***
Моргана вскрикнула от неожиданности, когда Тенегрив понёс её со всех копыт. Картус сделал всё так, как она и просила, но в голову как-то не приходило, что после телепорта начнётся моментальное движение. Она крепко схватила седло, дабы удержать равновесие и не полететь вперёд спиной. Напряжение парализовало бёдра и торс, хотя через пару минут тело частично привыкло к выпавшему испытанию и даже вспомнило что-то из прошлых лет. "Это же верное направление?" - спросила Глим с нотой иронии. Обычно это нехороший знак. "Это самый короткий путь из леса, так что да", - уверенно подумала Моргана. "Неправильный ответ" Скакун быстро и плавно свернул с прежней траектории, и теперь наездница мчалась прямо на Рифтен. Моргана не успела удивиться, как потеряла львиную долю контроля над телом, а Глим уже уверенно вела коня в совсем другом направлении. "Зачем? Так мы проиграем время!" "Время относительно. Если бы мы поехали в Сидорил, пришлось бы очень долго петлять, чтобы не попасться на глаза красным и при этом не попасть вампирам на завтрак. В Рифтене же не так много власти, как во всём Скайриме. Тамошний народ не нападет на нас, если узнает" "Но Жанна неуправляема! Она может перебить их за эти минуты, что мы отдали ей!" "Она слабеет с каждым нашим шагом из леса. К тому же она непростительно медлительная, а их достаточно много, чтобы распылить её внимание. Они как-нибудь справятся, а до Винтерхолда ещё добраться надо". Не согласиться было нельзя по целому ряду причин. У них мало того, что не хватало лишнего времени, так ещё и ресурсы не обнадеживали. Споры не должны затягиваться, так что самое время довериться более дальновидному уму и отдохнуть под колыбельную копыт и дорог. Тенегрив был отменным скакуном и единственным конём, который не вызывал у неё панического ужаса. "Сначала заготовь Огненную руну. А лучше две" - холодно усмехнулась Глим, чуя какую-то далёкую неприятность. Ан нет, не тот сил, чтобы расслабляться! Переступая через себя, Моргана нехотя притупила к самой нелюбимой формуле. Ну не получалась она с первого раза и резерв прожигала как сволочь. Да что поделать, когда болезнь делала из неё якорь, если не послушать более здорового?***
Внушительная с виду ветка слегка треснула под ногами и больше не подавала признаков недовольства, поэтому Грейвз не стал менять её. Здесь, в лесу, эта позиция была лучшей. Всё было готово: яд, стрела, натянутая тетива, прицел. Оставалось только ждать удачного момента. Он знал, что вот-вот придётся стрелять, поскольку других путей у цели не осталось. И он не ошибся, однако в самый ответственный момент что-то ёкнуло в его сердце, чего доселе никогда не происходило. Стрела дёрнулась и вырвалась, пролетев чуть выше, чем нужно было, и целый миг ящер был оцепенён двумя совершенно противоположными мыслями. Он был испуганно рад и в то же время зол, поскольку промазал. Согласно записям, Азир избегает первые атаки благодаря слуху. Такие кривые траектории - подавно. Норд ловко нырнул под стрелу и прыгнул точно в том направлении, откуда прилетел подарочек. То есть, к аргонианцу. Выглядело оно не очень-то оптимистично с этими быстрым прыжкам и совершенно туманными глазами. Говорят, Тень редко входит в транс, и в нём она убивает хороших солдат пачками и не моргает. Потому что Тень не воин, не убийца, не гений. Не зверь. Не монстр. Не чудовище. Это бедствие, от которого не спасётся ни один человек. И Грейвз, увы, не исключение. Момент упущен. Да и ветка решила, что устала давать опору. Было невысоко, но всё равно больно и до чёртиков страшно. - Грейвз? - удивился пришедший в себя норд, в чьём взгляде расцветала нехорошая искра то ли осознания, то ли отчаяния. Возможно, это шанс. Грейвз отскочил так быстро, как только мог и выстрелил ещё одной готовой стрелой. Азир опять увернулся, и тварь, которая хотела по-тихому оттяпать ему голову, мерзко завизжала, за что и была обезглавлена вихревым взмахом короткого меча. Норд вернулся в прежнее положение, возвращая себе вменяемость с каждым вдохом. А ящер не мог повторить такого, и его руки продолжали дрожать как у больного. Всё-таки его неопытность в бою не имела ничего стоящего против опыта цели, и оно не давало радости. Всё, что он ни попытается сделать, обречено. Никакая идея не сработает. - Не могу, - лихорадочно повторял ящер. - Не могу, не могу... - Грейвз, - норд повысил голос, обращая внимание на себя. - Что происходит? На самом деле норд недолго думал над возможными вариантами ответа. Грейвз не защищал его, поскольку попал бы в существо с первого раза или хотя бы не с такой большой паузой перед выстрелами. И не обознался, поскольку смотрел ясно, хоть и боролся с какой-то неразберихой внутри себя. Очевидно, Грейвз намеревался убить его и даже хорошо подготовился. Если бы он не только хорошо стрелял из лука, но и умел хотя бы ненадолго гасить все чувства, у него могло и получиться, поскольку норд слишком поздно услышал первую стрелу. - Я не могу убить тебя! - выкрикнул ящер на тонкой грани истерики, яростно отшвырнул оружие и взялся за голову, боязливо отступая. Азир ощутил нечто двоякое. Он может закончить эту глупую битву, но возможность казалась даже не сложной. Практически невозможной. И всё же он хотел попробовать, несмотря на все риски. Потому что не хотел убивать того, кто однажды помог ему выжить. Кем бы он ни был на самом деле. - Я проклятый предатель! Боги! - Грейвз, - осторожно окликнули его. - Я ни в чём не виню тебя. И я не забуду твоё милосердие. Мы можем объединиться, чтобы пережить все козни Солитьюда. Давай забудем о произошедшем и перебьём всех монстров, которые мешают нам спокойно жить? В Обливион императорских тиранов. Ты заслуживаешь быть свободным. Пойдём, Грейвз? Судя по расширившимся зрачкам ящера, норд предположил, что задел парня за живое по самое не могу. Похоже, дипломат из него, как из буйвола ярл. - Императорс-ские тираны? Прес-ступнику вроде тебя легко говорить такое. Ты не умееш-шь ж-жить как люди, потому что ты не человек! Возможно, шанса и не было, ведь Грейвз вряд ли мог вырасти с ненавистью к Империи с его-то воспитанием. В какой-то степени, Азир жалел его, но что он мог сделать для него, кроме того, как убить? На самом деле ничего, только он не находил в себе силы обнажить второй клинок. Эфес обжигал пальцы парализующим холодом. - Империя оберегает людей от Доминиона и Волкихарр, и такие как ты меш-шают ей. Из-за вас с-страдают с-сотни невинных, Аз-зир С-сенд. Ты убил с-слиш-шком много. С-слиш-шком. И я лучш-ше умру, чем помогу тебе убивать дальш-ше. Его голос терял ровность и адекватность, поэтому не стало открытием то, как он истошно закричал что-то во славу Империи и прыгнул с яростью саблезуба. Норд услышал знакомый хруст таблетки и осознал, что бедняга окончательно потерял себя для переговоров. Империя не только вырастила ящера, но и сломала, когда подстраивала под себя. Поскольку ей гораздо больше нужны отчаянно сильные и преданные смертники, нежели рассудительные трусы. Усиленный наркотиком, Грейвз двигался как молния, нападая и нападая, и его останавливало буквально ничто. Ни промахи, ни сведённая судорогой рука, ни болезненные раны, немного недостающие до артерий. Грейвз не отличался ни фехтованием, ни обороной, но упорности ему не занимать. Всё, что он хотел - выбраться из леса живым, и норд был той самой проблемой, которая не давала ему этого сделать. Если вернуться без головы, можно легко потерять свою. Она раскалывалась от урагана мыслей и чувств, но всё это временно - ящер легко забудет обо всём, что тщетно попытается остановить его. И вскрывшаяся бездна внутренних противоречий исключением не станет. А если помириться с врагом и предать Империю? Как это вообще могло прийти в голову? Уж лучше умереть, чем думать о таком! А жить более, чем хотелось. В попытке пырнуть норда, Грейвз едва заметил, как Азир проскочил под рукой. Почувствовав, что этот удар может стать фатальным, как и все другие, он сделал всё, чтобы отпрыгнуть. Поэтому Азир не отделил его голову от тела, а всего лишь вспорол глотку. Ошалевший отрезвляющей болью, ящер неуклюже отступил на несколько быстрых шагов, пока не упёрся корпусом в дерево. Руки повисли тряпками, челюсть отвисла и дала выход чёрной крови, взгляд помутнел. Всё указывало на то, что усиленный солдат умирает, кроме головы, которая не опускалась на грудь или плечо. Азир с трудом подавил жалость и, всё ещё не веря, медленно отступал на небольшие шаги. Только что он смертельно ранил того, с кем однажды делил еду, сон и жизнь. Они когда-то спасли друг друга. Теперь один из них должен умереть, и это казалось несправедливым. Норд несколько раз глубоко вздохнул, ощущая неприятную дрожь в мышцах. Силы покидали его гораздо быстрее, чем обычно. Почему он вообще стоит здесь, когда должен бежать спасать тех, кому так или иначе не повезло? Ведомый интуицией, он оценил окружающую флору, из которой будто бы выпивали жизнь, и быстро перевёл взгляд на поверженное тело, которое продолжало стоять на ногах. Прежних ран больше не было. Нельзя было не услышать и то, как ящер сделал глубокий вдох. Грейвз не умер, наоборот, стал ещё сильнее, поглотив окружающую ману, о чём говорили засветившиеся татуировки по всему телу. Итак, теперь Азир точно может умереть, не от ран, так от страха: больно сильно образовавшаяся аура давила на него. Вмешательство извне имело всё, чтобы стать переломным. Вокруг ящера вихрились белоснежные перья, которые сияли не хуже утреннего солнца. Они слепили и угнетали, однако не оглушали, что в какой-то степени помогло продержаться побольше одной секунды. Сине-белая вспышка ударила в глаза, а затем отчаянный вопль, устремился на него и сотни тонких полос попытались убить его. И он опять вступил в танец смерти, где гибкость и слух спасали его уйму раз. Ни одна линия не коснулась его, однако что-то всё-таки не прошло мимо. Ледяное и невероятно острое. Рассекающее мышцы и кости и несущая агонию по всему телу, не говоря уже о сердце. Боль затмила всё, и Азир не помнил, как окровавленных уст вырвалось: - Fus-Ro! Грейвз не успел схватить рукоятку и, гонимый мощным порывом ветра, отлетел на шагов десять и изрядно помял бока о выступающие обломки. Штык всё ещё оставался в груди норда, пронзая ему самый уязвимый орган, и несмотря на то, что ящер не успел повернуть клинок, оставалось ещё кое-что. Азир неожиданно для себя выплюнул слишком много крови, чтобы оставить это незамеченным. Черная сладковатая жидкость стекла по подбородку и одежде. И в то же время норд ощущал, как место приглушённого вопля ломки занимает та самая сила, которую он забыл спустя долгие месяцы. И пылающая ненависть ослепила его. Ведь только что все старания Вейгара стали напрасны: наркотик всё-таки попал в кровь, уничтожив всё исцеление, что медленно накапливалось лекарством. Его отбросило на грань жизни и смерти, но оно нисколечки не волновало. Движимый гневом, он изъял из раны кинжал и метнул его со всей силой, которой был способен в своём состоянии. "Как эта тварь смеет убивать меня? Это может делать только Дариус!" Минуя скорость пули, штык понёсся ящеру в череп, замедляясь и остановившись, когда острие успело разорвать часть чешуи. Грейвз вздохнул и открыл глаза. Время застыло и только он, окружённый защитной голубой дымкой, мог двигаться как раньше. Он подошёл к цели, застывшей в падении на колено. Рана истекала кровью и отравляла всё живое, однако на редкость разгневанное лицо указывало на то, что бой продолжился бы, причём куда агрессивнее, чем до этого. Было жаль, что концентрации наркотика не хватило и пришлось использовать артефакт. Но теперь всё закончится. Грейвз вернётся живым. Вернётся. Живым. Грейвз взмахивает кинжалом, намереваясь отрубить голову тому, кого не смог убить без помощи своего Ина. Он напряг руку и отчаянно сильно рубанул сверху вниз. Вспомогательная аура и татуировки погасли, сделав из него простого ящера. А кинжал разбился, словно являлся хрупким бокалом, ибо полоснул что-то твёрдое как крепостные стены. Аргонианец даже удивился, что не почувствовал свою руку в тот момент, а затем всё разом потухло, хотя сознание продолжало функционировать. Не сразу, но он понял, что ослеп в измерении, в котором очутился по своей вине. - Как грубо. - раздался безразличный и ровный голос, который отдавал многократным эхом, каждый раз ударяя в мозг будто бы взрывая его и собирая воедино. Невозможно в реальной жизни комбинация агонии и умиротворения, от которой ящер отчётливо чувствовал, как рушится его разум. - Существа, чьи души ограничены Инами. Ары. Никто из вас уже не будет свободен, так есть ли тот предел безрассудства, где слабые никогда не пользуются тем, что доверено сильным? - Мне очень ж-жаль, что я побес-с-покоил Вас-с, - потупил головой ящер, но не получил и намёка на ответ. Грейвз лихорадочно соображал, что делать. Он мотал головой, улавливая тем самым какие-то волнения в пространстве, пока не "увидел" так Азира, который недоумевал не меньше его. Норд не двигался, впитывая в себя такой же поток боли, но он не страдал так сильно, как аргонианец. Грейвз, конечно, знал о результатах экспериментов над нордом, но чувствовал нутром, что дело было не только в "возросшей устойчивости к боли". Ощущение, которое ему приходилось чувствовать лишь рядом с Наркином или наставником, возникло и теперь, и оно склоняло к жалкой мольбе о пощаде. Однако, скорее к счастью, чем к печали, он ничего не предпринял, ибо не смог пошевелить и пальцем. Стоило ему понять это, как его озарило ещё одно осознание, которое заставило впасть в такую панику, что с ней было нереально бороться. Он задыхался в накатывающих морозных волнах и утопал в вязком желании жить, что только тянуло его на незримое дно. Азир нервно сглотнул, когда увидел Грейвза, застывшего в огненной судороге, но ему перегородили то зрелище как помеху для важного разговора. Существо, основательно состоящее из голубых стеклянных осколков, приблизилось к норду, стремительно перебирая многочисленными блестящими ножками, которые вырастали из подобия спины. Оно двигалось необычно, как будто бы плоскость находилась сбоку, а не там, где стоял Азир. Он успел залюбоваться сложной формой неведомого создания, пока их диалог не начался с чистого драконьего языка: - Твоя душа принадлежит Изначальному. Тебя невозможно убить, но ты легко можешь пресечь это вето. Почему ты хочешь жить, Ар? - Я хочу, чтобы Дариус убил меня. Не ты. - норд ответил моментально и резко, хотя в слоге допускался сильный акцент, немного искажающий слова. - Многие остались здесь навеки, но место всегда остаётся. Докажи свою волю, Ар, и я смилуюсь. Выживи, и я верну тебя в Нирн. - произнес страж так слаженно, словно постоянно повторял одно и то же. Азир почувствовал неладное после сказанного и увернулся в самый последний момент, когда один из мелких стеклянных прихвостней практически отсёк ему голову. Это был миг, в котором некогда выбирать, и одно неосторожное движение вскрыло все раны, что совсем недавно едва не прикончили его. Азир съёжился от яркой и в то же время приятной боли и разозлился, ведь его убивало то, что не должно. Он собраться с силами, чтобы дать отпор ещё двоим приспешникам, что не превосходили размерами старенькие корзины. Однако та секунда превратилась в вечность: он видел на периферии зрения, как оба меча разбиваются, не причинив никакого урона. Сделанные по специальной кузнечной технологии клинки, безболезненно разрезающие широкие кости, разлетелись как хрупкие посудинки. Азир знал, насколько прочным было его оружие, поэтому справедливо ожидал отдачи по рукам. Но не дождался, отчего его мозг перешёл в абсолютное замешательство. И оно чуть не убило его в ту же секунду. Непонятно, откуда взявшаяся глыба влетает в рёбра, оставляя после них труху, и отбрасывает далеко-далеко. Но Азир, к своему удивлению, продолжал падать там, где ожидалось столкнуться с поверхностью. Перед глазами всё плыло, но всё же можно было видеть перед собой рой этих гадов и даже чувствовать за спиной ещё большее скопление тех маленьких ублюдков. Всё быстрее и быстрее он разрубал пространство, а оно разрывало его плоть, причиняя ту боль, которую невозможно причинить в реальности. Дошло до того, что он перестал чувствовать её и знать наверняка, что всё ещё жив. Даже галлюцинации оставили его, не видя больше смысла травить практически мёртвое мясо. Теряя сознание, Азир отчётливо разглядел две точки, которые отличались от подавляющей синевы. Среди них он нашёл Грейвза, который не мог не чувствовать приближающуюся смерть несостоявшегося друга. А норд в свою очередь знал, что покалеченный аргонианец радуется и такому исходу. На самом деле Азиру было едва ли не всё равно: ну умрёт он здесь, и что? Однако апатичное настроение долго не продержалось. "Дариус не обрадуется, когда я умру без его ведома. Из-за этого неблагодарного ящера... я умру, да? Да?!" Тотчас в его сознании сверкают два эпизода, которые он не вспомнит позже. В первом он обнимал Дариуса как только оттащил его от истерзанного трупа. Было страшно, что истерия друга коснётся и его, но желание успокоить его оказалось сильнее. И риск оправдал себя: полукровка бесшумно зарыдал и прижался к нему в попытках забыть то, что лежало совсем рядом. Это был первый раз, когда он испытал к нему хоть что-то, отличающееся от равнодушия. С тех пор прошло десять лет, если не больше: так давно, что и не вспомнить наверняка. А во втором Азир пронзил его мечом. Самое свежее воспоминание, которое не перестаёт пожирать его. В отличие от других раз, в этот он давал полный отсчёт своим действиям. Ни капли вины или ненависти; лишь расчёт и искренняя тревога. Почему? В качестве ответа за спиной шокированного Дариуса дёрнулась тень неестественной формы. Она засмеялась и издала ужасный рёв, и, когда тварь прыгнула на него, воспоминания разбились вдребезги и собрались совершенно непохожими на прежние. Они путались, и норд пообещал себе, что разберётся с ними попозже. Нечто невидимое, но ощутимое только им пытались донести до него какую-то истину, показывая всё это. Оно не было настойчиво, но Азир вникал в каждый столь странный миг, полностью веря в увиденное. И он чувствовал, что понимал причину, хотя и не мог уловить её. Впрочем, до него дошёл тот самый посыл, и непонятная сила помогла его телу впитать значительную часть здешней магии, что не пополнило резерв, но основательно исцелило. Не имея желания понимать и, тем более, принимать странности "Империи" времени, Азир твёрдо решил выбираться из неё. Он набрал в лёгкие до отказа и Закричал так громко, что, казалось, весь мир содрогнулся: - Krii-Lun-Aus!!! Тёмная материя ветром понеслась вперёд, и мирно-голубое пространство обрело угрожающий красноватый оттенок. "Смертный приговор" достиг всего, что находилось перед глазами, а его эхо распространилось на всё, что осталось. Азир никогда впредь не вкладывал столько силы в ту'ум, отчего голосовые связки моментально истощились, зато результат не мог не поражать, ведь он одновременно ослабил и врагов, и артефакт. В свою очередь, это говорило о том, что "Империю" времени теперь можно уничтожить изнутри, и пара сотен мелких кругловатых стекляшек - детская потеха. Не обладая полной властью над своими телом и мышлением, Азир продолжил падение, собираясь нанести сокрушительный удар в самый центр ядра, который мягко просвечивался сквозь миньонов. Те, видимо поняли, что норд серьёзно намерен уничтожить здесь всё до основания, поэтому и бросились на него огромной конусообразной толпой. Однако они не знали, какое оружие им предложат на этот раз. - Ар не сможет этого сделать. - страж пытался убедить себя, вопреки сквозящему волнению. - Ар всего лишь лишил себя шанса на возвращение. И это было правдой, ведь "Смертный приговор" оказался таким сильным, что страж "Империи" на какое-то время потерял власть над артефактом. Анархия буйствовала, и возникшая дисгармония сделает всё, чтобы уничтожить причину поломки. Последствия не вытекали логически, отчего могло произойти всё что угодно. Не исключено, что придётся набирать могущество с нуля, но стражу это не помеха. Помеха сейчас свободно падает и рассекает чёрным и белым мечами всё, что пытается его остановить. Грейвз чувствовал, что паника может накрыть его снова, а пока аргонианец держался, он мог понимать, что происходило, не видя этого. "Империя" времени ненадолго перестала поглощать его душу, и Грейвз не переставал надеяться, что норд не пробьётся через рой защитников. Чтобы не хватило силы или скорости. Или ошибся. Что угодно, чтобы он не достал ядро. Хотелось знать, что нежданная жертва не прошла даром. Но тот выскакивал ото всюду, даже когда не смог бы в настоящем мире. "Неужели я не смогу выполнить миссию? - то и дело повторялся болезненный вопрос. Грейвз никогда не проваливал задания, даже когда шёл на большой риск. Он всегда предпочитал отдавать всё, что нужно было для выполнения поручения. Конечно, он легко спрятал украденные документы в оговорённом месте. Но кто бы знал, что ликвидация полумёртвого норда так сложна? Ещё никогда он не проигрывал, когда из сотен плохих исходов был хотя бы один получше. Так неужели в этот раз их не было? Его изначально отправили на смерть? Но зачем? Грейвз с трудом боролся со слезами, которые норовили выпасть из разгорячённых глаз. Его наставник, знавший и его с самого вылупления из яйца, знал, чем все это должно закончиться? Получается, он никогда не был ему дорог? Хотя бы ему? Слёзы горечи и обиды вырвались наружу вместе с очередным осколком разума. Никому не нужный, он навсегда останется здесь, хотя и не заслуживает этого. Таких удачливых, как он, в Империи слишком мало, чтобы разбрасываться ими. Где же тогда справедливость, за которую он боролся всю жизнь? В чём истинный смысл этой войны? Он впервые пожалел, что вернулся в Солитьюд после Туманного противостояния. Он мог бы сбежать в Чернотопье и там же обеспечивать себя своими талантами. А потом найти добрую аргонианку и заботливо вырастить много детишек. Но теперь все это не имеет смысла, ибо его предал тот, кого практически боготворил, так сильно уважал его. Конечно, Пладжио предупреждал его об опасности, однако он же избрал его для задания. Видимо, с самого начала его обманывали, когда называли важным инструментом для выздоровления Скайрима. Лучше бы он никогда не читал свои дневники. И тем более не шёл бы с ними в Солитьюд. Он и подумать не мог, что долг перед равнодушными людьми унесёт его жизнь так быстро. У него и вправду не было шансов на такой миссии. Так какой во всём этом смысл? - Всё-таки Ар сделал это. Грейвзу не показалось; он и вправду понял, о чем сказало существо! Страж терял свой голос, исчезая, как и мир, которого больше не может быть. Грейвз даже ощутил ехидную радость, наблюдая, как существо пыталось обхватить его бесплотное тело и извивалось от невыносимых мук. Наверное, это больно, когда каждая частичка отрывается от целого и становится ничем, как и всё, что так упорно создавалось целыми днями из душ тысячи глупцов. Пусть и в фальшивой "Империи". Грейвз чувствовал, как его душа будто бы давала трещины, чтобы повторить здешний хаос из мелких кусочков, несущихся в разные стороны и пропадающих в безграничном пространстве, о котором не могла знать ни одна живая душа. Грейвз уже не помнил, о чём жалел и чего хотел совсем недавно. И уже не вспомнит, кем был, когда ещё жил минуту или век назад. Азир недолго наблюдал за тем, что произошло после последнего удара. Кружащие в беспорядке стекляшки не вызывали восторга, скорее ему было жаль, что всё закончилось очередными смертями. Больше всего ему было жаль Грейвза, которых обманом выкрал у него этот артефакт и загнал возле Фолкрида в ловушку, из которой удалось сбежать лишь через полгода. Несмотря на все эти палки в колёсах, парень был неплохой: он просто отличался преданностью к своей родине. Жаль, что их дорогам никак не суждено пересечься. Мечи, что напоминали ему о последнем побеге из Солитьюда, нежно согревали ладони, успокаивая мечущиеся мысли. Норд постепенно исчезал, чтобы наконец-то появиться в Нирне. Он точно знал, что не справился бы в одиночку, поэтому первое, что он произнёс после того, как вернулась возможность говорить, было: - Спасибо, Безмолвный. Прости, Грейвз. Ему хотелось, чтобы его услышали, пока он всё ещё был здесь.***
Сидеть на стуле резко стало гораздо хуже, чем стоять томительными часами. Пладжио выронил книгу, которую недавно начал читать. Обложка обиженно шлёпнула по ногам, и испуганные страницы издали хлопок, унеся за собой недочитанную строчку. Он не был бы собой, если бы не продолжил читать как ни в чём не бывало. Поскольку ничего удивительного не произошло, если знать о его слабых руках. Вообще тело как у больного отрока практически не мешало последние месяцы, и ежедневные обязанности выполнялись легко и непринужденно. Разумеется, не так безупречно, как у здоровых и сильных, но и это хлеб. Слабость не распространялась лишь на мозг, который закалялся не первое столетие. Помимо добротного набора знаний, это также значило, что Пладжио давно учился самообладанию. Однако в этот раз он явно был не в себе, словно ему неожиданно вырвали руку или какой-то орган. Пладжио согнулся, обхватил голову руками и впал в болезненное оцепенение, сужающего мир до безумного отчаяния. Оно нещадно жрало его и стирало пути отступления, оставляя после себя лишь холодную пустоту, пока жёсткие ладони не выпрямили ему спину, а затем взяли скрюченные пальцы, чтобы выпрямить их. Именно тогда лёгкие смогли принять в себя немного воздуха, а потом ещё и ещё. - Хе... мус, - едва выдавил из себя Пладжио, постепенно приходя в себя. - Он не первый и не последний, - ответили ему с учтивой осторожностью. - Просто расскажи, что запомнил, а дальше за дело возьмёмся мы. - Я в порядке, - отрезал совершенно нормальным голосом Пладжио. - Дай мне ещё немного времени. Он облокотился на спинку стула и пару раз вздохнул, после чего с лёгкостью вытащил руки из пальцев, покрытых твёрдыми мозолями и шрамами, и поднял свой обыкновенно-апатичный взгляд. - Позволь вопрос не по теме. - больше потребовал, чем спросил мужчина. - Обычно Ины ещё долго мучаются, а ты практически в порядке. Сколько твоих Аров умерло за всё время? - Не помню, - обманчиво спокойный ответ. - Где-то больше сотни. Тяжело до немоготы было только в первый раз, а дальше становилось немного легче. Думаю, ещё сто или двести таких смертей, и станет всё равно. Я же прав? - Конечно, прав, - согласился Хемус, которого немного напрягало, что Пладжио знал его истинную личину. Гораздо спокойнее читать окружающих и не быть при этом читабельным, так что нужда в контроле это "отрока" вытекла сама по себе. - Только пользы от Аров становится всё меньше, от чего слабые Ины постепенно уничтожают себя. "Неплохо сказано, но я был слаб и двести лет назад, когда я ещё считал Аров", - оценил Пладжио, не поддавшись влиянию. - Итак, я запомнил довольно много занимательного, пока Грейвз использовал мою ауру. - беспристрастно начал "отрок", как всегда, издалека. - Значимы из них только две. Во-первых, Наркин оказался прав насчёт того, что Тени не помнят гораздо больше, чем мы. Во-вторых, Ар Ноктюрна стал намного сильнее после возврата из псевдоартефакта. Произошёл скачок, который ни разу нельзя назвать нормальным. При этом его Ин - Изначальный и редкий вундеркинд в одном флаконе. Ты должен понимать, что это значит. - То, что Наркин опять оказался прав, не так ли? - Хемус точно был заинтересован, хоть и не показывал этого. - Да. И у меня очень плохое предчувствие. - ровно сказал Пладжио. - Знаю, я постоянно повторяю это, но нам есть, о чём беспокоиться, помимо войны и ловли мятежников. И теперь мне есть, чем доказать это. Руническое сходство "Ликвидации" и "Деградации" явно не было случайным. К тому же вмешательство в руну было слишком точным, чтобы оказаться случайным, как и ряд недавних происшествий. Всё это похоже на часть одного большого плана, в котором так или иначе участвует каждый, хочет он этого или нет. Для голоса старого доброго рассудка звучало уверенно и бесспорно. Однако Пладжио не так зрел, каким может показаться, поскольку он до сих пор не учитывает множество важных деталей, одна из которых, к сведению, лишила его былой силы. Впрочем, когда вся глубина истины скрывается от пяти-шести- векового разума не открытие. Хемус и при своих годах практически не понимает её, пусть и чувствует некоторые её корни. Пожалуй, было бы неплохо напомнить об этом, несмотря на крайнюю одарённость собеседника. И самоуверенность. - Тогда я повторю, что никто из нас не обладает такой силой, чтобы одолеть того, кто за этим стоит. И нам придётся играть по чужим правилам, пока их не разрушит тот, кто должен сделать это. - Хемус всё же не был уверен, что слова дойдут до Пладжио со всеми междустрочьями, так что он решил прервать поток своих идей. - Впрочем, информация очень любопытная, но я уверен, что на собрании ты расскажешь намного больше. - Разумеется. Грейвз точно смог передать передать Наркину добытые документы. Все до одного. Хемус улыбнулся, и шрамы на его лице немного удлинились, после чего он плавной походкой упорхал куда-то ближе к центральному входу Синего замка, оставляя низкорослого полукровку бретонца и альдмера в одиночестве. На данный момент "отрок" не дорос до того, чтобы заслуженно получить свои силы обратно. А Хемус не стремился помогать всем налево и направо, к тому же Пладжио легко может позаботиться о себе сам, так что пусть сам и доходит до решения. Пладжио опустил взгляд на книгу, которая была открыта на той же странице, что до падения. Интересный трюк Хемуса, который вызывал только равнодушие и мысль из разряда: "Ну что же, спасибо, что избавил меня от поиска". Он уже научился игнорировать различного вида угрозы, поэтому продолжил читать о злоключениях куртизанки, первое время отвлекаясь только на мимолетные воспоминания об аргонианце, которого воспитывал всю его короткую жизнь. Было искренне жаль и ту сотню с запасом, которая умерла от его или чужой руки. Он пробовал бороться с этим чувством, когда ещё был горд и силён и даже после тех лет, но оно всегда нападало на него, какой бы ни была по счету смерть, двадцатая или сто десятая. Ему всегда будет жаль тех, кого возьмёт в своё подчинение. Но оно донимало только тогда, когда не было, чем заняться, так что отчасти он в безопасности от самого себя, пока читает эту книгу и параллельно готовится рассказать императору и приближённым всё, что вскоре должен вспомнить и проанализировать из принесённых старых записей. Скорее всего, придётся поучаствовать и в показном наказании Вейн за какое-нибудь аморальное нарушение дисциплины. И ей это будет не по чём - отыграется на ком-нибудь в подвале, "оттачивая мастерство допроса", или начнёт надоедать каждому во время перерывов. Весьма неудобно иметь огромную силу, которой почти невозможно управлять. Да только попробуй убить эту психопатку - не получится, и сверху прилетит. Замечательная рутина. Впрочем, пока он занят, всё будет хорошо, а Империя как раз не скупилась на задания для первого советчика и наставника в Солитьюде и Маркарте. Пока все идет своим чередом, спешка ни к чему. Даже, если она приведёт его к потерянному могуществу.***
Нечто ветвистое и наглое поджидало жертву на одном из деревьев, полностью слившись с листвой. Оно могло бы быть и поразительно умным, если бы не его мерзкий боевой клич перед прыжком. Дариус, и без того ненавидящий фальшивые ноты в пении, разъярённо отправил горе-певца в полёт мощным выстрелом из огненного посоха. Почему-то вспомнился Картус, который бесил нисколько не меньше, и, если бы тот не умел успокаивать окружающих своим голосом, пришлось бы усердно давить в себе желание убить его. - Слишком много думаю, - проворчал полукровка, подавляя излишнюю злобу. - Сейчас главное - не напугать их своей внезапной миролюбием. Хах. было бы, кого. Здесь вообще кто-нибудь выжил в этой разрухе? Вдруг он заметил вдалеке яркое оперение стрелы и, за неимением лучших идей, устремился к нему. Полукровка пришёл на место хорошей драки, которое никуда не отводило. Ещё одна тварюга была обезглавлена. Похоже, кого-то также не впечатлило её представление. Оглядевшись получше, Дариус обратил внимание на подозрительные пятна среди обломков. От них исходил сладковатый запах, похожий на тот, что исходит от трупов. Оно не могло не настораживать, поскольку лесные мертвецы, как, впрочем, и любые мертвецы, не истекают кровью. Поблизости расплылась самая крупная черная клякса, при виде которой ему стало особенно не по себе. Даже широкая кровавая дорожка не вызывала этого непонятного страха. Однако ни один герой здешнего происшествия не виделся и не ощущался. Сцена опустела, а шоу закончилось. Не оставалось и капли смысла задерживаться здесь. Дариус хотел было убраться отсюда, однако броня будто бы стала каменной тюрьмой. Навязчиво вращалась мысль, что нужно дождаться чего-то. Дариус ожидал очередного подвоха от Шудрама, поэтому выстроил ментальный щит, который только мог сотворить со своими знаниями и третью от оставшегося резерва. Возможно, оно было излишним, но Дариус посчитал лучшим помучаться с реальными врагами, чем стать марионеткой больно умного засранца. Не очень-то хотелось творить грязные делишки, а затем приходить в себя в эпицентре опасности и ломать голову, что произошло и куда бежать. Более того, из-за Шудрама у Дариуса в последнее время появились существенные провалы в памяти, чего по-хорошему, у двояких не должно быть. Особенно вызывали вопросы, как ни странно, последние месяцы, когда он зачем-то уединялся с Азиром, чтобы через небольшой отрезок времени разорвать неудобный зрительный контакт и уйти без единого слова. Очевидно, Шудрам что-то делал в то время, только совершенно не ясно, что. Можно предположить абсолютно всё, но это последнее, чем стоило бы заниматься. По крайней мере, Дариус был уверен в этом. Хотя он много недоумевал, почему так и не убил норда при всех имеющихся возможностях, когда это необходимо. И почему он сейчас чувствует его присутствие, Обливион его забери?! Готовый к нападению, Дариус поменял посох на полуторник. С ним было спокойнее всего, вопреки странному чувству жамевю, которое встревало каждый раз, когда удобный клинок, объединяющий достоинства меча и пилы, попадал из пространственного кармана в руку. - Азир, я знаю, что ты здесь. Выходи. - обманчиво нейтрально потребовал он. На самом деле он едва не горел в собственной крови, кипящей от злости. Только упрямство помогало удерживать контроль над собой. Потому что он не собирался показывать норду, как сильно уязвлена его душа. Тем более, он не хотел давать Шудраму возможность проявить себя. Полукровка давно намеревался выйти из всей этой мутной воды сухим, не забыв при этом утопить обоих врагов. Час, когда терзаниям будет поставлена жирная точка, настанет быстрее, чем ожидалось, и оно, несомненно, радовало. Тишина давила на него, бездействие выбивало чувство времени. Он до сих пор хотел пойти хоть куда-нибудь, поскольку видел это логичным. Какой смысл от пустых надежд, которые внезапно заполняют все мысли? Дариус не находил ни одной причины стоять и ждать не пойми чего, однако не мог заставить себя и пальцем пошевелить. Каждый раз его сковывал один и тот же крик то ли интуиции, то ли очередного фокуса от Шудрама, и вскоре настал тот момент, когда терпеть уже было невозможно. Неожиданно для самого себя Дариус с лёгкостью развернулся и практически сделал первый шаг. И не прошла секунда, как мир погас после яркой вспышки, волна которой прошла сквозь каждую клетку мозга, чтобы вырубить его. Со стороны Дариус напоминал застывшего в боевой стойке воина, которому вот-вот откажут ноги. Совсем рядом сидел на коленях норд, покрытый множеством ран. Его мечи медленно таяли в свете солнца и отбрасываемой им тени. Через несколько секунд они "оживут", и в их памяти восполнится множеством пробелов из прошлого. Так произойдёт со всеми, кто находился неподалёку, хотя и не так быстро, как с этими двумя. Несколько секунд в Нирне - сущий пустяк, но, если события происходят в дальнейших глубинах сознания, где способны существовать только души, даже мгновение может обратиться в вечность.***
Одноглазая тень плавно разворачивается, и плотное кружево Иллюзии и Изменение разлетается по ниточкам. Это было странно, ведь магические частицы не могут быть видны обычным глазом, тем более - пропадать в никуда. Что-то непонятное творилось с этим местом, ибо не было ясно, где оно примерно находится, есть ли отсюда обратная дорога и почему в голове поселилось впечатление резкой нехватки чего-то очень важного. При всём этом букете имелось твёрдое знание того, что это не чужое место, и оно неизбежно путало тот самый узел, который не позволял сориентироваться хоть немного. Дариуса неимоверно злил такой расклад, но его упрямое стремление прийти к любому обоснованному ответу лишь отбрасывало далеко назад: сопротивление лишь угнетало. Видимо, особых правил здесь не наблюдалось. От тени, выгодно выделяющейся в серой пустыне, веяло изумлением, и в то же время она казалась неприступной. Дариус безошибочно узнал в ней Менталиста, который каждый раз одолевал его во время стычек на уровне подсознания. Их случилось немало, и ни одну из них полукровка не смог выиграть, хотя он пытался бороться и анализировать в меру открытых возможностей. Всё было бестолку, и обычно упорный Дариус однажды подумал, что всё закончится последней битвой где-то там, откуда проигравший больше никогда не восстанет. Всё сходилось, но он не находил в себе былой уверенности. - О, ты удивил меня, - ни капли не солгал Шудрам, чуточку приблизившись. - Удивил? Я-то думал, что ты ещё полон сюрпризов. Мерзкий ублюдок, который только и может, что бить изподтишка. А, так это получается, что я говорю всё, о чём думаю. Опять твоих рук дело? - Не я виноват в том, что ты такой болтливый. Это всё твои предки. И я не так уж и мерзок, ведь мы с тобой из двояких. Для нас обыкновенно то, что для других неприемлемо. Когда две души делят одно тело, в этом есть преимущества, которые покрывают один существенный недостаток. Общие знания, общие возможности - гораздо лучше, когда всё это переходит в одну душу. И я не также виноват в том, что всего лишь опередил тебя. Хотелось хорошенько вмазать этому придурку за всё хорошее, раз он так самоуверенно утратил свою осторожность, однако Дариус призвал полуторник, посчитав, что будет лучше кромсать, безостановочно и беспощадно. Удобное и острое, как и всегда, оно появилось и тут же просочилось сквозь пальцы, и рассыпалось, как подобает обыкновенному пеплу. - Это ещё что? - задался вопросом полукровка, не разрывая зрительного контакта в белым огоньком. От вспышки паники его спасло крепчающее ощущение нечто, что непрерывно приближалось к нему. Оно не укладывалось в голове, отчего и не могло обратиться и в простенькую мысль. - Ты не умеешь призывать этот меч, поскольку это знание всегда принадлежало мне. Забавно получается. Ты так слабо отреагировал на это, чего нельзя было сказать о Ясуо. Он был так потрясён потерей всего, чем он так так долго убивал, что я не могу и дня провести, не вспоминая об этом. Он был смазливым и непоседливым ребёнком, который находил себе место только на каджитском члене, но удивительно крепким орешком. Я одолел его лишь по удачному стечению обстоятельств. - Шудрам медленно уменьшал безопасную дистанцию. - Это было так тяжело, что битва с тобой мне кажется скучной. Ты очень слаб и ограничен, поэтому за полтора года я так и не выучил ничего нового из Иллюзии. Тень собиралась коснуться лица полукровки, пользуясь мигом, когда у того в голове перемыкало от потока частичной правды, но тот вспыхнул ослепительным пламенем и обжёг ему подобия пальцев. Дариус быстро соображал, этого от него не отнять. Преимущество оставалось на стороне Шудрама за счёт большего опыта и запасных уловок, однако Разрушение было очень достойным ответом, к которому совсем не хотелось прикасаться. - Гори, скотина! Шудрам с азартом усмехнулся на пламенную решительность противника и сменил бесплотный и беззащитный облик на тот, что крайне напоминал личину Дариуса. Исключением были глаза, наполненные чёрными презрением и предвкушением. Секунда затишья закончилась, едва начавшись. Бойня началась естественно и проходила долго ожесточённо. Два бывалых бойца сотрясали своей бранью аналоги воздуха и земли, и мир рядом с ними будто бы сходил с ума, вихря и забрасывая окружение горячей пылью. Опыт и сила были на стороне Шудрама. Однако Дариус тоже веселился, паля неприятеля огненными вспышками и огребая от него тем самым полуторником. Кровь и пот, казалось, текли рекой, но их запал только креп. Каждый стремился победить другого непредсказуемостью, ибо истощение не брало ни одного, ни другого. Стиль за стилем, тактика за тактикой - они жадно усваивали чужие ухищрения, обмениваясь опытом и ранами. Так продолжалось мучительно долго и однотонно, до тех пор, пока полукровка неожиданно не получил тёмной материей в грудь, крепко угодив в ловушку. Дариус не оставлял надежды вырваться и из неё, но удача должна была когда-нибудь оставить его, и ей показалось, что лучше момента попросту не может быть. Тьма быстро обволокла ладони, не давая генерировать огонь, и обвила шею, перекрыв дыхание. Простенькая форма капкана нешуточно ударила по вере в победу: столько усилий и времени, и всё насмарку. Удивительно, что она вообще оставалась. - Дариус, сын Атрокса Морнигстар и наследник его метки. Ты должен был стать неимоверно сильным в ближайшие годы, как и полагается редким вундеркиндам. Их так мало в этом тысячелетии, что я до сих пор помню имя другого. Победить любого из них - всё равно что встать на их место. Так что я благодарен тебе за то, что ты всё-таки проиграл мне. Не имея при себе ничего особенного, ты был очень даже неплох. Можешь похвастаться Ясуо, что превзошёл его в столь юном возрасте. Дариуса выводил из себя его насмешливый тон. Шудрам выглядел бесподобно здоровым и сияющим жизнью, будто его нисколько не утомил их длительный поединок. Даже рубцы и ожоги затянулись. Скорее всего, Дариус со стороны смотрелся удручающе жалко без такой же регенерации, но он и не думал сдаваться. Никогда! - Неплохо, - снисходительно одобрил Шудрам, - но если ты как-то выберешься, то тебя всё равно убьют. Я плохо запоминаю имена, но ты точно его знаешь. Ведь он убил всех, кто тебе дорог, и не забрал тебя лишь с моей помощью. Всем, даже Ситису было всё равно на твою трагедию. Но не мне: ты помнишь, как я помог тебе отомстить Императору. Кажется, ты так и не пожалел об этом. Как и в ряде показных убийств в Винтерхолде. - Я не горжусь тем, что подставил свою семью, - огрызнулся Дариус, теряя часть драгоценного воздуха. - Что? Ты сожалеешь? Как это возможно? Что же, поверь мне, ты больше не будешь страдать. Шудрам, однако, поступил наперекор своему обещанию. Он сделал шаг в сторону, но так и не успел полностью уйти от удара, и добрая половина руки стукнулась о подобие песка. Всё случилось за мгновения. Поспевший Азир проскользил мимо ампутированной конечности и взмахнул вторым мечом. Освобождённый Дариус отскочил немного назад по вине головокружения и поднялся на ноги с помощью норда, который так же, как и он, дышал с натугой. Дариус не понимал больше половины из того, о чём тараторил Азир, поскольку слова путались и петляли, но ясно осознавал, что его спасли по доброй воле и полной самоотдаче. Норд же светился от счастья и нёс свою чепуху, пока не поднял взгляд до уровня зрительного контакта. Они чуть не утонули в том моменте, когда уловили ничего, кроме понимания, что сейчас они нужны друг другу как никогда. У них всё ещё оставались разногласия, но они естественным образом ушли на второй план: сначала спасение на холодную голову - потом разборки на том, что останется. - О, теперь все в сборе. - оскалился Шудрам, созерцая парочку. Оба лелеяли надежду, что выберутся отсюда совместными усилиями, отчего до нетерпения хотелось убедить их в обратном. Разумеется, их шансы возросли: место ампутации пульсировало лютой болью, но вместе с тем открылись ещё больше. С потерей частицы души существенно возрастает внутренняя сила, если знать, как управлять своим сознанием. Шудрам как раз-таки преуспел в этом, оттого и не испытывал ни уныния, ни страха, хотя должен был. - Гораздо удобнее перебить всех пешек сразу, правда? Очень приятно знать, что она всего лишь одна, уязвимая настолько, что рассыплется - только дёрни за правильную ниточку. - он пристально посмотрел на Азира, не скрывая злорадства. - Признать, я буду скучать по нашим прогулкам, когда ты не сходил с ума благодаря одному и тому же сочетанию слогов. "Да-ри-ус". Я же правильно расслышал это в твоём нескончаемом бреде? В один момент сердце норда будто бы взорвалось от хлынувших эпизодов насилия, что некогда были стёрты. Будь у него выбор, он предпочёл бы ничего не вспоминать или хотя бы перебороть воспоминание за воспоминанием, что у него более-менее получалось. Однако всё до последней капли мигом впилось в его душу, воспроизводя каждую мелочь, что ярко ощущалась физически, словно его снова принуждали спуститься на дно отчаяния и боли. Его взгляд утратил блеск, а лицо перестало проявлять абсолютно всё, что было способно. Миг, и Менталист сделал из человека камень. Дариус вздрогнул от повеявшего холода, хотя и знать не знал, что такого наделал Шудрам с Азиром, что того так поломало. Полукровка не смог равнодушно отреагировать на столь резкую перемену в настроении норда, однако на долю секунды, пока разум переворачивался, он был невероятно уязвим дичайшим за всю свою жизнь страхом потерять его. У Шудрама были все шансы предугадать и использовать этот момент, ведь он уже успел наловчиться в поломке рассудков и душ. Однако он никак не рассчитывал на то, что на доске появится ещё одна фигура, что непоправимо помешает ему. Ферзь, защитник короля. Ясуо опустил дымящуюся руку и показал язык. Длинноволосый вампир стоял далеко, и его присутствие ни разу не чувствовалось, хотя глаза точно видели его. Шудрам неожиданно для самого себя впал в замешательство, ибо не понимал, что перед ним предстало, губительное помутнение или упущенная действительность. - "Мастер" не значит "непобедимый", - насмешливо заявил Ясуо. - Считай это подарком за мою кончину, жаренная курица! Его смех звучал задорно и оживлённо, но Шудрам даже не улыбнулся. Ясуо уже давно должен был переродиться из-за полной потери власти над своим телом. Но его вмешательство вышло совсем настоящим, хотя, судя по всему, его видел и слышал здесь только Шудрам. Значило ли это, что Менталист запутался в своих же сетях? Или же ему намеренно помешали со стороны? Кому же тогда была выгодна столь внезапная потеря возможности? Недолгой запинкой позже один-единственный ответ посетил Шудрама. Оставалось неясно, зачем, но он всё-таки решил подыграть. - Так тебе ещё хватило наглости приблизиться к моему Ару?! - воскликнул тем временем Дариус. Полукровка вспыхнул с новой силой, которая, наверное, сожгла всю неуверенность, что сдерживала его. Шудрам же решил доиграть роль отчаянного врага, который всё ещё надеялся на переломный момент. Поэтому, не колеблясь, он напал снова. Так вторая рука отлетела прочь, и Шудрам даже не успел этого заметить. В него попало ещё несколько раз, каждый раз отрывая от некогда целой души ещё один кусочек, пока его грудину не разорвало латной перчаткой. Сердце трепетало в руке триумфатора, а затем оно загорелось ярым огнём, способным сжечь абсолютно всё. Грозный полувменяемый взгляд пылал ярче окружающего огня, загораясь всё ярче, пока закрывались глаза. Шудрам выдохнул, и его теневая оболочка потекла, бесследно исчезая. - Ха-ха! Точная копия отца... - услышал Дариус, но не воспринял. Его наполнял идеальный баланс уверенности и ярости, и он жаждал вернуться в Нирн, чтобы показать всем, включая себя, что он больше не слабый.***
Стало так легко, будто бы тело обрело эфирную форму. Внутренняя сила била через край, щекоча кожу изнутри, и, кажется, только возрастала. Никакая боль не занимала внимания, даже та, что бушевала в каждой клетке мозга. Дариус быстро приходил в себя, неизменно чувствуя дуновение перемен. В какой-то момент он обнаружил, что обрёл способность ответить на большинство вопросов, которые мучали его. Прошлое щедро открывало свою завесу, и скрытые раннее тайны вылетали похлеще дождя из стрел. Это было похоже на возрождение, которое тянуло к познанию всего с самого начала. Мир в его глазах будто бы преобразился, от чего выглядел немного незнакомо и пугающе. Если бы он сделал шаг вперёд, тревога усилилась бы в миллионы раз в попытке свести его с ума. Впечатлённый и напуганный совершенно новыми ощущениями, Дариус опустил взгляд, притяжённый чем-то. Точнее, кем-то. Норд едва находил в себе силы сидеть на коленях, и его дрожь точно повторяло прерывистое дыхание. Полукровка внимательно всматривался в его раны, из которых вытекали последние капли жизни. От Азира веяло сожалением и едкой горечью, которыми Дариус заразился, так и не поняв этого. Изначальный до отчаяния не хотел, чтобы его Ар так просто умер, поэтому без задней мысли приказал ему вставать. Азир вздрогнул, и в его истерзанное тело полилась энергия, которая Дариусу была не так уж сильно нужна. "Давай, поправляйся уже," - с легкой усмешкой подумал Изначальный, когда силушки заметно убавилось. Не слишком уверенно владея движениями, Азир всё-таки поднялся. А потом, отреагировав на что-то, призвал чёрный и белый клинки и пулей рванул в атаку. Чувство дежавю вспыхнуло и погасло как какой-то мусор. Вскоре Дариус отчётливо расслышал брань металлических плоскостей, а также увидел виновника столь быстрой реакции норда. Ренгар не слишком-то и ожидал такой тёплой встречи, поэтому защищался, гадая, когда следует прорывать резко усилившегося противника. Азир же безостановочно рубил, скорее всего, видя перед собой только фигуру, которая потенциально могла навредить Дариусу. Ар отчаянно защищает Ина от союзника, не осознавая этого. Как мило! Не каждый день можно наблюдать за тем, как заносчивый и самоуверенный данмер проигрывает в поединке. Зрелище отдавало теплом в душе, однако Дариусу пришлось остановить его, нехотя приказав не соображающему Ару остановиться. Вдруг у дяди какие-то важные вести? - Пять, четыре... - спокойно начал отсчитывать Ренгар, не обращая внимания на пристальный взгляд бывшего оппонента. Он медленно подходил к драконоподобному существу с чертами племянника, зная, что Ар бесшумно следует за ним. Сильных противников нужно бить опытом. К счастью Ренгара, оба практически не умели пользоваться новыми силами и, следовательно, не знали о подводных камнях. - А теперь упади, неумеха. Дариус удивлённо обнаружил себя в руках Азира в то же время. Мощь уже не казалась безграничной, наоборот, обидно ограниченной. На руке мимолётно блеснул рукав из ослабляющих рун. - Твой Ин ещё не дорос до полной трансформации, так что без моей помощи не обойтись. - холодно обратился Ренгар к норду. - Он продолжит терять силу, пока не впадёт в спячку. Не успеешь спрятать его от врагов - ему и тебе конец. У тебя остался час, чтобы добраться до Альфтанда. Сражение со мной не даст тебе времени, да и противник из меня до сих пор сложный. Беги, пока я добрый. Недоумевающий Азир, однако, мгновенно обратил клинки в кольца, когда почувствовал холодок по коже и давящую тревогу откуда-то сбоку. Он слишком хорошо знал эту ауру, чтобы перепутать. Это была Вейн. Не тратя больше времени на раздумья, он прижал поднятого Дариуса к себе, как если бы он был его невестой, и побежал так быстро, как только мог. Их очертания стремительно скрылись вдалеке, и Ренгар, давясь нескончаемым водопадом воспоминаний, выдавил из себя усмешку, признавшись себе, что немного завидует им. У них ещё есть шанс не попасть Бестии под руку.***
Шаг за шагом они преодолевали расстояние, которое непосильно никакому человеку. Двадцать сажаней оставались за спиной после каждого прыжка, однако Азира всё сильнее охватывал страх опоздать, да и волнение не думала отступать, только сгущая краски. Частенько он бросал взгляд на неподвижного Дариуса, чтобы убедиться, что он в относительном порядке. Его внешность всё больше обретала человеческую, что напоминало о неминуемой слабости. Час от фолкритской глуши до Альфтанда практически невозможен даже с такой скоростью. И если на них нападут, небольшие шансы поубавятся. Несмотря на колоссальную силу, они всё ещё оставались уязвимыми. Особенно в их нынешнем взаимоположении. В какой-то момент Дариус несильно дёрнул норда за ткань рубашки, и тот моментально понял, что хотели ему сказать, поскольку тоже почувствовал нечто неладное. Засада вышла на ура, и, возможно, у Вейн всё получилось бы, задержись Азир на своей прямой ещё на мгновение. Впрочем, Кровавое небо славилась не только ударами изподтишка, что и стало весомым поводом продолжать бежать со всех ног. Как выяснилось совсем скоро, оторваться от обладателя сильных крыльев просто невозможно. Пришлось резко затормозить, чтобы не дать ей преодолеть последние шаги до цели. Дариус ещё раз дёрнул то, что осталось от рубашки, пытаясь сказать тем самым, что надо бы поторапливаться. - Прости, Дар, - прерывистый шёпот. Если так пойдёт дальше, она нас достанет. Я не знаю, что делать. - Кричи, - последовал ответ одними губами, сопровождаемый ухмылкой. - Ты довакин или кто? Норд никак не ответил, хотя и услышал каждое слово. Он не без натуги попытался вспомнить хоть какой-то ту'ум, но не получилось. Как-будто он вообще не изучал их. Тем временем Вейн угрожающе приближалась, демонстративно громко зачитывая одно из своих коронных заклинаний. Оно было таковым не только из-за того, что никто физически не мог повторить его. Проблема больше опиралась на то, что её свирепость и смертоносность закреплялись в придачу неимоверно сильным иммунитетом к магии. Чистая тьма покрыла её и без того жуткую ауру, создавая едва ли не абсолютный щит от любого заклинания, в котором так или иначе присутствует тёмная магия. Будь здесь какой-нибудь пользователь светлых чар, ситуация не показалась бы совсем безнадёжной. Но увы. - Твой груз мешает тебе, - прошипела она раздваивающимся голосом. - Избавься от него, и на этот раз я дам тебе уйти. Она не переставала приближаться, оказывая тем самым отвратительное давление на нервы. Ей нужен был быстрый ответ, и она получила его, когда собралась совершить быстрый фатальный взмах. - Feim! Без малейшего страха или удивления он проскочил сквозь Бестию и помчался в сторону деревьев, чтобы при первой же возможности использовать их стволы как стенки для прыжков. Даже когда действие "Бесплотности" подошло к концу, спокойствие наполняло разум норда. Он сайгачил и путал траекторию всё время, пока Голос восстанавливался, и каждый раз малейшая ошибка могла лишить его или Дариуса жизни. Тем не менее, им каждый раз получалось избежать встречи с рассекающим всё и вся "Безусловным сечением", которое сосредоточилось вокруг её ладони. Всё получалось, но не долго. Как раз в тот момент, когда всю тревогу сменило безразличие, Азир отскочил чуточку левее, чем рассчитывал, из-за чего нога соскользнула, и они с Дариусом чуть не прокатились по пыльной дороге. Частички земли взмыли в воздух, частично скрыв их, от чего Вейн также допустила мелкую ошибку, не попав по ним совсем немного. Пыль сгустилась, перемешавшись с тёмной аурой, и обзор стал ещё хуже. Оставалось положиться на всё что угодно, кроме зрения. Все поняли, что победа за тем, кто быстрее перехитрит противника. - iiZ-SLEN-NUS!!! - Закричал норд и пустился в бег. Лишь мгновением позже он понял, насколько хороша была внезапная идея. Дариус тихо засмеялся через какое-то время, и Азир с огромным усилием заставил себя не оборачиваться, чтобы хоть отдалённо увидеть эффект "Ледяной формы". - Ещё успеваем, как думаешь? - спросил полукровка, окрылённый блистательным побегом, но неизбежно слабеющим. В ответ норд, и без того нещадно перебирающий ногами, ускорился. Ему было стыдно за то, что он не смог разобраться с хвостом хоть немного быстрее. Более того, он понятия не имел, что совсем недавно Прокричал, отчего боялся, что не вспомнит ничего в следующей передряге. Радовало то, что Дариус остался без единого ранения. Для Азира это значило многое. В том числе и то, что он всё-таки может защитить его. А пока всё относительно тихо, нужно бежать так быстро, как это только возможно. И не столько ради спасения своей жизни, сколько его. Ведь Азир однажды поклялся защищать его до самого последнего вздоха. Кто бы мог подсказать ему тогда, что Дариус целый час ясно видел и слышал каждый импульс в нордовой голове?***
Ледяные оковы понемногу давали трещины, пока не разломались от очередного напряжения мышц. Вейн ненавидела нейтральную магию вроде ту'ума как раз из-за того, что она не силах противостоять ей, даже с тем, что пугает большинство её врагов. Лихо её победили, даже злость не так сильно наполняла её, как удивление. С помощью освободившихся крыльев она встала на негнущиеся ноги, чтобы разбить на них лёд. Получилось только на второй раз, когда дерево наклонилось так сильно, что оно постепенно обнажало свои корни, пока не ухнуло на своего товарища повыше. Вейн позабавила эта символичность: не хватало только крепкой хватки за шею. Естественно, эти двое уже совсем далеко. Гнаться за ними больше не было смысла. В отличии от более слабых Теней, которые чувствовались гораздо ближе. Вейн облизнула треснувшую губу, всё ещё ожидая кровавую жатву. Она надеялась собрать, как минимум, четыре головы и взять двух самых живучих в плен. Дабы мило побеседовать с ними между огней двух факелов с использованием самых тонких ножей, которые возможно сделать. Ей не раз твердили, что многое ей под силу, так что она верила, что справиться с горсткой мятежников в одиночку. Особенно с ними, после почти одержанной победы над полутрансформированными Ином и Аром.***
Он очнулся во тьме, освещаемой тонкими ниточками света. Сломанное плечо робко касалось груды обломков, которые совсем немного не достали, чтобы размозжить ехидну. Ему ужасно повезло и не повезло одновременно. Конечно, выживание не могло не радовать, однако это чудо в любой момент может исчерпать себя. Где он сейчас? Где остальные? Где враги? Голова шла кругом, однако Наклз не нашёл решения лучше, чем пойти искать выход: часть замка, в которой он очутился, нехорошо затрещала, а сил против ярости камней не было. Ему опять повезло, потому что он успел выйти в коридор аккурат в тот момент, когда его старое убежище оказалось спрятано под обломками. Грохот далеко отдал эхом, и ехидна не смог пропустить мысль, что на звук может прийти кто угодно. Найдя спиной надёжную стену, он потратил несколько минут, чтобы взять свою волю в кулак и навалять ею страху. Однако не успел он толком разобраться с одной проблемой, как его радостно встретила другая. Налево или направо? Два совершенно одинаковых по состоянию коридора. Никаких различий в длине или количестве дверей. Их вообще ничего не отличало друг от друга! Куда, Хаос побери, идти?! Наклз раздражённо помотал головой и только потом, понадеявшись на интуицию, повернул направо. Ему казалось, что переход длился целую вечность, выбора не было и на самом деле это замкнутое пространство. Он терялся в догадках и сердился на ситуацию, в которую попал. Всё это так нелепо с самого начала, когда никому не было дела до Эггмана. Даже ему. Нелепо, когда они постоянно проигрывали бой за боем. Нелепо после попадания сюда. Каждый день. Каждая минута. Всё это так глупо, что кажется нереальным. Наклз отказывался верить в происходящее с тех пор, как умерла Руж. Через пару минут он замирает в самом сильном неверии и радости одновременно. Где-то очень далеко он услышал пение. Ровный и мягкий голос огибал тёмные каменные стены. Он без задней мысли побежал в ту сторону, где, как ему показалось, находился источник той невероятной мелодии. Минуя многочисленные разветвления, разломы и неестественные каменные выступы, ехидна наконец-то увидел дневной свет, который пронзил глаза острой болью. Именно поэтому он не сразу увидел её. Милый пышный сарафан, украшенный тёмным фартуком с кружевами. Мрачные красота и изящество - всё это только осветляло её серебристую мордашку белоснежные кудри. Больше всего Наклза сразили глаза. Бледные, голубые, спокойные и блестящие каким-то волнением одновременно. Было ли то чувство наивысшей радостью или наихудшей подавленностью? Наклз не хотел разбираться, ибо уже был заворожен её взглядом, как она - его. Мобианка выглядела растерянной и напряжённой от попытки вспомнить что-то, но она не отступила ни на шаг, когда ехидна побежал к ней сломя голову. Она не оттолкнула его, когда он обнял её и стал о чём-то задушевно мямлить. Казалось, что он был важен ей. Не было ясно, почему. Руж слабо улыбнулась, взяв его разгорячённое лицо в руки и медленно притянув к себе. Мышка хотела сделать что-то, но не понимала, чего конкретно. Ей подсказали: - Так ты убьёшь его? - ленивый и раздражённый детский голос потянулся из тени. Наклз инстинктивно перевёл взгляд в ту сторону и забыл, как дышать. Тейлз обыкновенно скучал на обломке, и его полуприкрытые глаза искрили злобой. Испугавшись увиденного, Наклз вернул взор на Руж. Он надеялся увидеть её смятение, но к своему ужасу нашёл только нежность и... счастье. Её только радовала возможность подарить ему забвение, которое только объединит их. - П-подожди! - залепетал он, неуверенный в своих чувствах, что призывали его к побегу. - Разве это единственное решение? Я всё это время думал о тебе и не находил себе места. Она ласково опустила ледяные ладони к шее и моментально сомкнула их так, что ехидна не успел что-либо сделать. Всё, что могло увести его от смерти, вмиг исчезло. Больше не было смысла сопротивляться. Но он не чувствовал себя несчастным. - Мы наконец-то будем вместе, Наки. - прошептала она сладкой колыбельной, и ехидне показалось, что он улыбнулся в лицо смерти.***
Ёж прибавил ходу на обломках, всё ещё надеясь догнать их. Зачем он рисковал ради большего риска? Скорее всего, из-за какой-то крохотной надежды исправить то, что не получилось предотвратить. Соник, однако, не сильно верил, что успевает. Вот он проскочил полуразрушенную стену и попал в остатки коридора, миновал два резких поворота, не замедляясь. Шаг за шагом, поворот за поворотом. Интуиция показывала дорогу, не подсказывая, сколько ещё продлится преследование. При этом Соник напрягал бдительность по полной, дабы атаковать при первой же возможности. Он мог бы напрыгнуть на любого, кто имел способность двигаться, если бы не миновала та секунда, когда его чутьё резко потребовало остановиться. Голова пошла кругом от неожиданной перемены в сознании, и Соник очень постарался, чтобы не пошатнуться после полной остановки. До Ниро оставалось расстояние вытянутой руки. - П-привет, - растерянно и облегчённо хихикнул лис. - Как всегда быстрее ветра, а? - Что случилось? - совершенно холодно перевёл тему Шедоу, немного выглянув из- за головы транспортёра. - Их нужно догнать, - выдохнул Соник, не успевший договорить. - Кого? - единовременно спросили попутчики, отчасти заражаясь нервозностью синего товарища. - Эми и того, кто забрал её! Я... я не знаю, где они, но их всё равно нужно догнать. - Ты хотя бы слушаешь, что говоришь? - мрачно поинтересовался бессмертный. - Как можно догнать тех, за кого нельзя закрепиться? Это в прошлые разы нас повезло, потому что и Тейлз, и Наклз имели предрасположенность к Хаосу! Как ты помнишь, у нас ничего не получилось, а сейчас и подавно. - Справедливо, - кивнул Соник и начал метаться по свободному пространству в попытках успокоиться. Сказать, что Шедоу удивился такой спокойной для фейкера реакции - соврать. Внутри у него что-то передёрнуло, да так, что какая-то метающаяся догадка весело и задорно выбивала из него былую собранность. - А нам точно нужно куда-то бежать, чтобы встретиться с ними? - Ниро поделился с ежами своим предположением. - Ты слишком вовремя встретил нас, не находишь? Почему-то я уверен, что это... Западня. Лис так и не договорил, однако последнее слово полностью отражалось в те мгновения, когда он избежал целый рой летящих кристаллов. Они будто бы полетели из неоткуда, но если смотреть под правильным углом, то можно было увидеть двух мобианцев, которые прятались в тени. Не тратя время, Мефилес продолжил приветственный шквал, сто крат превосходящий то, от чего ещё можно было увернуться с грузом на спине. Казалось, что на троих неслась толстая и шипастая стена, которую невозможно избежать. Счёт шёл слишком быстро, чтобы думать, поэтому Шедоу сделал то, что всегда считал оптимальным. - Хаос Контроль! Не переоценивая возможности своего окружения, он планировал очутиться в достаточном отдалении, дабы выиграть немного времени. Возможно, им бы даже удалось найти помощь, хотя и не шибко верилось в достойное сражение с таким противником, как этот. Что случилось на самом деле? Ничего хорошо - бой продолжается, только со спины противника! Не успев толком удивиться, Шедоу уже обнаружил себя на полу. Ниро, атакующим гадкого типа с добрым размахом длинного меча. Эми, тяжело отбившей тот самый удар своим молотом. И Соника, отчаянно и бесполезно просившем её остановиться. Как вообще можно было допустить такую серьёзную и глупую ошибку? А сюрпризы только начались, как оказалось. Соника и Эми практически одновременно что-то оттолкнуло в разные стороны. Ошалелый, синий ёж на пару с чёрно-алым уставились на хаотичные размытые линии, которые совсем не поддавались зоркому глазу. Поблизости неслись две кометы, то сталкивающиеся, то меняющие место очередного столкновения. От их скорости создавалось впечатление, что бой шёл между двумя отрядами. - Уходим. Немедленно. - потребовал бессмертный, едва оторвавшись от открывшегося зрелища. - Что ты такое говоришь?! - По тебе видно, что ты не успеваешь за ними. Соник упрямо прищурился и согнул ноги, попытавшись уловить момент для прыжка. Что-то мешало ему уследить за скоростью, которая была ему по силам, и оно не заставило себя долго ждать. Ежиха, немного шатаясь, рванула со всей своей недюжинной силы и обрушила огромный вес молота, усиленный в несколько раз. Обломки раскрошились вокруг неё и полетели в разные стороны, однако девушки уже не было на прежнем месте. Она избрала своей целью Соника, и тот с тяжёлым сердцем принял этот бой. Он искренне хотел как-нибудь вернуть Эми, но почему-то знал, что это невозможно. Душою ёж не переставал отрицать наблюдаемое, поэтому его голосовые связки издавали безостановочный звон в стремлении ухватиться за душу нежеланной противницы. Эми действительно услышала каждое слово, даже когда звуки приглушались толстыми вибрациями молота и остатков построения. Внутри неё забилось колеблющие переживания. Только вот возникшие чувства ни разу не содержали в себе ни вины, ни страха. Лишь ласковый трепет и желание убить его моментально, чтобы обошлось без лишней боли. Стоило признать, у неё и в правду имелся шанс подловить ежа на какой-нибудь секундной прорехе, и оный остался бы и тогда, когда Соника не хватали бы со спины. Мефилес моментально образовался в том месте, куда шла траектория прыжка, оттого поимка ежа была не такой уж и сложной. На самом деле это отличная возможность использовать Хаос копьё и выстрелить им как настоящей молнией, поразив жутковатому ежу сухожилие над плечом. Так было задумано и, к большому сожалению, только. На деле зелёная энергия разлетелась мелкими искорками, которые так и не приняли нужную форму, не говоря уже о направленном полёте. "А вот это плохо", - меланхолично подумал он, украдкой глянув и на поверженного лиса, который не мог даже встать на колени. Всё выглядело одновременно просто и невероятно. Соник должен получить отменную порцию молота Эми, чтобы умереть после нескольких ударов. Затем убьют Ниро и его, не встретив почти никакого сопротивления. "Отлично. Вот и добегались" - как-то безразлично раздумывал Шедоу, опять обратив внимание на ограничительный браслет, который продолжал щекотать под шерстью и беспорядочно выпускать частицы Хаоса. Так никогда не происходило, хотя это только раньше у него были две руки и два браслета. Наверное, стоило радоваться и тому, что Хаос хотя бы частично подчинялся ему, а не ополчился против него. Однако бессмертный не отчаивался, словно знал, что их вот-вот вытащат даже из такой передряги. Он обернулся, привлечённый чем-то, и за ним повторили. Кажется, кто-то только что пронёсся совсем рядом, но Шедоу пришлось вернуться в прежнее положение и подождать какое-то время, чтобы увидеть его. Сначала он ошибочно принял незнакомца за Ниро, но тот с таким же удивлением разглядывал золотистые разводы, которые бросались в глаза намного сильнее положения спасителя. Мефилес и Эми, гонимые таким давлением, совсем скоро сбежали в тень, покрытые дымящимися ранами, нанесёнными скорее не там, где жизненно опасно, а там, где больнее всего. И только тогда неизвестный остановился. Рыжий лис с двумя хвостами бросал быстрые взгляды по всем местам, куда не попадал свет его копья. Постепенно он разворачивался, не переставая бормотать о чём-то и массировать висок, страдающий приступом боли. Ни одно его медленное движение не блистало дружелюбием. Незнакомец медлил, не зная, нужно ли ему нападать на этот раз. В голову неторопливо впивались частички прежней памяти, и это на самом деле очень сильно уязвляло. Если кто-то из присутствующих захочет прикончить его - дело будет сделано. Так зачем же он пошёл в атаку, когда ничто не мешало ему пойти дальше, где совсем близко находилась его спасительница? У них с Жанной вышел бы весьма самодостаточный союз, как в старые добрые времена. Когда Руфус безостановочно оберегал остатки своей семьи. - Как... мой... брат? - острый слух мог уловить обрывистый и беспокойный голос, в котором преобладал то страх, то ненависть, смешанная с надеждой. Никакой человек в здравом уме не стал бы отвечать, боясь за сохранность своей жизни. Поэтому Шедоу посмотрел на Соника, серьёзно намереваясь заткнуть его, но тот лишь уставился на него, видимо, собираясь сделать тоже самое. "За себя бы побоялся, придурок", - подумал чёрно-алый ёж и почувствовал сквозной взгляд того копьеносца. Руфус, однако, не остановился на них, будто не видя. Затем он встретился взглядами с ошарашенным Ниро, и его взгляд моментально теплеет вместе с голосом: - Я рад, что ты жив, брат. Простые слова, полные искреннего счастья, должны были вызвать что-нибудь светлое на душе, что и случилось у Соника и в какой-то степени у Шедоу. Но не у воссоединившихся братьев. Всего миг они открыто показывали друг другу целое ничего, и после их миры резко перевернулись от огромной волны совместных воспоминаний. Их было так много, что Руфус выронил грозное оружие из пространства и сделал несколько шагов, не превосходя своей грацией бывалого алкоголика. Он так хотел обнять близкого мобианца, которого не видел долгие месяцы, и сказать что-то ободряющее, когда тот расплачется от переизбытка чувств. Бодро преодолевая недостающее расстояние, Руфус не сделал последних шагов и даже не прикоснулся к нему. Бедный братец не закричал от боли исключительно благодаря шоку, а боли было предостаточно: невозможно спокойно наблюдать со стороны. Когда правая половина головы разлинована полосами крови из некогда функционирующих уха и глаза, крайне тяжело оторвать взгляд, не говоря уже о принятии правильного решения. Находясь, наверное, в самом глубоком потрясении, Руфус всё-таки смог покрутить собственными извилинами и сделать то, что остановит ужасное разрушение дорогого брата. Ни сказав ни слова, он выпрыгнул наружу, где и скрылся с виду ото всех. Никто не станет искать там, откуда его извлекли, ибо не захотят возвращаться туда, где больше не безопасно. Минуя комнаты с разной степенью разрушенности, он не понимал и половины от того, что наделал, хотя последствия были многообещающими. Единственное, что легко усваивалось в его голове, - главное правило, которое теперь нужно соблюдать, чтобы не дать Ниро умереть. Никогда и ни при каких обстоятествах не попадаться ему на глаза. К сожалению, он узнал об этом слишком внезапно и жестоко. Вина так и манила в свои удушающие объятия, однако Руфус знал, что она та ещё стерва, оттого и отмахнулся как от самого ярого врага. Она не посмеет убить его снова. И не помешает ему вспоминать обо всём в тишине и покое. Тем временем, Ниро прислонился к стене, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Оно, конечно, долго не помогало, что, впрочем, осталось незамеченным для лиса. Он много вспоминал, и чем больше, тем сильнее разрывало внутри черепа. Как если бы там орудовал искусный палач, которому необходимо максимально болезненно вырезать частичку за частичкой. Всё возникало и исчезало, будто бы моменты прошлого помещались в страницах большой книги, которые кто-то невероятно быстро листал. Бедолага потерял связь с реальностью и мучительно долго падал в обморок. Его глаз кровоточил вперемешку со слезами и медленно выступал из-за век, пока совсем неожиданно не покинул тело вместе с какими-то кровавыми ниточками. Именно в тот момент лис перестал издавать какие-либо звуки, и Шедоу убрал искусанную ладонь изо рта. Хоть как-то держать себе в руках выходило с колоссальными усилиями, поэтому он старался не думать, что крики Ниро, жутко раненного немыслимым образом, было невозможно не услышать с неприлично-далёкого расстояния. Их точно кто-то да услышал. - Да что здесь вообще проис..! - практически срывается на крик синий ёж, которого без пяти минут выворачивало от увиденного. Он умолкает лишь из-за того, что попадает взглядом на зрачок отделившегося глаза. Мутный синий зрачок с ореолом сосудов и лужицей крови. На нём также присутствовали мелкие чёрточки, напоминающие линии порезов или крохотные ожоги. Мимоходом вспомнилось истерзанное тело Тейлза, что стало последней каплей для Соника. Ему срочно понадобилось освободить желудок от мёртвой хватки спазма. - Ты здесь единственный, кто ещё может быстро двигаться, - медленно и вдумчиво произносил Шедоу сзади, пока синий ёж приходил в себя. - Найди хоть кого-нибудь и веди сюда. Ты не донесёшь нас в одиночку. - Но ведь нас могли засе... - Что с тобой не так фейкер? Чем дольше мы здесь находимся, тем бесхребетнее ты становишься. Уж ты точно успеешь. Ещё и ерундой займёшься по дороге. - Шедоу, ты... - Соник наконец встал, но так и не подобрал нужного слова, поскольку его перебил красноречивый шлепок по хвосту. Сработало отменно - ёж торпедой выскочил из убежища, не произнеся и слова. "С ним точно что-то происходит", - подумал бессмертный, не зная, что и думать по этому поводу. Факт фактом, но он бестолковый, поскольку его нечем развить. Шедоу неоднократно замечал, что Соник изменился после смерти Руж, и если раньше оно проявлялось нечасто, то сейчас так и бросалось в глаза. Возможно, дальше всё станет понятнее, только вот не шибко хотелось бы принимать новые карты от хорошо знакомого мобианца. Шедоу облокотился на стену рядом с Ниро, который, кажется, приходил в себя, судя по всхлипам. Ему, естественно, не могло полегчать за такое короткое время, а новых проблем не хотелось. Поэтому бессмертный посчитал, что надавить лису на сонную артерию - лучшее, что можно сделать для него. Он потянул к нему неампутированную руку, но был остановлен на половине пути. - Не надо. Я не буду кричать. - тихо произносит Ниро и отпускает руку. - Моя кровь ещё может пригодиться. Пусть восполняется. Шедоу кивает, хотя вопросы так и норовили выйти в мир. Раз Ниро вспомнил о чём-то важном, кроме родства с тем копейщиком, стоит послушать его. К тому же, в своём состоянии лис не станет выбирать слова, чтобы послать его куда подальше со своими расспросами, а потом упорно молчать, пока сюда не вернутся. Лис совершенно не боялся и просто верил, что скоро всё закончится - не хорошо, так быстро. Почему-то именно такое впечатление появилось у чёрно-алого ежа после сказанного. И Шедоу чувствовал, что Ниро ещё больше стал походить на мужественную личность, которая заслуживает большого уважения и доверия. Они просидели в молчании какое-то время, прислушиваясь к звукам за их спинами. Шедоу изредка бросал на лиса быстрый взгляд и каждый раз видел одно и тоже: Ниро сидел смиренно и неподвижно, и если не смотреть на трясущиеся кулаки, казалось, что боль оставила его. Лучше всего было не трогать его, чтобы не напугать ненароком, поэтому Шедоу скоро оставил своё занятие и сел так же ровно и неподвижно. Где-то за стеной пару раз слышались шаги, которые продолжили идти прямо. Это были странные звуки, напоминающие шелест веток, будто мимо них прошли деревья. В этом и скрывалась истина, почему мобианцев не нашли по запаху крови и того, чем скудно позавтракал синий ёж. Умей дерево слышать запахи, их не нашли бы живыми. - Ох ты ж бля, - Шерл не смог сдержать шока при виде Ниро. - Чтоб мой глаз тебя не видел, бревно мохнатое. Сколько можно быть разделочной доской, скажи мне? Кстати, вон этот глаз можно не забирать. Он бесполезен. - не обращая на неоднозначную реакцию ежей, он продолжил совершенно серьёзно. - Два зверька Жанны уже проходили здесь. Они тупые, но не глухие. Будем тут стоять, и они оборвут наш разговор на самом интересном. - Как прикажете, о благороднейший, - засмеялся Шерл с широкой улыбкой. - Ради вас я изберу в следующий раз защиту, и раны будут не видны. А вы тем временем быстренько потрясёте лучиками яркого солнышка. Чур меня не царапать. - Как же ты бесишь, - беззлобно рыкнул лис, когда ёж-вампир помог ему встать. - Будешь выёбываться - высосу из шеи полтора за раз. Помнится, тебе всегда нравилось пожёще, - в тон пригрозил Шерл. Пока они обменивали подколами и глупо посмеивались, старое убежище постепенно удалялось. Всё то время, что четвёрка перебегала с места на место, пока не в поле зрения не попали Вейгар, Кира и какой-то высокий альбинос в откровенно высокомерной позе, Соник и Шедоу без единого слова сошлись на том, что двое ребят вдруг изменились. Не фундаментально, но слишком сильно, чтобы не заметить. Именно тогда ежи узнали, что за два года им доводилось видеть только верхушку айсберга. На самом деле Шерл и Ниро намного безрассуднее и отважнее, и оно несколько выбивало из колеи, хотя и обнадёживало. Благодаря им, они наконец-то добрались до своих.***
Силы больше не восстанавливались. Жанна не собиралась убеждать себя в обратном, однако отчаяние постепенно одолевало её. Она чувствовала, как этот лес умирал, иссыхая под нежными прикосновениями солнца и воздуха. Глаза твердили об обратном, да только душе создателя виднее. Не без тоски бастард прощалась со своим детищем, которое так долго укрывало здешние места, терроризируя и живых, и мёртвых. Эти леса, несмотря на отпугивающие проклятие, были по-своему прекрасны. Здесь находилось всё, что таилось в её мыслях и чувствах, и Жанна скромно считала своё творение шедевром, непревзойдённо сочетающее любовь и ненависть. И прямо сейчас воплощённое искусство увядает, напоминая о скором забвении. Которое пусто и бессмысленно, пока Шерон остаётся в живых. - Мне и раньше было нечего терять. Сейчас и подавно - улыбнулась она древесному миньону, который участливо наклонил своё подобие головы. - Ты не расстроишься, когда вся наша большая семья сегодня умрёт? Немного жаль, что твой ответ не будет волновать меня. Думаю, ничто теперь не имеет значения в этом лесу. Он умрёт вместе со мной. - пока она молчала, мёртвые малиновые глаза обретали блеск, который встречается разве что у безнадёжного безумца. - Давай, иди убей кого-нибудь ради меня. Перед концом хочется отменного пира. Миньон послушно запрыгал в случайном направлении, поскольку повсюду слышал жизни, которые нужно оборвать. Какое-то время его сопровождал психопатический смех бастарда, который умолк ровно в тот момент, когда вся природа, что была создана ею, сделала протяжный вдох. Жанна давно не чувствовала себя настолько живой - так велика была её сила в последней трансформации в её псевдожизни. И она не стала тратить своё время на такую мелочь, как самоконтроль, ибо не хотела больше возвращаться к старой личине, что так смердела слабостью и ничтожеством. Жанна была рождена не для того, чтобы быть какой-то элементалистом земли или обольстительным суукубом, которому смеют указывать те, кто считает себя сильнее. Она явно выше этого, ибо смысл её жизни в пылающем закате - месть. Жестокая и кровавая, насколько далеко может разыграться извращённое воображение. Ради неё она и согласилась на краткосрочный контракт, который не давал ей ничего, кроме горстки времени. Пора использовать всё, что осталось, раз ей не дают так просто завершить начатое. Скорее всего, её ненадёжные усопшие товарищи не помогут на этот раз, однако их помощь необязательна. Пусть бегут и прячутся - целее будут. И она уже ощущала движение своей жертвы, даже не смотря в нужную сторону. Так близко пульсировала мана в её жилах - не промахнуться. Такая хрупкая и нежная плоть, которую так и хочется раздавить. Придётся постараться, чтобы убрать защитную регенерацию, но усилия стоят того: когда разобьётся скорлупа, откроется начинка, с которой можно делать всё, что угодно, и эффект превзойдёт все ожидания. Жанне только оставалось ухватиться и притянуть её к себе, минуя те сажени земли, что отделяли их. И Шерон явилась у её колен, обескураженная и покрытая лёгким слоем сухой почвы. До рогатой ещё не дошло, что из магии в ней осталась только пассивная защита, а их физических возможностей - провальные попытки выбраться. Она встала с колен и приняла защитную стойку, но её движения выходили до безобразия медленными, за что и села обратно после мощного удара по ключице. "Шерон!" - в панике воскликнула Кира, не имеющая возможности что-либо сделать. Никакого ответа не последовало, что только подливало масла в огонь. - Каж-жется, рука-а соскочи-ила. Я така-ая неуклюж-жая, - ни капли жалости или равнодушия - чистое безумие. - Но ма-аленький ло-отос-с не будет про-отив, ес-сли я попра-актику-уюсь. Странный вибрирующий и тянущийся голос звучал нечётко, не менясь только в смаковании победой и подозрительным умиротворением. Её смех после каждого предложения напоминал перезвон крохотных колокольчиков и скрежет железа и о железо. Нельзя было ждать ничего хорошего от этого существа: один только вид её искажённого магией тела говорил об отчаянной решительности. О сломанном рассудке и говорить нечего. Кира без раздумий выгородила собой оглушённую Шерон, а Жанна легко миновала её примитивную защиту, пройдя насквозь, и продолжила долгожданное "разбирательство" с сестрой, на которое что смотреть, что не смотреть - всё больно. А Шерон молча и неподвижно принимала на себя каждый удар, когда сообразила, что слишком медлительна для монстра, в котором перемешанная кровь высвободила всю затаённую силу без остатка. Она чувствовала к ней родственную связь и даже припоминала парочку милых эпизодов, однако это была та Жанна, которую уже никак не вернуть. И Шерон была не единственной, кто это понимал. Стоит ли отчаяние милости, когда оно моментально стирает его? Определённо, нет. Не было лишь той стойкости, что позволила бы выстоять напасти, и Шерон оставалось ждать, будучи скреплённой какой-то нелепой надеждой на лучшее. - Ма-аленький лотос... бо-ольше не цветё-ёт... да-а? - порождение ненависти упивалось каждым мгновением, что забирало у своей сестры-убийце. - С-смотри-и... в мои глаза-а... это последнее... что ты види-иш-шь. Ни Шерон, ни Кира не могли сделать ничего против маньячки, что лишь отдалённо напоминала Жанну. Жуткая экзекуция крала всё, что могло поддерживать жизнь в теле, чтобы окончательно раздробить его и разоврать, когда синий огонь перестанет восстанавливать тело. Такое должно сводить с ума убийственной гаммой агонии, безысходности и голоса, что будто бы проникал в кожу и разводил смертельный яд безжалостности. И это было ужасно, насколько бывает ужасна та жестокость, что обращается к родному существу, однако это вызывало только жалость, что давится желчью. - Ты-ы... ты улыбаеш-шься-я? Да как ты мо-ожеш-шь?! - Ты первая перешла черту, оттого и вынудила себя убить, - уверенно напомнила Шерон, сама поражаясь сказанному. - Не нужно было покушаться на свою семью, какие бы у неё ни были методы. Если бы ты забыла нём, то всё было бы в порядке. - Ме-елкая тва-арь! Защита тут же порвалась на мелкие кусочки, но Шерон осталась беспристрастной и несломленной, хотя и балансировала на самой грани с практически оторванными кистями и половиной туловища. Возможно, её настиг тяжёлый шок, или Кира как-то поддерживала её, но Жанна так и не добилась того, к чему стремилась, и это ещё больше выводило из пошатнувшегося равновесия. В порыве разрушающих чувств она совершенно забыла, что её сестра не способна чувствовать боль, а времени на убийство не хватит, чтобы дополнять его чем-либо, как того хотелось изначально. Месть должна была быть намного холоднее. Жанна слишком поздно поняла, что её пытки бесполезны, и она ещё яростнее захотела покончить со всем этим. Нужен всего один удар. Его-то с её силами должно быть достаточно. - МРАЗЬ! Дуновение ветра заставило её отлететь на добрые пять саженей. Поражало, что это сделал совершенно обыкновенный Ар. Презренное существо, до которого она непременно доберётся и ответит так, что от него и мокрого места не останется. Ведь её сил всё ещё хватает, раз ей так легко получается встать. - Что? Это кровь... моя? - Жанна завороженно уставилась на торчащее из-за спины острие из мощной антимагической стали и совершенно не заметила, как её голос стал нормальным, а разум ещё сильнее раскололся. Когда она осознала, что произошло, то не стала мириться с тем, что позволила самому лучшему оружию против неё достичь цели. Всего секунду назад у неё было всё, а затем пропало как не в меру реалистичный сон. Под действием мощной ослабляющей печати она падает обратно, тщетно пытаясь достать обидчика, а Ренгар лишь высокомерно усмехается: - Сила ничтожна, когда я так легко могу поглотить её. Плохой из тебя был генерал, раз до сих пор так медлишь. Совсем скоро бастард перестала двигаться, и данмер потерял к ней всякий интерес: она не скоро вернётся мстить впустую. Тем временем Шерл нервно держал мышку за лицо и передавал ей свою ману, надеясь только на то, что она выживет, несмотря на кучу рваных ран, из которых не выходила кровь. - Ну же! Держись! Кир! - то и дело повторял ёж, не сдерживая слёз. Он не берёг себя, как и всегда, и только поэтому у него получилось вытащить её с того конца. Его бледная мордашка окрасилась радостным блеском, и хотя он дрожал от острого приступа боли и затыкал кровоточащий нос, ничто не могло выбить из него того воодушевляющего облегчения, что лечила его душу. Шерл был так счастлив, что они не опоздали, что Ренгар не получил радости от того, что разорвал столь трогательный момент: - Теперь ты должен отвлечь Кровавое небо, раз в тебе так и бьёт милосердие. - Можно было и не говорить, - Шерл улыбается как смирившийся со своей судьбой смертник. - Только возьми её. - Девятку? - Ренгар скептически поднимает брови и говорит с ни разу не фальшивым холодом. - Она только увеличит сборище обуз. Захочет жить - догонит. Ей не в первой - потенциальный дезертир, как-никак. И Ренгар стремительно покидает их как совсем чужих и ненужных, что и следовало ожидать от такой гадкой личности как он, однако ничто не мешало ему хотя бы пожелать удачи, ведь, скорее всего, он больше не увидит их. Шерл скрипнул клыками на его слова, но на самом деле не имел ничего стоящего, чтобы доказать обратного. К тому же, он сам не мог побороть сомнение, что только росло в нём в последнее время. Он словно не мог до конца поверить, что любит её. Взбешённый таким наваждением, он резко сократил расстояние до её губ, собираясь поцеловать, чтобы доказать себе и Вересу, что его чувства не пусты и имеют твёрдое основание для существования. Но он так и не сделал этого, ибо хлопок откуда-то сверху отвлёк его и тотчас напряг до предела. Ярко-красный, искрящийся и достаточно большой, чтобы привлечь внимание с довольно большого расстояния. Такой сигнал у красный - явный знак того, что скоро они соберутся здесь. К тому же кто-то находился неподалёку и явно знал, куда нападать. Шерл не обманывал себя, поскольку отряд, наполовину состоящий из раненных, прячется хуже некуда. Он нежно провёл ладонью по лбу девушки и выскочил из убежища, пока его тоже не обнаружили. Достаточно отдалившись от мышки, вампир уже никак не скрывал своё присутствие, наоборот, шумел так, чтобы привлечь к себе всё внимание. Не нужно было много размышлять, на кого он вышел в итоге, ибо её аура узнавалась как ничья другая. И Вейн, большой ценитель хорошей битвы, не стала пропускать столь горячее приветствие. Такого тяжёлого противника ему никогда не перепадало, но и он больше не из робкого десятка. И в одном Шерл был безнадёжно уверен. Это их последняя встреча.