***
Прокравшись мимо Ясудзи, позевывавшего на циновке у крыльца в попытке медитировать после ночи, проведенной в размышлениях, Кими подошел к воротам. Тот даже и ухом не повел, пока не скрипнула калитка. – Что такое? – оглянулся тот. Кими приложил пальцы к губам и, помахав ему на прощание, исчез. Лишь только он оказался по ту сторону, утренняя прохлада окутала его с головы до ног. Акиро проводил племянника долгим недоумевающим взглядом, пока тот огибал постройки вокруг внутреннего дворика и выходил на неширокую деревенскую дорогу, ведущую за холмы. Стало довольно зябко. В осеннем воздухе витала промозглая сырость. Стараясь не замечать её, Кими быстро пошел по дороге и свернул на тропинку, ведущую к реке. Перебравшись через нее по старому бревенчатому мостику, он ещё некоторое время двигался вниз по течению. Здесь, возле старой полуразрушенной дамбы образовалась небольшая, но довольно глубокая заводь. Года два назад Ясудзи в жаркий летний полдень привел его сюда, и они поплавали в студеной, несмотря на жаркое солнце, воде. Редко случалось, что они оставались, как тогда, наедине… И это был не единственный раз, когда Кими поймал на себе… странный взгляд названного брата, но решил, как обычно, не придавать ему значения. Просто отпустил вдаль мимо себя, не задержав внимания на смущенно опущенном взгляде Ясудзи, пойманного “с поличным” за разглядыванием мокрого топа, облепившего тело. Тогда Кими не придал этому значения, что в Токио, что здесь, а подружки у Ясудзи были. Акира не приветствовал, но и не ограничивал его в выборе. И только Кими знал, что у Ясудзи в голове есть идея-фикс относительно него самого. Он думал – блажь, почти шутка, оказалось – нет. Присев возле самой воды на ствол ивы, поваленной когда-то ураганом, Кими постарался расслабиться, забыть о Ясудзи и о назойливом дуэлянте, готовом появиться здесь с минуты на минуту. За пару лет, что прошли с того дня, проведенного с Ясудзи, здесь почти ничего не изменилось, разве что опавшая листва устелила ковром небольшой пятачок у воды. Разглядывая пестрое лоскутное одеяло у ног, Кими забыл о времени и даже о холоде, утешив себя мыслью о том, что, возможно, ему достался достойный противник и уже скоро он сможет согреться.***
Мицумо не смог отказать себе в удовольствии пойти вместе с приятелем. Раз вчера вечером его жестоко использовали в качестве боксерской груши – Тансэн отрабатывал на нем все приемы, которые только смог вспомнить его пылающий разум, – Мицумо решил прогуляться до старой заводи. Кто кого ещё не известно, но сам процесс дуэли… Его это занимало. И сейчас, позевывая и досыпая на ходу, он вспоминал, как они познакомились. Два парня встретились на вступительных экзаменах в Токийском университете Васэда. Ичибана Тансэн прибыл с севера, из Аомори, а Одзава Мицумо – из Вакаямы, что на юге. Отец Тансэна, капитан рыболовецкого судна, хотел, чтобы сын пошел по его стопам, но у того были свои планы на жизнь, и, закончив обучение в школе, он уехал в столицу, прихватив стартовую сумму на поступление. Родители же Мицумо, своего единственного сына, хотели, чтобы тот стал большим человеком. Со своего скромного дохода они много лет откладывали на учебу сына, послали его в Токио, возлагая большие на него надежды. Мицумо не посмел им отказать, хотя в тайне всегда желал для себя другой судьбы – он мечтал летать, – но о карьере летчика пришлось забыть. Своих родителей он уважал и любил, поэтому принял их решение смиренно и достойно. И так, встретились два молодых человека на вступительных экзаменах, один радостный от того, что успел вовремя сбежать из дома, другой – мрачный от невеселой перспективы во что бы то ни стало поступить в “не тот” вуз. Оба прошли, попали в одну учебную группу и стали друзьями. Да и как не стать, когда им дали одну комнату на двоих в общежитии университета. Полная противоположность их характеров, впрочем, вскоре отошла на задний план – они прекрасно дополняли друг друга. Потом нашлись и общие пристрастия: оба бредили альпинизмом и летом уезжали из Токио в горы, а в течение учебного года посещали одну из столичных школ годзю-рю, так что свои первые черные пояса получили к концу своего пребывания в Токио. Однако, решив открыть свое маленькое дело, они на время уехали из столицы и поселились в привлекательном для вдохновения уголке, но серьезные занятия каратэ пришлось оставить. Выполняя архитектурные проекты на заказ и подрабатывая в свое удовольствие в местном интернет-кафе, они довольно сносно сводили концы с концами. Но… движения все же не хватало. Тогда-то они и узнали об этой школе айкидо, спрятанной от посторонних глаз в лесу меж нескольких городков. Как оказалось, желавших в ней учиться было хоть отбавляй, только вот попадали в школу далеко не все, а после пары месяцев занятий многие отсеивались. Мицумо и Тансэн решили попытать счастья, и им повезло, приступили в начале сентября, но уже успели вкусить систему обучения здесь по полной. Тесты на лояльность, которые устраивались каждую вторую тренировку, были далеко не из простых. Спокойный от природы Мицумо быстро понял, что от него требуется – изменить свой характер, отношение к партнеру, перестать считать его соперником и многое другое, чего не расскажешь словами, кроме того, сэнсэй не давал никакой особой практики новичкам до тех пор, пока не убеждался, что они действительно знают, зачем сюда пришли. Пока Ясудзи-семпай втолковывал им, как правильно делать элементарные вещи, старшие ученики тренировались до седьмого пота. Вспыльчивому Тансэну, который всегда спешил взять от жизни всё и сразу, это процесс казался сильно затянувшимся, но он помалкивал, не желая вылететь из школы, которая пришлась ему по вкусу и обещала дальнейшее развитие. Но вот сейчас они шагали по тропе вдоль весело журчавшей реки, любуясь ранним утром и красотой осенней листвы под ногами, вернее, это делал Мицумо. Он то и дело поглядывал на спину Тансэна, решительно продвигавшегося к цели. За долгие годы, проведенные вместе, он успел неплохо изучить его характер: уж если тому что в голову взбрело… В общем, Ичибана никому никогда не спускал, так что рассчитывать на мирный исход дела не приходилось. К тому же, он явно хотел выпустить пар, который все это время сдерживал, и просто нашел повод и жертву. Но одно Мицумо беспокоило: тот мотоциклист, он был так уверен в себе, так спокоен… Просто убийственно спокоен, и на жертву совсем не тянул. Одно из двух, либо он до крайней степени самоуверен, либо у Тансэна намечаются проблемы. Вот и дорога подошла к концу. Из-за кустов, почти полностью сбросивших свой наряд и стоявших, стыдливо прикрывая последними листьями свою наготу, наконец, показалась поляна с поваленным деревом… На котором, подобно Амида-Будде, царственно восседал их вчерашний обидчик. Сидевший в профиль, он сначала показался им изваянием – глаза прикрыты, на лице ни тени эмоций, никаких, кроме отрешенного спокойствия. Друзья остановились и переглянулись. Вчера этот парень выглядел хоть и не простачком, но вполне обычным мажором: недешевый мотоцикл, дорогая одежда, и ещё этот его злобный кот… Сегодня ничего из того, вчерашнего, не было. Перед ними сидел человек, которого по виду невооруженным глазом можно было охарактеризовать одним словом – нарвались. И это стало понятно как-то без слов. – Ну, удачи тебе, томо, – вздохнул Мицумо и глянул на приятеля так, словно пытался запомнить его образ навсегда и бережно сохранить его в памяти. Тансэн же мельком подумал, что, кажется, вчера он несколько погорячился. Нервно сглотнув комок, внезапно подступивший к горлу от нежданного озарения, он всё ж таки собрался с духом и окликнул: – Эй, парень! Просыпайся! Я за тобой! Кими уже давно услышал шорох листвы под их ногами, но не торопилась вставать. Чем ближе подходили они, тем больший покой овладевал им. Голова прояснилась, освободившись от мыслей и чувств, он расслабился, и тут же, благодаря этому, перестал чувствовать холод. Дыхание стало размеренно глубоким. Он был готов. Очень медленно спустив ноги на землю, он поднялся во весь рост, не сказав ни слова, занял позицию посреди поляны, сделав несколько шагов вперёд, и стоял там в ожидании, не имея ни малейшего желания ни драться с задиристым поборником справедливости, ни разговаривать с ним. Спокойная улыбка чуть тронула губы. Тансэн глянул на одежду Кими. Да ладно… айкидока?! А может, так, прикидывается, гастролёр хренов? Что-то в школе его не видно было. Ладно, приступим! Вперёд! Ты сможешь уложить этот сухостой в два счета! В конце концов, у тебя же ни-дан-хо /(яп.) – ранг, промежуточная ступень между I и II даном, обладатель которого приступает к овладению военно-прикладным разделом/ в каратэ! Подбадривая себя, Ичибана сделал рывок вперед и с громким гортанным криком налетел на оппонента. Чуть отодвинувшись в сторону и назад, тот пропустил его мимо. Тансэн со всего маху влетел в редкий колючий кустарник, до тех пор мирно произраставший под вековым вязом. Поломав несколько веток, он развернулся в недоумении. А ведь он был к этому готов, видел, как такое проделывают, но почему-то попался! Странно… Глаза этого нахала смотрят на него, нет… Нет. Они смотрят сквозь. От этого рассеянного взгляда становилось как-то не по себе. Неприятный холодок от того, что все идет не так, как он задумал, пробрался в душу, но отступать-то уже было некуда. Позади него шершавый ствол вяза и позор, а прямо перед ним – грозный в своей улыбчивой невозмутимости противник. Тансэн собрался с духом и сделал ещё попытку. Его кулаки быстро мелькали в воздухе, каждый удар был направлен точно в цель. Только цель эта смещалась, тихо и неуловимо, по-прежнему никак не отвечая на удары. Мицумо, закусив своим кулаком от восторга наблюдать реальный поединок стилей не в условиях додзё, стоял по другую сторону поляны, прислонившись к дереву плечом, и наблюдал за плавными, точными шагами айкидоки, ведь даже до захватов дело еще не дошло! Со стороны это было похоже на игру – ураган против спокойствия. За приятеля он уже не беспокоился: и без того ясно, помашет-помашет руками, да и напьется вечером с горя, но это уже дело третье. Тем временем Тансэн начал злиться, а когда он начинал злиться, в ход шло всё, что только попадалось под руку. И он, схватив здоровенный сук-палку, валявшийся до того без дела у поваленного дерева, размахивая им как мечом, бросился на издевавшегося над ним противника. – У-ух ты! – Мицумо прищурился. Не ожидал он, что дело примет такой оборот. Айкидока, ловко уворачиваясь от тычковых и рубящих ударов, всё время сдвигался назад по краю площадки. Описав полный круг, он в очередной раз пропустил Тансэна мимо, спокойно забрав сук из его руки как у расшалившегося не на шутку малыша. Тогда Тансэн, слегка опешивший от такой наглости, поднял другой с намерением как следует пофехтовать, но противник его игру не поддержал. Мягко выпущенная палка упала в листву под ногами соперников, а Тансэна так же аккуратно и ненавязчиво положили рядом лицом вниз. Пара секунд, и айкидока уже стоит в двух метрах от него, неизменно спокойный и совсем не уставший, в то время как с него самого, несмотря на собачий холод, уже давно пот валит градом и пар из ушей столбом. Утерев тыльной стороной руки испарину со лба, Тансэн вскочил на ноги. Всё! Теперь это уже дело принципа! Третий раунд!.. Потом был четвертый, затем пятый… Прошло двадцать минут. На пятнадцатом раунде Тансэн свалился, а слабаком он не был, абсолютно без сил на ствол дерева, упавшего у воды, как и он – сейчас. Чуть ли не рыдая от собственного бессилия, он тяжело дышал, обнимая друга по несчастью. Мицумо уже давно сидел под деревом, подперев щеку рукой и в полнейшем блаженстве наблюдая за происходящим. Всё-таки хорошо, что он не остался досыпать дома, небывалый случай, раз кто-то, наконец, задал его строптивому приятелю. Может, возьмется за ум и перестанет, наконец, всех задирать? Кими стоял над представлявшим ныне довольно жалкое зрелище упрямцем. Разговор с ним несколько затянулся, пора заканчивать – дома ждут дела. Прилагая невероятные усилия, тот поднялся, хоть ноги его уже держали с трудом, но он смог устоять на отказывающих опорах. Они смотрели друг на друга: Тансэн – набычась и сверля взглядом, Кими же, скрестив руки на груди и склонив голову набок, сейчас без тени насмешки, просто спокойно и внимательно. – Ладно, ты победил, – Тансэн опустил голову. – Доволен? – Нет, – Кими покачал головой. – Это было неплохо, но своей победы я пока не чувствую. – Вот как?! – Мицумо вскочил и подошел ближе. – Да это же “чистая победа”! Пятнадцать раз “иппон” /(яп.) – “очко”/! Потрясающе!!! Кими воздержался от усмешки, хотя восторг второго был уморителен. Кто-то проникся духом Айкидо? – Он ещё не побежден, разве ты не видишь? Стоит на собственных ногах, а то, что не продолжает в том же духе, так это только потому, что малость подустал, – он чуть повернул лицо, чтобы видеть горе-дуэлянта, впервые за всё это время позволил себе настоящую улыбку и добавил: – Вот сейчас отдохнет немного, и снова в бой… Тансэну от этих слов стало как-то безнадежно нехорошо, и он уселся на поваленное бурей дерево. – Нет! Покорно благодарю, – сказал он кисло. – Думаю, мне уже… достаточно. Кими взглянул на него из-за плеча, потом повернул взгляд к Мицумо и произнес мягко, но отчетливо: – Вот теперь, только теперь он, действительно, побежден, – и сам присел на бревно в метре от поверженного противника, рядом, вот только руку протяни – и достанешь! Последний шанс грех упускать! Тансэн выбросил кулак в сторону Кими, вложив в этот удар последние силы, но, перехваченная ещё в полете, его рука была без особого труда отведена в сторону, а сам он, следуя новому направлению движения по дуге, “пересел” на бревно по другую сторону от айкидоки, и охнуть не успел. Мицумо почесал затылок. – Класс, – произнес он, наконец. Кими деликатно промолчал. Тансэн сполз с дерева, наклонился над тихой водой и, разбив свое отражение в зеркальной глади, зачерпнул пригоршню и плеснул её себе в лицо. Холодная вода освежила его, восполняя утраченные силы, и смыла гнев. – А ты супер, – сказал он, выходя на поляну и повернув к Кими мокрое пылающее лицо. – Не ожидал такой прыти! – Ты тоже… ничего, – Кими серьёзно посмотрел на него. – Есть воля к победе, а это дорогого стоит. Тансэн отвернулся, чтобы они на увидели счастливой улыбки, растянувшейся на его губах от уха до уха. Это была самая лучшая повала, тем более в подобных обстоятельствах – при полном поражении в поединке. А он ещё и удостоился чести быть замеченным этим… Поискав подходящий эпитет, Тансэн остановился на слове “сэнсэй”. Да наверняка уже опытный мастер, и пояс черный – явно не дополнение к одежде в тон. Мицумо спросил с долей почтения в голосе: – Я Мицумо, а этот упрямый осел – мой друг Тансэн. Можно нам узнать ваше имя? – Я Кимитаро, - был ответ. – Простите, вы сюда навестить кого приехали? В городе остановились? – Моя семья живет в этом лесу. – Но… здесь только школа… – Точно, – Кими нравилось выражение лица нового знакомого. Тансэн же нервно дернулся и медленно повернулся. “Влип!” – подумал он в полнейшем отчаянии. Хоть и вовсе больше не появляйся в додзё! – А-а-а… - Мицумо, глянув на вмиг побелевшего приятеля, - вы случайно не родственник Хасанаги Акира-сама? – Племянник, – видя, как эта парочка поднапряглась, Кими и с самым невинным видом осведомился: – А что такое, вы его знаете? Друзья переглянулись. – Имеем честь… состоять учениками, – изрек Тансэн, готовый провалиться сквозь землю. Лучшего в голову не пришло. – А-а… – протянул Кими, положив ногу на ногу и обхватив колено руками. – Новенькие, что ли? – Да, – в один голос ответили они. – Теперь понятно, – Кими сделал многозначительную паузу и не без удовольствия отметил про себя, что парни вытянулись в струнку – … почему ваши лица мне не знакомы, – он пару раз кивнул. – Да не стойте вы колышком-то, так не полагается. Вообще-то Кими имел в виду первое правило – не расслабился, не получилось правильно, но, восприняв эти слова иначе, приятели бухнулись на ковер из листьев, виновато склонив головы и сложив руки перед собой. – Покорнейше просим прощения, что побеспокоили такого уважаемого мастера и его дом, – произнес Мицумо, склонившись. – Прошу прощения, что имел дерзость вызвать на поединок мастера, увидев его сидящим здесь. Я потерял уважение к вам, решив, что сам черт мне не брат. И вот, справедливо наказан за гордыню! – Тансэн говорил, склонившись ещё ниже. Старая добрая японская почтительность… Как она всегда не вовремя. Да, парни сильно опасаются за своё местечко в школе. Кими всё это изрядно повеселило, но и начало раздражать. Он соскользнул с бревна и, приняв ту же позу, что и они, прекратил поток извинений в свой адрес. – Нет-нет! Это я должен просить у вас прощения, уважаемые! Вчера я облил вас грязью. Это непозволительное допущение с моей стороны! Я очень раскаиваюсь и нижайше прошу извинить меня, мой мотоцикл, грязь на дороге, а также моего кота, который зверски напал на вас вчера. Но его вряд ли можно винить слишком сильно, так как он всего лишь выполнял команду “сторожить”, к тому же, был очень голоден. Так что… – хитровато глянув из-под челки, Кими помолчал, разглядывая вытянувшиеся лица, потом добавил уже совсем в другом тоне: – Ребят, пошли по домам, а? Он выпрямился, и Мицумо с Тансэном – вслед за ним, несколько обескураженные прямотой племянника сихана. – Но… – По-моему, мы уже всё прояснили, – Кими откланялся и направился к тропинке, ведущей обратно к дому. У края поляны остановился. – Мне и в самом деле очень жаль, что вчера так вышло. Извините. И повернул за кустарник, сбрасывающий свои последние листья. С полминуты оба молчали. – Фу-у… Мицумо первым пришел в себя. – Ну, веселый денечек, нечего сказать! Если каждое утро будет начинаться в таком же духе… Нет, завтра я уж точно останусь дома и никуда не пойду! Даже носа не высуну! Хватит с меня приключений! – Эх, ты! Забыл! – Тансэн, глядя вслед Кими, словно и вовсе не слушал. – Чего?.. – не понял Мицумо, оборвав свою речь на возвышенной ноте. – Ты же слышал, – Тансэн развернулся к приятелю, – он родственник сэнсэя, а это что значит? – Что? – То, что он приехал в гости. Так? – Ну да, и что? – А то, что он знает, как там мальчик, которого мы нашли вчера на скале! Вот что! – Верно, - Мицумо прищелкнул пальцами и сокрушенно покачал головой. – Забыли спросить о главном… Как тут не забудешь, когда такое творится, – он хитро прищурился. – А здорово он тебя! Ох, красиво же ты летал! – Смешно, да?! – Тансэн сунул ему в нос всю свою физиономию. – Лучший друг тоже мне! – Ладно-ладно, я молчу, – Мицумо поднял ладони вверх и закрыл рот, но глаза его выдавали. И через несколько секунд он не выдержал и добавил: – Надо же так нарваться! Хороший из тебя дуэлянт. Один вопрос: ты получил своё удовлетворение, а? – Ещё слово, и я… – Тансэн, скорее в шутку, чем всерьёз, схватил приятеля за грудки и хорошенько потряс. Мицумо при этом смеяться не перестал. – Прекрати, а то я тебя побью! – Ну да, конечно, – Мицумо деликатно высвободился из дружеских объятий. – Конечно же, все шишки мне, как всегда. А ведь я тебя вчера предупреждал: не лезь к парню, помнишь? И когда ты начнешь меня слушать? – Может и стоило бы, - вздохнул Тансэн, – только у меня своя голова есть. – Да, очень… умная голова, – Мицумо хлопнул его по плечу. – А раз она у тебя есть, вспомни, что нам предстоит сделать в конце этой недели? – Э-э… – Вот именно – сдать проект. Так что, не пора ли, мой уважаемый, вспомнить о работе? Сроки поджимают. – Всё верно говоришь. Пошли. Они неспешно покинули поляну у заводи и двинулись по тропе вдоль реки. Кимитаро уже и след простыл. – Будто его и вовсе не было, – заметил Мицумо. – Правда?! – усмехнулся Тансэн, потирая уставшие руки и шею. – Это кому как! Осыпающиеся с кустарника при малейшем прикосновении листья устилали отпечатки их следов на желто-багряном ковре под ногами. Казалось, осень напоследок решила побаловать людей всеми своими красками и ярким, но уже холодным солнцем. Идя по тропинке, друзья радовались, что им выпала возможность вот так проводить время, живя в подобном живописном уголке, коим был этот городок, несколько деревень, и этот лес, и река, холмы и начинающиеся за ними горы. Тансэн, любуясь видами, постепенно успокоился и расслабился. А и в самом деле, получил ли он от всего этого удовлетворение? Такой вопрос он сам себе задал. Да, и еще какое! Может, он все же идиот, и ему без особого труда сегодня это доказали, но идиот удачливый. Похоже, этот айкидока не такой уж злопамятный и, к тому же, вполне объективный. Если он похвалил, то… это очень хорошо. Может быть, все еще обойдется, и из школы он не вылетит. Мицумо же о додзё не думал. Его заботило сейчас только одно: через пару дней – встреча с клиентом, а работы ещё выше самой высокой горы. Как бы вдохновить на эту работу Тансэна, а то ему одному тяжко придется. Кими, почти летевший далеко впереди по направлению к дому дяди, думал о Мидори. Снова разлука длится больше дня, и снова Мидори очень не хватает. За все время, что они знакомы, почти не было дня, чтобы они не увиделись или, хотя бы, не обмолвились парой фраз по телефону. Как-то само собой это стало естественным, прочно вошло в их жизнь: каждый день или через день они встречаются и проводят время вместе. Мидо всегда придумывает что-то новенькое, с ней не соскучишься. А Кими, пожалуй, единственный человек из её окружения, который эту самую “новизну” может выдержать без последствий для общего самочувствия. Однако когда Мидори старательно выводит на листе бумаги или тонким ноготком на запотевшем от легкого дыхания стекле – “Кими + Мидори =…” – и смотрит такими, такими глазами на Кими, что мурашки по коже! Тогда Кими почему-то бледнеет, плотно сжимает зубы, это видно по напряженным скулам, и прячет глаза под своими отросшими волосами. И как в такие моменты Мидори хочется броситься Кими на шею и… А впрочем, о ней, о блондинке…