Больно - это когда..

Очередной вечер, очередной ВИП-зал очередного дорогого клуба, компания молодых, модных и успешных, актуальный лаунж мягкими звуками наполняет пространство. Кто их сюда пригласил? Зачем они пришли? Они уже сто лет не ходят на тусовки вместе. И кто все эти люди? Актеры, телеведущие, журналисты, просто бездельники... Вадик уже собрался уезжать, он допивает кофе за барной стойкой, проваливаясь в какие-то свои мысли, усталый взгляд безучастно скользит по толпе. Глеб, сидя за столиком в большой компании, участвует в каком-то бессмысленном и громком споре, как всегда шутит, провоцирует и хитро щурится, опрокидывая очередной шот-дринк. - Слушай, да ты отличный чувак, - хлопает Глеба по плечу один из собеседников, уже поддатый и абсолютно уверенный в собственной охуенности. Пьяный голос разносится по всему помещению. – Я только одного не могу понять, че вы тогда такую трагедию устроили с этим вашим клавишником, это типа пиар такой? Ну, сдох очередной пидорас, ну и что такого? Взяли нового – и все дела! Кто их считает-то, да? Глебу кажется, что что-то острое безжалостно пробило стальной панцирь пофигизма и достало до самого сердца. Невозможно сделать вдох и он лишь растерянно смотрит в ухмыляющееся лицо молодого хама. И не столько видит, сколько чувствует, как отделяется от стойки Вадик, в два шага сокращая расстояние между ними и проводя тяжелой рукой по его спине, будто стирая боль. - Что ты сказал? Извинись сейчас же. – Голос брата тихий, сдержанный, и только недобрый блеск в глазах выдает его. - А че мне извиняться-то, че я такого сказал-то? - Я считаю до трех, потом ударю. - Ой, да ладно. - Раз, два, три. Кулак Вадима летит идиоту в лицо, и тот исчезает под столом. Остальные участники беседы подскакивают с диванов, как на пружинах. Даже не озаботившись состоянием товарища, кидаются к Вадику, с нескольких сторон хватают его за руки и заламывают в контроль, и оказывается, что они здесь только вдвоем, против стаи беспринципных подонков. Еще несколько подрываются из-за соседних столов, бьют под дых и по почкам, где-то рядом пытается кому-то заехать в морду Глеб, из-за других столов к ним бегут люди, но совсем не для того, чтобы помочь. Вадик понимает, что выбирать нужно сейчас. Вдох, выдох, вдох, давай! Резкий рывок и ему кажется, что он слышит, как рвутся связки в левом плече, но он выскальзывает из захвата, сразу же набирая скорость и всем весом припечатывая в стену тех, кто не успел отцепиться, хватая со стола недопитую бутылку, разбивает ее об голову ближайшего из нападающих и с зажатой в кулаке розочкой подлетает к парню, так неудачно завязавшему разговор. Пошевелить левой рукой невозможно в принципе, и потому он коленом фиксирует на диване испуганную жертву. - Скажи своим друзьям, что все в порядке, - одному богу известно, как ему удается так быстро выравнивать дыхание. - Все.. все в порядке, да.. - Ты, кажется, извиниться собирался. - Я, да, я, я понял Вас, извините. - Не мне говори, ему, - Вадик кивком указывает на брата. - Извините, я, я не знал. - Вадь, оставь его уже. Вадим выпускает из пальцев горлышко бутылки, и вслед за Глебом выходит в коридор. - Сюда, - он толкает дверь, ведущую к туалетам, - закрой все нахуй. Глеб закрывает дверь и, обернувшись, смотрит на брата, прижавшегося лбом к зеркалу. Глаза прикрыты, челюсти сжаты, левая рука безжизненно висит. - Спасибо. - Заебал со своими тусовками, - Вадик по-прежнему не открывает глаз. - Что с тобой? Сильно досталось? - Нет. Плечо порвал. Когда вырывался. - Сам себе?! Вот ты псих все-таки! И что теперь? - Ничего, зафиксируешь чем-то, я так не доеду, в глазах темнеет. - Чем, как? - Черт, ладно, в машине сделаешь, там аптечка есть. Когда у нас концерт? - А я помню? Через 2 недели, вроде.