Странные праздники

- Конечно, иногда я бываю пессимистом, - говорил Глеб, задумчиво разглядывая дно стакана, - Но убежден, что жизненная позиция обязательно должна быть оптимистичной. Нельзя концентрировать внимание на негативе, потому что внимание - это наша энергия, и направлять ее надо на положительные стороны жизни. Бекрев рассеянно и сочувственно кивал, прихлебывая из своего бокала. Иногда он закрывал глаза и медленно склонял голову набок, потом с усилием разлеплял веки вновь, протирал их под очками костяшками пальцев, зевал и делал очередной глоток. - Такая жизненная парадигма позволяет эффективно развиваться... На слове “парадигма” Костя вздрогнул и резко дернул головой. - Глеб, че-то я тебя перестал понимать, - признался он, - И сколько лет я тебя знаю, ты противоположное говорил. - Я же сказал, что иногда бываю пессимистом, - ответил Самойлов, - Это нормально. - Кажется, я знаю, почему ты так заговорил, - загадочно сообщил Снейк, выглядывая из-за ноутбука. - Почему знаешь? - спросил Костя. - Я же директор. Я обязан все знать, - еще более загадочно ответил Снейк. Глеб посмотрел на него мрачно и печально и налил себе полный до краев стакан. - Когда ты заперт в клетке, утыканной изнутри шипами, окруженный врагами и мразями... - заговорил он срывающимся голосом. - Эк тебя качнуло, - хихикнул Костя, но тут же подавил смешок, столкнувшись взглядом с Хакимовым. - Когда ты не имеешь права даже выразить, насколько все хуево, и вынужден притворяться, изображая позитив!.. - продолжал Самойлов, и под его веками опасно заблестели слезы. - Да знаем мы, что все хуево! - поспешно согласился Костя, хлопнув согруппника по плечу, - Уж перед нами притворяться тебе незачем! - У Глеба скоро важное мероприятие, где всем нам придется хорошенько притворяться, - сказал Снейк. Глеб, успевший осушить полбокала за один глоток, кивнул головой; от встряски слезы сорвались с его ресниц и поползли по небритым щекам. - Что такое?! - воскликнул Костя, растерявший всю свою сонливость. - Это давняя и загадочная история, - важно начал Снейк, вытягивая вперед ноги и отодвигая ноутбук подальше. Самойлов шмыгнул носом и уставился на барабанщика. - Щас я послушаю, как ты ее перескажешь, - пробурчал он. Костя от удивления и нетерпения вытянул шею и быстро переводил глаза с одного музыканта на другого. - Все началось в районе двухтысячного, когда Вадик задолжал мне две штуки баксов за аренду хаты, - издалека начал Снейк и сделал эффектную паузу. Костя таращился, Глеб улыбнулся. - “Кто из нас, в конце концов, звезда рок-н-ролла?!” - сказал я ему. - “И не стыдно тебе, Вадим Рудольфович, спускать все гонорары на Джека Дэниэлса и сыпучие вещества, игнорируя даже коммунальные платежи в квартире, которую я тебе по доброте душевной подогнал?”. Как вы догадываетесь, Вадим Рудольфыч уже тогда был слегка бессовестным. - Охренеть. Он у тебя квартиру снимал? - Да. Не перебивай! - Молчу-молчу. - “Что же мне делать, Дима”, сказал мне этот достойный человек в ответ на справедливые упреки, “Был я звездой рок-н-ролла, а теперь звезда только Глеб, а я старый жирный наркоман”. - Так и сказал? - снова удивился Бекрев. - Эй, ты не перегибай! - вступился Глеб. - Не, не так. Но смысл был в том, что бабла у него нихуяшеньки нет, и у его брата-звезды тоже, потому что они умудрились подписать контракт, по которому все бабло оседало в продюсерских карманах. Время было такое... дикий капитализм. - И не говори, - вздохнул Глеб. - Ну вот, эти два брата пошевелили мозгом и решили аннулировать контракт, скосив под дурачков. А так как, к несчастью, бумаги были подписаны рукой Глебсона, то ему и выпал жребий притворяться невменяемым, чтобы из оков дикого капитализма выбраться. - Чего? - не понял Бекрев. - Смотри: я подписываю контракт, а потом такой раз - вот у меня справочка, я был не в себе, аннулируйте! Это ясно? - Ага. - Глеб потряс справочкой, и всё аннулировали. А как он добыл эту справочку, спросишь ты? - Да, Глеб, как ты получил эту справочку? - повернулся к коллеге Костя. - Невиновного человека признали невменяемым. За умеренное вознаграждение! - ответил за Глеба Снейк. - Эээ... - Вскоре после этого Вадик отдал мне часть денег и вообще с квартиры съехал, засрав и прокурив ее до невозможности, но до сих пор торчит штуку баксов. С одной стороны, выгодное вложение, потому что бакс с годами только дорожает, с другой - вы же все знаете, как неохотно наш бывший босс расстается с деньгами... Надо было тогда под шумок и мне ему про долг напомнить! - Глеб, офигеть! Не знал, что так просто можно неудачные контракты рвать! - сказал Костя. - Кто тебе сказал, что это было просто? - вздохнул Самойлов. - Не просто, друг мой, - подхватил Снейк, - Дело деликатное. Глеб до сих пор формально невменяем, а Вадик как бы его опекун. - Что?! - Костя подавился пивом, расплескав половину пенного напитка по столу, полу и своим джинсам. - Ага, теперь ты понимаешь, в чем засада с невыплаченным гонораром. Формально он имеет право распоряжаться деньгами Глеба, вот и решил присвоить их себе. - Ебаный в рот, как же все просто и подло! - подскочил Костя, - Так вот на что он намекал, говоря, что у Глеба проблемы со здоровьем! Я думал, это он со злости так! - Вот именно! - сказал Снейк. Глеб молчал, опустив глаза. - И вот мы подходим к тому, чем можем помочь Глебу, - продолжил Хакимов, - Надо будет выступить в суде и дать показания, что он совершенно нормальный, адекватный человек, который незаслуженно лишен дееспособности. - Да не вопрос! А когда? - спросил Костя. - Вадик сказал, уже в конце сентября должно быть это заседание. - А причем тут Вадик? - изумился Костя, - Он разве не враг? Снейк смутился. - Спасибо, Дима, развлек всех, - сказал Глеб с тяжелым вздохом, - К сожалению, Вадик не враг, а совсем наоборот. Так что ближе к дате он тебе расскажет, где, когда и как нужно будет выступить и что сказать. *** В зале суда враг-Вадик как будто постоянно закрывал своим плечом брата, который не отходил от него ни на шаг. Костя таращился на обоих, как на чудо, периодически бросая взгляды на Диму и Валеру - проверяя, не подводят ли его глаза. Аркадин улыбался добродушно, Хакимов - скептически. Три месяца назад Бекрев лично заслонял от Вадима бледного, как пепел, Глеба. Старший брат был чем-то страшно взбешен, в глазах его читалась готовность убивать. Сейчас он выглядел собранным, напряженным и сосредоточенным. Глеб сидел рядом в темных очках и чуть ли не цеплялся за его руку. Только когда прибыла опаздывающая Таня, Глеб оторвался от брата и сжал девушку в объятиях. В небольшом кабинете кроме состава “Матрицы”, братьев и Татьяны находились трое врачей медицинской комиссии, изучающих толстую стопку результатов психиатрического обследования, пройденного Глебом за минувший месяц; а также судья, женщина средних лет со скучающим лицом. - Что вы можете сказать о работоспособности Глеба Рудольфовича? - спрашивал председатель врачебной комиссии. - Глеб прекрасно работает, ответственно и с полной отдачей! - уверял Снейк, - Я являюсь директором его музыкального проекта уже пять лет. Работа идет четко, слаженно, с полным взаимопониманием, на серьезном деловом уровне. Глеб активно вовлечен в бизнес, сам лично принимает большинство решений по продвижению проекта... - Насколько Глеб Рудольфович самостоятелен в быту? - Полностью самостоятелен! - уверяла Таня, заливаясь румянцем, - Мы с ним по очереди занимаемся всеми домашними делами: стирка, уборка, готовка! Глеб еще занимается оплатой всех коммунальных счетов. - Глеб Рудольфович, опишите, как вы оплачиваете счета. - Эээ... - Через интернет! - вскричала Таня. Костя уверил, что Глеб абсолютно разумно распоряжается финансами. Валера - что Глеб спокоен, оптимистичен и рассудителен. Дольше всех говорил Вадим, в красках расписав последние пятнадцать лет творчества и бизнеса братьев Самойловых. - Боже мой, я поражаюсь его таланту пиздеть, не краснея, - прошептал Снейк на ухо Бекреву. - Ты тоже в этом деле неплох, - ответил шепотом Костя. - Дамы и господа, мы выслушали исключительно положительную характеристику Глеба Рудольфовича, - хмуро сказал председатель врачебной комиссии, - Однако результаты медицинской экспертизы, - он хлопнул по столу толстой пачкой врачебных отчетов, - По всей видимости, сфальсифицированы. Воцарилось молчание. - Это абсолютно честная, адекватная экспертиза, - прервал тишину Вадим. Пальцы Глеба так сжали руку Тани, что она вскрикнула. - Будьте добры пояснить, почему вы сомневаетесь в экспертизе? - спросила судья. - Обследование проведено амбулаторно, а истории болезни нет. И еще личный врачебный опыт: слишком все гладко в этом медзаключении. Я бы обязал господина Самойлова пройти повторную, независимую экспертизу, причем непременно в стационаре. А уже потом принимал решении об отмене попечительства. - Согласна с коллегой! - кивнула вторая врач, - Безымянные частные клиники не гарантируют профессиональный подход. - Заседание окончено, - судья стукнула молоточком, - Экспертное заключение нуждается в пересмотре и заверении независимым медицинским центром. Послышались вздохи, покашливание и скрип отодвигаемых стульев. - Я бы с удовольствием помог этой клинике засудить вас за клевету, - тихо прорычал Вадим, глядя в лицо председателю комиссии. - Я бы помог засудить вас за взятку и подделку медицинских документов, - ответил врач, сузив глаза, - И штрафом вы не отделаетесь. - Эй, Глеб, ты куда? - крикнул Валера. Глеб, схватив под руку Таню, убегал прочь из зала.