Служебный Роман

Утро следующего дня. В кабинет резвой деловой походкой вошел Харрисон. Он повесил пальто и ринулся к селектору. — Брайан, дайте мне личное дело Старки! — его тон не предвещал ничего хорошего. А Старки тем временем угрюмо сидел на своем рабочем месте, возможно не придя в себя, если бы к нему не подошел веселый Леннон. — Привет дебоширу! Объясни-ка, какая муха тебя вчера укусила? — спросил заместитель. — Джонни, золотко, уйти. Не мучай меня. Я думал об этом всю ночь напролет, — страдальчески ответил Старки. — Ты это умеешь? — Пошел отсюда! — Ладно, не раскисай! Подойди к нему и извинись, — посоветовал Леннон, удаляясь из виду. — Надеюсь повезёт и меня не примут… — с надеждой в глазах сказал Старки. В эту же самую минуту из кабинета директора вышел Брайан, предварительно отнеся Харрисону личное дело Старки. Секретарь долго не думая, принялся за работу, время от времени поглядывая на остальных сотрудников. И не зря, ведь он стал свидетелем довольно интересной сцены: мимо его стола бодро шёл красавец МакКартни, за ним так же бодро следовал новый заместитель, но шел он так, чтобы никто ничего не заметил. Через пару метров Леннон догнал МакКартни, схватив его за руку. — Доброе утро, сладенький, — промурлыкал Джон. — Доброе, мистер Леннон, — спокойно ответив, оппонент вырвал руку, намереваясь идти дальше, но босс не позволил. Тогда МакКартни продолжил, как ни в чем не бывало. Строя из себя идиота. — Вам что-то нужно? Я только вчера сдал отчет, поэтому если вы нашли ошибки, укажите на них чуть позже. — Нахрен мне твой отчет? Я хочу поговорить о вчерашнем вечере… — заму не дали договорить. — Да, спасибо за приглашение. Было очень весело… особенно в конце, — улыбнулся своим мыслям Пол, разворачиваясь, но Леннон буквально не давал проходу. — А что делаешь сегодня? — Отхожу от вчерашнего, многоуважаемый зам. — Но я так и не показал тебе свою коллекцию, ведь нас прервали на самом интересном месте, — настойчиво упирался Леннон. — Мы уже стары, чтобы увлекаться подобными глупостями, — МакКартни прошел на свое рабочее место, отодвинув начальника в сторону. Ох, как же нравилась Леннону эта неприступность, прикрытая кокетством. МакКартни был безумно желанным объектом для ловеласа. Его шарм не поддавался никаким описаниям и словно легкий шлейф духов шел за ним по пятам. Спустя короткий промежуток времени в приемную директора незаметно прошмыгнул Старки и вежливо поздоровался с секретарем. Брайан в это время весело болтал по телефону, но заметив именно эту фигуру положил трубку и бесцеремонно доложил. — Ох, берегитесь Старки, наш старик о вас спрашивал. Личное дело затребовал! — Меня увольняют… — прискорбно отозвался Ричард. — За что? — За хулиганство! Я негодяй. — Успокойтесь, — потребовал секретарь. — у нас не социализм и мы не расстреливаем за оскорбление. — Спросите, — с надеждой прозвучал голос Старки. — может, он меня не примет? Брайан последовал в кабинет директора. — Мистер Харрисон, пришел Старки. — Я его не вызывал… — Брайан понял его. — Отказать ему? — Это не удобно. Пусть войдет, — печально вздохнул директор. Секретарь вернулся обратно и попросил войти Старки. Несчастный за эти секунды вспомнил всех богов, не смотря на атеизм. Робко постучав, он вошел. — Здравствуйте, Харрисон Джорджович…извините…ну, это…вчера у, как его там, у меня была горячка… — невнятно мямлил Старки. — Я заметил. — Или я сошел с ума… — Это уже ближе, мистер Старки… Ричард. Садитесь, — приказал начальник, но Старки так и остался стоять. Он безумно боялся сесть рядом. В его голове только пронеслось «хочу умереть стоя». А сам Харрисон сидел в кресле, собрав пальцы в замок, хладнокровно взирая на только что вошедший объект. Но когда Ричарда подозвали еще раз, более грубо, наш бедолага медленно, робко, чуть ли не рыдая про себя подошел к креслу. Ссутулившись, в поношенном мятом костюме, он выглядел еще более затравленным. Оглядываясь на кресло, Ричард проверил нет ли там ядовитых игл или хотя бы кнопки. И убедившись, что все-таки нет — сел. Однако даже при резком движении ресниц начальника, бедняга готов выпрыгнуть из него и умчаться вон. — Вчера вечером вы меня оклеветали. Все, что вы говорили — ложь! — Харрисон встал, медленно обходя Ричарда со спины. Старки так испугался, что был готов выскочить в окно. Он уже приподнялся, чтобы осуществить задуманное, но начальник приказал, — Сидеть, — и подчиненный аккуратно вернулся на указанное место. А директор продолжил кружить, словно коршун, над убитым зверем. Казалось, шеф чувствовал страх. — Да, правильно… Не обращайте на такого как я никого внимания. — Это невозможно. Вы, Ричард — представитель определенного слоя нашего коллектива, следовательно ваше мнение совпадает с мнением остальных. — Неужели? — искренне удивился Старки, голос его будто сел. — Вы сказали, что я чёрствый сухарь! — Нет, что вы… Вы — хрустящий багет… — Мерзкий! — Приятный… — Гадкий! — руководитель уже обошел свой стол, всё ближе и ближе подходя к подчиненному. — Очаровательный… — Уродливый! — Кр…красивый… — Харрисон подошел впритык и Старки в ужасе осёкся. «Жизнь кончена» — пронеслось в его голове. — Боже…простите…я не знаю, как оно так вырвалось…кра…сивый… Простите, я не специально… Я имел в виду… добрый, мистер Харрисон… — Прекратите издеваться! — закричал директор. — За что вы меня ненавидите? Что я вам такого сделал? — Харрисон начал загибать свои худощавые пальцы в двух дюймах от лица Старки, перечисляя. — Я вас не подсиживал! Не увольнял! Премию вы регулярно по-лу-ча-ли! — Харрисон начал заикаться. — Я вас критикую, но прости-те, за дело, у вас был плохой отчет! И как директор, имею на это пра-во… — Старки поднял глаза на начальника: его прилизанная челка немного растормошилась создавая ещё более неприятный вид, но Старки поразило одно — его глаза. Бездонные карие глаза, в которых был не гнев, а невероятная тоска и одиночество. Старки захотелось как ни будь поправить ситуацию. — Нет! Мы все вас так любим! Просто души не чаем… в глубине…где-то очень…очень глубоко… — движения Харрисона стали более резкими, его угловатый силуэт перемещался быстрее, более надрывно. Терпение было на пределе. Директор понятия не имел, что его кто ни будь на этой земле может вывести из состояния застывшей верхней губы*. Обычно хладнокровный, сейчас он был фактически в бешенстве. — Так глубоко, что я никогда не замечаю? — Странно… вы наш демократичный… — Хватит врать! Прекратите нести чушь! — Нет… нет…что вы. Я никогда не вру…я додумываю… — утешения Старки произвели обратный эффект. У директора затряслись руки, началась истерика. Равновесие окончательно потерянно. Харрисон стал мямлить, дабы Ричард прекратил, но чтобы не допустить унижения и слез перед этим Старки, Харрисон решил побороть накопившиеся эмоции другим способом: ударив кулаком о стену один раз, другой. Однако понимая, что это не поможет преодолеть горечь и боль в груди, устало опустился на стул, стоящий в темном углу кабинета. Прикрыв лицо, сбитыми в кровь руками, директор зарыдал. Сквозь пальцы начальника Ричард разглядел, пробирающиеся наружу, слезы. Старки растерялся: он не мог предположить такого эффекта. В кабинет неожиданно вошел Леннон. Ричард быстро выпихал его, бессвязно оправдываясь неоткуда взявшимся совещанием, и запер дверь. Затем, чуть придя в себя, сказал: — Прекратите плакать… вам по должности не положено… — Зачем вы выгнали моего подчиненного? А если что-то серьезное? И не вам решать, что мне положено, а что нет. — сквозь быстро текущие слезы сказал начальник. Неожиданно зазвонил телефон, Старки подбежал к десяткам непонятных, отдаленно напоминающих телефон, аппаратов, взял один — тишина, второй — так же, третий — услышал голос. — Нет, он занят. Гарольд Вильсон*? Какой Вильсон? Хорошо, ему передадут, — как только Харрисон услышал эту знаменитейшую фамилию графа Вильсона, тут же вытер слезы кровавыми руками, естественно испачкав лицо, и подбежал к Ричарду, но тот уже повесил трубку. — Меня требует сам министр, а вы хулиганите. Вдруг что-то серьезное? Ой, как я поеду к начальству с заплаканными гла-за-ми? — совершенно серьезно и даже немного по-детски спросил всхлипывающий Харрисон. — Вы о глазах думаете? На руки посмотрите! — начальник посмотрел и еще больше огорчился. Он вновь тяжело опустился на стул, и подпирая кулаком лоб начал выдавливать из себя горючие слезы. Старки пытался успокоить начальника, но истерика была сильнее. — Перестаньте реветь, черт возьми! Я вам не нянька! — Извините, но я вам тоже не враг, — чуть спокойнее сказал Харрисон. — Ладно, плачьте, если вы еще способны плакать, значит не все потерянно, — Старки вновь разозлил начальника и он резко выбежал на лоджию, приказав Ричарду уйти. Однако Старки понимал, что оставить человека в таком состоянии крайне опасно, потому последовал за ним, прихватив со стола бутылку воды. Когда Старки вышел, его ослепил луч солнца уходящей осени. На улице было тепло и приятно. Самое бархатное время в году. Ричард вдохнул запах листвы и шумного города, посмотрел налево, а там, облокотившись на трубу стояла высокая худощавая фигура директора. Ричард подошел поближе и увидел, что тот любовался городом. Харрисон заметил его, после слез глаза начальника обрели невероятно красивый золотистый оттенок, они были очень чистыми и печальными. — Давайте я промою вашу рану, — Ричард вынул платочек из пиджака, смочил его водой и протер запекшуюся кровь с рук и лица начальника. Харрисон улыбнулся. — Знаете, я так давно не плакал… иногда хочется, но я не имею права, меня так воспитали. У вас не будет сигаретки? — Да, конечно, — Ричард достал из кармана дешевый табак и любезно отдал начальнику. Некоторое время они курили молча. Безмолвие нарушил Старки. — Если вам захочется плакать, зовите меня, будем реветь вместе, — Харрисон снова улыбнулся и Ричарду показалось, что лицо начальника не такое мерзкое, даже наоборот — миловидное. А улыбка довольно располагающая. В какое-то мгновенье Ричард осознал, что ему хочется продлить эту минуту. — Вы счастливый человек, мистер Старки. У вас двое детей… — Да, мальчик и… мальчик. — А я совсем один, — сказал Харрисон, теребя в руке сигарету, не сводя с нее глаз. — Просыпаюсь утром, варю кофе, не потому что хочу есть, а потому что так надо. Запихиваю в себя насильно какой ни будь белиберды и еду на работу. Приезжаю раньше всех, нагружаюсь работой, но этого все равно мало, наступают вечера… Знали бы вы, черт возьми, как я ненавижу эти самые вечера. Некуда идти. Дома никто не ждет. Нет, не думайте, у меня есть приятели, но у всех семьи, дети, любовницы — другая жизнь. Я запустил себя, мистер Старки. Мне ведь только тридцать лет… — Тридцать? — прервал его Ричард. — Именно, я моложе вас. На сколько выгляжу? — На…тридцать один… — пытался обмануть Старки. — Снова врете! — Нет, просто вы одеваетесь уж очень старомодно, без лоска. — Да? Не замечал… — Старки, внезапно схватил начальника за руки. Они посмотрели в глаза друг другу. — Мистер Харрисон, пожалуйста, простите меня! — Харрисон оробел, но руки не убрал. Теплые пальцы подчиненного очень бережно держали собственные, холодные. Они согревали его. Мистер Харрисон почувствовал себя ребенком, обычным Джорджем — маленьким мальчиком, который всю жизнь был лишен мягкой руки и заботы. А эти ладони словно яркий свет, к которому он тянулся так долго. Из легкого прилива нежности обоих вывел громкий стук в дверь. — Видимо, Брайан принес отчет… — с тоской выдохнул Харрисон. — Вам пора, мистер Старки… Ричард. Выйдя из кабинета, Ричард увидел Джона, Пола, Джейн и Брайана, стоящих возле двери. Тишину прервал Брайан: — Ну, что, уволил вас старик? — Ричард мгновение приходил в себя, до него сквозь пелену дошел вопрос секретаря. Подумав, он ответил: — Мистер Харрисон не старик! Рабочий день подошел к концу. Все работники данного предприятия в ритме рок-н-ролла собирались домой, складывая в сумочки и портфели предметы туалета. Поспешно выходил и Пол МакКартни, размышляя о чем-то своем, возможно о лиричном стихотворении, а возможно о стандартном ужине на сегодня. Но мыслей его мы не узнаем, поскольку МакКартни привел в сознание гудок автомобиля. Пол повернул голову, видя в машине лицо зама, немного растерялся: с одной стороны «красотка» был рад видеть босса, но одновременно хотелось сровнять с землей этого типа. — Ла-пу-ля, — протянул Леннон. — подойди-ка сюда. — Пол молча подошел, не оглядываясь на прохожих, чье внимание привлекло развязное поведение зама. — Да, сер? — Садись, подвезу, — подмигнул Джон. Идея МакКартни не понравилась сразу. — Нет, я пройдусь до метро. — Я настаиваю, — более грубо сказал зам. В словах была заметна нотка раздражения. — Спасибо, но… — Пол не успел закончить. — Я приказываю тебе, как подчиненному! — строго сказал Леннон. Пол нехотя открыл дверь, сел и они поехали в сторону его типично-английского домика. Всю дорогу МакКартни держался отчужденно. Чувствовалось, что он не желает быть здесь и только приказ начальства вынудил его залезть в этот шикарный автомобиль. Смотря в окно, он не замечал или старался не замечать своего шофера. — Прекрати себя вести как недотраханная девица. Злость не идет такой лапочке, — сказал Джон не отвлекаясь от дороги. — Уж извините, мистер Леннон, но вы злоупотребили своим положением, — сказал Пол, чуть смягчившись. По сути, МакКартни просто выпендривался, ведь его везет шикарный мужчина на не менее шикарной машине домой совершенно бесплатно. — Раз так, то я хочу злоупотребить им еще раз приглашая тебя в ресторан. — Но… — Это не обсуждается, — через зеркало заднего вида Джон подсмотрел как его спутник улыбается. Это подстегнуло его еще больше. Конечно, грубые ухаживания парню нравятся больше, чем ласковые комплименты, все же он не женщина. Через какое-то время они прибыли к месту назначения. Пол уже собирался открыть дверь, но Джон приостановил его. Он схватил Пола за галстук, притянул к себе и страстно поцеловал. Пол на мгновенье затих, но после начал вырываться. Еле высвободившись от крепкого зама, МакКартни захлопнул дверь. Джон выглянул из окна машины. — В семь, ягодка. А если будешь не одет, то это мгновенно облегчит мою задачу.