Будь только то, что ты теперь, Не будь ничем, чем не была. "В Альбом" Эдгар Аллан По «Ворон»
Чудесным образом я оказалась на Бейкер-стрит. В своей комнате, в своей постели. Было пусто и тихо. Даже становилось тоскливо. Казалось, всё, что происходило – было лишь очередным моим сном. Продолжением, как это было на свадьбе у Мэри и Джона. На самом же деле я просто сбежала с их свадьбы. Вот с того момента меня никто не видел. Правда, в Англии тогда действительно шли сильные дожди. Ливень за ливнем. Терзали обливающеюся кровью душу. Моя тоска продолжалась недолго. Благодаря письмам. Эти письма не оставляли меня в покое. После дела со шкафами мне начали приходить письма неформатного содержания. Странного, отталкивающего, совсем неадекватного содержания. На майл, курьером или даже просто стуком в дверь на улице Бейкер – везде и всегда меня поджидал белый конверт без обратного адреса, с подписью: “Ольга”. Конверты, что подбрасывали, подписывали вырезанными буквами. Содержание писем было такое же. Кто-то явно не лениться. У кого-то было очень много свободного времени. С первого дня, когда расследование в доме мистера Квентина было завершено, меня начали засыпать руганью и осуждениями. Последние я уже не читала, выбрасывала при первой же возможности и никому об этом не говорила. Никто не знал о том, что мне кто-то угрожает. Так продолжалось вот уже несколько дней. Я пыталась старательно скрыть своё волнение, мнимую паранойю и страх. В том числе, страх разоблачения перед Шерлоком. Как мы знаем, от него ничего не скроешь. Правда, я бы не была так уверена в этом. Если у меня получилось промолчать об этом пару дней, и даже не почувствовать его подозревающий о чём-то взгляд – это можно было считать маленькой победой перед великим и ужасным детективом. Но это ещё не значит, что Шерлок ничего не узнает. С работы меня не уволили, я работала по-прежнему, в том же режиме. И этот аноним находил меня даже в магазине комиксов. На столе постоянно находила тот белый конверт с той же подписью. Я уже начала подозревать коллег. Бросаю подозрительные взгляды на всех, бываю сдержаннее в доверии, уже тайком начинаю бояться. Мне сказали, чтобы я поднялась к Шерлоку. Звал Джон, который только пришёл с Мэри со свидания. Они наняли няню для дочки и прибыли на Бейкер-стрит. Их очень интересовали события в закрытой каюте. Я толком сама ничего не помнила, будучи полностью опьянённой. Хоть я в свой праздник почти ничего не пила, ситуация действовала на меня, как спиртное. В голове всё ещё был густой туман. Даже Шерлок вёл себя так же, как и прежде – придирчиво, недовольно, самодовольно. С этим было легко свыкнуться. У меня на это был уже иммунитет. Боялась, кабы кто не узнал об этом и не затеял расследование, которое ещё больше всех прославит. Никто ещё не отошёл от статьи в газете о “шкафах”, а тут ещё эти подозрительные сообщения. Кто-то маниакально желал меня запугать. И ему это удалось. Удалив очередное сообщение, которое пришло на майл, я поднялась к детективу. На диване, смирно, попивая чай с тортом, сидели Мэри и Джон. Когда я вошла, Мэри тут же подозвала меня к себе. Заставив Джона подвинуться, она похлопала на место между ними и я покорно села. Шерлок сидел в кресле, читая газету. Он был спокойный. Спокойный, как удав, листал утреннюю газетку, быстро бегая глазами по строчкам. В тот день, именно тогда он вёл себя не как обычно. Когда я вошла, он выглянул одним глазом из-за газеты. Но ненадолго. Он перелистнул страницу, вникая в написанное. - Мне уже страшно, - сказала я. – Может, не надо? - Надо, - настояла Мэри, положив мне руку на колено. – Надо. - Джон, может, ты что-то скажешь? – увидев выражение лица Ватсона, поняла, что вопрос был совсем уже глупый. – Нельзя так! - Нужно, - продолжала настаивать женщина, сжимая до боли колено. – Нужно. - Я не могу вот так вот сразу! Здесь есть уши… - бросила обеспокоенный взгляд на Шерлока. Тот даже не обращал ни на кого внимание. - Он тебя всё равно не будет слушать, - женщина поставила чашку с недопитым чаем на стол. - Мне же никто не поверит! - Мы поверим. - Вы подумаете, что я всё надумала! - Не подумаем. Да, Джон? Тот молча кивнул, пытаясь совладать со своими эмоциями. От того, что могло произойти в следующую минуту его пугало, так же, как и меня. Мне было неловко, ему тоже. Одна Мэри сияла, словно видела всё на собственные глаза, и теперь желает повторить это, заставив меня рассказать всё заново. При Шерлоке. Господи, да лучше сквозь землю провалиться. - Вы – предатели. Ничего вам не расскажу! – сложила руки на груди и приподняла подбородок, демонстрируя собственное чувство достоинства. - Это во всём виноват Майкрофт! – Джон уже начал грызть ногти на руках, но перестал, когда Мэри одарила его совсем недоброжелательным взглядом. – Он нам угрожал! - Ой, Джон, побойся Бога! Угрожал он нам! – отмахнулась Мэри. – А кто просил научить тебя актёрскому мастерству? И где моё вознаграждение? Ватсон покраснел, отвернулся, почесал за ухом. По-моему, вознаграждение будет сегодня ночью. Но мне об этом совсем не хотелось думать. И воображать тоже. Отвратительно же! - И если твоё проклятие на “месяц без секса” сработает, я тебя убью, - почти шёпотом процедила сквозь зубы Мэри. - Походу, у меня совсем выбора нет, да? – я умоляющее смотрела на непреклонную на милость женщину. Мэри помотала головой. Я закусила губу. Это было утро. Прошло уже несколько дней после моего Дня рождения. И эти несколько дней у меня в горле застрял тошнотворный ком. Что-то непонятное творилось с желудком, словно его выворачивали наизнанку. Я литрами пила целебную минеральную воду, запивая ею горсти активированного угля. Ходила в больницу, мне сказали, что это сильное пищевое отравление. Предлагали лечь в больницу, но я отказалась. Страшно было подумать, что будет с Майкрофтом, когда тот узнает о моём состоянии. Жить спокойно не сможет. Мне прописали лекарства, ставили капельницы. В тайне ото всех я регулярно посещала больницу. В последнее время у меня было очень много тайн ото всех. Почему-то боялась. Не хотелось никого беспокоить по пустякам. У всех есть свои дела, а я уже была взрослой девушкой. Нужно было справляться с ситуациями самой. Иначе меня не будут воспринимать всерьёз. Мэри налила мне в чашку чаю. Я взяла чашку в руки и поднесла к губам. Резкий, непонятный запах пробудил во мне желание побежать в туалет. Там запереться и несколько минут обниматься с унитазом. Пыталась не думать о запахе и пить чай спокойно. Но нет. С грохотом поставила чашку на стол. Чай немного пролился на стол. Закрыв ладонью рот, я побежала в ванную Шерлока. Хлопнув дверью, включила в умывальнике воду на всю, чтобы обеспечить себе звукоизоляцию и обнялась с унитазом. Это было ужасно. Меня рвало, как в последний раз. Голова кружилась, глаза слезились. Желудок сжимался, и горел, будто в него напихали горячего угля. Ничего не помогало. Смыла. Умывшись, посмотрелась в зеркало. Боже правый, в таком состоянии я видела себя впервые. Бледная кожа, еле заметные, но всё же – тёмные круги под опухшими глазами. Пополоскала во рту. Мысленно пыталась придумать, что же сказать уже сильно озадаченной Мэри. Такое, чтобы было правдоподобно. Чтобы она поверила. Но зачем же придумывать, если всё это лишь сильное пищевое отравление? Нужно лекарство и всё пройдёт. Не зря я скрываю уже посиневшие руки от уколов капельницы. Выглядела я так, словно у меня была передозировка, и меня рвало как от перетоксикации организма. Вышла. На пороге стояла Мэри. Скрестив руки на груди, она требовательно поглядывала на меня, не давая отвести взгляд в сторону. - Что? ЧТО такое, Мэри? - Это я должна у тебя спросить, что такое! – недовольная. – Что с тобой? Ты бледная, как смерть. Тебе плохо? - Нет, со мной всё нормально, - неубедительно. Женщина не давала мне пройти. Вот у кого, а у Мэри было чутьё на подобные вещи. - Не думай, что сможешь меня обмануть. - Я и не обманываю! - Милли, дорогая, я была беременная, - женщина пыталась побыть немного дружелюбной для меня, но грозный голос выдавал все её намерения: она из меня всю душу вытрясет, но узнает, что со мной происходит. – От меня скрывать – подобно смертельной каре. – Последовал очень недружелюбный оскал. Вздохнула. Скрывать было нечего. Сказала правду. - И как давно? – Джон выглянул из-за спины жены. – Почему ты ничего не сказала?! - Не маленькая, сама разберусь, - отмахнулась, вытирая ладонью выступивший пот на лбу. – Я хожу в больницу, мне ставят капельницы. Вон в столе у меня куча таблеток. Скоро должно пройти. - Я убью Майкрофта за некачественную еду! – Мэри заскрипела зубами. – Как такое вообще могло произойти? - Не знаю, самой интересно. Все ели, всем нормально. Мэри отошла в сторону, освободив мне путь. Мы вернулись на диван. Джон нервно постукивать пальцами по колену, Мэри пила чай, поглядывая на беспристрастного Шерлока в кресле. - Ты точно не беременна? – спросила Мэри. Демонстративно. Громко. Шерлок подпрыгнул в кресле, с шуршанием опустил газету на колени. Глаза навыкате, приоткрытый рот, нервный сглот. - Как ты сейчас сказала? – детектив быстро взял себя в руки. Его побледневшее лицо говорило о животном испуге. Он перегнул газету вдвое. Поднялся. Встряхнулся. Положил газету на камин. Подошёл. Смотрел на меня сверху вниз. - Я тебя убью… - прошипела я Мэри. Но та лишь хихикнула в руку. Отодвинулась на край дивана, продолжала беззаботно попивать чай. – Просто отравление. Ничего серьёзного. На тебя лица нет! Успокойся, присядь, попей с нами чайку. Чайку? – я протянула ему чашку. – Это как объятия, только в чашке. Шерлок молчал. Он косился то на чашку, то на меня, пытаясь понять, кого он больше ненавидит – меня или чашку. В которой чай. Как объятия. - Я торжественно заявляю, что между этой особой, - сыщик показал на меня пальцем, - и мной ничего не было. Нет повода для паники! Я поперхнулась чаем. - Это ты себя так успокаиваешь? – Джон покосился на своего друга. - Я успокаиваю всех здесь возбуждённых и заинтересованных, Джон. - И как ты можешь быть настолько уверенный, что ничего не было? – Мэри показала глаза из чашки. – Ты же вчера столько выпил, что еле на ногах стоял. - ОНА – не пила! – Шерлок смотрел на меня. - Конечно, не пила. И не топор, Шерлок. Мне не дали этого сделать! А это был мой День рождения! Как ты думаешь, как мне после этого? - Если у тебя нет адской головной боли, твой желудок не танцует чечетку, - тут Шерлок замолчал. – А нет, танцует, – тонкое замечание в мой адрес. – И нет постоянного желания выпить все воды мира – то, думаю, хорошо, - продолжил. У Шерлока, наверное, ещё никогда не было такого ужасного и тяжёлого похмелья, как тогда. Наутро следующего дня после гуляний, я проснулась от того, что тот громко стонал. Над ухом, так пронзительно, словно раненный зверь. Детектив слёзно просил воды. Он выпустил меня из своих объятий и руками потянулся к голове. Шерлок жаловался не только на головную боль, но и на боль в руках. Его руки затекли. Покалывание выше локтя сводило его с ума. Шерлок не мог открыть глаза, яркий свет тут же ослеплял и создавал дискомфорт. Мне пришлось зашторить единственное окно. Захватив одежду, пошла в ванную, чтобы там переодеться. Набрала холодной воды, чтобы сделать компресс. Как это ни странно, в каюту кто-то уже привёз целую тележку еды. Но дверь была по-прежнему запертой. Там я нашла графин с водой и несколько чистых стаканов. Шерлок никак не мог прийти в себя, качаясь на кровати, как малое капризное дитя. Он вцепился пальцами в волосы и взвывал. Протянула ему целый стакан воды. Детектив попытался сесть. Приподнявшись на локтях, но прислонился спиной к изголовью и взял у меня стакан. Он странно на меня посматривал. Даже сквозь его полуоткрытые глаза я могла узнать этот взгляд. Подозрение. - Можешь на меня так не смотреть, ничего не было, - сказала я, промочив полотенце в небольшом тазике с холодной водой. Шерлок молча прикончил воду за один большой жадный глоток. Вода полилась изо рта. Бежала по подбородку, затем по шее и дальше… Я налила Шерлоку ещё воды. Приложила полотенце к его лбу. Мне нельзя было смотреть на подобное зрелище. Поэтому, я отвернулась. Всё было слишком смущающим. Особенно, после этой ночи. Мне было неловко. А Шерлока, как всегда, ничего не заботило. Он не понимал, что происходит и решил не придавать этому значение. Сполз на подушку, прижимая холодное полотенце ко лбу, прикрыл глаза. Протяжно выдохнув, он погладил свой живот. Я услышала звуки умирающего кита из недр его желудка. Шерлок резко открыл глаза. - Покорми меня, - он смотрел в потолок. – Я – больной человек. Я очень голодный больной человек. – Голос был хриплым, уставшим и недовольным. Сердито прошипела в ответ, но взялась кормить умирающего лебедя. Ещё не хватало трупа после бурной вечеринки. Особенно на лайнере Майкрофта. Особенно, если это его младший брат. Я уже видела заголовки газет:“Достопочтенный мистер Шерлок Холмс скончался от голодной смерти! Мир его праху!”
Поэтому, рисковать не стала. Чего только не было на той тележке. Свежайшие фрукты, спрятанные под серебряными куполами мясные блюда, запах которых уже пропитал каюту насквозь. Бутылка шампанского, завёрнутая в салфетку в ведре со льдом. Большая тарелка клубники, рядом – сливки. Мне хотелось взять эту тарелку с клубникой и за один раз накормить ею Майкрофта, чтобы все свои тайные желания держал при себе. Раздеть, облить его сливками и выгнать на созерцание народу. Шикарная месть. Но всё это я решила приберечь на потом. Когда выйду, живого места на старшему Холмсе не оставлю. И отдельное “спасибо” скажу за Шерлока. Я же теперь стала его рабом. На момент. Пока тот переживает последствия бурной попойки. - Что, мистер Холмс, трудная была ночка? – язвительно поинтересовалась я через плечо. - Заткнись! Помолчи! – массировал виски. Тихо захихикала. Взяв тарелку с бифштексом, так же столовые приборы, которые мне очень хотелось испробовать на Шерлоке в тот момент, села на край кровати. Сказала детективу приподняться. Тот недовольно зарычал, ещё раз сердито на меня посмотрел, но привстал и открыл рот. - Странное у тебя похмелье… - я копошилась с ножом, чтобы разрезать тот резиновый бифштекс. – Не тошнит и хочешь есть. - Я всегда говорил, что отличался от других людей, - постанывал детектив, морщась от дискомфорта в организме. – Скорее! - Ты постоянно очень много говоришь! Поэтому, неудивительно, что этот факт я знаю прекрасно. И не торопи меня! У меня всё выскальзывает из рук… - вилка упала на пол, и мне пришлось её заменить на другую. Шерлок нервничал. Беззвучно постукивая пальцами по животу, детектив постоянно поторапливал меня острыми словечками, за которые мне хотелось воткнуть ему в глаз эту самую другую вилку. - Никто не виноват, что у тебя руки не из того места растут! - А ну цыц! Будешь сейчас есть самостоятельно. Я тебе не нянька, сколько раз это повторять! – порезав мясо, я наколола один кусочек на вилку и поднесла к открытому рту сыщика-непоседы. Тот с большим удовольствием прожевал. – Ты помнишь, что вчера было? Шерлок вздохнул. Закрыл глаза, хмурился, пытаясь вспомнить, что именно хотел вспомнить. Открыл глаза. Пристально смотрел на меня. - Ты что-то со мной сделала, - заявил он. - Какой вчера был день? – я сердито воткнула вилку в кусок мяса. - Вторник. Нет? - Вчера был мой День рождения, - маняще провела куском мяса на вилке перед глазами у детектива. – Что ты вчера делал? - Пытался сбежать? – глаза детектива внимательно следили за куском, не отрываясь ни на секунду, чтобы посмотреть в сторону. - Ты вчера пил, как бешеный. Как ты ещё можешь разговаривать после такой попойки? - Я не такой, как все. И дай мне этот кусок мяса, наконец! – крикнул Шерлок. Но тут же зашипел от пронзающей боли в голове. Всё-таки, кричать было опрометчиво с его стороны. - Это тебе расплата за то, что сейчас капризничаешь! Будь добр, веди себя подобающее. Это не угроза, скорее настоятельная рекомендация, - безобидная улыбка. Шерлок ухватился зубами за вилку. Пронизывающее взаимодействие металла и зубов. Мне пришлось локтем пнуть детектива в бедро. - Почему мы спали в обнимку? – интересовался он, стреляя на меня недоверчивым взглядом. - Ты сам в этом виноват… - буркнула я, продолжая давать этому спиногрызу еду. - Быть такого не может!.. – поперхнулся. - Не болтай с набитым ртом! Я вся в еде! Пережуй сначала. Господи… - взялась рукой за свою голову. Потом встряхнула салфеткой с себя еду, что вывалилась изо рта детектива. – Может, мистер Холмс. Может! - У меня из-за тебя весь бок затёк! Руки болят теперь! – Шерлок недовольствовал ещё больше, и ещё больше стонал от боли. – И не называй меня так! - Тебе специальное прозвище придумать? - Не думаю, что у тебя хватит на это фантазии. - О-хо-хо! Ты меня плохо, значит, знаешь! - Ну, попробуй, удиви меня. - А ты скептик! - Я сомневаюсь во всём. Это – способ выжить. - А зачем выживать, если можно просто жить? - Дурацкий вопрос. - Как и твоё мнение. - Что?! Да, как ты смеешь! - Пока в моих руках твоя еда – мне можно всё, - я оскалилась, протыкая вилкой последний кусок бифштекса. – Я очень страшный человек. Тебе следует меня боятся. - Это почему же ещё?! - Я знаю о тебе всё. - Нет, не знаешь. И почему ты всё время повторяешься? - В каком смысле? - Ты это говорила в участке, теперь говоришь сейчас. Стоп, зачем я тебе об этом напоминаю?! Ах, похоже, глупость передаётся воздушно капельным путём. Мне следует быть поосторожнее с людьми. А ещё – следует держать их как можно дальше от себя! - Так почему же не держишься от меня подальше? – в груди сдавило от обиды. Подумать только, сколько вместе всего пережили, а он по-прежнему упрямится. Словно, ничего не происходило. - Ты всегда меня настигаешь! - А разве не в этом заключается судьба? - Судьба? Чушь. Люди оправдываются судьбой лишь потому, что иногда не хотят ничего делать. Человек сам выбирает, как жить. Жить или существовать. Это понятие абстрактно. И совсем не имеет точного ответа. - Тебе всегда нужны точные ответы? - Больше в этом мире я обожаю ответы. Вопросы меня бесят так же, как и люди, задающие их. - Ты так не любишь людей? - А как их можно любить? - Не знаю, - я отложила тарелку в сторону, сложила руки на коленях, опустила взгляд. - По мне, так животные намного умнее всяких там людей. В будущем мечтаю завести собаку. - Собаку? Да, ты же за собой не можешь уследить! Зачем тебе собака? - Я буду о ней заботиться, - твёрдо сказал Шерлок. - Тебе одиноко? - Мне никогда не бывает одиноко! - Хоть я и глупая, но я вижу, что ты стараешься не замечать одиночество. - Не нужно лезть ко мне в голову. - Я и не лезу. Говорю только то, что вижу сама. - Ты постоянно хочешь меня запутать! - Для этого тебе и дан интеллект. Чтобы выпутаться из того, во что впутываешься. - Не впутываюсь, а запутываюсь. Это два разных понятия! Когда ты начнёшь читать нормальные книжки? - Нет, именно впутываешься. Ты впутался в мою жизнь, а я – в твою. У меня есть пути отступления, а у тебя? – я сплела свои пальцы. – Я читаю. И не смей называть мои книжки плохими! Читаю, что нравится. Тебя это не касается! - Я ни во что не впутывался, - настаивал детектив. – У меня руки болят. Массируй! Шерлок тяжело положил свою руку мне на колени. Его наручные часы впились мне в кожу, я поморщилась от неприятных ощущений. Отдёрнув свои руки, подняла их перед собой. - Увольте, господин, это не моя забота! - тоненьким голоском. - А кто виноват, что у меня болят конечности? - Не знаю. Может, ты? - Я?! - Да, ты. О, и я придумала тебе прозвище! – радостно всплеснула в ладони. – ПОЗЁР. Минутное молчание. Шерлок резко сел. Полотенце слетело с его головы. Теперь он смотрел обезумевшим взглядом, словно хотел наброситься, как лютый зверь на кролика и разорвать бедное животное на части. Вид, что страшный. Но это же была я. Я только хихикнула и поднялась на ноги. - Что… что ты сейчас сказала?! - ПОЗЁР. Я сказала, ПОЗЁР. Ты очень много позёрствуешь. Вот поэтому и ПОЗЁР. - Это созвучно с позор… - про себя задумался детектив. – Конечно я позёрствую! Люди всегда позёрствуют! И я действительно не понимаю, почему мы проснулись в обнимку. Будто так и надо! - Ты точно не помнишь, что вчера произошло? - Господи-боже… - Шерлок побледнел. – Неужели?.. - Сбавьте обороты, мистер Холмс! Я ни за какие коврижки с тобой этого бы не сделала! – я перекрестилась и сплюнула три раза через левое плечо. Детектив помрачнел. Он видел, что я не вру. Не вру о том, что ничего не было. А вот о том, чего бы ни сделала… он в это верил с трудом. Точнее, совсем мне не поверил. - Не пытайся меня обмануть. Ты знаешь, кто я. У тебя не получиться. - Я не вру тебе. Перестань свой глупый допрос, - я отнесла тарелку на тележку. Нашла чайничек, в котором была горячая вода. Рядом, на блюдечке несколько ломтиков лимона. – Чаю? Это как объятия, только в чашке. Полегчает. - Не надо меня обнимать! Я не хочу, чтобы меня обнимали! - Просто выпей чаю с лимоном, и тебе станет лучше. Вот… - я протянула горячую чашку детективу. Тот недоверчиво уставился на неё. – Только горячее, осторожно. - Ты всегда меня поучаешь. Говоришь “осторожно”, словно я маленький ребёнок. Зачем? – сыщик-непоседа взял чашку за неудобное ушко. Чашка немного наклонилась набок, и горячий напиток пролился тому на ноги. Шерлок засычал. - Вот зачем, дубина! – взяла салфетку, вложила три кубика льда. Хотела приподнять штанину, но Шерлок оценил это, как сексуальное домогательство и задёргался в конвульсиях не совсем здорового волнения. – Детский сад, группа номер пять! Насиловать здесь тебя никто не собирается. Так что выпей чаю, приляг и расслабься. Нужно это приложить, чтобы не было ожогов. Понятно? - И кто только обучил тебя таким безвкусным словам?! Тот, помедлив, всё же молча кивнул. Спокойно отпил чай. Подержав горячую кружку в руке, затем отставил её на столик возле кровати. Я приложила лёд к покраснению на ноге. Ожог был, но совсем несерьёзный. Облегчённый вздох. В тот момент я улыбнулась. Потом мне стало действительно смешно. Никогда бы не подумала, что буду нянчиться с сорокалетним мужчиной, как с пятилетним ребёнком. Который никогда не знал родительской ласки. И всё время требовал к себе должного внимания. Но ирония была в том, что это всё у него было. Он просто это отвергал, ссылаясь на то, что сможет и без всего этого прожить спокойно. Он не тянулся за людьми, он в них не нуждался. Но люди никогда не оставляли его в покое. Они тянулись за ним только из-за того, что тому было абсолютно всё равно. Люди такие странные существа – тянуться к тем, которым они безразличны. Холодность бережёт. Холодность защищает. Безразличие – не грех. Это способ выжить тем, кто считает себя слабым. Слабость в безразличии. Слабость в закрытости. Слабость в нежелании принять этот мир. Но у Шерлока есть Джон – человек, который напоминает домашнего зверька. Иногда даже подопытного. Он наблюдает за них, изучает, учится человечности и постепенно оттаивает. С ним Шерлоку комфортно в обществе людей, а без него – он не желает иметь что-либо общего с тем стадом идиотов. И я его прекрасно понимаю, ведь если нет кого-то, кто поможет тебе перенести все тяжести этого мира, нет смысла вести себя так, будто ничего не произошло, когда ты наедине с другим человеком, который не имеет для тебя никакого значения. Но когда рядом с тобой есть значимый человек, то и мир становиться для тебя значимым. - Тебя смешит чужая боль? – очень удивлённым тоном. Вытянул шею, заинтересовано смотрел на меня. - А тебе больно? - Естественно! Я же человек! Мне должно быть больно! Убрала лёд, вернула штанину на место. - Нам нужно выбираться, - я косилась на дверь. С утра уже пыталась её открыть, но было заперто. Мы проспали взаперти, словно в заключении. Не то, чтобы мне было неприятно находиться в одной комнате с Шерлоком… поднимаясь к нему, на Бейкер-стрит, я всегда желала, чтобы он был там один. Мне нравилось находиться с ним в одном помещении. Стены сжимаются, становится тесно и этот его вечно недовольный голос. Но вот в тот момент мне было больше неловко за него. Я чувствовала, что стены тут тоже сжимаются, но под силой напряжения. – У тебя есть идеи, как её открыть? - Никаких, - Шерлок распластался на кровати. Сцепив руки за головой, он закрыл глаза. Казалось, он совершенно расслаблен. Впервые я видела его в таком бездействии. - Ты же гений! Придумай что-нибудь! - Я хочу поспать. Эта ситуация идеально подходит для сна, - зевнул, придерживая кулак возле рта. – Хочу спать. - Но ты же не любитель поспать! С тобой точно приключилось только похмелье? Может, у тебя температура? – подошла к кровати. Наклонилась, чтобы рукой проверить лоб детектива. Странно. Шерлок был совершенно здоров. Собралась убрать руку. Её перехватили и вернули на лоб. - Так не болит голова, - в полудрёме сказал детектив. – Буду премного благодарен. И захрапел. Застыла. Опять этот детектив ведёт себя так. То посмотри так, что под кожей бегают какие-то страшные насекомые. То прикоснётся так, что забываешь, как вообще дышать. То начинает вести себя вот так, что забываешь, кто ты и как тебя зовут. Не можешь определиться, кем он тебя считает и что о тебе вообще думает. Ты просто стоишь, смотришь на спящего Шерлока и тихо спрашиваешь себя: почему он это делает? - Я же не всегда буду рядом… - пробубнила я. – Кто будет тебя так терпеть, как я? Легла рядом. Убрала со лба непослушные волосы, приложила ладонь снова. Шерлок спал, не подозревая о том, какое преступление я была готова совершить. Если захочет узнать, ему придётся очень сильно потрудиться, чтобы узнать об этом. А пока он спит, он уязвим. Ничего не знает, ничего не помнит, видит только сны. Я прижалась губами к его щеке. Губы начали гореть. Неметь. Становились каменными. Пристроившись у Шерлока на плече, закрыла глаза. Такое затишье могло быть только перед бурей. Спокойствие убаюкивало. Я очень скоро заснула. - Мне, как видишь, прекрасно! – ответила я детективу, когда тот высокомерно навис надо мною, чтобы в очередной раз испытать моё терпение. – Позёр, скажи, почему ты постоянно такой дёрганный? Мэри с Джоном покосились на меня. - Что такое, народ? Да, я придумала ему прозвище! - И не самое оригинальное. Я знал, что на это у тебя не хватит фантазии! - Дорогой, если бы я использовала своё воображение, то ты бы ещё на 40 лет изолировал себя от общества и загремел в лечебницу для душевнобольных. Оно тебе надо? - Джон! – повернулся детектив через плечо. - Что такое? – терпению Джона можно было только позавидовать. - Она мне грубит! - Милый, со своей девушкой разбирайся сам, - вмешалась Мэри. Тихий хохот в руку. Мой грозный взгляд на женщину. - О чём ты?! Она не моя девушка! - А могла бы ею быть, если бы ты ни был таким упрямым! – возмущалась Мэри Ватсон, ловя на себе обескураженный взгляд своего мужа, и не менее потрясённый взгляд Шерлока. - Не могла. И моё упрямство здесь абсолютно не при чём! По-моему, в этой особы вообще никогда не будет парня. Я даже не удивлюсь, если так оно и будет. - Я тебе сейчас этим чаем сердце выжгу… - процедила я сквозь зубы, сжимая неудобное ушко чашки в полной готовности. - Где-то я уже это слышал… - детектив задумчиво почесал подбородок. – Ну, что же… выбора у меня нет, а ответить нужно! С проверенных источников мы знаем, что его у меня нет. - Но мы же все знаем, что это не так! – Джон с Мэри не смогли сдержаться. Мне осталось только закрыть рот, спрятать нос в чашке и обжечь язык горячим. Шерлок ухмыльнулся, словно ожидал чего-то эдакого. - Ты чего улыбаешься, Шерлок? Где твой подарок? – грозный голос Мэри заставил меня показать нос из чашки. - Какой подарок? - На День рождение! - У тебя сегодня День рождение? - Нет, не у меня… - женщина терпеливо выдохнула, пытаясь не убирать с лица улыбку. – У Милли, Шерлок. У Милли было День рождение второго апреля. - Хм… Забавно! То, что человек стал на год ближе к смерти, у людей принято отмечать и дарить подарки. - Да, принято. И это приятно! - То, что ты на год ближе к смерти? - То, что дарят подарки! - Да, ладно тебе, Мэри, успокойся. Мне ничего не нужно. Мне вон, Майкрофт, сколько всего понадаривал! – неловко улыбнулась я женщине. Та лишь сердито на меня смотрела, не понимая, почему я себя веду подобным образом. А мне действительно ничего ненужно было. Я была в Лондоне, жила на Бейкер-стрит с Шерлоком. Что может быть лучше этого? – Подарил фотоаппарат, будем много фотографироваться! - Ты ещё ничего не распаковывала? – удивлялась Мэри. И здесь было чему, ведь я даже не заглядывала в пакеты с подарками. Это было если не подозрительно, то странно. Я всегда любила подарки, ждала их с нетерпением, жаждала поскорее открыть. Но тогда что-то пошло не так. И я даже не прикоснулась к тем пакетам. Мне было стыдно перед Майкрофтом, который своим молчанием давал возможность позвонить ему и рассказать, как понравились подарки. - Нет… странно, правда? - Не то слово, - Шерлок начал сканировать моё лицо своим фирменным взглядом. – Кроме болезни тебя что-то беспокоит. И это что-то – очень важное. Правда? - А Позёр прав! – я кивнула в сторону Мэри. - Меня беспокоишь ты. Какого фига ты пытаешься меня всегда вывести из себя? - Ты что-то тогда сделала. На лайнере, - продолжил детектив. Он присел на корточки напротив, упёрся рукой в край дивана возле моей ноги. – Что же ты сделала? Глаза Шерлока бегали по моему лицу, словно хотели победить в каком-то марафоне. Кто первый догонит скрытую загадку, тот и выиграл. Я отвела взгляд на потолок. Своим поведением давала понять, что не желаю смотреть ему в глаза и тем более, рассказывать ему, что произошло. Я была готова унести эту тайну в могилу. Ибо если проговорюсь, все догадки Шерлока подтвердятся. И ему не будет спокойствия. Как и мне. - Просто успокойся и прими мой ответ: ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать. - Ну, что же… - детектив с хрустом в суставах поднялся на ноги. – Пусть будет так. Во всяком случае, мне некогда об этом говорить. Шерлок вытащил из кармана штанов вибрирующий телефон. - А сейчас я ухожу. Джон! За мной! – сорвал с вешался пальто. На ходу мотал на шею шарф. – У нас убийство! – нездоровая улыбка. Ватсон недовольно поморщился - И почему тебе не сидится дома? - А кто усидит, если вокруг такое веселье? - Действительно… - доктор нехотя встал, поцеловал Мэри в щеку и они оба скрылись за дверью. Мы остались с Мэри наедине. Этого я боялась больше всего на свете. Хотелось сбежать, или хотя бы провалиться сквозь землю. Вместе с этим диваном, чтобы там, внизу не спать на сырой земле. Женщина требовательно смотрела на меня. Загадочно улыбаясь, она хлопала длинными ресницами. Её глаза искрились безумием, и немного яростью. Я понимала, к чему может привести такое выражение у Мэри на лице. Холодок повеял в затылок. Пришлось неловко его потереть, а потом глупо улыбнуться. - Ты точно ещё ничего не открывала? - Нет, даже не притрагивалась. - Пошли, притронешься! – схватила меня за руку, и мы выпорхнули из комнаты Шерлока в мою. Дверь с грохотом захлопнулась, Мэри терпеливо ждала, пока я начну заглядывать во все пакеты. Она точно что-то знала, но не хотела говорить. - Открой сперва этот… - женщина достала из красного пакета коробку из фотоаппарата. Она была распечатанная, словно кто-то уже открывал коробку. И это была не я. О том, что Майкрофт мне подарил фотоаппарат я узнала совсем случайно, когда краем глаза увидела яркую коробку из-под дорогой техники. Даже несколько начальных букв. Но я не притрагивались ни к одному из подарков. До этих пор. Пожала плечами. Открыла. Включила фотоаппарат. И, о, боже правый, что я увидела. Количество сделанных фотографий. Из них можно было делать целую коллекцию и цеплять на стены! - И кто это всё снимал? – листала фотографии с открытым ртом, пытаясь сориентироваться и вспомнить хоть один из запечатленных моментов. Хоть я и не пила, но вспомнить всё равно не могла. - Самый трезвый участник торжества! - Даже не представляю, кто это мог быть… - Всё-таки, Джон должен меня благодарить за преподнесённые ему уроки актёрского мастерства! – Мэри довольно захохотала. – Кто мог ещё лучше притвориться пьяным? - Ты ужасна, Мэри… - Почему это? - Ты не дала своему мужу как следует повеселиться. Вместо того, чтобы сходить с ума вместе со всеми – он бегал, снимал всех! Как же ты жестока! - Да, ладно! Он меня простил. Там, кстати, ещё несколько видео было. Потом посмотришь, - женщина заторопилась отнять у меня фотоаппарат, но я не дала этого сделать, когда увидела нечто. Это было похуже всяких фотографий с пьяными лицами. Правда, те могли быть отличным компроматом. Особенно, на капитана Грега Лестрейда. Но это нужно было обдумать потом. - А это ещё что такое… - пальцы занемели на кнопке. – Кто это сделал?! Мэри виновато закусила губу. Отошла на несколько метров, в неловкости сцепила руки на животе. - Майкрофт, - на выдохе. - Что, прости?.. - Это сделал Майкрофт. - А можешь мне это повторить? По буквам. Настолько чётко, чтобы я расслышала каждый звук. Каждую буковку! - Э-Т-О С-Д-Е-Л-А-Л М-А-Й-К… - ПОКОЙНИК!.. – в яростном крике я задохнулась. Задрожало зеркало. Завибрировали стены. Казалось, мой крик слышал весь Лондон. – И он, значит, был не пьян, да? Очень уж хорошие фотографии получились! Женщина попустила взгляд в пол. Я тяжело дышала. Двадцать пять фотографий, на которых были изображены спящие в обнимку мы с Шерлоком. С разных ракурсов. Близко и далеко. После праздника я не разговаривала с Майкрофтом, потому, что злилась на него. А теперь я злилась ещё больше. Он, небось, уже и копии сделал. На стенах развесил на всеобщее обозрение! Радовался, что его младший брат взялся за ум, спит в одной постели с девушкой. С живым человеком! У меня чуть не случился сердечный приступ. - Мэри… - я держалась за сердце. – Я сейчас к Майкрофту… а ты иди. К дочке. Она тебя уже заждалась. - С тобой всё будет нормально? - За кого нужно беспокоиться, так это за мистера Майкрофта Холмса, - сказала я. Мэри собиралась уходить. Она в последний раз посмотрела на меня, улыбнулась. - Как долго вы собираетесь их носить? – спросила она, взглянув на мои руки. Я тогда доставала мягкую игрушку из пакета, и не совсем сначала поняла, о чём говорила женщина. - Не знаю. Мне не мешает, - пожала плечами. – А что? - Да, так, ничего… О, сушишь? – её взгляд упал на стол. - А… это… да. Увлеклась почему-то. Женщина улыбнулась мне ещё раз, помахала рукой на прощанье и ушла. Мэри увидела разложенные на листках из тетради четырёхлистный клевер. Листочки этого растения лежали ровной линией. Некоторые уже увядали, теряя свой насыщенный живой цвет. Этот клевер был вложен в каждый конверт, который подбрасывали на Бейкер-стрит. Постоянно казалось, что за мной следили. Конверты появлялись только тогда, когда я собиралась куда-то выходить. Будто знали, когда я буду выходить. Никто, кроме меня их не находил. Словно этот неизвестный хотел, чтобы об этом знала только я. Четырёхлистный клевер – очень редкое явление. Его трудно найти. А того, кто его найдёт – ждёт удача. Я скинула сообщение Майкрофту, чтобы тот послал ко мне водителя. Толком не знала, где работал этот мистер Холмс, поэтому решилась на маленький обман, сказав, что у меня для него плохие новости. Через несколько минут под дверью начали сигналить. Мы подъехали к большому зданию. Что-то между Белым домом и резиденцией Королевы. Многоэтажный, стеклянный, с раздвигающимися дверьми. Поднялась на пятнадцатый этаж с сопровождении не очень приятного молодого мужчины. Он всё время тяжело дышал, скрипел зубами, недовольно посматривал на меня в желании наброситься и заставить меня умереть насильнической смертью. У меня от этого мужчины мурашки по телу бегали. Плечом вдавилась в стенки лифта, борясь с неприятными ощущениями в закрытом помещении. Не то, чтобы у меня была клаустрофобия, но я не очень любила ездить на лифтах. Стены сужались. Казалось, дно под ногами провалиться и я упаду в шахту. Это были дискомфортные ощущения. Лифт, наконец, остановился. Мы вышли напротив закрытой двери. На полу – красный ковёр, и два охранника на входе в кабинет. Ох, как же все на меня таращились… будто я была одна из тех, кто вечерами ходит в этот кабинет. Только на улице был день. И я была совсем не такой. Мне открыли дверь. Майкрофт сидел за своим рабочим столом, что-то сосредоточенно подписывал, подсчитывал. Массируя виски, поднял голову и его совсем безжизненное лицо радостно засияло. Он сразу же подняла с места, жестом приказал, чтобы закрыли дверь, и предложил мне присесть. Прислонившись бедром к столу, Майкрофт скрестил руки на груди и нетерпеливо смотрел на меня. - Как у тебя дела? - Отлично. - Ты мне столько не звонила, не писала! Я уже думал, что у тебя что-то произошло. А что, кстати, произошло? Что за спешка такая? Что за новость такая? - Извини, возможно, я тебя отвлекаю от каких-то важных дел… - я бросила виноватый взгляд на стол. Небольшие стопки каких-то документов, куча разноцветных стикеров. Майкрофт помотал головой, давая мне понять, что всё нормально. Я продолжила: - А плохая новость заключается в том, что… - театральная пауза, выдерживающая напряжение. – Я тебя убью. Холмс приподнял брови в сильном удивлении. - Ты зачем устроил весь тот цирк? - Какой цирк? - На лайнере. - Где? - Отлынивать с ответом долго не сможешь. Не думай, что можешь сказать, что ничего не произошло! Майкрофт жестами меня попытался успокоить. Но запущенный механизм невозможно было остановить. - Ты сделал эти фотографии. Зачем? - На память. - Сколько копий ты сделал каждой из них? - Десять каждой, - совершенно спокойно ответил Майкрофт. Словно так было и нужно. Я возмущённо на него смотрела, впиваясь пальцами в подлокотники, любезно предоставленные для отдыха. – Я вижу, тебе есть, что мне сказать. Если ты не возражаешь, я перестану тебя слушать и начну говорить. – Майкрофт вернулся на своё место. Облокотился на стол. – Кофе? Чай? Сок? Я попросила только воды. Холмс улыбнулся, нажал кнопку на телефоне и сказал принести воды. Через секунду в кабинет зашла девушка с подносом в руках. Большой прозрачный графин с водой и два стакана. Поставив всё на стол, она вышла. - Ты когда-нибудь слышала о числе Данбара? Нет? А зря. Очень зря. Потому что в нём, возможно, кроется корень многих бед человечества. Данбар – это учёный, который однажды обнаружил зависимость между уровнем развития коры мозга у приматов и величиной их стай. Чем сильнее развит неокортекс (кора) – тем больше стаи. Если стая становится больше, чем мозг примата может осилить – в ней начинаются проблемы: расколы, драки, войны и всё в этом духе. Если говорить вкратце, увидев мозг обезьяны, ты можешь предсказать, настолько большая её стая. А теперь, внимание, изюминка, - Майкрофт прочистил горло, выпил воды, а потом налил и мне. Протянул стакан. – Неокортекс человеческого мозга позволяет ему существовать в группах около 150 особей (это в среднем). Это то количество людей, которых ты можешь “распознать” как личностей. К которым ты способен проявить сочувствие. В нашем мире все организации включают БОЛЬШЕ, чем 150 человек. Школы, компании, корпорации, города, этносы… это структуры, справится с которыми мы физически не способны. И поэтому наш мозг постоянно и ежедневно занят тем, что разделяет окружающих на две группы: тех, кто лежит в сфере нашего сочувствия, и тех, кто находится вне этой сферы. Христиане и мусульмане, белые и чёрные, местные и неместные, геи и натуралы, ты и Шерлок… - Майкрофт опрокинулся на спинку своего большого кожаного кресла, не отрывая внимательного взгляда от меня. – Мы сводим миллиарды людей в стереотипные рамки, чтобы уменьшить место, занимаемое ими в нашей памяти, до размеров одного индивидуума. - Иногда поражаюсь… - сказала я, когда Холмс старший умолк. – Как вы с Шерлоком так живёте? Вам что, делать больше нечего, кроме как интересные факты читать? Майкрофт терпеливо выдохнул. - Этому учат даже в школе. - В моей школе этому не учили. - У тебя была неправильная школа. - Сейчас там учится триста человек. Половину из этих людей – не воспринимали. – Я села поудобнее в кресле, обхватила обеими руками стакан с водой, подняла ноги, чтобы положить их на небольшой столик напротив стола. Майкрофт не запрещал. У такого человека могли бы вырасти очень разбалованные дети. Как жаль, что он их не желает. – Если верить этому числу, я всегда выходила за пределы 150. Я была 151по счёту человеком в этом списке восприятия. Конечно, школа неправильная. В ней же учатся только идиоты! Всё, чего я там научилась – это, как ненавидеть людей так, чтобы они это видели. И вообще, я не хочу об этом говорить. – Отпила воды. – Можешь продолжать. - Спасибо, - улыбнулся Холмс. – В нашем случае с моим братом ты входишь в это число. – Я резко обернулась к Майкрофту. Приподняла брови так, что они выскользнули у меня на лоб, и приспустила подбородок. Да, ладно?! – В это число входит Джон Ватсон, Мэри Ватсон и ты. – Грустный вздох. – Возможно, и я. На каком-то 150-ом месте. Ха-ха! И твоё прошлое, Милли, не имеет для меня никакого значения. Твоё будущее – вот моя цель и моя привилегия. - Почему ты так печёшься обо мне? Зачем это тебе? - А ты не понимаешь? - Абсолютно нет! – убрала ноги со столика, повернулась лицом к Майкрофту, вцепилась руками за края деревянного письменного стола. – Чего ты добиваешься? - Действительно не понимаешь? – спрашивал так, словно всё было таким очевидным. - Майкрофт, тебе уже давно стоило понять, что я отличаюсь от вас с Шерлоком. Я не такая умная, как вы. - Видимо, ты очень любишь себя недооценивать, - улыбается. – Здесь нет ничего заумного. Я просто хочу, чтобы ты приносила моему братцу как можно больше проблем. Я не сразу поняла, что имел в виду этот обезумевший Холмс. Его взгляд искрился, губы задёргались в довольной улыбке. Отпустила края стола. - Можно подумать, я и так не доставляю ему достаточно проблем. - Он постоянно жалуется на скуку. Уж кому, как не нам это знать! Если бы у людей не было глаз, мы бы даже не подозревали о существовании цвета. Так что вполне возможно, что мы не знаем о существовании чего-нибудь важного только потому, что у нас нет органа для восприятия этого неизвестно чего, - Майкрофт заёрзал в кресле. Оно поскрипывало, как и моё терпение. – Если дело касается кого-то особенного – он очень неловкий. - Ты явно пытаешься выгородить своего младшего брата, - клацнула языком. - Хоть он и ведёт себя, как недоразвитое существо, он много чего понимает. Наверное, от этого ему сложно жить в этом мире. Разве не все мы такие? - Не все. Горе от ума касается далеко не всех людей. Не все люди умеют так анализировать, чтобы попасть в самое яблочко. Не у всех есть эта прекрасная возможность видеть в ситуации невидимые углы. Это, как суперспособность – не у всех есть. Майкрофт пристально на меня смотрел. Проницательно, пробираясь взглядом в самую душу. - Никогда не называй себя глупой. Глупый тот человек, который неспособен признать свои ошибки. Особенно – если он дурак, и не признаёт этого. - Ты насильно заставляешь Шерлока почувствовать то, что ему не свойственно. Для чего? - Для его же блага! Почему, насильно? Если бы ему что-то не нравилось, разве бы он не пытался выселить тебя при первой же возможности? - Он пытался. И я оценила его попытки. В одно прекрасное утро я нашла у себя на письменном столе человеческую голову. – Скептическое выражение лица у Майкрофта, и я продолжила сыпать фактами нашей с Шерлоком жизни. – Он что-то подсыпал мне в чай. Я не знаю, что может так надолго заставить человека биться в конвульсиях безумного хохота. Он уже давно не пил кофе дома. А я пила. И знаешь что? Вместо сахара я клала себе по одной ложке кокаина. Ты всё ещё думаешь, что он не пытался меня выселить? Да, он мысленно планирует моё убийство! - Тебя всё ещё это всё удивляет? - Я без этого жить уже не смогу. Не выношу одной мысли, что это всё когда-нибудь закончится. – Пауза. - Всё когда-нибудь кончается. Никто не бессмертный. И если он когда-нибудь скажет мне, чтобы я бежала. Я убегу. - Мне не у кого больше просить помощи, - Майкрофт стал серьёзнее. – Шерлок живёт один. Пока был Ватсон, я был спокойный. Я хочу, чтобы кто-то регулярно обеспечивал ему неприятности. - Я сама, как ходячая неприятность! Но насильно мил не будешь. - Что у вас произошло той ночью? - Так этот разговор был лишь для того, чтобы выведать у меня информацию?! Майкрофт сдавленно захохотал. Помотал головой. Это точно пришлось к слову. И я рассказала ему. Скрывать было нечего. Но об отравлении я умолчала. Как ни как, это Майкрофт. Будет паника, и об этом узнает вся Англия. Так же не сказала об угрозах. А следовало бы. Если бы я знала, что произойдёт в следующие два часа – я бы рассказала всё без замедления. Но моё упрямство было большим. С кем поведёшься, того и наберёшься. Понимаешь? - И ты всё ещё думаешь, что всё это – игра? – спросил, наконец, Холмс старший. – Ты не веришь ему, он – не верит тебя. Что ж вы, как два дебила? - А кто всё это заварил? Игра началась, блин! С тобой точно что-то не так. Кажешься таким грозным, умным и влиятельным… а даже похищение не смог нормально спланировать! - Кто, как не я, подольёт масла в огонь? Я – держатель баланса! Это моя миссия. - Портить всем жизнь? Сердитый вздох. Майкрофт двумя пальцами массировал переносицу, изнемогая от мысли что-нибудь растрощить. - Вот! Вот именно из-за этого я выбрал тебя! Ты тоже бываешь невыносимой. И как ты всё ещё живёшь с ним? - У меня прекрасное чувство собственного достоинства и сарказм. Если бить ногами людей нельзя, то почему бы не быть саркастичным человеком-идиотом? В конечном итоге, страдают только нервные клетки. И всё это мифы, что они не восстанавливаются! Еда – вот лекарство от всех недуг. Нет, ты действительно думаешь, что у Шерлока что-то там шевелиться, когда я попадаюсь ему на глаза? Возможно, но не факт. Например, чистое недовольство тем, что кто-то пребывает на его территории слишком долго. Мешает думать, маячит туда-сюда. Какой бы нормальный человек это выдержал, а? - А какой нормальный человек вообще выдержал бы Шерлока? Кажется, эта, как ты называешь, суперспособность, есть только у тебя и Джона Ватсона. Я вздохнула. Этот разговор меня вгонял в ступор. Мне было неприятна та мысль, что кто-то заставляет Шерлока поступать так, как он не хочет. Угнетала только одна мысль об этом. Не собиралась я разрушать индивидуальность мистера Холмса только из-за собственных прихотей. Пусть даже я и любила его до потери пульса. - Хорошие качества – это не о моём брате. В нём орудует хаос. Ему только нужны люди, которые смогут воспитать в нём чувство отзывчивости. Мне он не может доверять. Как и все братья, мы стараемся друг друга опередить. Соревнование – это все наши отношения. – Майкрофт протяжно выдохнул. - Шерлок очень своеобразный человек. В этом заключается его особенность. И я не хочу этого менять. Все эти причуды хуже наркотика. Если Шерлок что-то не вытворит в течении дня, его можно считать если не мёртвым, то не дееспособным. Я не знаю, как иначе назвать это. - Возможно, из-за этого он всё ещё держит тебя при себе, - сказал Холмс. – Жаль, что Шерлок пока не видит в тебе то, что вижу я. - Его интересуют только трупы. Душевные качества он повесил на Джона. Он очень счастлив быть его другом. Он так часто повторяет это, что следующим подарком на рождество Мэри для Шерлока будет футболка с надписью: “Я – лучший друг Джона Ватсона!” спереди и “А не ты!” – сзади, - нервный хохот. - А красота ему вообще по барабану. - А не это ли восхищает? - Что он – лучший друг Ватсона? - Что красота ему безразлична! – Майкрофт нервно стучал костяшками рук по столу, отгоняя от себя пагубные мысли. - Дети бывают очень слепы к человеческой внешности. Любят сильнее и чище. Умеют эмоционально ощущать человеческую душу. Даже если они ещё не социализированные личности, это не мешает им думать, что они живут с пользой. Ты не должна быть для него Джоном Ватсоном. Просто будь собой. Мне нужно было срочно выпить. Майкрофт, как по взмаху волшебной палочки, вытащил из своего стола бутылку виски и два стакана. Попросил секретаршу принести льда, и чтобы нас никто не беспокоил. - Прости, что я постоянно обвиняю тебя, - после второго стакана виски у меня начал развязываться язык. Хоть на этой стадии лёгкого опьянения я могла контролировать себя. Но не так, чтобы прикусить язык и молчать совсем. – Это всё меня удручает. Сколько раз я представляла себе, как встречусь с великим и могучим детективом… и вот, встретившись, между нами начало повевать прохладой. Вот скажи, твоя первая мысль, когда ты увидел нас, спящих в обнимку? Майкрофт покрутил в руках стакан. Лёд бился о стенки стеклянной посуды, издавая звуки бегущего между камней родника. Было уютно. Словно, я – дома. - Откуда Шерлок вообще знает, что твое объятия? – Холмс улыбнулся, прислоняя стакан к виску. - Майкрофт… я хотела тебя спросить о кое-чём… - палец обводил ободок стакана. Было сложно поднять взгляд после того, что я собиралась спросить. Осуждений было не избежать. – Для меня ещё возможно вернуться к себе, домой? Звонкий грохот под столом. Майкрофт выпустил из руки стакан, и тот разлетелся на мелкие осколки. Резкий запах спиртного на весь кабинет. - Я маму долго не видела, соскучилась очень… - Господи Иисусе, как долго ты собираешь пытать меня своим невежеством?! Я только умоляюще простонала в ответ. Если бы я рассказала всё, что происходило со мной за последние месяцы, Майкрофта увезли бы в больницу с сердечным приступом. Много было не досказано. Но я решила: если в моей жизни что-то произойдёт важное, первым об этом узнает именно он. Несправедливо будет рассказать ему в последнюю очередь. Его забота не имела границ. Как и его душа. Спустя четыре стакана виски и долгих разговоров по душам, я вышла из кабинета. За мной с тихо закрылась дверь. Не сразу поняла, на что наступила. Пол был ровный, но что-то под подошвой ботинка создавало дискомфорт. Опустила взгляд вниз. Подняла ногу. Открытка, а сверху – четырёхлистный клевер. Я оглянулась. Ко мне не сразу дошло, что рядом никого не было. Даже охрана, которая должна была стоять возле двери – куда-то подевалась. В приёмной никто не сидел, хотя это место секретаря Майкрофта. Было подозрительно тихо. Немо. Мой желудок неприятно сжался. Подняла открытку. Когда я её развернула, музыка зазвенела в ушах. Внутри ничего не написано. Лишь поздравительная музыка раздражала слух. Потом резкая боль в затылке и я падаю на пол. В тот день я так и не попала на Бейкер-стрит. Но об этом пока никто не знал. * Многолюдный парк. Тело молодой девушки было обнаружено на скамейке. Без одежды, она лежала лицом вниз. Нет свидетелей. Нет очевидцев. Всё было стерильно чисто. Будто кто-то знал, как замести за собой следы. Замести так, чтобы заставить Шерлока Холмса попотеть в поисках. Словно кто-то пытался его обмануть. Это как попытаться обмануть дьявола – совершенно невозможно. Без документов было трудно определить личность. Собранные над головой длинные волосы открывали затылок. Там была татуировка в виде трёхлистного клевера. Давняя, потому, как краска уже потускнела. Небольшого размера. - Убийство произошло этой ночью, - сказал Шерлок, спустя несколько минут. Он со всей тщательностью осматривал тело. Не давал никому к нему прикасаться, отгонял всех, кто мог закрывать ему дневной свет. Запрещал всем дышать и даже думать. В особенности, это касалось Андерсена. Он снимал отпечатки пальцев. А точнее, пытался это сделать, присев на корточки возле скамейки. Всё время ловил на себе скептические взгляды детектива, и чрезвычайно потел. Предвкушал тот момент, когда Шерлоку Холмсу надоест созерцать столь жалкое зрелище и тот со злости толкнёт сержанта в кусты. Умел же Андерсен себя накручивать. – Нет трупных пятен и соответствующего запаха. Запах, как и пятна, могут появляться на второй или третий день после смерти. То, что на неё нет одежды – нежелание убийцы сдаваться. Он тщательно пытается скрыть что-то от меня, - детектив присел возле мёртвой девушки. Приблизился лицом к затылку. Понюхал. – Но у него это не получится. Интересное положение… хм… мы сталкивались уже с таким, правда? Джон! - Что? – я подошёл к своему другу. Наклонился над ним. Тоже посмотрел на татуировку. - Убийце было неловко смотреть на лицо своей жертвы. Словно тот, кто убивал – прекрасно знал этого человека, - пояснил Шерлок. – Переверните её! Обеспокоенный капитан Лестрейд подошёл к нам. Сказал нескольким полицейским перевернуть тело. Шерлок кричал, чтобы делали это аккуратно, а не то, если они уничтожат все улики – будут разбираться с этим делом сами. Теперь тёмные девичьи волосы небрежно рассыпались на скамейке. Посиневшее лицо, впалые щёки, потрескавшиеся губы. И никаких следов насилия. Возле красной ленты, которой оградили участок преступления, собралась толпа народу. Кто-то фотографировал, кто-то снимал, кто-то просто в ужасе прикрывал рот рукой. Я начинал нервничать. Шерлоку такое никогда не нравилось. Он начинал сильно выходить из себя, когда кто-нибудь присутствовал на месте преступления. Как он выражался: это мешало ему не только думать, но и делать вид, что думает. Поэтому, полицейским удалось разогнать всех по сердитой просьбе моего друга. От сердца отлегло. - Смерть наступила между двумя и тремя часами ночи. - Я начал констатировать время смерти. – Никаких следов в попытке сопротивления не обнаружено. Такое чувство, что она знала своего убийцу и полностью ему доверяла, раз не боролась за свою жизнь. - Совершенно верно! Друг мой, иногда ты бываешь очень проницательным! – улыбался детектив. – Жертва не просто знала своего душегуба в лицо, она могла сама согласиться на такое. - Согласиться на свою смерть? Ты в своём уме? Какой здравомыслящий человек решиться на самоубийство?! - Ты вообще когда-нибудь видел здравомыслящих людей? Никто не знает, что творилось в голове убийцы. Может, они играли в ролевые игры и второй нечаянно убил своего партнёра. Люди очень странные существа! - Обычно, ты говоришь, что люди – идиоты… - И это тоже, мой друг! – Шерлок потирал руки, поднимаясь на ноги. – Убийца явно не думал, что делал. Это может быть, как и умышленное, так и спонтанное убийство. Жертва ничего не понимала. У неё повреждённые дыхательные пути.Смотри. Еле заметные покраснения внутри слизистой, - Шерлок показал пальцем на нос жертвы, затем открыл рот. Там действительно были сильные покраснения, словно кто-то усердно потирал во рту пальцами. – Это говорит нам о том, что она сильно втягивала воздух. Пыталась дышать. Словно в последний раз. - Удушение? - Не просто удушение. На шее нет никаких следов. Мой друг замолчал. Снял перчатку. Провёл указательным пальцем по телу умершей. От подбородка до солнечного сплетения. Как бы мне было неприятно рассказывать, что мой друг вытворял с телом погибшей девушки, я всё же расскажу. Он снял вторую перчатку. Начал пальцами надавливать мягкие участки девичьей груди, внимательно исследуя каждый её сантиметр. Мне становилось неловко, и я частенько прочищал горло, чтобы угомонить своего любопытного друга. Тот вёл себя так, словно впервые видел оголённое женское тело. Но я понимал, что к мёртвым людям у Шерлока скорее научный интерес, нежели сексуальный. Даже если это было неловко. В таких случаях – неловко мне. Лестрейд же только закатил глаза, и нервно массировал переносицу, пытаясь сдержать себя от ненужных комментариев. Он знал, что Шерлок Холмс – это его последняя надежда. Поэтому не стал разбираться, а просто ушёл в сторону, к сержанту Донован. Та, в свою очередь, делала снимки умершей. - Её морили голодом, - сказал Шерлок, поднимаясь на ноги. – У неё медленно отбирали кислород. Она умерла от того, что просто было нечем дышать. Мозг живёт не больше пяти минут, затем умирает. – Пауза. - Сдаётся мне, что кое-кто хотел, чтобы тело нашли. – Детектив оглянулся вокруг. Он, словно ощущал присутствие убийцы в толпе, которая опять образовалась вокруг. Мне стало не по себе. – Это дешёвая демонстрация. Привлечение общественности. Вовлечение всех, кто может распространить информацию. Потом Шерлок подошёл к Лестрейду, что-то ему сказал и вернулся ко мне. - Я сказал, чтобы тело отвезли в морг. Там о нём должны хорошо позаботиться. А нам нужно поехать в полицейский участок. Через несколько минут мы прибыли в полицейский участок во главе с капитаном. Шерлок был чем-то озадачен с самого начала нашего расследования. Он был слишком тихим в последнее время. Это меня беспокоило. Но пока я ничего не стал его расспрашивать, опасаясь, что он мне ничего не расскажет. Обычно в таких ситуациях, чем больше я молчу, тем больше ему хочется, чтобы его расспрашивали. Долго молчать Шерлок не умел. И в конечном итоге сам рассказывал. Даже если его никто не спрашивал. Мы зашли в капитанский кабинет. Лестрейд расположился за своим столом. Облокотился на стол, уставился на Шерлока. Я сел на стул возле стола, наблюдал за немой сценой. - Твой вердикт? – спросил капитан. - Кто-то очень хочет прославиться, - ответил мой друг. – Спектакль. - Всё же убийство? - Абсолютно точно. Мне ещё нужно кое-куда зайти. Поэтому, я пока вас оставлю. Шерлок собрался уйти, как в кабинет ворвалась Донован с конвертом в руках. - Капитан, Вам нужно на это взглянуть. Сержант положила конверт на стол. Лестрейд вопросительно взглянул на него. Затем взял в руки. Его глаза округлились. Он подозвал Шерлока. - Ты знаешь, кто такая Ольга? – капитан перевернул конверт лицевой стороной к детективу. Чёрными, вырезанными буквами было выложено имя: О Л Ь Г А. – Здесь что-то есть… Но Шерлок не дал капитану вскрыть конверт. Он выхватил его и открыл сам. Что-то тяжёлое упало ему на руку. Это был телефон. И, о боже, очень знакомый телефон! Я резко вскочил на ноги, пытался спросить у Шерлока, что это значит. Но тот без разрешения капитана включил телефон. И все в кабинете услышали приглушённый вой ветра. Затем, словно тиканье часов. - Что это, чёрт возьми?! – Донован пыталась заглянуть в телефон, но детектив не дал это сделать. Он пытался панически выключить таймер, но все действия были заморожены. Ничего нельзя было сделать. - Восемнадцать часов? Что это такое?.. – мне удалось заглянуть в телефон. – Там ещё что-то есть… - я показал на конверт, что Шерлок держал в другой руке. – Четырёхлистный клевер? Как это понимать? - Это значит, Джон, что удача, отныне, не на нашей стороне, - Шерлок помрачнел. Он смотрел на отсчёт времени, и с трудом воспринимал окружающую среду. – Ну, или то, что она нам очень понадобиться. Он взглянул на клевер в моей ладони. Взял его двумя пальцами. И смял в руке.