***
У своего подъезда Кими увидел машину Нэви, а сам он сидел на том же подоконнике, что утром – Мидори. По задумчивому взгляду сквозь стену, Кими понял, дела не очень. – Что случилось? – тот перевел взгляд. – Он умер, - обыденный тон никак не соотносился с лицом человека, но Котори было плохо видно из-за спины Кими, у него подкосились ноги, и он изо всех сил ухватился рукой за перила, желая не скатиться с лестницы обратно. Якудза кругом! Как он до сих пор еще жив? – Когда? – Кими не торопился подниматься. – Утром, как раз перед началом повторно операции. Мы не начали. Иногда мне кажется, что мы можем вернуть жизнь человеку, подарить вторую, а иногда, что это абсолютная иллюзия, – он вздохнул и поднялся. – Однако я здесь не за этим. Надо закончить с твоим дипломом, в ближайший месяц я буду в разъездах и делах. – Да, конечно! – Кими дал знак побелевшему Котори подниматься, тот отцепил пальцы от перил и последовал за ним. Его все еще перепуганный взгляд уперся в плечо Нэви. – Мммм… Так вот ты какой, мастер-фотограф, – услышал он ехидное замечание и бросился за Кими. Нэви рассмотрел его со спины. Все тот же рюкзачок, все та же флейта, торчащая из него… – Уже знаешь? – Кими открывал дверь. – Да, позвонил, и мне сообщили, где тебя искать. Через несколько минут, господа хирурги погрузились в работу и обсуждали тезисы диплома. Котори с чашкой чая забился в другой угол дивана, где сидел напугавший его человек, и слушал их речь – смесь латыни с медицинскими понятиями. Все, что он понял из этого, что дело касалось сердца. – Тебе не очень скучно? – Кими обратился к нему. – Нет-нет, – он помотал головой, – я слушаю знакомые слова и пытаюсь понять их смысл. – И как успехи? – Боюсь, мне нужен переводчик. С медицинского. Нэви усмехнулся и продолжил. Где-то через полчаса зазвонил телефон Кими. Увидев, кто это, он пробормотал: – Извините, – и вышел на кухню. – Ну, и как дела? – мурлыкающий голос Мидори едва ли не излучал радиацию счастья через трубку. – Продвигаются, – был ответ. – Надеюсь, ты будешь свободен сегодня вечером? – Конечно! – Кими обрадовался. Неужели сегодня они смогут, наконец, побыть вместе? – Отлично! – она картинно вздохнула и добавила: – Репетиция в пять. Не опоздай! Короткие гудки прервали дыхание. Кими застыл посреди кухни. Радость возвращения в группу была омрачена. Она добилась своего, но снова отказала во встрече. Он запретил себе думать и решил, что это все больше не имеет для него значения. – Я повторяю вопрос для глухих. Где негативы? – Чикаго сидел на стуле и, покачивая ногой, приветливо улыбался сидящим на полу у батареи изрядно подвыпившим, но быстро трезвеющим парням. Шадэ стоял изваянием за его спиной, и в его глазах они читали свой, даже не смертный, а посмертный приговор. Кодо прислонился к стене у входа. – Господин, мы ничего не сделали, это какая-то ошибка, – Кен затравленно озирался по сторонам. Комната его была аккуратно перерыта. – И почему, – Чикаго сложил большой и указательный палец вместе у своего левого виска, – я такой терпеливый человек? Повторяю еще раз. Где. Негативы. – Господин, о чем вы? Какие негативы?! Пощадите! – Они меня утомляют, – сказал Чикаго напарнику, запрокинув голову. – Можно я сделаю в нем дыру? Шадэ задумчиво поскреб подбородок. – Не здесь. Потерпи. Кодо терпеливым человеком никогда не был и сейчас до дна прочувствовал, насколько эта троица бесит его. Он сделал пару шагов к ним, сейчас разве что молнии из глаз не метал, и говорил вроде тихо, но слова ударяли как молоты. – Ну, вот что, мразь, которая пачкает собою мир. Я вас бил и бить буду. Вернее, уже не бить, вы этого не понимаете, – убивать. Это в прошлый раз вам повезло, а сегодня не ваш день. Челюсть Кена еще помнила удары Гансеки, но он все так же молчал, сейчас багровея от бессилия и злости. Кодо с силой пнул его ногой в плечо, прижимая к батарее. – Да я вижу, вы добрые приятели, – глядя на отползшись от Кодо бывших “тигров”, заметил Чикаго. – Ну что, будем говорить? – Они не я, церемониться не будут, – Кодо выпустил пар и отошел. – Сдохните сразу, но на все сто. – Сразу, – протянул Каго. – Нет-нет, мы так не любим, – от его доброй улыбки психопата, которому разрешили поразвлечься, даже у Кодо прошел мороз по коже. – Мы любим подлиннее. – Хорошо, я все скажу, – один из них ударился лбом в пол, – только не убивайте меня! – О, личинка разума в одной голове шевельнулась. Прогресс. – Пленки в соседней комнате, в нашей, мы их там храним! – хрипел в пол сломавшийся. – Пойдем. Покажешь. Двое оставшихся сидеть на полу провожали слабака взглядом вдаль, как покойника. Чикаго встал, схватил парня за горло, рывком поставил на ноги и потащил к выходу. Шадэ занял позицию в коридоре, глядя по сторонам. Кен и его приятель боялись шелохнуться и посмотреть на Кодо. Через три минуты, Чикаго вошел в комнату. – Ну, олухи, вставайте. Пора прогуляться, – невезучая парочка осторожно поднялась. – Услышу хоть один писк, пущу пулю в затылок. А будете себя хорошо вести, может, еще поживете. Положив куртку на оружие, он указал жестом на дверь. Спустились они на лифте, Кодо шел впереди, закрывая собой путь и для того, чтобы говорить в случае необходимости, но вахтер мирно спал в своем кресле, и они тихо прошли мимо него на улицу. Смеркалось. Построенные лицом к машине пленники ждали и тряслись. Кодо наблюдал, как Шадэ каждому из них что-то вколол в шею из ручного инъектора и запихнул их в машину на заднее сидение едва ли не пинками. – Что смотришь? – усмехнулся Чикаго, свинчивая глушитель и одеваясь. – Кодо-кун, твой рабочий день окончен. Тебе, кажется, до дома рукой подать? – Да, я тут по соседству… – Тогда спасибо за работу и удачи! – Якудза поклонились, Кодо ответил тем же. – Что вы им вкололи? Что с ними будет? – Инсулин. Поспят. – А потом? – На этот вопрос ответа пока нет. Жизнь покажет, – они сели в машину и укатили. – Вот дела, – Кодо еще немного постоял и почесал затылок. – Надо бы Хасанаги позвонить. Он отправился домой, набирая номер Кими.***
Еще утром Кими был уверен, что он снова здесь не окажется, но сейчас он сидел в кабинете продюсера на том же месте, куда в него днем раньше полетела пачка компрометирующих фотографий. Все-таки Сеймура слыл человеком не в меру горячим и вспыльчивым, но, когда остывал, начинал хорошо думать головой. Это качество и сделало его одним из самых желанных для индисов шоуменов в Токио. – Ну, – Дай-То откинулся в кресле, глядя на Кими в упор, – что с тобой делать, Хаса? Кими шел в ва-банк, но иного пути не оставалось. Проблему нужно обсудить спокойно и не оставить ничего недосказанного на будущее. – Простите, что скрыл правду, – он вздохнул. – Я, правда, очень сожалею, что все зашло так далеко. – Как вот тебя теперь воспринимать? И ведь… – Сеймура поднялся, выводя растопыренными пальцами в воздухе все, что не получалось высказать словами, и прошелся вдоль окна. – Зачем тебе это было нужно? – Знаете, Сеймура-сама, когда я пришел в группу, ребята не поинтересовались, что указано в моих документах. – Кими речь заготовил заранее, пока ехал в студию, – и когда я заполнял свои данные по контракту, в нем не было графы “пол”, я подумал, что и здесь это не имеет значения. Наверное, это ошибка с моей стороны. Как и то, что я никому о себе не рассказывал. Так что мое молчание стало ложью и постепенно обросло новой ложью. – Ну, ладно, не рассказывал, не спрашивали. Не в этом дело. Зачем тебе парнем быть? – поневоле взгляд босса скользил по фигуре Кими, особенно по груди. – Носишь утяжку? – Нет, – Кими смущенно улыбнулся и вернул выражение сосредоточенности на лицо. – Я никого не пытаюсь специально ввести в заблуждение. Просто я вот… такой. – Да я понять не могу, – продюсер всплеснул руками, – что с тобой таким делать? И каким чудом тебе удалось замять этот скандал. – Как оказалось, у меня есть друзья, у которых есть влиятельные друзья. – Газетчики о тебе уже знают, так что это лишь вопрос времени, когда правда всплывет на поверхность. А то, что вы наворотили с Ханадзимой, непростительно и пагубно для репутации группы. Я никогда не строил продюсирование на скандалах и впредь не собираюсь! – Скажите мне, что я должен делать, чтобы хоть что-то исправить? – Кими обреченно смотрел на зеркальную поверхность стола. – Я сделаю. – Дай-То остановился рядом с ним. – Я хочу остаться в группе. Едва Кими поднял голову, Сеймура взял его за подбородок, повертел его головой, внимательно разглядывая, будто впервые. – Что ж, придется играть на этом, и, если все пройдет успешно, тебе это добавит популярности у девушек. На мужскую аудиторию я бы не рассчитывал. Если только ты не пожелаешь сменить имидж. Судя по всему, во взгляде Кими на миг мелькнул ужас. – Да, да, идея не очень, согласен. Мы делаем ставку на шикарную женщину в окружении шикарных мужчин. Оставим все как есть. – Спасибо, – Кими испытывал сейчас искреннюю благодарность за понимание. – Но вот что, теперь я должен знать о тебе все! Сеймура устроился в своем кресле, ожидая исповеди. Кими провел рукой по лбу и начал свой рассказ. Спустя полчаса, совершенно измотанный, он вышел из кабинета и вернулся в студию. – Эй, на тебе лица нет, – Ацума поднял было руку, чтобы хлопнуть его по плечу, как обычно, но как-то после вчерашнего откровения не решился. – Как прошло? Все в порядке? – Все в порядке, – Кими кивнул и начал улыбаться. Ками-сама, какое облегчение он почувствовал, видя, что Дай-То воспринимает его всерьез. – Может, отложим репетицию? – Да нет, все хорошо, – Кими посмотрел на мучения Ацумы, не знающего, куда деться. – И да, будет еще лучше, если все останется по-прежнему. Если это еще возможно. Ацума покачал головой в знак согласия, посмотрел на ребят позади ударника. – С нашей стороны ничего не меняется, Хаса, – он неслабо хлопнул его по плечу. – Так, за работу! У Кими отлегло от сердца, когда ему прилетело от гитариста и басиста по затрещине и объятию. Мидори отвернулась от них и болезненно усмехнулась. Нужно продержаться еще один вечер.***
Снова эти уродливые лица вокруг него. Поганые ржущие тупые морды. Снова его бьют так, чтобы не оставить синяков, но по самым болезненным точкам. Вместо того, чтобы учиться, он корчится на полу от боли и наблюдает, как его сокровище трогают грязными лапами эти ублюдки, как один показывает остальным фотосеты с Хасанаги. Грязная ругань в адрес Кими, злоба, жажда мести, издевательства, вопросы какие-то. Что-то промычал им в ответ и снова получил пинка. Руки скованы железом без амортизации, через пять минут шевеления – синяки, через пятнадцать – глубокие ссадины. Кен и раньше бывало по-соседски его трахал без согласия, а тут и вовсе в раж вошел, пригласил разделить добычу со своими приятелями. Оставив его прикованным к ножке кровати, они ушли на пару часов, а когда вернулись – повторили. Пьяные ненавистные пародии на нормальных людей, это было слишком даже для него. Котори дернулся во сне и едва не упал с кровати, на краешке которой ютился. Кими разрешил ему поспать на прежнем месте, но совесть сжирала остатки покоя. Сердце со сна колотилось как сумасшедшее. Он посмотрел на забинтованные руки и дрожащие пальцы, и сквозь них увидел кота, спящего в ногах. – Котик, – прошептал Котори и потянулся к коту, оторвал жирную тушку от кровати и положил себе на колени. Кот тут же перелег удобнее и засопел. Поглаживание мягкой теплой шерстки успокаивало нервы. На улице уже давно стемнело, и Котори слушал тишину этого дома, до тех пор, пока в дверях не зазвенел ключ. Кот повел чутким ухом, но с места не сдвинулся. - Ты звонил, Кодо? Извини, я был на репетиции, – донеслось из коридора и потом, приглушенное, с кухни. – Рассказывай… - спустя некоторое время беседа возобновилась. – Я понял тебя. Забудь об этом, спокойнее будет. Как Мидзу?.. Я думаю, будет правильным мне зайти на днях и все ему объяснить. Как считаешь?.. Хорошо. Я позвоню… и спасибо за помощь. Котори сделал вид, что спит. Сейчас он боялся разговоров и новостей. Любых. Завтра будет новый день, Хасанаги обещал ему отдых на пару дней, вот завтра и покается ему во всем. Он так сильно захотел, чтобы все тревоги остались в прошлом, а болезненность ушла, что, на самом деле, погрузился в дремоту. Организм взял свое. Гаукуро спал, теперь без сновидений.***
Машина остановилась на высоком обрыве, из нее шагнули на свежий снег двое, затем - выпало три тела. – Вколи-ка им бодрин, – блондин методично выгрузил из багажника три таза и мешок цемента. На его лице застыла гримаса предвкушения веселья. – Сколько раз повторять, не бодрин, а глюкагон. - Один хрен. Высокий коротко стриженый брюнет наклонился к лежащим на снегу парням, задрал одежду и вколол дозу антидота каждому выше пояса в живот. – С кого начнем? – С заводилы, поднимай его. – Погоди, остальных свяжу. Минут через пять Кен Такеда, дрожа и заикаясь, стоял двумя ногами в тазике, а Шадэ тщательно перемешивал цемент с водой в другом саперной лопатой. – Мне сказали, быстро сохнет, – отпустил он замечание. – Впрочем, мы никуда не торопимся. – Ага, – Чикаго улыбался в две акульих челюсти. – Никуда. Заливай. К ужасу посиневших парней застывающая цементная масса оказалась на кроссовках Кена, а сам он тихо заикал от ужаса. – Пощадите, пожалуйста, умоляю вас! Господин, я любой долг… я все, что хотите. Я готов… – А ну-ка, селфи с трупом на фоне залива, – якудза блеяние не слушали. Вспышка ослепила Кена и заставила замолкнуть. – С трупом есть, теперь давай без него. – Нет, погоди, еще не застыло… – Ну, а вы, лузеры, где желаете искупаться? – Блондин повернул к ним экран айфона, перелистывая виды Токийского залива, он рекомендовал к выбору: – Вот здесь у нас прекрасные закаты, но дно несколько каменистое, вот тут чудесная бухта и глубоко, там у вас будут приятели… Выбирайте. Что, нет? Ну, надо же, разборчивые. Ладно, как насчет следующего варианта? Синие лица стали потихоньку сереть в свете фар. От ширинки одного из них пошел пар. Шадэ потыкал лопатой в цемент. – Слушай, это надолго. К черту итальянских коллег. Давай лучше нашу, любимую. – Да? – Чикаго начищал ствол пистолета о куртку. – Ну, как скажешь. Продлим удовольствие. Значит так, объясняю правила игры. Они очень просты. Мы сейчас уходим, считаем до ста, а потом возвращаемся. Если вы не успеете сбежать и спрятаться, проиграли и окажетесь в заливе. Если спрячетесь так, что мы будем искать вас долго, получите бонусы на выживание. – Может быть, – Шадэ стряхивал цемент с лопаты в опасной близости к голове Кена. Якудза развернулись, бросив инвентарь, сели в машину и уехали за поворот к трассе. – Ты считаешь? – Нет. – Как думаешь, сработало? – Уверен в этом. – Приберем? – Разумеется. Просидев три минуты, они вернулись, тщательно заровняли все следы, собрали ошметки цемента, оставшегося лежать дорожкой вниз по склону, и вернулись на дорогу. – По пивку? – Давай, – Шадэ прибавил газу на трассе. – Будем олухов ловить? – Да кому они нужны. Дел других нет, что ли? – Вот отстой, – Каго хмыкнул и откинулся на сидении. – А я уж было втянулся. – Вытягивайся. И позвони боссу. – Хаи, хаааи…