая телом. Даже пьяный Майкрофт не так буянил, как буянили другие. Он всё время держался возле меня, ухаживал за мной, приносил закуски и строго следил за выпивкой. Что лишнего ни-ни, хотя сам был в зюзю. Покрасневший нос, стеклянные довольные глаза, пьяная улыбка на губах, нетрезвая походка зигзагом. Майкрофт подготовил отдельную каюту на корабле, нанял няню для дочки Джона и Мэри. Она без веселья тоже не осталась, каюта вся во вкусностях и соках. Чтобы алкоголь ни-ни, хотя сам цедил его уже из горла. Джон и Мэри уже играли в карты на раздевание, а я стояла в центре этого безумия, с пустым стаканом и глазами пыталась найти Шерлока. Он сидел в дальнем углу палубы, швыряя в сторону уже третью бутылку из-под скотча. Я собиралась пойти к нему, но меня подхватили под руки и поволочили в другой конец палубы. Время тостов. Пьяных, развратных, несдержанных тостов. Я не знала, смеяться ли мне, или плакать. Претвориться, что я – одна из них, такая же пьяна и неуправляемая, или оставить всё, как есть? Я была трезвее каждого на том корабле. Казалось, трезвее даже капитана корабля. Мне не давали выпить, забирали бутылки, и стаканы. Вместо алкоголя совали бутылки с соком, и приговаривали, что ещё не время. Мне завязали глаза. Начали крутить против часовой стрелки. Я была дезориентирована. Меня начали толкать куда-то. Странные тосты на День рождение, однако. Какой-то глухой щелчок. Меня грубо толкнули и что-то громко захлопнулось. Я осталась наедине с завязанными глазами. Звала Майкрофта. Мэри. Джона. Мисси Хадсон. Всех, кого могла – никого. Тихо, как в танке. Наощупь пыталась найти кого-то, кто мог бы оказаться рядом. Нашла. Чья-то широкая грудь, плечи где-то у меня над головой. Уши, щетинистый подбородок. Прошлась пальцами по всему лицу, приподнялась на цыпочки. Волосы. Мягкие, кудрявые. Я сорвала с себя повязку и… ничего не увидела. Услышала громкий глоток. Начала искать выключатель. Очень долго искала, пока свет сам не включился. Нет, его включил Шерлок. Он еле стоял на ногах, покачиваясь со стороны в сторону. В руке держал недавно начатую бутылку ирландского скотча, периодически икал и пытался удержать равновесие. Кораблём шатало со стороны в сторону, и Шерлоком пошатывало в такт. Мы оказались с ним в каюте. В необычной каюте. Маленькое окно, которое можно было открыть. Но не сбежать, за ним река. Двуспальная кровать, на которой были лепестки красной розы, над ней – неприличная картина эротического содержания. Я вздрогнула от одного её омерзительного вида. Приоткрытая дверь в ванную комнату, два халата на стуле возле окна. И везде ароматизированные свечи. - Мне кажется, или всё здесь плывёт? – заплетающимся языком поинтересовался Шерлок, глядя сквозь меня. Он постоянно моргал, пытался сфокусировать взгляд на мне, но у него не получалось. Он был чертовски пьян. - Тебе кажется… - я подошла к двери, и попробовала открыть, чтобы выйти. Заперто. С криками тарабанила в неё, чтобы открыли. В ответ – тишина. – Нас заперли! Майкрофт! Мать твою, ты збрендил?! Что ещё за лепестки роз?! Открывай! Сейчас же! Я на тебя в суд подам за лишение свободы против моей воли! Прислушалась: по ту сторону какое-то нездоровое хихиканье, множественный топот и голос издали: - Не выйдет! У меня везде есть связи! - Я чувствовала, что это какая-то подстава. Чёрт! – я ударила дверь ногой, и взвыла от пронзающей боли. Я села на пол, начала сверлить дверь глазами. Надеялась, что кто-нибудь почувствует всю ненависть в моём взгляде и отопрёт дверь. - Это бесполезно… ик… - сказал Шерлок, присосавшись к горлу бутылки. – Мы здесь на всю ночь. Это точно… ик… я знал, что до этого дойдёт. Мой братец действительно большой идиот! Ик… - А ты всё бухаешь?! – я поднялась на ноги. Шерлок прислонился к стенке, вытирал влажные от выпивки губы рукавом от пиджака. От купленного мной пиджака. Я не сразу его заметила на нём. Шерлок всё же надел его. – Ты же говорил, что он ужасный. - А ты сказала, что выбросила мой, - Шерлок смотрел сквозь меня. – Я знал, что мой некогда окровавленный пиджак… ик… у тебя. Висит себе, красивенький, в шкафчике… - детектив снова поднёс бутылку к губам, но я перехватила её и отпила сама. Крепкий напиток обжёг горло, затем расплылся горячей струёй в пищевод. Задыхалась. Хапнув воздуха ртом, я отпила ещё раз. С новой силой обожгло мой рот, и я выбросила бутылку в окно. Шерлок застонал, протягивая руки ко мне, а я была безжалостной. Закрыла окно. - Как такое можно вообще пить? Это же гадость! – во рту было неприятно. Словно выпила мамины духи. Подошла к двери. - Ты просто не умеешь пить! – поругал пальцем сыщик. – И чем теперь мне заняться? - Проспись, - сказала я. – И не мешай. - Что ты собираешься делать? - Выбивать эту чёртову дверь. Непонятно? - А зачем? Повернулась лицом к детективу. - Не понимаешь, почему нас здесь заперли? Шерлок пытался напрячь свои спящие чертоги. Но, видимо, он слишком много выпил и мозг ему не подчинялся. Error 404. Не иначе. - Это важно? - Да, Шерлок! Да! Ты только взгляни на эту ужасную кровать! – я пальцем показала в сторону. – Это же порочное ложе! Только Майкрофту могло прийти такое в голову. Вспомнила момент до того, как меня впихнули в комнату. Нет, не только Майкрофту. Меня тащили несколько. - Ах, вы предатели! – кричала я. – Да, чтобы у вас секса не было целый месяц! Потерла шею. Пальцы нащупали давний шрам. Маленький, еле заметный, но ощутимый. Гнев ослеплял. Я не понимала, чего бешусь. Ведь ничего плохого не происходило. Но это мне не нравилось. Точно. Не нравилось, когда кого-то силком заставляли что-то делать. В нашем случае, силком заставляли Шерлока. А он стоял, совсем нетрезвый, и не понимал своим гениальным мозгом, что такого происходит. Мне было неловко оставаться с Шерлоком наедине. Вот уже очень давно. С тех пор, когда у него на руке появилась та красная нитка, будь она неладная. И он её носил. Носил! Он рукой взлохматил волосы, выдохнул и пошёл к кровати. Молча оценил ситуацию. Повернулся ко мне лицом. - Жуть какая… - сказал он. Его испуганные глазки бегали то тут, то там. Кусал ногти больших пальцев, начал нервничать. - Что я говорила! - Жуть! Просто кошмар! Здесь нет шоколадок! Я онемела. - В каждом номере должны давать маленькую шоколадку. Вот здесь, на подушке! – он показывал пальцами на подушки. На них, вместо шоколада лежали лепестки розы. Обессиленно опустилась на колени. Массируя виски, пыталась придумать, как выбить дверь, чтобы освободиться. И выбросить за борт Майкрофта. Даже если он умеет плавать, ему никто не давал права так со мной поступать! - Отличное День рождение. Закачаешься! – пыхтела я. - По-моему, хорошее! Ик… - Шерлок с каждым приступом икоты подпрыгивал на месте. - Тебе везде хорошо, где есть выпивка и наркота, - сказала я. – Как ты так живёшь? - Паскудно живу, - Шерлок тяжело уселся на кровать. Сначала повалился на неё всем телом, затем на локтях выровнялся и сел, как нормальный человек. – И ты всё время злишься. - Ничего я не злюсь. - Злишься. Вот и сейчас пыхтишь, как паровоз! Что тебя не устраивает? - Что нас заперли! - И что с того? – со мной говорил, будто не Шерлок. А обычный человек с обычным интеллектом. Ему нужно почаще пить, чтобы выглядеть человеком. Но нет, это скучно. Я быстро отогнала от себя подобные мысли. - Ничего, - я выдохнула. – Забудь. Шерлок замешкался, пытаясь достать что-то из кармана пиджака. Его попытки не увенчались успехом, и тот грубо скинул с себя одежду. Что-то со звоном упало на деревянный пол, и покатилось прямо мне под ноги. Сначала, я не совсем поняла, что это. Но когда подняла с пола, мои глаза округлились. - Где ты… - Нашёл под барной стойкой, - сказал Шерлок. – Не стоит разбрасываться такими вещами. Кольцо казалось горячим в руке. Оно впивалось в кожу, прожигало плоть. Истеричная усмешка. Паническая усмешка. Усмешка той, кто никогда не знал удачи в делах сердечных. - Ты хотел знать, почему ты мне нравишься, - сказала я. Кольцо действовало на меня, как эликсир правды. Пространство начало сужаться, становилось тяжело продохнуть. Шерлок всё равно ничего наутро не вспомнит, так почему же не воспользоваться таким шансом? Заодно немного успокою сердце Майкрофта. Наверняка же все собрались, и подслушивают со стаканами у двери. – Ты мне нравишься потому, что не смотришь на меня так, как это делают другие особи мужского пола. – Я сжала кольцо в руке, подошла к Шерлоку. – Ты настолько отличаешься от всех, что я сомневаюсь – существуешь ли ты на самом деле. Ты мог быть кем угодно, но ты выбрал независимость. Может, ты действительно плод моего воображения, но таким реальным для меня никто ещё ни был. Перед тем, как меня затянул водоворот событий, я переживала нелёгкий период в жизни. Тебе покажется это сущим бредом, но для меня это всегда что-то важное. Как часть меня, которую я никогда не предам. От которой не откажусь. Мне постоянно нравились не те люди. Я открывала себя попусту, зря. Понимала слишком поздно, когда из души кто-то выходил и вытирал об меня ноги. Мне встречались многие на пути. Эти многие не сравняться с тобой. Я видела похоть. В каждом взгляде проходящего мужчины я видела только одно – желание раздеть, повалить и войти. Для этого особых навыков не нужно. Это все умеют. Шерлок безмолвно слушал. Его взгляд прикипел ко мне, а я смотрела в сторону. Не могла выдержать давление такого пронзительного взгляда. Пускай хоть на какой-то миг. Открывать душу совсем несложно. Сложно пережить последствия после. Это я знала как дважды два. - Чувства не для ленивых. Это постоянный труд, желание узнать душу, стремится окунуться во Вселенную человека. А вместо этого важного ритуала все жаждут получить всё и сразу. Как отбывание очереди, - я шмыгнула носом, теребя пальцами кольцо, подаренное Мориарти. – Мне уже двадцать. Когда я кому-то говорю, что у меня ещё никогда никого не было – все воспринимают это, как аномалию. Это выходит за пределы их мышления. Они не понимают этого. Я сама не люблю нормальных людей. Нормальность – это как асфальтирована дорога: по ней удобно идти, но цветы на ней не растут. Но когда все этому начинают удивляться, во мне прибавляются комплексы. Хоть я и живу в своём волшебном мире, из которого меня пытаются вытащить силой, я всё ещё надеюсь найти свою любовь. В этом, реальном, жестоком, огромном и сумбурном мире. Когда я узнала о тебе… тогда была зима. Точнее, конец зимы. Мне на глаза попалась газеты в местном киоске. В тот период мне нужно было взять себя в руки, отвлечься от плохих мыслей. Уж не знаю, кто услышал мои молитвы, но так я узнала о тебе и стала интересоваться твоей жизнью. Когда-то у меня была такая дурацкая, человечная мечта – влюбить себя кого-то, кто раз и навсегда запретил себе чувствовать. Подорвать его мысли, взбудоражить его мир. Ворваться в душу на огромном грузовике и закричать в рупор: “Я ЗДЕСЬ! ЛЮБИ МЕНЯ!” Но это осталось лишь мечтами, и не сравниться с тем чувством, когда я впервые увидела тебя в реальной жизни. Спустя несколько тысяч видеороликов, десятки газет и новостей по телевизору, я была вовлечена в жизнь. В игру, которая вскоре может закончиться. Ты ни разу не смотрел на меня вульгарно. В твоей голове никогда не возникало грязных мыслей. Этим ты меня зацепил до глубины души. Ты смотришь на меня по-другому. И иногда мне хочется умереть, чтобы ты смотрел на меня с чувством. С таким, когда ты смотришь на умерших людей. Люди действительно идиоты, Шерлок! – я улыбнулась. – Круглые, непонимающие, наивные, жестокие идиоты. Иногда я их до смерти ненавижу, а иногда люблю до потери сознания. Вот что со мной не так? Зря я тебе всё рассказала. Я примерила кольцо. В последний раз на него посмотрела, полюбовалась. Примерила, чтобы в следующий момент выбросить его в реку, в след за бутылкой дорогого ирландского скотча. - От тебя я ничего не требую. После этой безумной вечеринки попрошу Майкрофта, чтобы тот позволил мне покинуть Лондон и вернутся домой. Свет замигал. Затем выключился со щелчком. Я была уверенна, что Шерлок сидел на месте. Но в следующий момент меня сгребли за плечи. Швырнули на мягкую постель. В ногах сразу же почувствовала тяжесть. Я потянулась рукой к светильнику, который заметила ещё в самом начале. Включила. И забыла, как дышать. Он сидел на моих ногах. Смотрел стеклянным взглядом. Воротник рубашки был расстёгнут на несколько пуговиц. Ключицы выпирали сквозь белую кожу. Еле ощутимый запах спиртного заставил меня начать дышать. Шерлок не двигался, словно пребывал в каком-то странном трансе. Тут я похвалила себя за то, что вовремя выбросила незаконченную бутылку виски в окно. Пить было предостаточно. Я бы хотела отдаться с ним страсти. Но не в таком положении, не в этом состоянии. Глотать было сложно. Ком застрял в горле. Все мои попытки высвободиться из-под Шерлока не увенчались успехом. Это было плохой идеей. Очень плохой идеей всё рассказать. По непонятной причине, детектив начал мне мстить. Но через мгновение, наклонившись, Шерлок всем телом навалился на меня, вдавливая в кровать и захрапел. Думаю, в этом заключалась его непонятная месть. Мне срочно нужен был холодный душ. Своим телом Шерлок буквально вжал меня в матрас, парализуя все движения. Больших усилий мне потребовалось, чтобы перевернуть его на другую сторону кровати. Сильная отдышка. Словно я пробежала сто метровку. Слезла с кровати. Завернув храпящего детектива в одеяло, прихватила халат, что висел на стуле. Поторопилась в ванную. Совсем не пила, а такое чувство, что выдудлила всю бутылку виски. Срочно нужно было трезветь от своих мыслей. Самые постыдные повылазили из тёмных закоулков, и начинали завладевать моим сознанием. Ну, повылазят они… а мне что делать? Когда я вышла из душа, чуть не вскрикнула. Шерлок стоял напротив. В темноте, он больше напоминал какого-то сгорбленного маньяка-убийцу. Я стояла в проходе, пытаясь понять, пьян ли он был, или всё же продолжал спать на ходу. Он протянул руки ко мне. Это выглядело так естественно, что мне захотелось протянуть свои в ответ. Но я медлила. - Я не приверженец объятий… но, пожалуй, сделаю исключение, - сказал Шерлок. Он не спал. Он был в сознании. Но вот сильный запах алкоголя говорил мне о том, что пожалеет детектив о том, что сделает. Обняла его за спину. Сразу внутри растеклось такое тепло. Положила голову на плечо. Где-то в области ключицы почувствовала его сердцебиение. Моё участилось, когда Шерлок сомкнул руки и прижал к себе. Так простояли несколько минут. Дышали ровно. Тихо. Спокойно. Такое спокойствие было у меня впервые. Помню только, когда засыпала, из-за спины обхватили крепкие руки. Сердцебиение в спину, горячее дыхание над ухом и эта вечно непослушная кудрявая шевелюра щекотала шею.