Орхидея

      До телепорта остается минут десять лета.       На краю радара уже виднеется красный индикатор, обозначающий портал.       Откидываюсь на спинку кресла и рассеянно тру переносицу. Уже почти дома. Еще час — полтора, если не простоим в пробке на подлете к Земле, окажемся в космопорту.       Напарник потягивается и делает глоток из бутылки с минералкой.       — Ну, что, как вернемся, побежишь к Алине с подарками? — усмехается.       Зря сболтнул, что хочу примириться с бывшей девушкой. Теперь не отстанет с подколками.       — Сначала заеду домой и в душ, — отвечаю, но вспомнив, что нужно сделать раньше, кривит. — Нет, первым делом заберу от соседки пса.       — Ты с ним прям, как с ребенком носишься! — снова подкалывает Кирилл.       Стоило бы животину подарить кому-нибудь, дома порой месяцами не бываю. Но дареное не дарят. Вот сам не захочет из гостей уходить, тогда другое дело.       — А тебе завидно? — парирую, но предупреждающий писк приборов отвлекает и заставляет собраться.       — Какого хрена? — раздраженно выдыхает капитан. — Портал с радара пропал!       — Где? — не верю. — Точно!       По изображению радара проходит рябь, всплывает несколько светящихся точек, будто вокруг полно различного рода объектов. Даже в иллюминатор бросаю взгляд, но вокруг пусто. Внезапно они гаснут вместе с экраном.       — Система, что происходит? — запрашивает с волнением Кирилл, обращаясь к бортовому искусственному интеллекту.       — Сбой программы навигации, — тут же бесстрастным женским голосом сообщает бортовой ИИ, который так и остался безымянным. — Поиск ориентира… Ориентир не найден… Сбой системы координат…       Черт! Это очень плохо.       — Перехожу на ручное управление! — объявляю, вбивая соответствующие команды.       Внезапно приборы на панели гаснут. В салоне начинает мигать свет.       — Черт! — выругиваюсь. — Как замыкание!       — Что происходит? — влетает в кабину Михаил.       — Система, поиск ошибок! — командует Кирилл. Но привычный механический голос молчит. — Система?       — Замкнуло что-то, — поворачиваюсь в кресле к Михаилу. — В ручную запустишь?       — Сделаю! — кивает Миха и скрывается за дверью, направляясь в отсек с центральным компьютером.       — А чего это ты командуешь? — огрызается Кирилл, бросив недовольный взгляд.       — Ничего, — отвечаю в тон. — Размышляю: смогу вручную задать координаты для вхождения в портал или нет…       — Можно задать синхронизацию с порталом, — подсказывает Кэп.       — Если только запрос будет подан и принят, — напоминаю. — А, если у нас Система накрылась…       — Отправлю вручную!       Внезапно гаснет свет.       Становится не по себе.       В кабине темно. Не думал, что звезды из иллюминаторов дают так мало света.       — Что происходит?! — Кирилл вскакивает с места. — Миха! Что там у тебя? — пытается связаться по наушникам, но механик молчит.       — Отправим радиосигнал спасателям, — подсказываю. — Вдруг, система жизнеобеспечения откажет, мы тут долго не продержимся.       — Не паникуй! — обрывает Кирилл. — Сами разберемся.       — Миха! — кричит в темноту. — Он глухой, что ли? Андрей, где тут фонарик был?       Абсолютно не помню.       — На столе вон там поищи, — махаю рукой в сторону стены, чтобы хоть что-то ответить.       Чувствую, Кирилл рассержен.       Слышу, как идет наощупь и начинает перебирать барахло на столике. По-хорошему, это все нужно хранить в закрытом ящике, чтобы не разлетелось при сбое искусственной гравитации.       — Гравитация бы не вырубилась, — вздыхаю.       — Не каркай! — осуждает Кирилл. — О! Нашел. Пойду, проверю механика.       Включив фонарик, капитан покидает мостик.       Смотрю в темноту космоса. Накатывает ощущение приближающейся опасности.       Пробегаю по клавишам, пробуя оживить приборную панель, но она, будто умерла.       Что за черт? Есть же запасной генератор! Да и резервные аккумуляторные батареи не могли разрядиться. Если что-то не замкнуло и не перетянуло всю энергию на себя… Такой сбой вполне могло вызвать включение на предельную мощность энергощита. Но сейчас не похоже, что включен. Преломление света энергетического контура было бы видно через иллюминатор.       — Кирилл! — зову в темноту. — Что там у вас?       Свет на мгновение вспыхивает и гаснет. Приборы загораются. По радару проходит рябь. Цифры в экранах данных пляшут и показывают какую-то ерунду.       Что такое?!       Интересно, мы сможем починить проблему сами? Опасаюсь, что нет.       Поправляю наушники и пробую вызвать помощь, пока электроника подает хоть какие-то признаки жизни.       — Это борт «45-39»! Прием! Меня слышит кто-нибудь? Это грузовое судно «Кентавр»! У нас сбой системы навигации, срочно нужна помощь! Бортовая система не отвечает. Прием!       Пытаюсь связаться с порталом, но не понимаю, удается отправить сигнал или нет.       — Транспортному судну «Кентавр» нужна помощь! Прошу выслать спасательный крейсер к порталу «СП-67»! Координаты сейчас введу…       Черт! Приборная панель снова гаснет.       Что же случилось?! Впервые встречаю полный отказ оборудования!       Несколько долгих минут сижу в полной тишине и томительном ожидании. В эфире — пусто. От товарищей ни слова, будто один в металлической консервной банке, окруженный тоннами давящей пустоты звездных глубин.       — Тебе не удастся всплыть, Андрей, — пробегает по помещению шепот, просочившись, будто из космоса. — Уже утонул…       Вздрагиваю. Или это шумит кровь в ушах?       Внезапно свет снова мигает и включается. Приборная панель загорается. Радар снова показывает наличие портала.       Восстановилось? Радуюсь.       Возвращается Кирилл, фонарик висит на поясе.       — Система! Провести диагностику, — командует.       — Запускаю проверку данных, — просыпается ИИ.       — Вот и отлично! — выдыхаю. — Починили?       Кирилл хмыкает и плюхается в капитанское кресло.       — Миха говорит: там плата сгорела, пришлось вытащить.       — Не заменил?       — Нечем. Без нее все работает. Просто сделали перезагрузку.       — Никогда не экономь на запчастях, — попрекаю.       — Сам знаю, — кривится.       — Только не злись, я пробовал вызвать помощь, — признаюсь. — Но мне не ответили.       — Ты идиот? — поворачивается. — Я тебе приказ отдавал?       — Кирилл, если вот так все вырубило, это не одна плата летит, это что-то серьезнее.       — Ты механик? — набычивается Кэп.       — Нет. Но в устройстве звездолета смыслю. А еще у меня есть интуиция...       — Засунь ее себе в задницу! Если сейчас заявится «спасалка», сам будешь оправдываться. Взял же я придурка в рейс…       — Кирилл, предлагаю отправить повторный запрос о помощи, — предлагаю. — И можешь считать меня дальше идиотом, да хоть выгнать по прибытии.       — Так и сделаю!       — Давай, отправим еще запрос! — настаиваю.       — Смотри: все работает! — показывает рукой на приборы. — Система, отчет о выполнении диагностики!       — Выполнено на шестьдесят четыре процента, — отзывается ИИ. — Системы «Кентавра» в режиме диагностики. Время ожидание восемь минут.       — Подождем, — командует Кирилл.       — Подождем, — соглашаюсь.       В кабину возвращается Михаил и садится в свое кресло — у стены в отдалении от наших кресел, напротив приборной вспомогательной панели.       — Перепугала меня наша птичка, — признается механик. — Но я тут же проблему нашел. Сейчас перезагрузится и все путем будет.       — Миха, этот придурок, — Кирилл указывает на меня. — «Спасалку» вызвал.       — Зачем? — удивляется механик. — Сейчас сами полетим.       — Вот именно, зачем? — смотрит требовательно Кэп.       — Предчувствие дурное, — признаюсь. — Вы когда последний раз на техобслуживание корабль ставили?       — Года три назад, — отвечает Кирилл. — Но Миха его проверяет каждый раз перед вылетом. Я тоже. А ты, видимо, нет.       — Я бы чужим людям «Кентавра» не доверил, — хмурится механик. — Да еще и за диагностику платить придется.       — Вот-вот, — одобряет экономию друга Кирилл. — Но, когда вернемся, надо будет раскошелиться.       И кто из нас идиот? Нервно тру подбородок.       — Ребята, по инструкции каждые полгода, если производится не менее трех вылетов с Земли и обратно, — напоминаю, — нужно делать техобслуживание.       — Это ее в прошлом веке писали! — отмахивается Кэп. — Сейчас звездолеты лучше строят.       — А «Кентавр» какого года выпуска? — не унимаюсь.       — Две тысячи двести девяносто шестого, — отвечает механик. — Но он дважды модернизировался.       — Не такой и старый еще, — отмахивается Кэп. — К тому же несколько лет он еще в доках стоял.       — Сколько? — спрашиваю.       — Чего привязался?! — вспылил Кирилл. — Хочешь, дураком меня выставить? Так дурак здесь один и это не я!       — Киря, успокойся! — встревает Михаил. — Ну, перестраховался парень.       Перед глазами снова вспыхивают нежеланные воспоминания с катастрофы на «Изизе». Пальцы невольно вцепляются в подлокотники, а сердце пропускает удар.       Хочется все рассказать напарникам, но не могу. Им лучше не знать того, что я пережил. Да и не поймут, обесценят.       Отворачиваюсь и обиженно смотрю в иллюминатор.       — Диагностика завершена, — объявляет ИИ. — Системы корабля восстановлены на девяносто восемь процентов. Критический сбой устранен. Отчет сохранен. Код ошибки: «425-591».       — О, как! — восклицает механик. — Точно в центральном компьютере сбой был, так и думал.       — Диагностика навигационной системы. Состояние, — уточняет Кирилл.       — Ошибки устранены. Функционирование: «100%», — сообщает ИИ «Кентавра».       — Прекрасно! — радуется Кирилл. — Система, подготовиться к перемещению! Рассчитать координаты портала, выполнить синхронизацию и задать выходные данные.       — Принято, первый пилот, начата обработка.       — Я — капитан! — поправляет ИИ Кирилл. — Хватит называть меня первым пилотом!       У кого-то мания величия.       — Принято, — отвечает Система. — Выполнена корректировка исполняемой должности Кирилла Кузнецова.       — Настройки сбились, — вздыхает Кирилл. — Я уже вносил коррективы.       — Какая разница, как тебя называет Система? — спрашиваю, наблюдая, как впереди показалась рама портала, а «Кентавр» начинает выполнять торможение, сбрасывая скорость.       — Знаешь, вот задам, чтобы наша птичка второго пилота именовала «придурок». Тоже без разницы будет? — наезжает, ехидно прищурившись.       Вот же натура у человека создавать конфликт на ровном месте.       — Без разницы, — отвечаю, не желая продолжать спор.       — Система! — ехидно объявляет Кирилл. — Измени звание Андрея Виноградова со «второй пилот» на «придурок».       Совсем дебил? Или так меня не любит?       Бросаю взгляд на портал и с удивлением вижу, как из него плавно выплывает дежурный крейсер.       — Принято, капитан, — отвечает ИИ. — Корректива внесена.       Кирилл ядовито смеется.       Чувствую, как «Кентавр» выравнивает траекторию, метя точно в чрево портала, сбрасывает скорость до стыковочной.       — Киря, ну, ты совсем? — заступается за меня механик. — Андрей же нормальный мужик, чего ты с ним так?       — Парни, — напоминаю, ощутив тревогу. — У нас тут «дежурка» пожаловала.       — Синхронизация с порталом «СП-67» выполнена, — объявляет бортовая система. — Координаты получены. Начинаем переход. Экипажу просьба пристегнуть ремни.       — Что?! — пугается Кирилл. — Какой переход?! Мы же еще не у портала!       — У нас на пути «дежурка»! — кричу, бросаю взгляд на радар и холодею. — «Кентавр» ее не видит!       — Отменить команду перехода, Система! — кричит Кирилл. — Дать задний ход!       Пробую перейти на ручное, но не выходит. Штурвал заклинило.       — Черт! — прошибает холодной пот. — Мы сейчас столкнемся!       Кирилл пробует связаться по радиосвязи с дежурным крейсером, но, понимаю, не успеет.       — Поворачивайте! — в порыве ужаса Михаил вскакивает с места и машет рукой приближающемуся судну. Но они его не слышат.       С какой-то жутковатой отстраненностью понимаю, что столкновения не избежать. «Дежурка» только вышла с портала и идет по инерции, она не сможет мгновенно затормозить или сменить курс. Мы теперь тоже, потому что «Кентавр» не получилось взять на ручное…       Скорости маленькие по космическим меркам, но для того, чтобы разбить оба корабля на щепу — хватит вполне. Черт.       — К спасательным капсулам! — кричу, вскочив с кресла. — Бежим!       Хватаю Кэпа за руку, но отмахивается, пытаясь вбить нужные команды «Кентавру», который буквально взбесился.       — Миха! — кричу на бегу к выходу, но он не слышит. За спиной, кажется, снова пылает пожар и раздаются крики паники. Мучительное и пугающее дежавю.       Система предательски молчит. Почему-то она начала отчет телепортации раньше.       Чувствую, не остается времени. Столкновение произойдет с секунды на секунду.       Ноги сами добегают до отсека со «спасалками». Хорошо, Кирилл закупил нового образца!       Не слышу, чтобы ребята бежали следом. Понимаю, что не успею их спасти. Чувствую себя мразью, последней сволочью. Предателем. Ведь я оставил их умирать.       А еще дико страшно.       Да, пошло оно все!       Вбиваю команды в консоль и открываю люк спасательной капсулы.       Слышу, как Кирилл что-то кричит, но не могу разобрать слов. Или кажется.       А потом ощущаю удар каждой клеточкой тела. Звездолет вздрагивает. Не удерживаю равновесия и падаю, больно ударяюсь о пол, но не замечаю. Хватаюсь за край спасательной капсулы и переваливаю тело внутрь.       Гравитация внезапно отключается. Мерзкое ощущение, как тело легчает и кровь приливает к голове. Чтобы не взлететь, в последний миг успеваю схватиться за ремень, протянувшийся в воздухе, как рука помощи, и притянуть тело вниз, в чрево «спасалки».       Освещение погибающего «Кентавра» меняется на аварийное, но тут же гаснет. Система подло молчит, не предупреждая экипаж ни о чем. Она решила нас убить. Потому что ее капитан не проявил к кораблю должного внимания. Мстит, а я — случайная жертва.       С ужасом слышу, как где-то в дальней части судна скрипит металл и, кажется, ощущаю, как воздух с шумом вырывается в вакуум…       В последний миг задраиваю люк, чтобы сохранить бесценную атмосферу. Быстро пробираюсь к креслу, сажусь и забиваю координаты. Понимаю: не успеваю дать команду катапультироваться. «Кентавр» меня не отпустит…       Спасательная капсула вздрагивает. Все что успеваю, судорожно пристегнуться и вжаться в кресло. Тело работает на инстинктах. Не хочу слушать разум, который твердит, что умру.       Будто оглядываюсь и вижу, как салон корабля разлетается на куски, как все меньше остается целых кают и вот-вот чудовищная волна разрушения, с огненными всполохами, выжигающими остатки кислорода двух звездолетов, настигнет и разорвет на частицы…       Волна действительно настигает. Но то ли мне удается каким-то чудом вбить команду катапультирования, то ли она срабатывает автоматически, то ли «спасалку» чудом выкидывает в космос при столкновении двух стальных гигантов, но хрупкое убежище остается целым.       В иллюминаторе над головой вижу, как проплывает обломок несчастного «Кентавра». Корабль жаль буквально до слез. Не могу плакать, не чувствую тело, прижатое в кресло. Не могу понять и не верю, что остался жив, что снова удалось спастись. Этого просто не может быть! После таких трагедий не выживают!       Я не хочу остаться в космосе совсем один…       Захлестывает волна паники. Тело непроизвольно рвется прочь из пут ремней, а потом обмякает.       Еще несколько долгих секунд, кажется, что хрупкое убежище дало течь, и я вот-вот останусь без кислорода. Продолжаю жадно дышать. Потом одергиваю себя, закрываю лицо руками и всхлипываю.       Кирилл и Михаил погибли. Погибли из-за меня! И экипаж «дежурки». Это я вызвал дежурный крейсер! Если бы не это, то столкновения бы не произошло…       Я — убийца. Острое чувство вины. Никогда не отмыться. Я — причина трагедий! Вокруг меня все умирают…       Хочется взвыть, но зажимаю пальцами рот. Надо взять себя в руки. Ты же пилот, черт возьми!       Затаивают дыхание и выдыхаю.       Убираю руки от лица.       Вдох-выдох. Все будет хорошо.       Не верю.       Дрожащими пальцами вбиваю команды на панели управления, пытаясь настроить систему навигации и отыскать портал, сориентироваться. Но не выходит. Система «спасалки» отказала! Клавиши не реагируют на команды, часть датчиков и экранов вырубилась. Только сейчас в ужасе понимаю, что спасательную капсулу «Кентавр» не отпустил без потерь. Пожевал и выплюнул, лишив способности к перемещению. Оставил дрейфовать в открытом космосе. Это самое страшное, что может произойти с космонавтом.       Хочется закричать от отчаяния, но горло пережимает, только хриплю.       Все. Это конец. Меня никто не найдет.       Современная «спасалка» позволяет погрузить пилота в состояние гибернации — новомодная штука, которую не все считают необходимой. Сейчас, понимаю, это может дать шанс спастись. Потому что еды и воды здесь ничтожный запас, да и есть ли он вообще, если Кирилл не пополнил, а я не проверял перед вылетом. Но с другой стороны, погрузить себя в «коматозное» состояние — эвтаназия, чтобы мучительно не сдохнуть от жажды и медленного схождения с ума…       Пока не готов решиться. Подожду, сколько смогу терпеть. Если меня не найдут — столкновение не должно остаться незамеченным — в течении земных суток-двух, можно погружать себя в вечный сон… Если, конечно, хватит духу задать команду.       Всхлипываю. Теперь понимаю, что участь Кирилла и Михи намного лучше. Они не мучились. А я не спасся — обрек себя на медленную и чудовищную смерть!       Снова судорожный всхлип. А потом хриплый смех.       Это кара свыше! От звездных богов. За то, что спас только собственную шкуру.       В отчаянии вцепляюсь в волосы, не могу успокоиться.       Спасательную капсулу окружает звездный свет, но внутри темно. Огоньки оставшихся приборов горят, как гнилушки на болоте.       Приступ смеха вскоре стихает, оставив боль под ребрами и саднящее горло.       Вскидываю голову и смотрю в иллюминатор над приборной панелью. Глубокая бездонная чернота, которая будто засасывает. Сначала чувства и мысли, а затем затягивает тело, выстудив плоть, превратив в кусок льда.       Внезапно с другой стороны иллюминатора ложится ладонь. Еще одна. А потом приближается лицо. Русая растрепанная копна волос и россыпь веснушек на мертвенно бледном юношеском лице. Скулы заострены, а глаза — сухи и безжизненны. Узнаю погибшего парня с «Изизы». Прилетел, чтобы скрасить мне одиночество, нашел в космической пустоте, чтобы не был один. Теперь будет сторожить умирающего. Хладный труп.       — Убирайся! — кричу, но понимаю, что через стекло покойник не слышит. — Я хочу жить! Буду жить!       Его губы растягиваются в скептической усмешке, глаза же при этом остаются пусты. Скрюченные пальцы царапают по иллюминатору, будто мертвец просится внутрь.       Сашка хочет забрать меня с собой.       Стекло с другой стороны медленно подергивается легкой пленкой инея.       — Оставь меня в покое! — прошу. — Я хотел тебя спасти, а не убить! Мсти другим! Незваный гость начинает вырисовывать пальцем узоры, чертя по иллюминатору… слова. «Я теперь не буду один» — жуткая фраза. А потом благодарность: «Спасибо. Мы будем ждать…» Последнее слово, которое коряво выводят безжизненные пальцы: «…тебя»       Внезапно приходит озарение: вокруг слишком много мертвецов. Космос полон трупов всех, кто погиб за время его покорения, и кого не смогли эвакуировать на Землю для кремации. Покорение, увы, вышло не слишком удачным. Мы, как альпинисты, лезли вверх по склону смертельно-опасной горы, одержимые покорением вершины, а когда поднялись на пик и посмотрели вниз, то заметили, что в склоны горы вмерзли десятки трупов. А, может, сотни или тысячи. А сейчас мертвецы или их части парят в невесомости, окружая. Наши хрупкие неприспособленные к экстремальной среде тела превратили космос в могильник…       Зажмуриваюсь в ужасе.       — Помогите! — шепчу. — Найдите меня… Кто-нибудь… Не дайте спасательной капсуле стать саркофагом. Не хочу, чтобы в космосе парил еще один труп…       — Эй, парень! — раздается надо мной чей-то голос. — Очнись!       Кто-то трясет за плечи.       Хочется вынырнуть из засасывающей черной бездны, но не выходит. Хватаюсь за край и проваливаюсь в пустоту.       — Эй, проснись! — удар по щеке заставляет приоткрыть веки. — Пришел в себя?       Надо мной маячит светлое пятно лица. Не получается сфокусироваться, чтобы различить детали. Только подслеповато щурюсь.       — М-м-м… — с трудом разлепляю пересохшие губы. — Что?       — Наконец-то очнулся! — произносит мужской незнакомый голос. — Как себя чувствуешь?       — Сонно… — тру глаза.       Лежу на спине на чем-то жестком. Полу. Ощутив тревогу, сажусь, цепляясь за странного человека рядом. Потом проскальзывает в голове, что не должен видеть.       — Где повязка? — шепчу, в панике ощупываю пол.       — Что? — удивляется мужчина. — Для чего?       Не нахожу искомое, зато рука натыкается на металлическую стену. Поворачиваю голову. Напрягаю зрение, рассмотрев объемы нечто большого и смутно знакомого продолговатой формы. Не сразу доходит, что это открытая спасательная капсула. Приходит озарение — с «Кентавра» — и по спине бежит волна мурашек.       — Это что? — спрашиваю и хватаюсь рукой за голову.       Башка кружится, немного подташнивает и зрение проясняться не желает. Чувствую себя пьяным, но не помню, чтобы пил.       — Спасательная капсула, из которой тебя вытащили, — поясняет незнакомец, присевший на корточки рядом.       — Как? — кажется, отвисает челюсть, настолько поражен.       Вспоминаю столкновение и пробирает дрожь.       — Через люк, — поясняет мужчина. — Выглядишь неважно. Не очнулся еще?       — Не знаю… Головокружение… Я могу на тебя смотреть? — задаю наивный вопрос, потерявшись в происходящем.       — Конечно! — усмехается мужчина. — Это все последствия пребывания в гибернации. Мы тебя из нее еле вывели.       — Как? — окончательно теряюсь в происходящем.       Столкновение «Кентавра» и «дежурки», действительно, произошло?       — Да, так. Наткнулись на спасательную капсулу бесхозную. Выловили, затянули на борт. Открыли, а там человек живой! Ты. Вспоминаешь?       Неужели, не привиделось? Окончательно путаюсь в происходящем.       — Угу, — киваю. — А потом что было?       — Ты очнулся. Сидишь и со мной разговариваешь.       Снова трясет за плечи.       — Ой, хватит! — прошу. — Голова еще больше кружится!       Хватаюсь обеими руками за несчастную черепушку.       — Эй, идти сможешь? Надо тебя в каюту или медблок отвести.       — Не надо в медблок! — тут же протестую, вспомнив неприятные уколы. — Я здоров!       — Не спорю. Просто хватит уже тут лежать, — берет подмышки. — Пойдем в каюту.       Тянет вверх. Цепляюсь рукой за борт «спасалки», опираюсь и с трудом поднимаюсь на ноги. Перед глазами все плывет. Не сразу доходит, что стоим в доках звездолета.       — Где я? — интересуюсь.       — На грузовом судне «ТНК-Ультра», — поясняет мужчина, удерживая меня в вертикальном положении, как пьяного.       — Вы отвезете меня домой? — спрашиваю с надеждой, вспоминая вбитую в голову легенду.       — Само собой, парень. А ты как в спасательной капсуле оказался?       — Я с «Кентавра», — отвечаю. — Столкнулись с «дежуркой». У нас был сбой в навигации… Я чудом выжил. А вы как меня нашли?       — Идем отсюда, — ведет меня к двери в конце залы. — Говорю, что случайно. Вытащили из капсулы без сознания, привели в чувство.       Неужели, меня Викман в космос выкинул? Ничего не понимаю. Или не было никакого Доктора?       — А вы кто? — спрашиваю.       — Второй пилот Стас. А тебя как звать?       — Андрей. Тоже второй пилот.       Подходим к белой двери. Она открывается, пропуская в коридор.       Чем больше цепляюсь за провожатого, тем более ощущаю к нему какую-то странность. Кажется, его тоже чувствую. Или просто в голове каша?       Заодно отмечаю, что комбинезон на Стасе темно-зеленый. У меня почти такой же, различается только оттенком.       — Как голова? — интересуется.       — Вроде лучше. Я как перебрал чего-то горячительного… Шатает.       — После гибернации всегда так, — поддерживает за плечи. Отмечаю, что мужчина крепкий.       — Спасибо, что спасли, — отвечаю. — А то бы с ума сошел один там… Ничего не помню. Все, как в тумане.       — Пройдет, не волнуйся. Восстановишься скоро, — подбадривает.       Идем по коридору. Впереди виднеется дверь с прозрачным иллюминатором, явно на мостик. Но поворачиваем раньше, в правой стене. Створка плавно отъезжает в сторону, открывая уютно обставленную комнату отдыха. Зрение все еще мутное, чувствую себя слепцом и привычно пытаюсь положиться на слух.       Заводит в помещение и опускает на диван. Сажусь и касаюсь рукой лба.       — Что же со мной… — жалуюсь.       — Пройдет, — ободряюще хлопает по плечу.       Внезапно ощущаю еще чье-то присутствие и вскидываю голову. На пороге виднеется темный мужской силуэт.       — Где прохлаждаешься? — возмущается Стас на вошедшего. — Я тут один гостя в чувство привожу.       — Ну, справился ведь, — раздается еще один мужской голос, только грубее.       — Это Сергей, — представляет напарника второй пилот. — Первый пилот нашего славного судна.       — Чего перед ним распинаешься? Все равно забудет, — равнодушно отвечает Сергей.       — Тебе сложно, что ли? — огрызается Стас. — Пару фраз сказать, парня поприветствовать! Это же такое чудо, что после стольких блужданий в космосе жив остался! Правда, ведь?       — Очень удивился, если бы он сдох, — с нотками ехидства произносит Сергей и выходит.       — Не обращай внимания, Андрей, — поворачивается Стас. — Он со всеми такой грубиян. Тебе надо чего-нибудь?       — Принесите воды, пожалуйста.       — Сейчас. Только сиди тут и никуда не выходи. Лучше лежи, а то на ногах еле стоишь.       — Да, — киваю и укладываюсь на белый кожаный диван. Ботинки снимать нет сил, а испачкать обивку не хочется, поэтому ноги оставляю на полу.       Снова посещает предательская мысль натянуть повязку на глаза, но я уже не в палате. Эту мысль трудно принять. Смена обстановки вызывает тревогу. Неуютно.       Перед глазами ярко встает катастрофа «Кентавра» и дежурного крейсера. Приснилось или правда? Тень сомнений не отпускает. Лучше бы «Орхидея» и заточение в палате оказалось плодом воображения.       С грустью вздыхаю.       В голове полный сумбур. Закрываю глаза и прикрываю их ладонями, чтобы свет ламп дневного света не проникал сквозь веки. Не привык, чтобы было настолько светло.       Вскоре возвращается Стас и приносит стакан воды.       — Держи, — подает.       Принимаю и с жадностью пью.       — Спасибо. Долго еще до Земли?       — Нет. Меньше часа. Оставайся здесь. Предупрежу перед входом в атмосферу.       — Хорошо, — возвращаю стакан.       Мужчина выходит, оставляя одного.       Голова все еще ватная, но уже не кружится. Перед глазами двоится. Предпочитаю лежать, закрыв глаза.       Неужели, это те пилоты, которые должны были меня спасти? Они в курсе ситуации или посторонние люди? Викман не уточнял этот момент… Похоже, пришло время начать следовать обязательствам. Соображаю с трудом, будто действительно был в гибернации. Не могу понять, почему так паршиво себя чувствую, раньше никогда не укачивало.       Незаметно снова засасывает мутная пучина сна.