Seven in the Darkness. Часть II.

Его разбудило предчувствие. Такое странное ощущение, словно кто-то кричит, зовёт… Зов издалека. Кими сел в постели и, затаив дыхание, прислушался к нему. Зов… или, быть может, плач? Его охватила тревога, как бывает, когда кто-то родной попал в беду. Сердце заныло в груди, и шрам напомнил о себе. Потирая его ребром ладони, Кими подумал о дяде. Он да Ясудзи – больше никого у него не осталось. “Глупый! Если что, Акира непременно бы позвонил!” – попытался утешить он себя и окончательно вернулся в реальность. Свернувшись клубочком, на подушке спал кот. Кими подвинул оккупанта и снова улегся, натянув одеяло до подбородка. Кот заворчал и, не просыпаясь, ткнулся носом ему прямо в ухо. И сладко засопел опять. – О нет! Метеор! – Кими отвернулся от него, но кошачий нос тут же приклеился к его затылку. С тех пор как он появился, этот кот с наглыми синими глазками, всё в этом доме стало рассматриваться с точки зрения территориального вопроса и, особенно, когда дело касалось подушки. Если на кухне посуда делилась на “Его миску” и “всю остальную”, то здесь – на “Его подушку” и “шиш хозяину”. Что Кими только ни делал! Прогонял его, покружит-покружит и снова на подушке! Запирал на кухне – он сперва съест всё, что сможет, потом – в истерику; опять же, не уснёшь под визги кота… Клал рядом вторую спальную принадлежность. А?! Спустя некоторое время он обнаруживал себя ютящимся на краешке своей, а это чудовище, развалившись в пух и прах на остальном месте, мирно причмокивало во сне, причем только один его хвост занимал пространство во всю “кошачью”! Кими попытался и вовсе расстаться с подушкой, так что придумал этот паршивец, а? Он свил гнездышко прямо в его волосах, а усатую мордочку положил ему на щеку. С той ночи Кими смирился – половина мне, половина тебе, и ни миллиметром больше! Гражданская война за раздел несчастной, одной на двоих подушки шла каждую ночь. Подобные затяжные бои зачастую заканчивались легкой ссорой под утро с отчаянным: “Хочешь подушку?! А подушкой не хочешь?!”, - на что высказывалось “ня-а-а-а-а…” – злобный протест против несправедливого обращения “всех” хозяев вообще со “всеми” питомцами, в частности, с ним, – и Метеор бросался вскачь от летевшего в него снаряда. Зато после этого у Кими появлялся шанс хоть немного поспать! Кот, высланный с кровати, выспавшись на полу на пресловутой причине раздора, дулся потом на Кими по углам, на зов не откликался, хотя… Все его обиды заканчивались, лишь только с кухни начинало тянуть чем-то таким… ароматно-аппетитным, что все лапы так и выстраивались в одну прямую линеечку и несли, несли его на божественный запах. И так почти каждый первый день. В этой квартире жили только победители, сдаваться никто не хотел. Так что подушечная эпопея стала, своего рода, неотъемлемой частью общения, своеобразным ритуалом, без которого уже, казалось, чего-то не хватало в этом доме. Если бы Кими знал, что кошки предпочитают лежать на больных местах, он поставил себе диагноз – болен на всю голову. К счастью, о кошках он знал мало… Сейчас Кими лежал с открытыми глазами, слушая, как сопит Метеор за спиной, отвоевывая даже во сне свои сантиметры. Но что бы он делал без этого нахального, капризного, хитрого – но вместе с тем, ласкового, умного, игривого и верного пушистого друга. Он ворвался в его жизнь и так стремительно там обосновался, что теперь уже казалось, словно жил он в этой квартире всегда. Странное дело: кошки – существа вполне самодостаточные, а этот… Кот с самого начала "приклеился" к Кими и таскался за ним повсюду как собачонка. Ему долго пришлось втолковывать, что на лекции в университет котов не пускают, да и в ночной клуб – тоже. Кот постепенно привык, что его никуда не берут, потому сидел у дверей и покорно ждал. Поначалу Кими пытался запирать его в квартире, но каждый раз он караулил хозяина в кустах сквера и, выпрыгнув на дорожку, начинал охоту за его обувью. Окно в доме, выходящее на крышу додзё, неизменно оказывалось открытым. В полном недоумении Кими каждый раз запирал его снова. Смотреть на то, как Кими обедает с котом, сидя на скамейке в сквере, ходили всем курсом. Однажды, когда зрителей стало многовато, Кими очень вежливо попросил их, а не пойти бы им всем свежим воздухом подышать, что ли? На что те решительно отказались и потребовали разгадки фокуса: почему кот ходит за ним как привязанный? – Да любит он меня, любит! – ответил он и под пристальным взглядом, уже метавшим молнии, толпа сильно поредела, и тогда у Кими и у кота появился неплохой шанс пообедать. Кому ж в горло полезет кусок, когда вокруг расположилась целая орава зрителей, заглядывающих тебе в рот? В ту ночь ему так и не удалось больше уснуть, он встал затемно, оделся, покидал в дорожный рюкзак кое-какие вещи. Метеор даже не проснулся, когда Кими осторожно засовывал его за пазуху. Застегнув молнию на кожаной куртке, он вышел из дому. На двери осталась записка для Мидори: “Кицунэ, уехал в Йокогаму по делам. Позвоню. Кими”. Мотор заурчал и разбудил Метеора. – Ня-а-а-ай? – удивился он и высунул нос наружу. – Котик, мы отправляемся немного попутешествовать, – Кими почесал его за ухом. На мордашке кота было явственно написано: “Хозяин, не хочу я путешествовать! Может, не надо никуда ехать?”. Он издал утробный звук, похожий на недовольное рычание. – Не ворчи, – Кими легонько похлопал его по загривку и засунул обратно за пазуху. Мотоцикл рванул с места и быстро исчез в легкой рассветной дымке пробуждавшегося Токио. Кими ездил в Йокогаму, а вернее в соседнюю префектуру, довольно редко. Учеба и работа в клубе не позволяли ему отлучаться из столицы надолго. Потому выбирался он к дяде не чаще, чем раз шесть-семь в год, да и то на денёк-другой. Исключение составляли только летние каникулы, когда он перед очередной аттестацией тренировался под присмотром Акира. Но никогда он не приезжал в школу на весенний праздник… Акира тоже не звонил в тот день, а обычно спустя неделю, поздравлял с очередным днем рождения и приглашал к себе. Обычно Кими принимал его приглашение с радостью, и в этом году, как всегда, он провел пару дней с дядей и Ясудзи. С тех пор родня его не видала. После семи лет, проведенных в Токио в качестве опекуна Кими и его поверенного в делах, Акира вернулся обратно в Йокогаму, где у него был дом и додзё, которые он вскоре оставил на попечение одного из своих учеников и перебрался в глубинку, из душного города на природу. Кими вспоминал то время, когда они жили втроём: он, дядя и плут Ясудзи, ее ровесник, приёмыш Акира, попавший под его крыло всего года на два раньше Кими. Когда-то давно в свои тридцать три года Акира еще не был женат. Как-то раз маленький Кими спросил его об этом, но он только грустно улыбнулся и промолчал в ответ. Тогда, повинуясь какому-то внутреннему чутью, Кими понял – дядя никогда не женится. А Ясудзи был мальчиком-бродягой. В свои тринадцать лет он проделал путь из Хитати в Йокогаму, в очередной раз сбежав из дому. Каждый раз его ловили и возвращали обратно, но он убегал опять, желая увидеть Фудзи-сан и поселиться на ее склоне в каком-нибудь монастыре, как он прочитал в одной из книг. Семья его была большая и бедная, жили они практически в трущобах, Ясудзи не хотелось возвращаться туда, поэтому однажды он оказался на базарной площади в Йокогаме с надеждой раздобыть немного еды и денег и при этом опять не попасться. Тогда-то Акира и поймал руку ребёнка, вынимавшую кошелёк из его кармана. От обиды за себя Ясудзи расплакался – а ведь цель была уже видна! Окинув взглядом давно не мытого мальчишку, Акира поначалу хотел отвести его в полицейский участок, но потом передумал. Он даже не стал задавать вопросы, а просто отвел в ближайшее кафе и как следует накормил. Молча глядя, как мальчуган уплетает еду за обе щеки, размышлял о том, что же с ним делать дальше. Ярмарка была в самом разгаре, и Акира повел Ясудзи через толпу. Мальчишка решил, что его сейчас, как обычно, отведут в полицию и придется начинать всё сначала. Он подумал, что настало время сбежать, и, улучив момент, бросился со всех ног по направлению к выходу с базарной площади. Акира мог бы и остаться на месте, махнув рукой, но что-то толкнуло его последовать за парнишкой. Что заставляет его спасаться бегством? Не стремясь догнать его в гуще народа, он бежал за ним, стараясь не потерять из виду давно не стриженую голову подростка. Ясудзи выбежал на относительно спокойное место, но тут на его пути возникло препятствие: его поймал полицейский, незамеченный из-за паники бегства. – Всё ли в порядке? – спросил он у подоспевшего к ним Акира. – О да! – лучезарно улыбнулся тот. – Этот сорванец где-то вывалялся в грязи и теперь боится, что за неопрятность его накажет отец. Вот и пытается спрятаться от старшего брата. Большое спасибо, что поймали его, офицер. А то пришлось бы мне сегодня ещё немало за ним побегать! – Ну, что ж, всегда пожалуйста, - и офицер передал загривок Ясудзи из рук в руки “старшему брату”. – Пойдем-ка, грязнуля, отмываться. А то ты похож на земляного червяка, - с этими словами Акира, поклонившись полицейскому и крепко придерживая мальчика за плечо, повел его вдоль по улице. Ясудзи молчал всю дорогу, ничего не понимая. Его должны были сдать, но почему-то этого не сделали. Акира привел его домой, в небольшой коттедж с пристройкой, где он жил один уже семь лет, с тех самых пор, как Эйдзиро отправил его открыть филиал школы в Йокогаме. Сначала маленький, но со временем завоевавший своих учеников, зал успешно конкурировал с другими додзё. Глаза Ясудзи разгорелись, лишь только он увидел вывеску над воротами. С того момента он понял, что достиг того порога, к которому он так стремился всё это время. Акира запихнул парнишку в ванную, забрал его грязную одежду и велел отмыться так, чтобы кожа скрипела. Что и было в точности исполнено… Уже позже, за ужином, начался разговор. Акира, неспешно поглощая пищу, между делом задавал вопросы, на которые получал немногословные, но вполне сносные ответы. Ясудзи, утонувший в чужой одежде, то и дело подтягивал рукава рубашки повыше, чтобы не падали в пиалу с рисом. – Кто же так делает, – Акира засмеялся и, не поднимаясь с колен, переместился к нему. Принялся закатывать длинные рукава. – Вот, так-то лучше. Ясудзи захотелось свернуться клубочком у ног этого доброго человека и оставаться там, подобно преданному псу. Никто никогда даже и понять не хотел, почему он сбегает из дома, куда он бежит. Этот первый, кто попытался. – Спасибо, – пробормотал он. – Ешь давай. Остынет, – Акира остался сидеть рядом, и Ясудзи осторожно придвинулся поближе. Они закончили трапезу. – Я помою посуду! – Ясудзи вскочил и, путаясь в штанинах брюк, начал собирать пиалы. – Я всё-всё могу делать! – Вот как? Значит, ты мастер на все руки? – Акира поймал его за ногу и, пряча улыбку в уголках губ, проделал ту же процедуру, что и с рукавами. – Теперь иди. На кухне шумела вода – это непривычный к домашним делам Ясудзи пытался вымыть посуду. Пыхтел, отдувался, но тщательно тер губкой тонкой фарфор. Акира оставил его на ночь в своей комнате, а сам устроился в другой, нежилой. Среди ночи он проснулся от странного ощущения тепла под боком. Открыл глаза и обнаружил, что парнишка пристроился рядом и тихо посапывает во сне. – Вот дела, – Акира осторожно, чтобы не потревожить его, встал и отправился на улицу. День как всегда начинался с медитации. Распустив учеников на два дня, он взял Ясудзи в охапку и поехал с ним в Хитати. Мальчик всю дорогу молчал, считая шпалы. Первые слова, которые вырвались у него уже на платформе, полоснули Акира по сердцу своим отчаянием: – Акира-сама, возьмите меня к себе! Пожалуйста! – Посмотрим, что скажут на это твои родители. А родители, уставшие от проблем с сыном, оказались сговорчивыми и отпустили своё дитя с миром. А что им ещё оставалось? Всё равно бы сбежал. Но прежде они побывали в Йокогаме, убедились, что намерения Акира и его репутация заслуживают доверия, тогда и условились. Денег у них не было, поэтому Ясудзи поступал в полное распоряжение Акира как учи-деси /(яп.) – “внутренний” ученик, который живёт в школе/. Так в школе Хасанаги-сэнсэя появился новый ученик. А потом все, и, прежде всего, Акира, стали считать его приёмным сыном. Однако этот факт не облегчил его существования: требования, которые Акира предъявлял, были гораздо выше, чем к остальным ученикам, так что Ясудзи поначалу взвыл. Не привыкший к дисциплине, он переламывал себя, уговаривал не сдаваться, ведь он же сам хотел такой жизни! Первый год он выполнял всё работу по дому, плюс старательно учился в школе, чтобы не позорить своего учителя. Лишь спустя несколько месяцев Акира допустил его к занятиям в додзё. И ни разу потом не пожалел об этом своём решении. Так что для Кими Ясудзи стал названным братом. Они были неразлучны с пятнадцати лет: жили в одной комнате, были партнерами в тренировках, когда Кими оправился после операции; ходили в одну школу, сидели за одной партой. Как когда-то с Соно… Но заменить ему брата Ясудзи так и не смог. Кими никогда не был слишком открытым, а после трагедии и вовсе ушел в себя. Не то чтобы он всегда молчал, нет. Иногда он мог и повеселиться вместе с ними. Но ему хватало общества самого себя. Когда Кими только-только вернулся в свой класс, его уже было трудно узнать. Такое преображение, тогда ещё внутреннее, шокировало всех одноклассников. Увидев его спустя пять месяцев, они буквально попадали на стулья с открытыми ртами. Кого они ожидали увидеть? Инвалида, который дрожит над каждым своим шагом. А вместо этого Кими вошел в класс уверенной походкой, сурово окинул взглядом помещение, встал над парнями, занявшими его место и место брата, и молча их попросил. Те и сами не поняли, почему собрали вещички и отправились на свободные места в конце класса. Ясудзи, тут же устроившись рядом с Кими, получил немало удовольствия в тот день, наблюдая за вытянувшимися лицами новых одноклассников. Однажды, еще перед тем, как пойти в выпускной класс школы, Кими пришел домой, остриженный как Соно, достал из шкафа его вещи, которые были теперь впору, надел их и в таком виде явился к ужину. Ясудзи тихо присел, а Акира устроил позже долгий разговор о проблемах, которые можно решить вместе. Он говорил, Кими молча слушал. Потом сказал только одно: – Я так себя чувствую… Иначе не будет. – Ладно, – отступил Акира, поняв полную бессмысленность своих только что сказанных слов. Время само разберётся… Но дядя замечал, что он меняется, взрослеет очень быстро и как-то… странно. Проявилось это, прежде всего, в том, что Кими стремительно вытянулся и окреп, раздался в плечах. Словно до сих пор дремавший из-за болезни потенциал вырвался на свободу. Постепенно Акира начал узнавать в нем свою породу: род Хасанаги славился богатырским сложением и высоким ростом своих мужчин. Первоначально он подумал, что известие о том, что Кими не девушка, могло придать подростку уверенности в себе. Но что смущало его – слабый от рождения ребёнок, с тяжёлым поражением клапанов сердца; что именно заставило Кими так быстро встать на ноги? Сила, которая была в нем заключена, иногда Акира радовала, но иногда настораживала: силой мысли он мог сделать очень многое… Но только ли внутренние стремления стать здоровым были причиной его роста? Акира подозревал, что Кими принимает гормоны, либо допинг-препараты, но поймать его на этом он так и не смог. Догадка крепла по мере того, как менялась его фигура и лицо. Слишком уж характерно выступили скулы, лоб и подбородок. Да и временное ухудшение состояние сердца дало о себе знать. Он прочёл долгую лекцию по поводу "поддержания здоровья" более щадящими способами. С тех пор Кими прекратил экспериментировать с гормонами и принялся усердно тренировать окрепшее тело. Но некоторая худоба всё же осталась, хотя Кими придавал этому мало значения. Трудно быть слабым в обществе сильных. Когда-то Соно был рядом, чтобы защитить сестру от неприятностей. Потом он ушел, а проблемы остались, но теперь Кими мог справиться с ними сам. Смена имиджа повлекла за собой свои последствия: девочки от него отдалились, а мальчики начали посмеиваться, иногда в открытую. На всё это Кими не обращал ни малейшего внимания, не то, что Ясудзи. Ему были неприятны смешки и сплетни вокруг Кими, но он быстро усвоил ещё один урок – каждое дерево пытается выжить по-своему. Скоро он понял, что считать Кими девушкой, которую нужно защищать, да и вообще, девушкой – это оказаться смешным в его глазах, и он оставил свои попытки, твердя себе, что у него есть… брат. Так было бы спокойнее. И ему, и Кими. Хотя смириться с этим ему было трудно. Сейчас, мчась по окружной дороге в объезд мегаполиса, Кими вспоминал его верность и поддержку. Радость от предстоящей встречи с родными грела душу, а теплый бок кота – сердце. Иногда Метеор вертелся, устраиваясь поудобнее, а Кими посмеивался от того, что кот его щекотал, и думал, что от вечернего спарринга с Ясудзи никак не отвертеться. Голодный Метеор, у которого давно ворчал животик, пожевывал рубашку Кими, и тот, подумав, что у дядюшки вряд ли найдется кошачья еда, решил сделать небольшой крюк до ближайшего поселка. Пропустив знакомый поворот, он помчался дальше. Дорога была полупустынна, в полукилометре от селения на крутом повороте двое парней пытались обойти огромную лужу. Воды было так много, что объехать ее не удалось, и, разбрызганная колёсами мотоцикла, она окатила бедолаг от души. – Надо же! – с сожалением вздохнул Кими, но что теперь – дело-то уже сделано. С досады он прибавил газу и меньше чем за минуту добрался до цели. Мотоцикл на холостом ходу мягко подкатил к обочине дороги у ближайшего магазина. На последнем метре пути Кими чуть притормозил ногой о бордюр и поставил “Хонду” на отдых. Снял шлем, встряхнул головой, волосы привычно упали на глаза и рассыпались по плечам. Ветер приятно растрепал их. Проходившие мимо школьницы хором воскликнули: – А-а-ах! – Нечасто к ним в глубинку залетали такие красавцы. Кими повесил шлем на руль и расстегнул куртку. – Выходи, разбойник, – сказал он коту. – Что, рубашку уже съел, сейчас меня начнешь жевать, да? Метеор вывалился на бензобак, онемевший от многочасового вынужденного заточения, и повис на нем, распластав все четыре лапы и хвост. Кими шутливо сделал ему массаж. Кот был полон восторгов и радостно заурчал. – Ничего, котик, потерпи. Мы уже почти приехали, – страшное слово “почти” заставило бедного кота снова растечься по баку. Спустив ноги на землю, Кими хорошенько потянулся. – Пойду куплю тебе чего-нибудь пожевать. Посиди-ка здесь покуда, посторожи мотоцикл, – он засмеялся и направился к стеклянным дверям магазина. Сползший на сидение кот проводил его внимательным взглядом. Кими начал методичный рейд по полкам с товарами, соображая, что ещё может понадобиться у дяди. Пробыл он в магазине около десяти минут и, когда вышел на улицу с большим белым пакетом, небрежно перекинутым через плечо, застал такую картину. Кот, громко мявая и шипя, бегал по сидению мотоцикла и вокруг, кидался на парочку парней, пытавшихся подойти поближе. Примечательное зрелище уже начало собирать зевак. Огибая то одного, то другого, Кими приблизился. Кто были эти двое, стало ясно по их вымокшей и вымазанной грязью одежде. Ещё не зная, что сказать им, он положил пакет на сидение мотоцикла. – Значит, это ты и есть тот самый герой, который облил нас грязью на повороте! – крикнул Тансэн, едва сдерживаемый котом, который всё пытался достать того когтями. – Судя по всему, я, – был ответ. – Мне очень жаль, что так получилось. – Ему жаль! Нет, вы только посмотрите! – Слушай, убери своего кота, – попросил Мицумо. – Дикий какой-то… – Он не дикий, он просто голодный, – Кими подозвал Метеора и, взяв его на руки, посадил на бак. Кот отвлекся на чудесный запах, исходивший от пакета, и радостно сунул туда нос. – Ня-а-а-а-а! – раздалось оттуда спустя секунду. Из пакета торчал только хвост, от удовольствия ходивший ходуном из стороны в сторону. – Эй! Там не всё для тебя! – Кими заглянул внутрь и, на свой страх и риск сунув туда руку, вытащил Метеора. – Не так быстро. – Ну, вот что! – Тансэн подошел к Кими вплотную. Он был чуть ниже, но гораздо плотнее сложен, поэтому не сомневался в своей “правоте”. – Я требую извинений! – Я, кажется, уже извинился. – Слабовато что-то… Кто тебя учил так гонять?! Ты же мог нас задавить! – Ну, это вряд ли, – Кими успокоительно погладил кота, уже готового снова броситься на обидчика своего хозяина и откусить от него знатный кусочек. Мицумо смотрел на худощавого нахала, на то, как спокойно и уверенно тот держится, особенно на фоне распылившегося в гневе Тансэна. С виду тихий, но, странно, – гоняет так, словно профессиональный гонщик, который случайно перепутал шоссе со скоростным треком. Впрочем, какой же японец не любит быстрой езды? И тем не менее. – Послушай, это же серьёзно! – сказал Мицумо. – Сегодня мы остались живы, а завтра кому-то может повезти меньше. Да и тебе – тоже! – Согласен, – Кими вздохнул. – Я ещё раз приношу свои извинения, что так вышло! Я просто не заметил вас из-за поворота, – он развернулся к мотоциклу и закрепил пакет с покупками рядом со своим рюкзаком. Потом сел за руль. – Ладно, – Мицумо махнул рукой. Чего уж тут говорить! Но Тансэну этого показалось мало. – И это всё?! Вот просто так сядешь и уедешь?! Мицумо, ты это слышал? – Я немного тороплюсь, – сказал Кими, запихивая упиравшегося кота за пазуху. – Я оскорблён в своих лучших чувствах и требую удовлетворения! – рука Тансэна тяжело опустилась на бензобак. Так у Метеора появился шанс. Со всей своей кошачьей силы он ударил лапой из-за полурасстегнутой куртки, но Тансэн успел-таки руку забрать. Неплохая реакция, подумал Кими. Метеор сверкнул синими глазищами на обидчика. Зверь, подумал Тансэн. Но свою мысль продолжил: – Завтра утром у старой заводи. –Тансэн, – Мицумо положил руку на плечо приятеля и с легкой укоризной покачал головой. – Оставь! – Ну уж нет! – тот сбросил руку. – Если ты не трус, парень, ты придёшь туда ровно в семь! Дорогу показать? Кими взял шлем и посмотрел на Тансэна спокойным чистым взглядом. Его нарекли трусом в присутствии многих свидетелей. Теперь, действительно, не отвертеться. – Дорогу знаю, – ответил он, застёгивая молнию на куртке. – Я там буду. Быстро и привычно руки сами включили зажигание. Кими надел шлем, “снялся с якоря” и, развернувшись на дороге, умчался в обратном направлении. Зеваки начали расходиться. – Зря ты так, – Мицумо вздохнул, подойдя к приятелю с боку. – Ну, чего пристал к парню? Он же извинился. – Эти рокеры проходу никому не дают! – Тансэн потряс кулаком в сторону укатившего обидчика и показал на попорченную одежду и обувь. – Нет! Ты ему действительно хочешь так просто это спустить? – Ладно, может, ты и прав… – Мицумо задумался. Ему не давало покоя выражение глаз того парня – похоже, завтрашняя “встреча” со здоровяком Тансэном ничуть не обеспокоила его. Не к добру это… Он огляделся, потом развернулся и зашагал вдоль по улице. – Ну что, домой? – Да, черт возьми!!! – Тансэн решительно направился вслед за ним. – Домой!!! Как же он был зол!