Странные праздники

...Произнеся эти слова, Вадим склонился к монитору, чтобы лучше видеть выражение лица психолога после своего признания. Но Наталия осталась внешне спокойной, лишь переспросила: - “Трахнуть” - в значении “заняться сексом”? - Да, - подтвердил Вадим. - Этот секс был добровольным? - Да, - Вадим кивнул, хотя собеседница не могла видеть его. - Ваш брат мог отдавать себе отчет в том, что происходит? - Не совсем. Как и я, - добавил он. - Все это происходило в период, когда мы позволяли себе эксперименты с запрещенными веществами. Просто однажды это случилось, в новогоднюю ночь... И потом... Что бы ни происходило во внешнем мире, мы всегда оставались друг у друга. После первого раза сделали вид, что ничего не было. Но потом, когда снова приняли... Все повторилось, только уже он отдал мне должок. И мы поняли, что мы на это способны, и никто нам, собственно, не нужен больше в этих состояниях... - Вы понимаете, кайф же очень сильно зависит от того, с кем ты употребляешь. В этом плане мы друг другу отлично подходили. Иногда и происходили такие вещи... Мне казалось, что лучше с ним, чем втягивать в это дело кого-то еще... Я несколько раз свою тогдашнюю угощал и потом очень сильно раскаивался... Она на кокаин подсела... А с братом уже и так были накрепко повязаны. Вадим замолчал. Лицо и поза его выдавали огромную усталость. - Вы понимаете, почему я так настаиваю на абсолютной анонимности? Хотя уже выболтал случайно по мелочи... Но если вы меня вычислите и эта инфа куда-то просочится... - Вы можете быть совершенно спокойны, - сказала Наталия, - Я не пытаюсь узнать вас. И никогда не стану злоупотреблять информацией - с моими клиентами и репутацией это абсолютно не выгодно. Вадим, который в запале уже пару раз обронил имя брата, вбил в поисковик “братья глеб” и предсказуемо увидел длинный список статей про Бориса и Глеба. Однако блок с фотографиями, разбивающий ссылки, давал однозначный ответ на простую загадку о знаменитых братьях, имевших проблемы с наркотиками. - Очень надеюсь, что вы не пытаетесь, - сквозь зубы процедил Вадим и, встав со стула, закружил по комнате. *** Прихрамывая и стараясь наступать на пол ребром подошвы, Вадим добрался до своей комнаты, чтобы вызвать горничную: прибрать осколки и заодно навести порядок на кухне. Работницу обещали прислать через двадцать минут. Глеб лежал неподвижно так же, как брат его оставил, пока не раздался мелодичный звонок и с первого этажа не послышались голоса Вадима и незнакомый, женский. - Будьте добры, выйдите на десять минуточек, - попросила добродушная женщина средних лет в темно-синем форменном костюме, неся с собой набор для уборки. Глеб посмотрел на нее, на Вадима, стоящего в дверях и, страдальчески кривясь, сполз с кровати. Хромая и постанывая, он следом за братом спустился вниз. - Я на улицу, - сказал Вадим, не приглашая, лишь сообщая. Глеб молча вышел в прихожую и начал надевать на себя ботинки. Они обошли вокруг дома, постояли немного перед баней, где возле елки еще виднелись не засыпанные снегом следы их вчерашней возни. Вадим завел машину - прогреть двигатель. Глеб выглянул за пределы участка, огороженного заборчиком вокруг коттеджа, осмотрелся и зашагал в сторону леса. Снег доставал до колена, скрипел, рассыпался под тяжелыми ботинками. Белой, сверкающей на солнце пылью падал с веток елей, когда Глеб задевал их головой. Свет отражался в занесенных снегом верхушках и они казались окутаны туманный дымкой на фоне чистейшего голубого неба. Самойлов шел в гущу леса, не глядя куда, пока руки, спрятанные в карманы, не начали болеть от пронизывающего до костей холода. Тогда он, наконец, развернулся и по своим следам отправился назад. Вадим все еще был на улице - задумчиво курил возле машины. Уставший, грустный, будто постаревший. Увидев брата, улыбнулся одними уголками губ. Оба зашли в домик одновременно, дрожа от холода. Работница уже звенела посудой на кухне. Вадим хотел разжечь камин, но замерзшие пальцы не слушались. Он сломал три спички, четвертую кинул в поленья, но, видимо, жидкости для розжига оказалось мало и огонь быстро погас. Вадим плюнул и зашагал наверх. Засыпая, он слышал гитарные переборы из комнаты брата. Разбудил холод - несмотря на отличное отопление в коттедже и одеяло, которым Вадим накрылся с головой. Он сел на кровати и покачнулся. Потом опустил ноги на пол, скривился от легкой боли и встал, чтобы достать из чемодана запасной свитер. Солнце ушло на другую сторону и теперь, вероятно, било прямо в окно Глебу, оставляя противоположную комнату в полумраке и усиливая иллюзию холода. Вадим забылся тяжелым сном для того чтобы вскоре опять проснуться, стуча зубами. Глеб в своей комнате тоже задремал - просто поверх одеяла, не раздеваясь. Вадим осторожно взялся за край ткани и потянул на себя. Глеб недовольно заворочался и, открыв глаза, уставился на брата. - Чего тебе? - Одолжи одеяло, - прохрипел Вадим. - Заболел что ли? Вадим молча дотянул на себя одеяло и ушел к себе. Глеб опустил голову на подушку и снова выключился. Сумерки уже стали сгущаться, когда младший Самойлов спустился на кухню, чтобы приготовить какой-нибудь незамысловатый перекус. Его взгляд остановился на упаковке итальянской лапши и банке с тушеной говядиной. Отварив гнезда лапши, он вывалил их на сковородку вместе с содержимым банки и немного поджарил. - Вадик! - крикнул он громко. Ответа не было. Глеб намотал лапшу на вилку прямо со сковороды, чтобы утолить острый голод. - Ва-а-адик! - повторно позвал он, уничтожив половину сковородки. Не дождавшись ответа, поднялся на второй этаж и заглянул к брату. - Есть будешь? Вадим что-то неприветливо пробормотал из-под двух одеял. Глеб коснулся ладонью его лба и вздохнул. - А ты с собой лекарства брал? - Глеб, отстань, ради всего, - простонал Вадим. - А как вызвать эту бабу-помощницу? - спросил младший. - Принеси куртку снизу, - сказал вместо ответа Вадим. Глеб закатил глаза и покачал головой, но выполнил просьбу, спустившись за курткой. По дороге он растопил камин, подготовленный братом еще днем, а поднявшись наверх, молча стащил с Вадима одеяла и потянул его самого с кровати. - Какого хера! - выругался тот. - Там теплее, - сказал Глеб, вручая ему куртку, которую брат немедленно надел. Трясясь от озноба, он спустился вслед за Глебом в гостиную. Младший швырнул одеяла поверх дивана и подвинул его ближе к огню. Вадим тяжело упал на диван и попытался закутаться. Глеб не поленился принести сверху еще и подушку. Едва Вадим задремал, под носом у него возникла тарелка макарон по-флотски. Он изумленно посмотрел на брата и легонько оттолкнул угощение. В следующий раз Глеб появился с большой кружкой теплого чая - его Вадим выпил жадно. Глеб принес еще одну кружку, поставил ее на пол и сам уселся рядом, на пушистый ковер, спиной опираясь на диван. Огни камина отражались в его полуприкрытых глазах. - Если бы ты тогда не припечатал меня диагнозом, я бы получил права и мог поехать тебе за лекарствами. А теперь ты умрешь здесь, - монотонно сказал он, - Посмотрим, что пишут: температура, как сбить народными средствами... Он поднес телефон на расстояние двадцати сантиметров к глазам. - Обильное питье... Водка. Вадик, слышишь - водка! Но ей обтираться надо... Сделав паузу, Глеб вдруг расхохотался и согнулся пополам. - Клизма! Я нашел народное средство - клизма! Готовься! - Телефон п-принести, - забормотал Вадим, - Вызовем горничную с таблетками. - Испугался! - обрадовался Глеб и поспешил за смартфоном. Проблема решилась просто: в администрации им сообщили, что аптечка находится в кухне, в верхнем ящике шкафа. Глеб выковырял две таблетки парацетамола и не без удовольствия запихнул их в полуоткрытые губы Вадима, на секунду задержав пальцы поверх его рта. Вадим глотнул, сморщился, запил чаем. Глеб долго смотрел на него, потом подхватил с пола телефон и поднялся к себе. Ночью камин прогорел, оставив горку черно-алых угольков. Гостиная едва освещалась светом, падающими из кухни. Около двух часов ночи Глеб заглянул вниз - Вадим спал, разметавшись на диване. Куртка и свитер валялись, отшвырнутые к стене, одно одеяло лежало на полу, второе прикрывало его до талии. Глеб посидел несколько секунд на ступенях лестницы, прежде чем вернуться ко сну. День прошел тихим, растянутым, ленивым. Вадим принял душ и уничтожил вчерашние макароны. Уютно обложившись одеялами и бумажными носовыми платками напротив снова подожженного огонька в камине он читал книжку в ярко-синей обложке, в центре которой был изображен большой розовый цветок лотоса. Пил много воды и периодически пытался лечить насморк дыхательными упражнениями. Глеб бродил по дому, говорил по телефону с Таней и кем-то еще, выходил на улицу чтобы прогреть машину и просто валялся в своей кровати, лазая в интернете. Он перетащил из кухни в гостиную электрический чайник, чтобы Вадим мог, не вставая, приготовить себе горячее питье. На завтрак оба ели бутерброды с черствым хлебом и консервы. Для позднего обеда Глеб нажарил еще гору овощной смеси, залив все сметаной и подал с копченой грудинкой. Солнце опускалось за деревья, завершая день. Они сидели на ковре спина к спине, и Глеб отклонил голову назад, опустив ее на плечо брата. Вадим положил руки на колени, сомкнул пальцы и закрыл глаза. Они прижимались друг к другу тесно, как никогда, но долго Вадим не выдержал. Вытер со лба пот, покачнулся и забрался обратно на диван. Глеб некоторое время сидел один, но тоже не стал заканчивать. Развернулся к брату, тронул его лоб, положил ладони на щеки. - Горячие, - сообщил он. Вадим вздохнул. - Пройдет, - сказал он и потянулся за носовым платком. Буквы расплывались перед глазами. Телефон еще был теплым после долгих и нежных разговоров с семьей. Вадим не стал жаловаться родным на здоровье. Снова одетый в зимнюю куртку, он держался руками за собственный лоб, прикидывая, насколько поднялась температура, потом шатаясь пошел на кухню за аптечкой. Заглянул на все полки, но не нашел ее. - Глебсон! - крикнул он снизу, стоя возле лестницы. - Чего? - раздался ответный крик. - Таблетки у тебя? - Нет, - растрепанный брат показался на лестнице, не выглядя слишком довольным в роли сиделки. - Ну и ладно, - сказал Вадим и снова лег на диван. Глеб, помедлив, спустился в гостиную и за одну минуту нашел на полу позади дивана аптечку и как бонус, недопитую бутылку с коньяком. И то и другое немедленно пошло в дело - алкоголь был разлит на дно стаканов. Глеб свой осушил в один глоток, Вадим закашлялся. Младший протянул ему таблетки в открытой ладони, и тот попытался произнести короткую речь о вреде современной медицины и лечении природой и медитациями. Глеб раздраженно прервал его. - Что ты несешь, ты себя слышишь?! Пей давай. Проглотив жаропонижающее, Вадим сбросил куртку и остался лежать на диване. Глеб растянулся между спинкой и братом. Положил прохладные руки ему на ключицы, забрался за ворот футболки. - Это странно, - пробормотал он, - Всего на пару градусов теплее, а кажется, будто ты не человек, а печка... Он сел, и вдруг глаза его увлажнились и засверкали. Схватил бутылку, глотнул из горлышка и резко прижался к спине Вадима. Оба ненадолго замерли, ни шороха не нарушало тишину; даже дыхание стало незаметным, почти неслышным. Потом Глеб пошевелился, и руки его поползли вдоль шеи брата, по плечу и талии. Сначала медленно, а потом все быстрее, беспорядочно и ласково. Пальцы бродили по его телу, похлопывали голую кожу, замирали в ямке между горлом и подбородком, за ухом, подмышками. Вадим лежал, обессиленный и покорный, иногда только прижимая ладони Глеба чуть сильнее к себе. Кожа его была сухой, щеки покраснели, а губы обветрились; глаза блестели болезненно и взволнованно. - Я все сделаю сам, - прошептал в его ухо Глеб. Вадим сжал веки, сглотнул и еле заметно кивнул. Глеб ненадолго исчез, а через минуту его руки взялись за край футболки Вадима и потянули наверх. Тело Глеба обвило и опутало тело брата в стремлении найти как можно больше точек для прикосновения; ноги к ногам, руки вокруг груди и талии, подбородок - на плечо, щека к щеке. Почти не отлипая от Вадима, Глеб умудрился стащить с них обоих нижнее белье и начал работать ладонью. - Здесь температура еще выше, разве так бывает?.. - пробормотал он. Прижался губами к шее, провел вниз, потом перевернул не сопротивляющегося Вадима на бок. Кожа между ягодиц была чуть влажной от пота. Светясь нетерпением, любопытством и странной нежностью Глеб стал водить по ней пальцами. - Мои руки холодные? - Прохладные. - А если вот так? - Глеб налил на ладонь лужицу оливкового масла и провел по слегка мокрой коже. Вадим сжался. - Холодно. - Горячо, - ответил Глеб тем же тоном и прижался бедрами к его ягодицам. Он не торопился, то и дело переключая внимание вперед, чтобы поддерживать брата в постоянном возбуждении. Щедро размазанное масло пачкало одеяла и обивку дивана. Щеки Вадима алели в отблесках огня, веки все еще были сомкнуты, будто он боится открыть их. Капля пота потекла по боку и груди, но тело, все еще охваченное жаром, оставалось ненормально сухим. Глеб осторожно скользил, все увеличивая амплитуду и силу нажима, потом быстро прошептал: - Сейчас будет немножко больно. Следом послышался вскрик Вадима, который отчаянно вцепился ногтями в подушку и больше уже не отпускал ее. Эхом ответил протяжный, почти испуганный стон Глеба. - Невероятно, - шептал он в исступлении, - Ты такой раскаленный, узкий, ах!.. Задыхаясь в собственном шепоте, Глеб двигал рукой с сомкнутыми в кольцо пальцами, прогибался в пояснице, прижимался теснее бедрами, готовый, казалось потерять контроль в любую секунду. Вадим согнулся, наклонил голову к груди, и даже в полумраке комнаты видно было, как побелели костяшки его пальцев. Глеб, преодолев сопротивление, начал двигаться, выталкивая из груди Вадима сдавленные, приглушенные стоны. Он обхватил старшего за щеки и оставляя на его шее беглые и быстрые поцелуи насильно повернул голову, чтобы подушка перестала глушить его голос. Беззвучно прогибался под тяжестью тел диван. На лице Глеба читался экстаз пополам с неверием в происходящее. Вадим, все еще не открывая глаз, постепенно начал расслабляться. Возможно, у него просто не хватило сил долго находиться в напряжении и невольном сопротивлении. Возможно, прикосновения брата, поцелуи и осторожные уверенные толчки помогли справиться с болью и подстроиться под то, что когда-то в прошлом уже дарило ему извращенное удовольствие. А Глеб продолжал погружаться в жидкое пламя, лаская и обнимая Вадима - заболевшего, замученного, обессиленного - человека, с которым нельзя было делать таких вещей по огромному числу причин; Вадим в ответ прижимался теснее и отрывисто дышал, позволяя всё. Хрипя и едва не роняя слезы, Глеб кончил; а потом с помощью рук и прохладного, несмотря на оргазм, прикосновения губ помог Вадиму догнать себя, впитывая жар его кожи и торопясь закончить прежде, чем парацетамол подействует и температура поползет вниз.