***
Когда Кими приезжал, двери шкафа Ясудзи всегда широко открывались, чтобы он мог выбрать себе всё, что пожелает, а Кими каждый раз желал одного и того же. Ясудзи не трогал эти вещи, просто следил, чтобы они всегда были в порядке. Сбросил рубашку и джинсы, собравшие всю дорожную пыль, он натянул черные хакама и такую же черную куртку. Перетянув всё это простым поясом в тон, он извлек из недр шкафа старенькие гэта, которые очень любил. Стук гэта напоминал ему истории, которые отец рассказывал им с Соно на ночь о великих воинам и мастерах прошлого, а они слушали, приоткрыв рты и затаив дыхание. Отец умел рассказывать легенды как никто другой. От такой обуви ноги отвыкли, а не просто так их тут носят, идеальная тренировка. Кими поставил обувь на выходе, вернулся на кухню, сунул нос во все кастрюльки, с видом знатока снял пробу. – Здорово ты готовишь, – заметил он явившемуся туда же Ясудзи. – Мне твоей стряпни в Токио не хватает. Ясудзи, довольный, хмыкнул и засиял. От Кими похвалы не дождешься, а тут прям день изобилия. Кими с аппетитом набросился на еду, время от времени вспоминая Метеора, дабы вовремя успеть остановиться. Кот был хорошим педагогом по части терпения и великолепным наглядным пособием, как делать не надо. Оставив Ясудзи, явно хотевшего поговорить, но ждущего вечера, Кими снова отправился в комнату Акира. Неся в руках таз со свежей холодной водой, он вошел и опустился на татами перед малышом. Намочил уже ставшее горячим полотенце. Акира смотрел на племянника и любовался его руками, который быстро и красиво отжали лишнюю влагу из ткани. Теперь их можно оставить. Он встал и удалился, тихо как тень. Кими всегда изумлялся, как ему это удаётся – появляться и исчезать абсолютно бесшумно? Он обернулся на миг и вернулся к делу. Сейчас всё его внимание было поглощено ребёнком. Приятный холод накрыл глаза и лоб. Кто-то был рядом, чья-то ласковая рука гладила его волосы. Сквозь сон малыш это чувствовал, но просыпаться так не хотелось! И он продолжал лежать в лёгкой дремоте, наслаждаясь ласковыми прикосновениями этой руки. Это так странно! Обычно руки бьют, причиняют боль, а эта… Наверное, так выглядит счастье… А может, он уже в раю? И это небесный ками? Любопытство разбирало всё сильнее и сильнее. Хотелось взглянуть, кто же это, но он боялся. А вдруг откроет глаза, и всё исчезнет, как утренний сон? Постепенно он проснулся, но лежал с прикрытыми веками, пытаясь вспомнить, что с ним случилось. Он был там, на скале. Он ведь хотел… Ужас! Хотел прыгнуть вниз! И как такое могло в голову придти?! А что же потом?.. Ничего, темнота! Вот только… то ли сон, то ли видение, всплыло одно лицо, такое знакомое… Знакомое, но откуда? А может, именно тот человек сейчас рядом? Полотенце, тем временем, стало уже теплым, и Кими снял его, чтобы намочить вновь. Пользуясь случаем, мальчик широко распахнул глаза, они быстро выхватили светлое лицо Кими из полумрака комнаты. – Э… Да ты уже проснулся? Доброе утро, малыш! – он с улыбкой потрепал его янтарные вихры и доверительно добавил, склонив голову: – Хотя, мне кажется, дело уже давно к вечеру. Мальчик резко сел, пошатнулся. Кими придержал его за плечо. – Я не малыш! Мне уже целых десять лет! Вот! – Оу? – Кими приподнял бровь, вспоминая практику по педиатрии. Пациент, едва проснувшись, уже проявляет немереную прыть. С характером паренек, оказывается. Жить будет. Пока же он просто улыбнулся. Хитровато прищуренные глаза как всегда еле проглядывали из-под челки. – Да? Значит ты уже не малыш? В таком случае, молодой человек, с кем я имею дело? Как тебя зовут? – А тебя? – нахально переспросил тот. – Эй! Я первым задал вопрос. – А я – вторым. Ну и что? – мальчишка выполз из-под одеял, с большим интересом разглядывая Кими. – Куда? А ну ложись! – сказал тот, водворяя его на место. Сопротивление длилось недолго. – Ну вот! – обиделся мальчик, пригвождённый к футону его рукой. – Пользуешься тем, что сильнее? Это нечестно! – Лежи-лежи. Тебе надо лежать. Ты ещё слаб. – Но я себя уже хорошо чувствую, – он снова попытался сесть. – Только голова немного болит, а так ничего. – Делай, что говорю, и тогда поправишься быстрее, – Кими, наконец, опустил полотенце в воду да там и оставил. – Ты ведь хочешь поскорее поправиться, да? Малыш нахмурился. – А что потом? Ты меня домой отправишь? Я не хочу! – Он отвернул лицо в другую сторону, потом и весь развернулся. Сами собой на глаза навернулись слёзы. – Я не вернусь домой! Никогда!!! Кими осторожно тронул его за плечо, он дёрнулся и свернулся клубочком, уткнувшись носом в коленки. Не выдержал и разревелся вслух. Рыдания сотрясали воздух. Не пустой каприз – драма. У Кими всё внутри опустилось. Может так подействовали слёзы мальчика, но там, где в груди билось сердце, что-то больно кольнуло раз, потом ещё и ещё… Неожиданно для него самого, знакомая с детства боль и неизменно приходящий вместе с ней страх, смешанные с горем мальчика, заставили его шумно выдохнуть. Он медленно склонился, упираясь одной рукой в пол, другой – держась за сердце. – Эй, что с тобой? – мальчик испуганно всхлипнул. – Тебе плохо? Он придвинулся ближе и отвёл волосы, упавшие на лицо, в сторону. – Соно… – шёпот, больше похожий на выдох. Что происходит? Это имя… Внезапный порыв, он просто не смог иначе! Он обнял Кими за шею худенькими перебинтованными руками. Кими поднял голову и увидел прямо перед собой заплаканное лицо. Огромные, расширенные от ужаса, глаза с яркими золотисто-карими радужками смотрели на него, часто моргая и роняя слезинки. Малыш размазал слёзы по щекам, шмыгнул носом, и… И боль ушла! Так же внезапно, как и появилась. Кими глотнул воздуха, ощущая внутри пустоту. Такую, словно сердце из его груди выдернули, а взамен дали что-то другое. Нет, не тот мышечный орган, который продолжал отбивать ритм жизни, нечто иное, пока не поддающееся определению. Не произнеся ни единого слова, Кими, как заворожённый, поднял в ладонях заплаканное лицо и заглянул в эти янтарные глаза, словно хотел одним взглядом достать до души, сокрытой в этом маленьком теле. Мальчик, обескураженный этим взглядом, не совсем понимая, что происходит, застыл. Только повторил спустя какое-то время, уже не так уверенно: – Тебе… плохо, да? – Нет… – голос прозвучал слишком тихо, но умиротворенно. Тогда малыш добавил: – Меня зовут Тако. / (яп.) – воздушный змей, “транспорт” ниньзя (имя созвучно)/ Перед мысленным взором Кими проплыла тень – хвост бумажного змея, улетевшего в небо в тот самый день. Повинуясь своему порыву, Кими прижал мальчишку к себе. Самому впору кричать, но на фоне урагана одновременно какая-то часть его самого была спокойна, как тот, что прошел длинный путь и достиг своего предназначения. “Наша связь никогда не рвалась, Соно… Неужели, ты его реинкарнация? Неужели, это возможно?” Тако был изумлен настолько, что не мог говорить. В первый миг он даже немного испугался, но вдруг ощутил, всей душой, как сильно его, изгоя, обреченного одним только фактом своего рождения на унижения и одиночество, любит этот вот странный незнакомец, который так крепко обнял его и не отпускает. Мысль о том, что какой-то чужак способен его любить, просто так, ни за что, эта мысль привела его в восторженный трепет. Он обвил руками шею Кими, как это сделал бы ребенок, никогда не знавший любви, как он, и внезапно получил ее столько, что можно было бы умереть от ее избытка. Может ли любви быть слишком много? Нет! Только не для того, кто изголодался по ней так же, как он… Только не для него. Когда Тако пришел в себя, он очень ясно осознал, что не желает расставаться с этим странным и таким добрым к нему парнем. Он прошептал Кими в самое ухо: – Можно я останусь с тобой? Насовсем. Кими прижал голову с непослушными вихрами к своему плечу, но промолчал. Что он мог ответить сейчас? Тако вывернулся и пытливо заглянул ему в глаза. – Можно? Я не хочу возвращаться домой! Я хочу с тобой остаться! – Как же так, остаться? – Кими взял его за подбородок. – Ты же меня совсем не знаешь… – Знаю, – малыш прижался к плечу, вдруг ставшему родней родного. – Ты добрый. Как заманчиво было это предложение, но… Слишком уж много “но”. Сначала надо выяснить, откуда мальчик и что с ним случилось. – Тако, – начал он, – давай немного поговорим… познакомися, ладно? О тебе, обо мне, о тех, кто тебя нашёл… А уже потом решим, что дальше. Согласен? – Я уже решил! – упрямо повторил Тако. – Домой не вернусь! – Ну, ладно. Я же тебя не заставляю возвращаться домой. Не хочешь, не надо. Но сейчас, пожалуйста… – Что? – он радостно шмыгнул носом. Теперь он был готов сделать всё, что угодно, лишь бы остаться, остаться… – Будешь меня слушаться? – Угу, – Тако радостно закивал головой. – Тогда давай, ложись. Вот, забирайся под одеяло, – Кими укрыл его. – И лежи тихо, пока я не вернусь. Хорошо? – А ты куда? – Тако схватил Кими за руку, поморщившись от боли. Ссадины дали о себе знать. – Ты надолго? – Нет, я быстро. До кухни и обратно, – Кими провел другой ладонью по его лбу. – Ну вот, теперь я вижу, тебе лучше. Ты голоден? – Ага! Я бы сейчас кита проглотил целиком! – А не лопнешь? – Не-е-а. – Тогда пойду посмотрю, не завалялся ли в холодильнике китенок? Заодно скажу всем, что наш малыш… Извини, пациент, пошёл на поправку. Они очень за тебя волновались. – А кто это “они”? – Семья. А пока отдыхай. – Хорошо, – с радостной улыбкой на побитом лице, придающим ему одновременно и жалкий, и бандитский вид, Тако повернулся на бок, глядя, как Кими уходит. На пороге тот вспомнил, что забыл кое-что сказать: – Меня зовут Кими, – и вышел из комнаты, притворив сёдзи.***
Проснувшись, Метеор первым делом потянул по очереди все четыре лапы и хвост. Жив? Вроде жив. И надо же такому случиться! Сначала хозяин морил его голодом, а потом подсунул такую вкуснятину! Ну, как тут было устоять? Разве мог он остановиться на половине упаковки? А? Мог? Вот именно. Ответ отрицательный, а посему ему пришлось совсем несладко. “Обжорство – это то, что сводит нас в могилу, сводит медленно и кропотливо, но, к счастью, на полпути бросает, так как чувство голода тоже не дремлет”, - сказав себе эту фразу, Метеор приоткрыл один глаз. – “Так ведь я же философ!” – подумал он, и усатая мордашка расплылась в улыбке. Он потянулся и зевнул во всю свою зубастую пасть, показав всему миру язык, потом лениво поднялся и пошёл изучать свои новые владения. Где же это он? Куда хозяин его привез? Надо самым тщательным образом рассмотреть этот вопрос. И он обшарил двор, каждый уголок и столбик, проник через неплотно прикрытую дверь в гараж, где отдыхал мотоцикл хозяина, навёл ужас на местную крысу, по раздольному недомыслию пробегавшую мимо, чуть не наступив на неё. Кто больше испугался, история умалчивает… После чего он выбрался на свет, поднялся по ступенькам в дом. А что это там? Кухня? Так-так, нам определенно туда! Кими застал Метеора, что говорится, на месте преступления, когда тот проверял, а не осталось ли чего-нибудь хорошего в тех замечательных кастрюльках? – Кыш, обжора! – он махнул рукой. – Это не для тебя! Кот рухнул на пол и, с мявом прыгнув к нему, начал тереться в ногах. От хозяина шел чужой запах, но ничего! Сейчас поправим. Это ведь ЕГО хозяин, и он потерся головой о хакама из шкафа Ясудзи, щедро оставляя на них свою пахучую метку. Вот теперь порядок! Кими, виртуозно переступая через кота и умудрившись ни разу ничего ему не отдавить, разогрел ужин для Тако, поставил всё на маленький поднос и побежал обратно в комнату Акира. Его не покидало радостное возбуждение: если этот мальчик, действительно, Соно, то кого благодарить за такой подарок? Судьбу или Небо? И мысленно он благодарил и ту, и другое, и всех богов, имена которых только удалось припомнить. “Хозяин, ты куда?” – Метеор кинулся вслед, пытаясь поймать зубами краешек хакама, потом осторожно заглянул в комнату. “Оу?.. А это ещё кто? Ребёнок?” – и он остался за порогом понаблюдать. – Кими, – Тако благодарственно шмыгнул носом, принимаясь за рис с овощами и кусочками рыбы. – Что? – он устроился на прежнее место. – А ты, вправду, принц? – Нет! – он засмеялся. – С чего ты так решил? – Ты так хорошо одет. Такую одежду простые люди не носят. – Верно, не носят. Но я вовсе не принц. Просто в этом доме так принято. – А что это за дом такой? – Это школа боевых искусств, и хозяин здесь – мой дядя. Скоро он придёт и проверит, сыт ли ты. Так что ешь, не забывай. Тако утопал в ласковом искрящемся счастьем взгляде Кими. – А как зовут твоего дядю? – Разве ты не знаешь? Ты же назвал его по имени сегодня утром. – Я?! Когда? – Утром. Ты назвал его “дядя Акира”. Не помнишь? Тако задумался, опустив пиалу на колени. – Это тот человек… Мне показалось, что он мне приснился. Нет, я раньше не видел его. – Откуда же тогда ты знаешь его имя? – Кими чуть искоса посмотрел на него. – Ведь именно так его и зовут – Акира-сама. – Просто… – Тако пожал плечами и замотал головой. – Не знаю. Я спал? – Все может быть. Говорят, во сне мы видим больше… Ну, ты ешь, ешь. Вкусно? – Угу, – Тако снова принялся за еду. Палочки так и мелькали в воздухе. Кими взял с подноса чайник и налил в чашку горячий ароматный чай. Тако со вздохом посмотрел в пустую пиалу. – Ещё хочешь? – Ага! – он с готовностью протянул посуду. – Тогда погоди, я скоро, – Кими поднялся и вышел, а Тако, торопясь и обжигаясь, принялся за чай. Метеор, карауливший у дверей, просочился в комнату. Он ходил кругами, приближаясь к Тако, а тот сидел, наблюдая за перемещениями кота, с горящими глазами. Он очень любил котов… иногда таскать за хвосты. – Котик, кис-кис, иди сюда, – позвал он. “Знаем мы вашего брата! Ишь ты, кис-кис! Не на того напал”, – Метеор нагло приближался, сверля мальчишку своим синим взглядом. – “Вот, значит, кто отнимает у меня внимание хозяина! А я-то думаю, почему меня не замечают?” Дело бы кончилось трагически, судя по всему, для обоих. Но Кими, вернувшись, положил конец этой маленькой распре. – Метеор, – вручив Тако новую порцию риса, он сцапал кота и положил его себе на колени. В его руках кот обмяк, разнежился, подставляя то одно, то другое ухо погладить. Нет, всё же его любят. Ну, тогда можно простить обиду. – Расскажи мне о себе, Тако, –- попросил Кими, когда тот закончил свой ужин. – Да кому интересна моя жизнь?! – мальчик сел, прижав колени к груди и обхватив их руками. Бинты на них с особой остротой напомнили о том, что его били. – Мне, – Кими протянул руку и прикоснулся к запястью мальчика. – Что это? – Я поранился о камни, – ответил Тако, закусив губу. – На скале. – А это? – он осторожно дотронулся до синяка на его щеке. – Тоже камни? – Да! – отрезал Тако и опустил голову. Кими поднял его лицо, мягко взяв малыша за подбородок. – Кто тебя так? – в голосе Кими сквозило сочувствие. Хотелось довериться, рассказать всё-всё! Тако потёр глаза бинтами. – Отчим, – ответил он, тяжело вздохнув. – Это он. – Мать у тебя есть? – Мама умерла, когда мне было шесть лет, а отец… А я о нём ничего не знаю! Я ведь… приблудный. Мама, когда замуж выходила, беременна была, а отчиму об этом не сказала. Когда я родился, всем стало ясно, что отец другой, да еще и не японец. Я позор для семьи. – Отчим тебя часто бьёт? – Бывает. – За что же… на этот раз? – Я подрался с соседскими мальчишками. Одежда порвалась, вот мне и досталось. Тецубо терпеть не может мне что-то новое покупать, поэтому наказывает, если я что-то порчу. – Зачем же ты подрался? – Я не такой, как они. Они-то чистокровные японцы, а я так, полукровка. Вот они меня и бьют. Но я-то им не обязан кланяться, так ведь? – в глазах Тако мелькнула вспышка гнева загнанного в угол зверя, не желающего умирать, а тем более, умирать недостойно. – Не обязан, – ответил Кими, вспоминая издёвки, которыми его сполна одарила школа. – Так, значит, ты сирота. – Да, – Тако был готов зареветь снова. Только бы его оставили в этом доме! – Отчиму я обуза. Он меня ненавидит, я его тоже! В голосе Тако слышалась искренняя неприязнь к Тецубо, и Кими нахмурился: искалеченная судьба. Почему так вышло? – Что было потом, после того, как отчим тебя побил? – Я убежал на свою скалу, к пещере. Там лучше, чем дома. Там я чувствую себя человеком, а не маленьким ублюдком, как меня отчим называет! Я не вернусь к нему! Лучше смерть! Стараясь не выказать своего негодования, Кими крепче прижал руки к татами. Как смеет взрослый человек избивать приемного сына! Настоящая скотина! Возникло нехорошее желание найти Тецубо и сровнять его с поверхностью земли. Но гнев проблемы не решит. Кими протянул руки и обхватил худенькие плечи мальчика, забыв о коте, дремавшем на его коленях. Метеор свалился, недовольно заворчав. Но сейчас было не до капризов кота. Кими прижал к себе малыша. Что он может для него сделать? Что? – Возьми меня к себе, – Тако всхлипнул. – Пожалуйста! Кими ничего не ответил, только крепче сжал кольцо своих рук. Сёдзи едва слышно раздвинулись: Акира заглянул в комнату, потом вошёл, за ним – Ясудзи. – Ну, как тут дела? – спросил Акира. – О, они уже подружились, - заметил Ясудзи. – Уже намного лучше, – ответил Кими, когда они присели рядом. – Позвольте вам представить, – начал Кими, и малыш растеряно застыл, – нас зовут Тако. Акира удовлетворённо кивнул, его добрая улыбка, казалось, заполнила всё пространство комнаты. Кими по очереди представил мальчику своих родных. – Что скажешь, дядя? Мы молодцы? Быстро идём на поправку? – Пожалуй. Вы уже пили чай? И нам не помешает. Ясудзи? – Сейчас, – молодой человек поспешно поднялся и, взяв ставший уже ненужным поднос, умчался на кухню. – Как прошло занятие? – Кими поспешил переключить тему разговора в нейтральное русло. – Как обычно. Жаль, что сегодня ты не смог поучаствовать. Было бы неплохо, если бы ты задержался на денёк-другой. – Я постараюсь уладить свои дела в Токио. Надо сделать пару звонков. Тако затравленно глянул на Кими. Всё пропало! Он из Токио. Уедет, и всё! Что же делать?! Сжавшись в комочек в руках Кими, он мелко задрожал всем телом. Почувствовав, что сказал лишнего, Кими ласково потрепал его волосы. – Мы что-нибудь придумаем, не грусти, - он улыбнулся, встретив тревожный взгляд Тако. – Правда? – Да. – Обещаешь? – в карих глазах сверкнула надежда. – Обещаю. Ясудзи принёс чай, и они продолжили беседу. Тако смотрел как трое людей, близких друг другу, общаются. Да, это семья, думал он, настоящая, о которой он мечтал, какой у него никогда не было! Они говорили о своих делах, о школе здесь, о додзё в Токио. Так Тако узнал, что у Кими свой зал, что Кими – сэнсэй, так же как Акира и Ясудзи. Этот парень, оказавшийся здесь, рядом с ним, приехавший издалека, за какой-то час стал ему таким родным, что сама мысль о том, чтобы расстаться с ним, отзывалась в душе мучительной болью. Хочу остаться! И это всё! "Я во что бы то ни стало буду с ним!"