***
Он и близко с ней не стоял, однако от этого становилось только веселее. Шерл не помнил, когда ему ещё приходилось так часто чередовать фазы и в целом выкладываться по полной, если не больше. Получалось ни хорошо, ни плохо, зато оно помогало ему украсть время для отступающих. Первая фаза ускоряла и помогала добраться до цели. Третья давала стойкость, которая не давала умереть после ответного удара. Вторая подходила под каждую из фаз, но с ней приходилось осторожничать: прибавка к силе вызывала много лишней боли при ошибке. Хотя, на самом деле, с продолжением неравного боя его разрывало всё больше, и он ничего не мог с этим поделать. Как бы ёж ни пытался превзойти ожидания красноволосой Бестии, он понимал как никогда, что у него есть только одна попытка. Вейн постепенно входила в раж, ибо её удары никак не могли усмирить врага. Его нападения угрожали принести вред ото всюду, что также дразнило её азарт. Она каждый раз гадала, что он придумает в очередной раз, а затем испуганно-восторженно блокировала удар в последний момент и мстительно била с той силой, что не достала её в полной мере. Неожиданный противник приятно удивлял живучестью, отчего совершенно не хотелось убивать его. Вейн было интересно, сколько ещё простоит этот храбрец, и что с ним случится, когда он уже ничего не сможет сделать с ней. И пока она не могла поступить так, как хотела, у ежа оставалось время, чтобы выскочить из смыкающихся зубьев капкана. У Шерла имелась хорошая идея, и для её осуществления оставалось совсем чуть-чуть, но в тоже время неимоверно много. Нужно было принять на себя ещё два удара, чтобы наконец-то получить заветное число сорок, после которого он, без всякого преувеличения, одержит самую тяжёлую победу в своей жизни. В обычном положении дел ёж без замедления подставился бы под такую крохотную цифру, но не в данном. Телепат стремительно терял рассудок в океане боли, что только затягивал его вглубь, и ему было необходимо время, чтобы приготовиться к очередной дозе агонии. Нельзя терять сознание. Нельзя открываться. Нельзя останавливаться. Лишь бы не сойти с ума. Лишь бы не сойти с ума. Лишь бы... - А-А-А-А!!! - Шерл вдруг оглох от собственного крика и, падая, ослеп ко всему, кроме крови, что взмыла широким веером и засияла под светом золотого хвоста отдаляющейся материи, что моментально рубанула всё лицо, едва не задев глаза. Секунды будто бы замедлились, пока вампира перекидывало на край безумия. Он иссыхал, теряя и без того шаткий рассудок. Секунда, и план померк - только жажда имела власть над ним. Какой, к Обливиону, план, когда из него так скоротечно вытекала жизнь? Нужна вся кровь, что ёж продолжал терять из-за этой девушки. Она просто обязана отплатить ему за всё, во что ему пришлось опуститься по её вине! И он даже не заметил, как поднялся на ноги и преодолел половину расстояния в отчаянном прыжке. Прошло бы ещё меньше от того мгновения, когда он получил бы нокаутирующий удар. Вместо этого, вампир впился глубоко в её шею и повалил, заставив края рясы невнятно прошелестеть вслед за телом. Всё, за исключением правой руки, парализовало, и Вейн могла бы сбросить с себя обезумевшего противника, если бы её не сдерживала другая пара рук. Она могла сбросить с себя лишнюю тушку, если бы не клыки, что вонзились ещё глубже. Имперка дёрнулась в судороге и утратила время, за которое ещё можно было вырваться. Напрасное сопротивление затихало, хотя мобианцы и не думали ослабевать хватку, пока Кровавое небо не затихла. Её глаза оставались незакрытыми, но при этом лицо обрело безразличное спокойствие, схожее с кукольным. Всё указывало на то, что девушка лишилась чувств, но это не значит, что на долго или безвозвратно, так что мобианцы не решились добить обманчиво беззащитного врага. Наоборот, отошли, чтобы успеть увернуться в случае чего. Но и не слишком далеко, чтобы не потерять её из виду. - ZilK! Шерл полностью вернул себе здравомыслие только после того, как Кира перенесла его раны на себя, отчего ненадолго загорелась синим огнём. Мышка уже не выглядела способной постоять за себя из-за той мрачной смиренности, с короткой она смотрела на ежа. - Я вскрыла её защиту. "Ключ" хорошо работает против "Замка", если его правильно использовать. - Кира пошатнулась, поскольку этот трюк отнял много сил, не говоря уже о специфичном способе исцеления. - Раньше я использовала это заклинание, чтобы Вейгар не страдал слишком сильно от своих молний. Сам знаешь, он получал едва ли не столько же, сколько его цели, когда у тех была сильная защита от магии. Клянусь, я всё ещё остаюсь собой, просто... не знала, как ещё можно было помочь тебе достать её. Мне очень жаль, правда. Но у меня не было другого выбора. Я всё ещё люблю тебя, правда. И та глупая ссора явно не стоила стольких потерь. Мы можем жить как и раньше, не озираясь на прошлое, ведь оно не так уж и важно. Пожалуйста, прости меня, Шерл. Её слова звучали не просто пристыженно или виновато. Они сжигали всё, что могло их услышать. Только что она призналась, в чём хотела в последнюю очередь. Шерлу показалось, что в него ввели яд, так сильно разъедало его осознание того, что сомнения были оправданы: его очень долго обманывали. Он подошёл к ней, борясь со своими чувствами по этому поводу, а Кира ожидала и смотрела исподлобья. Хотелось обнять её, сказать, что всё в порядке и в тоже время ударить со всей силы, что у него осталось. Ведь у неё было столько возможностей рассказать обо всём, а она не использовала их, предпочтя пудрить всем мозги. Не говоря уже о том, что её боевые навыки пришлись бы очень кстати в большинстве тяжелейших сражений. Шерл не находил себе места, не понимая, почему она так поступала и с чего вдруг решила открыть ему душу. В какой-то момент ежу показалось, что с ним стоит и молчит вовсе не Кира, и эта идея окончательно добила его. Ёж даже не стал скрывать своих слёз. Это была вовсе не обида, не разочарование и даже не скорбь - лучше всего подходило слово "пустота". - Кира была очень талантливым чернокнижником, и всё же она была куда лучше во взломе и печатях. - он говорил сдержанно-злобно. - Но, понимаешь, она умерла под Винтерхолдом, там, где мёртвые не восстают. Я знаю это, потому что попытался связаться с ней и извиниться, но увидел только её падение в снег. Я так хотел сказать, что не держал на неё зла, но теперь это не имеет смысла, ведь такое далёкое прошлое уже никто не вернёт. Я опоздал, и понял это ничтожные секунды тому назад. Шерон, спасибо за старания, но они были ни к чему. - Я всё ещё здесь, Шерл. Не-живая, конечно, но какая есть. - сдержанно-отчаянно возразила она. - То, что я лгала... на это действительно были причины. - И какие? - холодно поинтересовался ёж с разбитым сердцем. - Ты же никогда не замечала меня, так к чему всё это, скажи? К чему? Шерл отчаянно хотел верить, но сомнение продолжило пожирать его изнутри. Чувства, оттачиваемые сомнениями, обострялись, и пугающе крепко навязывалось желание прикончить эту мерзкую лгунью, которая отравляла одним своим присутствием. Однако случилось то, что переломило его стремления, - чувство опасности, которая уничтожит всё, до чего успеет дотянуться. Ненависть не перестала гореть от этого, однако в появившейся воронке на сердце появилась та самая надежда, благодаря которой он стоит здесь и делает решающий выбор. Простить или отвергнуть? Спасти или предать? Он колебался, к счастью, уже не зная, как поступить. Кира сходила с ума от его страдающего вида и уже хотела сказать хоть что-нибудь, что могло бы успокоить его хоть немного. Она едва успела произнести какие-то слоги, как её моментально перебили уверенным и нежным поцелуем. Его мягкие губы горели по сравнению с её, а ещё они горчили из-за чужой крови, напоминавшей на вкус паслён. Говорят, там, где он цветёт, непременно найдётся место для смерти. Кира очень не хотела об этом думать, хотя и понимала, что кто-то из них так и не догонит раненых. - Как мне доказать тебе, что я больше не вру? - Просто не ври дальше. Ты уже видишь, к чему это приводит. - твёрдо потребовал он, и его сильных голос проник в каждую клетку мозга, отдав морозным покалыванием. - А теперь беги и не оборачивайся. Я догоню тебя позже, и тогда забудь о покое. Так просто ты не отделаешься. - Ловлю тебя на слове, - горько улыбнулась она, как вдруг её подняло в воздух. Мышка полетела по красивой дуге, на что её слабые крылья никак не были способны. Шерл явно не собирался выслушивать её протесты, отчего и отбросил подальше с помощью ненавистной ему силы - телекинеза. Псиволны быстро и осторожно несли её сквозь ветер и обволакивали и согревали, напоминая трепетные объятия его сильных рук и неряшливость многострадального меха. Словно он всё ещё был рядом, пока продолжался полёт. А дальше... она правда не хотела об этом думать, но её тошнило и от пустой веры, что его слова не обратятся в ложь. А Шерл так и не почувствовал облегчения, хотя и отпустил её вопреки всему существу, что взывало его к насилию. Разумом он понимал, что по-другому и быть не могло, однако это не меняло того, что он никак не мог побороть в себе то неверие, что прицепилось к нему после разговора с Вересом. Вдруг его объяла слабость. Фаза силы обнулилась и сделала из него простого ежа, который ещё недолго наблюдал за растворявшимися алыми сгустками ауры. Волчонок, виновник происшествия, излучал недовольство. Конечно, Верес не обрадовался тому, что Шерл не пошёл на поводу и не убил Киру. К тому же, ёж потратил опасно много времени на использование фаз. - Так ты считаешь, что жизнь недалёкой стервы дороже собственной? - язвительно поинтересовался альбинос, которого наполняла злоба. - Ты совсем свихнулся, Ар?! - Я и не собираюсь умирать. Ёж был непреклонен, хотя и знал, что потратил всю силу, что была относительно безопасна для использования, а волчонок ещё позаботился о нём, не сбросив усиление с забывшегося упрямца на последней секунде. Наоборот, оставив время, за которое ещё многое можно сделать. Возможно, это был тот самый редкий раз, когда Верес по-настоящему помогал? Что, если Шерл сейчас зря сопротивляется? Сомнение не оставляло его, но телепат интуитивно понимал, что оно уже не к чему. Пока что всё шло великолепно: его не гоняют, никто не бежит к раненым. Даже если что-то пойдёт не так, у ребят оставался Ренгар, неприятный, но не глупый данмер. Тот же Ренгар знал, что его сил не хватит, чтобы отвлекать сразу двух практически неуязвимых противников. А Шерл вполне мог, если правильно использует свои четырнадцать минут. И ёж послушался его не от безысходности, а по своей воле, желающей защищать. Он поступал как никогда трезво и уже был готов гордо принять смерть: у него осталась одна минута непрерывного усиления, после расхода которой сердце разорвёт так, что никакая регенерация не соберёт наиважнейший орган обратно. - И ты используешь её? - не веря, спросил Верес. Шерл красноречиво посмотрел на него, держась за колени и перебарывая ломоту и возрастающее жжение в желудке: с кровью Вейн оказалось что-то не так. - В тебе сейчас много крови, и она наполовину свята из-за вон той ненормальной. - кивок никак не повлиял на лежащую имперку. - Ты без преувеличения горишь изнутри как любой нормальный тёмный. Послушай, я сейчас ни разу не вру. Беги или умрёшь. У тебя мало шансов, но ты всё ещё можешь выжить. Верес несколько преувеличивал, однако он не помнил, как давно проявлял такую щедрую искренность. Волчонок взаправду хотел спасти это тело, пусть и небезвозмездно. Скорее всего, упрямый телепат глядел именно на это "но", не замечая другую сторону медали, поскольку даже не подумал отступить после многообещающей речи своего Ина. - Хватит трындеть. Бесишь. - отмахнулся ёж. - Как представитель рода Даркнесс, я никогда не сдамся, если это спасёт тех, кто этого заслуживает. Мой клан считается одним из самых благородных, вопреки тому, что полностью состоит из тёмных существ. Кому, как не тебе это знать, а, Равагер? - И поэтому ты его последний представитель! - завёлся волчонок с рогами. - Даркнесс только и делали, что умирали из-за глупостей! Беги, идиот! Тебе сложно хотя бы раз отойти от безрассудства своих предков?! Верес стукнул ногой с досады. Да, Равагеры постоянно присутствовали рядом с Даркнесс, видя в их клане колоссальный потенциал для собственного развития. Верес никак не отличался от своих сородичей, но ведь Равегеры не так злы, как о них говорят. Они всего лишь устраняют излишний свет в душах, дабы хоть как-то поддержать хрупкий вселенский баланс, и сейчас, когда оный жесточайшим образом нарушен, от действий немногочисленных Равагеров зависело гораздо больше, чем могло бы показаться. Как бы они ни были подлы и жестоки, каждый из отчаянно стремился помочь другим, обойдясь малой кровью. Ибо это смысл их существования! А этот ёж ещё имеет наглость сопротивляться после всего того, что ему дали практически даром! Возмутительно! Непросительно! Отвратительно! Шерл невольно отступил на шаг при виде яростного волчонка, чьи закрытые глаза ещё сильнее зажмурились, а кулаки сжались до хруста и крови. Выглядело жутко, но ёж смог взять панику в руки и отбросить её. Он не отступит только оттого, что дьяволёнок суетится от какой-то ауры, что с каждой минутой сильнее и упорнее пыталась сломать им психику. - Не на того напали, ублюдки, - ухмыльнулся ёж, отгородив себя от всего ментального вмешательства. Благо, мастерство позволяло. Резерв ударил по капилярам, зато воцарилась такая тишина, что хотелось облегчённо вздохнуть. - Я выстою. И точка. Силы не сказать, что имелись, но у Шерла оставался ещё один удар до сорока - его особого числа. Положительный настрой обезбаливал, пусть и пренебрежительно слабо. Всё его тело вспыхивало от боли, несмотря на недавнее "врачевание". Когда он двигался, хотелось кричать, поэтому Шерл постарался как можно быстрее затаиться. Треклятый побочный эффект после использования фаз, хотя могло бы стать намного хуже, если бы его вдобавок стал пытать Верес. "Ну что же, спасибо", - зло подумал ёж, зная, что волчонок всё равно слышал его, пусть и не имел возможности ответить. Чтобы придумать более-менее осуществимый план, Шерлу пришлось затолкать свои эмоции куда подальше, что получалось не так уж и хорошо, и всё же он справился с собой на сравнительно небольшое время. Этого хватило, чтобы заветная лампочка над головой радостно полыхнула. Когда Жанна дойдёт досюда, Бестия, скорее всего, нападёт на неё, поскольку бедствие видит бедствие издалека, и одно захочет прихлопнуть другое с очень высокой вероятностью. Очевидно, в ход пойдут всевозможные заклинания и ухищрения, то есть, обе приложат львиную долю резерва, плюс, потратят своё время. К своему везению, Шерл умел скрываться и от таких убийц, что, в свою очередь, позволяло ему не ввязываться в их перепалку вплоть до самого конца. Они ослабнут, и тогда можно будет нанести последний удар, чтобы снова спрятаться, что можно будет повторять до тех пор, пока или не пройдёт много времени, или он перебьёт обоих. Конечно, оба варианты безумны, и лучшей идеей оставалось отступление, однако Шерл отказался от неё не из вредности, а из тех соображений, что по его следу не составит труда выйти на раненых: ни Бестия, ни Жанна не страдают проблемами с преследованием. Словом, план получался ювелирный, поскольку вампиру придётся и уходить с полей поражения, и умудряться при этом не попадаться на глаза, не шуметь, прятать собственную ауру и при этом не получить раньше времени сороковой удар. Всё это звучало как вызов, поэтому ёж охотно принял решение рискнуть своей жизнью. У него имелось множество поводов выжить: Кира, Ниро, друзья, с которыми придётся заново знакомиться из-за частично восстановившихся воспоминаний, и, как ни странно, Ренгар, перед которым придётся отчитаться по старой традиции. Ради каждого из них он находил в себе силы, чтобы справиться с тем, что вот-вот выпадет на него. Он был готов ко всему. Началось всё так, как он и рассчитывал. Два монстра вцепились в яростной схватке, едва увидев друг друга, и Шерл воспользовался "Невидимостью" ровно в тот момент, когда они использовали магию, дабы полностью пропасть из виду, при этом не привлекая внимания. Затем, когда земля превратилась в анархию из густой пыли, погрома абсолютно всего и летающих земляных осколков, настал черёд перебежек и уворотов. Девушки разрушали всё, что плохо стояло, и ежу пришлось принять тот факт, что его слабые навыки в телекинезе давали о себе знать как никогда раньше. Конечно, ему помогала и фаза ускорения, но каждая секунда в этой форме ставила под угрозу и его жизнь, и его сложнейший план. Ему ничего не оставалось, кроме того, как пытать свой мозг хилым телекинезом или носиться с усилением, напряжённо вылавливая тот самый момент. Шерл не на шутку боялся попасть под какой-либо удар, что только мешало. Было иррационально страшно попасть под землю, врезаться во что-то острое, но больше всего - быть обнаруженным. Если это произойдёт, его буквально сотрут в пыль: как у элементалиста земли, так и у разрушающей всё и вся имелись все необходимые для подобного инструменты. Две бестии, увлечённые друг другом, казалось, не замечали создаваемой ими хаос, пока запасы их огромных резервов не убавились. Субстанция из камней, деревьев и земли обрушилась дождём - они наконец-то замедлили свою всеуничтожающую брань. Их занесло вглубь образовавшегося кратора, и усиленные голоса едва улавливались, что смущало ежа всё больше, хотя он вскоре успокоился, предположив, что дело в его ментальном щите, который блокировал подавление от аур. Во всяком случае, пока что всё шло правильно, и у него ещё оставался шанс сбежать. И тут "Невидимость", закончив своё действие, рассеялась, и вампир впал в панику. Его раскрыло прямо на открытой местности: в ближайших ста шагах негде прятаться. Отчасти дикий страх оправдался, ибо один из сотен безобразных миньонов из розового кустарника тут же набросился на него, услышав ненормативное ругательство. Отбился, не избежал по себе удар, привлёк внимание поднявшихся в процессе поединка Вейн и Жанны. "Прекрасно, блять, просто прекрасно!" В один момент всё накрылось медным тазом, и настал звёздный час импровизации. Шерл ненавидел импровизировать, но выбирать не приходилось. Он, скрипнув клыками, решил воспользоваться их заминкой, высвободив в прыжке рвущуюся наружу так называемую "силу сорока", объединявшую все достоинства единства силы, скорость и стойкости. Боли было более чем достаточно, чтобы сплести из неё наиострейший кинжал. Ёж целился в Жанну, ибо её защита, уничтожающая любое физическое оружие, всё же была слабее всепоглощающего щита Бестии. Он верил, что его полумагический штык справится с задачей, в противном случае всё будет кончено. Удар прошёл мимолётно и безупречно, и только он приземлился на ноги, как упал и покатился из-за проклятой инерции. Магия истощила его, едва не прикончив. Задержись он ещё на секунду, и настал бы конец. Правда, конец теперь может прийти от болевого шока или удара по голове: безумная скорость прыжка обратилась в попытки остатков флоры сделать из него отбивную. Пока он тщетно пытался выбраться из невидимой несущейся воронки, не было видно, чем закончилось его вмешательство.***
Красный и широкий, похожий на пульсирующую кровь, кинжал пронёсся под сердцем, ровно через солнечное сплетение. Это не было промахом, и Жанна, мигом потеряв всю спасительную регенерацию, ощутила последнее дуновение безысходности ещё до того, как была обезглавлена ненавистной красноволосой девчонкой. Вот и конец. Бесполезный герой покинул сцену, до этого слепо веря, что месть удастся. Однако, имея при себе несравнимо большую силу и время, она оставила после себя только живых. Кроме ненависти, она таила в себе страх и тоску, лишние для любого убийцы качества. Если бы проблема была такой простой, ей бы не составило труда справиться с ней, ведь когда-то она показала свою отвагу, желая спасти людей, которые бежали от войны. "Я не справилась. Снова" Однако так ли это плохо на самом деле? Она не спасла горстку слабых трусов, среди которых была любовь всей её жизни. Из-за гибели едва знакомых ей людей она бросила вызов своим союзникам, за что и поплатилась, умерев от рук Шерон, младшей сестрёнки, которую также ненавидела. Она ненавидела их всех с самого начала. "Кого я обманываю? Я любила их всех!" Слезы нашли выход из глаз, и поражённая, девушка обнаружила свою голову на месте, а вид чёрно-унылой пустоши с зеленоватым туманом - незнакомым. Она обернулась на звук, похожий на периферию хорового пения, которую тянуще доносил завывающий ветер, и увидела высокую женщину в сером вьющемся платье. На её бледном лице поблёскивала улыбка, а пылающие зелёные глаза смотрели безразлично и совсем немного тоскливо. И она заговорила голосом того приближающегося хора: - Одурманенная душа осознала свою главную ошибку. Ты успела принести в Нирн немало тьмы, от которой пострадали многие, и ты не стала исключением. Безумие уничтожило благорассудство, и больше не было разницы, кого убивать, ибо каждый вызывал только ненависть. Судьба не позволила тебе забрать и жизни, и твоя спасённая душа восторжествовала после смерти. Теперь ты найдёшь покой, которого так ждала. - Ты Судья, не так ли? - спросила Жанна, и её голос прозвучал двоящимся звоном, который будто бы звучал порознь. - Всё верно. Вижу, тебя волнует и то, как тебя накажут. Однако сам факт того, что ты задумалась об этом, говорит о многом. Случившегося уже не вернуть, а, значит, нужно двигаться дальше, ибо такова воля судьбы. Жанна покорно склонила голову, всё ещё не находя себе места. Амепа нежно подняла её голову и поцеловала в лоб, развеяв все тревоги. Душа потеряла все воспоминания и замерла в умиротворении, пока её крупицы растворялись в пространстве, чтобы собраться вновь, когда на свете появится новая жизнь. Весьма редко душа принимала свою смерть так быстро, даже если ей приходилось возвращаться обратно. Амепа уважала их, хотя бы оттого, что с ними не приходилось много работать. Она вздохнула, как каждый раз, когда предстояло сделать много и быстро, и впустила в своё измерение ещё одну душу.***
Лес неестественно посветлел и задрожал, не затрагивая, однако, своим волнением и пядь земли. Он стал медленно преобразовываться в светлячков, которые ускорялись по мере того, как отделялись друг от друга. Повсюду сияли крохотные зелёные огоньки. Не обращая никакого внимания на открывшиеся виды, Вейн бережно сложила отсечённый трофей в заготовленный мешок и пустилась за второй головой. Нутром она чувствовала чьё-то присутствие за спиной, но, после пары разворотов, решила, что ей всего лишь чудится. Для полуспятившего разума не произошло ничего странного, не так ли? Бойня выбила её из колеи, и смесь усталости и ликования воодушевляла двигаться дальше. Она уже не ощущала присутствие Ренгара, указывающую на положение раненых, поэтому выбрала своей целью уставшего вампира, который скрывался где-то поблизости. Среди поредевшей растительность это практически плёвое дело. Его выдаст даже шёпот, не говоря уже о случайном шелесте травы или сдержанном тяжёлом дыхании.***
Шерл отбежал так далеко, как только смог позволить ему телекинез. Он надеялся скрыться, что должно получиться с его талантом, но не ожидал, что убежище само найдёт его. Оступился, переоценив прочность края оврага, упал, сломал ногу, до крови вцепился клыками в руку, чтобы не закричать. Мир в его глазах краснел и вибрировал, и ёж, превознемогая себя, старался отползти назад, чтобы опереться обо что-то. - В что есть величайшая иллюзия жизни? - зловеще прошептала зачарованная дверь. - Понятия не имею. - обессиленно прохрипел ёж. - Может, эта ёбаная ситуация, в которой мы мы с тобой встретились? - Недостойного ответ. "Ну и катись к хуям, что б тебя!", - Шерл обидчиво упал спиной на черепа двери и усмирил со временем своё дыхание. Хотелось спать, и с опустошёнными резервом, силами и даже духом не было смысла сопротивляться. - Я же предупреждал тебя! - гневно воскликнул волчонок позднее, поднимая лицо затаившегося ежа. Тот не отреагировал ни на слова, ни на контакт. - Почему ты не послушал меня?! "Ты больше не оправдываешь моего доверия. Когда ты навязывал мне свои сомнения, ты не задумывался, что я однажды перестану верить тебе? Ты обещал, что освободишь меня, когда проиграешь мне. Самое время, как думаешь?" - апатично, так сильно, что неестественно для бойкого ежа. - Ты... такой же идиот как и Сильвер! - выпалил Верес, который не знал, куда деть возмущение вперемешку с горьким отчаянием. "Вот только не надо так говорить о брате. Если бы не он, я бы не одолел тебя спустя все эти годы" Шерл, при всём накатившем на него безразличии, избрал смерть, ибо видел, что Верес пытался спасти его и обречь тем самым на поражение. Страшно было подумать, что бы этот проклятый волчонок сделал бы, полноправно овладев его телом. Как минимум, он избавился бы от Киры, ибо крайне недолюбливал её, или стал бы пытать её со всевозможными изощрениями. И Шерл не мог позволить ему этого, даже если цена поступка - жизнь. - Ты не обманешь её, как меня. Побеждённый, Верес так и не ответил, что Шерл и не заметил. Телепат был не в том состоянии, чтобы понять и то, что он сказал последние слова вслух. Ровно в тот момент, когда Вейн уже хотела пропустить крутой овраг.***
Сюрреалистичное сочетание очень тёмных цветов и прозрачного зелёного облака, обволакивающего абсолютно каждую частику видимого. Ёж недоверчиво застал себя в подозрительно бодром настроении и полном физическом здравии. Один знакомый Равегер частенько любил создавать иллюзию того, что с ежом всё в порядке, чтобы потом хорошенько пошатать его психику, так что ёж отреагировал так, как уже привык: - Что за херня, Верес?! Мы так не договаривались! Однако Шерл всё-таки понимает, что происходящее истинно. Женщина спокойно ожидала, пока он изволит успокоиться. И ёж встал в более миролюбивую позу, хотя так и не справился со смятением в голове. - Я вижу твою тревогу, Шерл. Но ты не должен больше сопротивляться: твоя смерть неминуема. Твой подвиг длиною в жизнь совсем скоро подойдёт к концу. - Я обещал, что вернусь! - вспылил ёж, не думая поддаваться успокаивающим речам. - Обещал! Ты не понимаешь! Я должен вернуться! Ещё рано умирать! И всё же он отчаивался, понимая, что упрямство здесь бесполезно, чего Амепа никак не могла допустить. Но проблема решилась почти что сама: Шерл машинально дотронулся шеи, по которой прошло магическое лезвие в реальности. - К сожалению, ты только что умер. - уважительно сообщила она. - Но я обещаю тебе, что ты возродишься ровно в тот момент, когда умрут твои друзья. Ты не будешь одинок, и никто не посчитает тебя предателем. Верь мне, ибо я вижу твою душу насквозь. Доверься мне, свободный Ар. Она сказала "свободный". Шерл несказанно впечатлился не только словам, но и тому, что больше не чувствовал Вереса поблизости. Получается, он победил подлого волчонка спустя десять лет упорной борьбы. Так поразительно, что ёж не смог бы выразить свои чувства со всем имеющимся словарным запасом. Постепенно Шерл успокаивался, и вскоре смиренно принял предложение Судьи заблудших душ. И, спустя короткий ритуал с поцелуем, он затаится в забвении, чтобы дождаться тех, с кем хотел возродится. Кира. Ниро. В новом мире, где их будут ждать новые приключения, и проблемы, и блага. Возможно, он найдёт там и Сильвера и людей из стёртого клана Даркнесс. В любом случае он начнёт с чистого листа и забудет все горе, что повстречалось ему в жизни. О большем он и не мог мечтать, и победившая покорность только осчастливила его душу.***
Вейн нашла его на слух и застала в бессознательном состоянии. Не было уверенности, что он остался в живых, хотя жизнь продолжала едва теплиться в этом безрассудно-отважном мобианце. Она решила, что ёж всё-таки мёртв, без удовольствия отсекла ему голову и утомлённо вздохнула. Золотистая комета в её ладони рассеялась как факел на последнем издыхании, и стеклянные синие глаза потухли вместе с ней... В мешке были всего лишь два трофея, а резерв растрачен. Ей не так уж и просто было смириться с поражением. Её перехитрили, по-крупному. Она совсем не ощущала присутствия раненых, хотя и старалась отыскать хоть подобие следа. Пустая суета вывела её из себя, и она сдалась. - И это я говорила, что сила ничего не решает! - засмеялась она сквозь призму позора. - Побеждает не сила, вовсе нет. А безрассудство! Тогда почему я проиграла? Её обдало мертвенным холодом, и какой-то смутно знакомый голос донёсся умиротворяющей мелодией до её ушей: - То не было безрассудством, что тебе известно, дитя. Твоя воля обращалась к собственным прихотям. Его же воля - к защите. Он погиб, но спас тех, кого любил. Это не безрассудство, а самоотверженность. На подобное способная поистине великая душа. Убив его оболочку, ты поступила скорее правильно. Видит судьба, у Нирна ещё есть шансы пережить надвигающуюся катастрофу. - Кто ты такая, чтобы судить меня? - возмутилась прозрачному упрёку девушка. - Думаешь, мне не хватит сил остановить твой бред? Женщина улыбнулась, хотя и продолжала смотреть с равнодушием и капелькой грусти: - Прямолинейна как всегда. Милая Вейн, судьба непредсказуема, хотя и стремится к балансу. Я уже рассказывала тебе об этом. Свет и тьма взаимоисключают друг друга, и если одна сторона надавит на чашу весов, равновесие однажды восторжествуют, однако это не значит, что с миром ничего не случится. Один поступок может изменить сотни жизней, поэтому Чистильщики должны избавляться от тех душ, что слишком сильно влияют на чужие судьбы. Тебя избрали для казни после того, как ты едва не уничтожила Нирн. Однако я не стану забирать твою душу, потому что всегда верила в тебя. Эмбер так и не приняла тебя, но не дави на неё за это, ведь каждая из вас - неделимая часть целого. Обретя гармонию друг с другом, вы обе обретёте счастье, и я больше не буду нужна. Девушка обернулась, и её расшившиеся глаза увлажнились крупными слезами, которые моментально проложили по дорожке на щеках. Продырявленные перчатки прикрыли собой окровавленные рот и нос, что не имело смысла, ибо вся её одежда, а также мешок ярко демонстрировали, что она охотилась за трофеями. Совсем недавно она наслаждалась этим, но при появлении черноволосой имперки ухнула душою глубоко в недра земли. - Амепа! - расчувствовавшаяся Вейн прыгнула в распростёртые объятия. - Как ты можешь простить меня за то, что забыла тебя и всё, чему ты учила меня?! Имперка успела заметить, что чёрные глаза её ученицы быстро сменили цвет на серебристый, что говорило о том, что девушка вернулась в так называемое промежуточное состояние. Когда она не называет себя ни Вейн, ни Эмбер, хотя и отзывается на оба имени. Идеальный момент для серьёзного разговора, время которого уже давно настало. - В этом нет твоей вины, дитя. Пути судьбы неизвестны никому. Мы знаем только то, что она расставляет всё на свои места. Тебе нужно сделать так, чтобы Вейн и Эмбер перестали враждовать. Ты не должна винить себя в том, что видишь мир одновременно с двух сторон. Твоё рождение вовсе не ошибка. Судьба позволила тебе увидеть свет, а, значит, ты уже не лишняя в её бесчисленных тропах. Прими себя такой, какая ты есть, и ответы сами найдут тебя. Амепа нежно отстранилась от объятий и трепетно пронаблюдала за тем, как ревущая потрёпанная девушка колебалась от недосказанности между ними, а затем, поняв что-то важное, спешно покинула её. Жаль это разбитое сердце, но в Судью влюбляется тот, кому суждено умереть от его руки. Амепа любила её не меньше, что тоже о приятном не говорило: когда беспристрастное и справедливое от рождения существо находит свой мир в чьей-то душе, оно перестаёт быть совершенным, что ведёт к ещё большим трагедиям. Поэтому Амепе оставалось лишь вести девочку, держа между ними пропасть. - Всё к лучшему. Любая ошибка имеет смысл. Даже моя, - пробормотала женщина, обняв своё частично восстановившееся тело. Со стороны она выглядела нормально, но видит опытный глаз, как слаба и ничтожна она на самом деле, как гложет её груз ответственности, нагнетая сильнее успокающего свойства голоса. Осталось так мало времени, чтобы сделать хоть что-нибудь, что могло бы спасти приговорённый мир. Амепа была слепа как никогда: она не видела той истины, что раньше открывалась ей, и каждое действие проходило вслепую. Судья уже не могла знать, куда её ведёт зов судьбы. Верный знак приближающейся катастрофы. Она, не заметив того, продолжила петь, и последние лесные мертвецы навеки уснули возле её ног. Их жаждущие свободы души заструились ввысь и расстворились, попав в совершенно другое измерение. Проклятый лес полностью исчез. Амепе не пришлось удостоверяться в очередном успехе, и, ведомая интуицией, направилась ровно в сторону Маркарта, испытывая редкостное беспокойство.***
Поездка длилась уже который час, и до сих пор никакого привала! Они продолжали ехать на повозке под равномерный стук колёс и копыт. Солдаты много гудели пустой и глупой болтовнёй, отчего голова Эггмана взорвалась бы, не проводи он всё это время на природе с обозом провизии практически под рукой. Пока еда была в открытом доступе, ничто не тревожило его нервы, даже ещё более глупые люди, которые везде реагировали одинаково: недоумение при виде непонятного толстого усатого доктора и восхищение при виде генерала в чёрных одеждах и драконьей маске. Наркин сидел рядом с ним, ведя лошадей, а возле него лежала сумка, из которой торчали плотно укомплектованные бумаги. Он не рассказывал, что там, и Эггман не рвался узнать, ибо его чемоданчик, выглядящий неестественно для этого мира, тоже вызывал вопросы. Наркин периодически предоставлял Эггману несколько минут, чтобы тот переварил объемную информацию о мире. За всю их поездку доктор узнал обо всём на самой поверхности, ибо больше всего говорилось о том, что мир ушёл назад в развитии из-за странной руны на небе (Эггман так и не увидел её, хотя и поднимал голову время от времени), и теперь каждый житель стал в каком-то смысле суррогатом самого себя. Все открытия и события, не записанные на бумаге, обратились в ничто. Но в тоже время трагедия предоставила возможность закончить войну победителями, поскольку разведка Скайрима сумела в недалёком прошлом украсть ужасающее количество данных со всех вражеских фронтов. И то, что враг потерял ценную информацию об армии независимой провинции, было началом: здесь ещё никто не видел, на что способен ум Мобиуса, практически покоривший целую планету с помощью армии механических скорпионов и одним особым творением, о котором Наркин пока не осведомлён в должной мере, что, как правило, временно. На данный момент вырисовывались отличные перспективы как для отвоевания генералом Тамриэля, так и для амбиций доктора построить собственную империю на Мобиусе, и оба участника столь крупной и невероятной сделки были очень даже довольны условиями, которые выпали им. Эггман мог только мечтать о том, что загадочный пришелец вдруг появится из неоткуда и предложит взаимовыгодную авантюру. Правда, доктора неизбежно утомляло то место, в которое ему угораздило очутиться. - Ваш язык довольно специфичный. - заговорил от скуки доктор во время смеха где-то впереди отряда. - Не могу понять, почему. - Вам придётся подождать ещё немного, чтобы освоить чтение и письмо. - вежливо проурчал генерал, обернувшись, - Наркин, однако, удивлён, как быстро вы начали понимать наше наречие на слух. Нам будет намного легче обсуждать двемерские технологии и, судя по всему, улучшать избитые модели. На самом деле, процесс должен был пройти моментально, как это случилось с мобианцами, которые даже не поняли, что с ними произошло после использования Хаоса. Вспышка, переместившая их сюда, лишь отчасти случилась из-за них: энергия Хаоса всего лишь перекинула их в фолкритский лес, а не в Данстар. Наркин так и не понял причины обоих проколов в его плане, однако посчитал их мелочью: доктор адаптируется со временем, а его знания и без того чрезвычайно полезны. Что касается мобианцев, те, скорее всего, волей-неволей попали в Тени, подписав себе смертный приговор. Раз им не суждено попасть под контроль Солитьюда, то пускай теперь не мешаются и спокойно себе помирают один за другим. Генерал практически не тревожился о них. - Двемерские технологии, говоришь? - Именно. Наркин считает, что вам не помешает позаимствовать несколько идей для вашего особенного бойца. Или, по крайней мере, вы сможете свободно использовать их металлы или механизмы - выбор не заставит вас скучать. Доктор недоверчиво засмеялся, и его длинные роскошные усы забавно зашевелились. Что такого знают в этом мире, отстающем от Мобиуса на несколько веков, что могло бы заинтересовать его? Что могло сделать его непобедимого робота лучше и чем ему заменять оставленных на прежней планете скорпионов? - В Скайриме есть несколько двемерских городов, - не остановился генерал, чувствуя под кожей сомнения своего партнёра, - и Нчуанд-Зел послужит отличным местом для начала. - Генерал Наркин! - к ним подобрался бодрый всадник в броне, выглядевшей намного тяжелее, чем у большинства солдат, за счёт множества стальных вставок поверх красно-жёлтой формы. - Мы почти прибыли. Каковы ваши указания? Недолго думая, масочник в чёрном ответил: - Сообщи ярлу о нашем дорогом госте и предупреди стражу о новом союзнике, который волен ходить куда угодно и задавать любые вопросы. Отряд должен перенести новых трэллов в шахту, а затем спуститься в Нчуанд-Зел для проверки. В случае форс-мажора - убить и послать за мной. Усиленные дети иногда ломаются раньше, чем положено, так что не жалейте их. Если же всё пройдёт без последствий - всех распустить на четыре часа. Вопросы? - Никак нет! - Тогда вперёд. Мужчина бегло зыркнул на доктора и поскакал быстрее, и повозка Наркина и Эггмана ещё больше отстала от основного состава. Отряд засуетился разные стороны: то в конюшню, то к какими-то складам - но так и не перестал болтать впустую. Эггман, уставший наблюдать за ними, задумчиво уставился на массивные стены, вдоль которых плавно ходили дети в красных одежде, немного напоминающую "среднюю" форму солдат. Из брони на них были простенькие наручи и лёгкие сапоги, что, однако не выглядело надёжно. Генерал проследил на направлением взгляда доктора и догадался, о чём тот хотел спросить. - Это пешки. Усиленные новобранцы. - Наркин кивнул в сторону маленьких фигур в отдалении. - Точнее, трэллы или же вечные мертвецы, которые продолжат служить, пока не будут повержены. Война забрала их жизни, а мы вернули. К сожалению, они всё ещё глупые и несамостоятельные, зато более живучие. Я верю в ваше мастерство в создание роботов, но усиленные и при этом мёртвые дети очень сильны и быстры, отчего могут войти в то редкое исключение, что ещё может посоревноваться с вашими творениями. Среди наших людей нет никого лучше мёртвых, опасных и послушных ребятишек. Что вы думаете об этом, Эггман? - Весьма жестоко, - с практически замершим сердцем ответил доктор. Он не хотел знать, как именно здесь "усиливали" детей. - Не исключено, - спокойно пожал плечами генерал, - несколько лет назад они показали, что в войне побеждает не только сила и ум, но и решительность. Каждая семья, пожертвовавшая своими чадами, поступила так, как не поступил бы простой человек. Наркин видит, что их героизм не имеет ничего схожего за целый век. Именно он спас Скайрим в критический момент, когда нас готовились сломить с трёх сторон. И люди верят, что он же приведёт нас к долгожданной победе. Они не говорят, какой ценой мы стали сильнее, ибо гораздо больше не хотят попасть под чужую власть. Сейчас подобное настроение совершенно нормально, ведь нам достались не самые лучшие времена. "Какие-то искажённые у них ценности!", - всё же подумал Эггман, невольно вспоминая истинно героическое сопротивление на Мобиусе. Тамошний народ и в беде оставался намного добрее, чем здешний. - Наркин думает, что утомил вас. - не слишком весело засмеялся генерал, привлекая к себе внимания. - Позвольте, Наркин покажет вам Маркарт, а после познакомит с Императором. - Вроде бы речь шла о Нчуанд-Зел, причём здесь Маркарт? - удивился доктор, успешно выброшенный из раздумий. - Это место объединяет в себе два города. Город в городе, с позволения. Один из них освоен и находится на поверхности. Второй спрятан под землёй. Идеальное место для таких... как мы. "Ага, значит, внизу происходит так много негуманного, что ни при каких обстоятельствах простые люди не должны узнать! Ещё посмотрим, насколько там может нравиться." - сказать, что Эггман был заинтересован - соврать. И всё же, несмотря на томящее любопытство, он держал себя в руках, дабы ещё пуще не привлекать к своей нетипичной персоне внимания. Они молча доехали до ворот Маркарта, минуя фермы, конюшни и склады. По пути им встретился тот самый трэлл-ребёнок, о котором говорил генерал. Эггман мимолётом посмотрел на дитя и увидел лицо землянистого оттенка и шрам от колотой раны, который когда-то ослепил беднягу на один глаз. Равнодушие в закатившемся глазе и замогильные звуки, тихо и пронзительно исходящие из парализованного рта. Но не это потрясло доктора, а то, что двигался этот маленький монстр вполне естественно, ничем не выдавая себя со спины. И таких "сюрпризов" у них ещё две полные повозки, не считая тех, которые блуждали по периметру и находились в городской шахте. Очень не хотелось, чтобы этих тварей натравили на него, и Эггман инстинктивно ухватился за мысль, что он всё ещё из Мобиуса, куда более развитого мира, чем Нирн.***
- Добрый день, наставник Тарфолл. - Добрый, - ответил ошарашенный Пладжио, услышав свою фамилию. Видимо, он слишком нехорошо выглядит, раз Вейн вежливо здоровается с ним, а не пытается играть с ним. Он перехватил букет свитков и вздохнул, дабы хоть немного успокоиться и придать себе более здоровый вид. Вейн продолжала шелестеть окровавленной и порванной рясой и нести мрачно знакомый мешок, дно которого явно темнее ткани. Судя по всему, в нём были две головы, принадлежащие Теням. Он удивился снова, ибо Вейн и раньше приносила головы, только неприкрытые, и радовалась этому так, что её веселье разительно напоминало детское: слышать невинный смех и искреннюю улыбку, наблюдая при этом сытого зверя с охоты, жутко даже для Плаждио, который повидал многое. Однако сейчас девушка была тиха и задумчива, и это пугало ещё больше. Наставнику показалось, что она несла на себе вину - неожиданное качество для того, кто убивает от скуки и не пренебрегает практиковать каннибализм практически на ком угодно. Однако обычно скептически настроенный ум не принял своё предчувствие как действительное и продолжил медленно идти по своим делам. И всё же он не оставил без внимания её появление, поскольку она не склонна просто так разгуливать со своими трофеями. Ей непременно нужно продемонстрировать их Императору, дабы отделаться от части наказания за какое-то нарушение дисциплины. Однако его не было в Синем дворце, что обрекало её поиски на провал, о чём он и сообщил ей прямым текстом, пока она совсем не скрылась из виду. Небесно-голубая ряса замолкла, шелестнула и зашуршала обратно. Она стремительно догнала низкорослого наставника и задала предсказуемый вопрос: - Но где же он тогда? - В Маркарте. В скором времени нам понадобится обсудить ряд военных вопросов, и твоё присутствие не стало бы лишним. - Принято. - просто кивнула она, чего ей никак не было свойственно, и волей-неволей стали возникать подозрения. - И кого тебе удалось ликвидировать? - Сирена и Скала. Они оказались сильнее, чем я думала. Ещё и в слабости признается? Это уже перебор! - Вейн, давай побудем с тобой честными эту минуту. - Пладжио говорил также ровно, как и до этого, так что подвох если и чувствовался, то совсем далеко от поверхности. - Я совсем безвреден, когда добр, ибо являюсь представителем такой широкой группы сверхлюдей как Высшие. Я не трону тебя и даже позволю уйти отсюда, если ты пытаешься принять обмануть меня, так неправдоподобно отыгрывая роль генерала. - Не смешно, Пладж. - не растерялась она. - Самозванцы знают обо мне и тебе ровным счётом ничего. Например, имена. Весомо. Пладжио откашлялся, пытаясь умять неловкую ситуацию. Однако он всё ещё считал свой поступок правильным, ибо находил лучшим ошибиться, нежели подставлять всех своей невнимательностью. И, как ни странно, имперка поняла его и не стала острить, на чём её частенько можно было поймать. - В таком случае я рад, что тебе удалось немного повзрослеть. Я собираюсь сесть на повозку до Маркарта, и в ней есть свободное место. Не составишь мне кампанию? - Да, наставник. Она бы поспорила с ним насчёт взросления, но видела этот порыв напрасным. Ей, наверное, никогда не было так грустно и стыдно в то же время. Пропавший смысл жизни явился к ней тогда, когда все известные ей грехи стали обыденным. Амепа же простила её, что только больше надавило на сердце и глаза, и без того опалёнными воспалительным жаром. Она, самый близкий для Вейн человек, долго наставляла её и учила управлять силами, которые из-за своей природы норовили уничтожить дитя, а затем эта чудная женщина бесследно пропала, отколов у нестабильной девочки радость их воспоминаний. Отчаявшись, душа пережила раскол, из-за которого необычную по всем канонам девочку бесповоротно преписали к сумасшедшим. Ей, конечно, создали хорошие условия как для работы так и для отдыха, но и не думали оставлять без присмотра. Это напоминало представление, главный герой которого волен делать что угодно, находясь при этом под прицелом - одна ошибка, и от него избавятся. И на самом деле Вейн не так сильна, как о ней говорят, ей хорошо известно о своих слабостях и о тех, кто всё-таки может закончить её парадоксальное существование. Она боялась их, чего старалась не показывать, но они и так знали об этом. И сейчас, когда Вейн знала, что Амепа жива, страх многократно возрастал. Пладжио, как один из них, лишь создавал видимость добродушия, да и уязвимость у него весьма условная: когда коротышка не умирает от прямого удара в сердце или обрушивает град магических стрел, трудно назвать его слабым. Да и умён он, как назло, не по многочисленным годам, отчего хотелось держаться от него подальше, или на крайний случай слушать его, воспитанно называя наставником, дабы не злить его. Ибо ни Высшие, ни Низшие не будут добренькими, если не захотят этого.