Странные праздники

Вадим тяжело вывалился из бани в надетой наспех одежде и одних носках - ботинки он тащил за собой за шнурки. Следом появился Глеб с выражением недовольства и усталости на лице. Вадим прошагал по снегу, угрюмо глядя себе под ноги, зашел в дом и сразу отправился к себе на второй этаж, оставляя на полу мокрые следы. Глеб тоже поднялся. Вскоре из комнаты Вадима снова раздались шлепающие шаги: он пошел на кухню, достал из холодильника бутылку водки и вернулся наверх. Глеб осторожно заглянул к нему. - Че с тобой происходит? - спросил он. - Протрезвею - уеду нахрен. Ты себе такси вызови, - мертвым голосом ответил Вадим, делая короткий глоток из горлышка. - О как, - заинтересовался Глеб, - И все братские узы идут на фиг, и зря ты меня так долго призывал к примирению и сотрудничеству? Вадим еще раз глотнул. - Не зря. Просто что-то не то выходит. Глеб присел на кровать и, преодолев легкое сопротивление, отобрал у брата бутылку. - Все в порядке, - сказал он заглядывая ему в глаза, - Бывает, слышишь? Ну ерунда, чего ты паришься. Больше не парься! - он улыбнулся игре слов, - Забудь. - Что именно я должен забыть? - Вадим поднял на него тяжелый, серьезный взгляд. - Ну, - Глеб замялся, - Всё что было, давно прошло, верно? Мы же были в полном неадеквате в те годы, молодые да под стаффом, не могли себя контролировать. Сейчас тебе оно, видимо, в голову стукнуло. - Мы не могли себя тормозить, да и не хотели, - сказал Вадим, - А хотели другого, потому и делали. - Ну и что? - спросил Глеб, заметно нервничая. - А что, если я сейчас этого хочу? - Ерунда, - ответил Глеб, бледнея, - Н-н-нафига? Да ты просто распарился и выпил, Вадик. - Нет, я давно уже об этом думаю, - сказал Вадим, - Если б все было так просто, я б не рвался уехать. Знаешь, во-первых я много всякой такой литературы читал, может это повлияло. В какой-то момент этот пиздец перестал меня отвращать и шокировать, я просто привык к мысли, что так может быть. Что и такие отношения нас могут связывать. И связывали. - В том состоянии - не считается. - Не важно. Дай объяснить... и дай водки. - Не дам, - сказал Глеб, сделал сам пару больших глотков, сморщился и убрал бутылку под кровать. - Пропасть-то между нами давно... И уже никак было не договориться. Я искал выход и понял, что там где нет близости умов, может быть близость душ. Для этого надо убрать жесткие личные границы, заново привыкнуть друг к другу, как к родному человеку... Просто быть рядом, физически, вместе трудиться и отдыхать, а не спорить про философские абстракции. - Об этом уже говорили, - сказал Глеб, - Я согласен. Что еще? - Да и всё. Просто периодически я думал и про другой вид близости, самый надежный. Вот и понесло спьяну. И теперь так тошно от этого, ты бы знал. Дай водки. - Не дам, сам выпью, - ответил Глеб, - Ну неужели ты правда этого хочешь? - Да я же не собирался это делать, блядь, - раздраженно сказал Вадим и сам опустил руку под кровать за бутылкой, - Просто потянуло на что-то теплое. - На меня в бане, - хмыкнул Глеб. - Ну можно и так сказать. Глеб лег на кровать брата и задумчиво посмотрел в потолок. - Я удивлен, что ты этого хочешь и думаешь об этом. Я почти и забыл... Но это даже как-то... интересно. Хотя не верится, что мы на такое еще способны. - Че, виагра не помогает? - с угрюмой улыбкой спросил Вадим. - А тебе помогает? Ну значит ты будешь активом. - А ты уже не сможешь сказать, что был недееспособен, когда соглашался на это. Глеб засмеялся отрывистым, сухим смехом. - Да уж, - сказал он. Наступила пауза. - Глаза слипаются, - сказал младший, зевнув, - Хочешь, я останусь тут? - Я слишком пьян, я щас не смогу, - пробормотал Вадим неуверенно. - Да просто так останусь. Просто так. Поспать, - ответил Глеб, - Мы и правда отвыкли друг от друга. - Оставайся. Меня тоже скоро срубит... - Ты меня все коснуться норовил, казалось странным... Ты поэтому? - Нет. Вообще нет. Это все обычные советы психологов про установление доверия. - Ясно... - Тебе не обидно, как прикосновения людей друг к другу опошлены? - Вадим растянулся на кровати рядом с братом, - В наше время такого не было. - Не знаю. Мне пофиг. Трогаю кого хочу, они только рады, - сказал Глеб, - Гораздо чаще ко мне лезут всякие без приглашения. Так и не привык... Бутылка водки осталась недопитой у кровати. Вадим погружался в сон, и красные пятна медленно сходили с его лба и щек. Глеб лежал рядом, укрывшись с братом одним покрывалом и дышал спокойно, глубоко и тихо. *** - Я винил и себя и его за этот контракт, который нас чуть без штанов не оставил. Хотя по сути зря. Это не было нашей ошибкой. Мы всё старались сделать честно, а вот партнеры обманули нас осознанно и целенаправленно. Когда мы поняли, было уже поздно. - И как вы справились? - спросила Наталия. - Наняли нового адвоката, искали лазейки... В конце концов придумали такую штуку. Я подаю в суд для признания брата недееспособным и доказываю, что он не имел права подписывать договор. И договор аннулируется. Даже в небольшом, тусклом окошке Скайпа было видно, как поднялись вверх брови Наталии. - Тут, понимаете, даже не вопрос жадности или принципа был. Те условия само существование группы ставили под угрозу. Делали нас полностью зависимыми от этих парней. Как вот бесправный пролетариат на заводе. - Как ваш брат отреагировал на этот поступок? - Да как он отреагировал! - рассердился Вадим, - Вы что, не поняли? Мы вместе это придумали, вместе! Я сделал это с его согласия для нашей общей пользы! Вы же поймите. Он уже несколько лет таскался по психиатрам и диспансерам всяким. Его панические атаки, это вот когда я дверь в сортир выбил. Депрессии постоянные. Не раз подозревали шизофрению. Причем он потом ходил и хвастал всем этой шизофренией, ему это казалось круто - быть таким психически нестабильным поэтом. Он уже состоял на учете как героиновый наркоман. Да половины этой истории хватило бы. Вы думаете, врачи разбирают, что у человека на душе? Нет. Они видят неадекват, а почему, какая причина, чем вызван неадекват - им плевать. А может, на самом деле это совершенно нормальная реакция чувствительного человека на стресс? Я-то своего брата знаю. Я никогда не считал его психом... - В общем, нам нужно было доказать, что брат не может полноценно отвечать за свои действия. Медкомиссия, суд, долгая канитель... Мы сгустили краски, он подыграл. В итоге Глеб получил справку о частичной утрате дееспособности, я был назначен его официальным попечителем, а договор, заключенный им в состоянии психической болезни, аннулировали. - С другой стороны, если так легко получилось это с ним сделать, значит были предпосылки? Если б я тот контракт подписывал, меня бы смогли признать ненормальным? Не знаю, сомневаюсь. Хотя я тоже долго употреблял, ох, долго... Знаете, абсурдно было. Он бросил уже и вроде успешно, я пытался перекумариться, он приехал поддержать. Меня какой-то психоз накрыл, начал орать на его, реветь, кататься по полу. А он сидит такой спокойный и грустный у меня на кухне и ликер глушит. И не понятно, кто из нас больной, а кто попечитель... - Ну, вот. Всё это держалось в тайне, даже от деловых партнеров старались скрывать. Кто думает, что это испортило наши отношения, тот ошибается. Наоборот, несколько лет мы были близки как никогда. Сначала вместе употребляли, потом вместе слезали, потом писали новый... проект. Скучаю по тому времени. Чувство юности и молодости... Помню, мы с ним танцевали в 3 часа ночи в студии под какую-то готику типа Dead Can Dance, пьяные в обнимку. Я понимаю, почему его все... так любят. - Чувствуете ли вы ревность, чувствуете ли себя менее любимым? - задала наводящий вопрос Наталия. - Ну, да, конечно, - вздохнул Вадим, - Ну это ж такое все, субъективное. Нужна ли мне вот такая форма любви, которая окружает его? Не уверен. Я сторонник качества, а не количества. Знаете, мне очень многое дано. И быть при этом недовольным, подсчитывать, кого там больше любят... Всегда кого-то любят больше, вы бы еще с Майклом Джексоном сравнили. Нет, я полностью благодарен миру за всё, что у меня есть. - Вы говорите о любви со стороны родителей, окружения?.. - Обо всех. Долго ревность какая-то была, соперничество. Потом я пришел к пониманию, что не соревноваться нам надо, а сотрудничать. Ну а в итоге вот это... стал его шантажировать гонораром.