— Здравствуй, Акааши.
— Ох, Яку-сан, Лев, это вы? — невысокий кудрявый парень протёр глаза, как бы убеждаясь в своей догадке. — А это…
— Да. Некомата-сан дома? — Яку прошёлся в дом, тем самым впуская внутрь и нас. С так называемого Акааши моё внимание быстро перешло на внутреннюю часть дома. Из маленького квадрата коридора сразу открывался вид на гостиную и кухню с широким столом и пятью стульями — кому-то теперь придется сидеть на полу, да? Или обедать в другой комнате. Все было сделано в мягких золотисто-коричневых тонах, и оттого помещение казалось теплее и уютнее, чем было на самом деле. Сразу и не скажешь, кому принадлежит этот дом.
— Так это и есть ваша «база»? — для верности переспросил я, наблюдая за тем, как Коротышка плюхается на диван, вальяжно разложив руки по обе стороны от себя. Лев бредёт в сторону кухни. — Дом Некоматы Ясуфуми? Серьёзно?
— Один из, — массируя переносицу большим и указательным пальцем, Яку даже не взглянул в мою сторону.
— Ты можешь присесть пока что, — раздался сзади чей-то голос, и я не успеваю понять, как оказываюсь на диване. Ноги сами понесли меня сюда, повинуясь какому-то неизвестному, неясному мне порыву. И светлые кремовые подушки делали как будто специально для меня: очень уж удобно моя рука легла на их мягкую гладь.
Значит, из их разговора я понял, что Некомата-сан дома. То есть говорить с будущим — эм… начальством? — предстоит весьма скоро. А пока его нет, я проследил за Акааши, удобно усевшимся в кресло и накрывшим себя вязанным серо-белым пледом. Лев уже вовсю копался в холодильнике, выуживая оттуда сытные продукты питания, и с кем-то шумно спорил, я решил не вникать. И почему мне кажется, что все в этой комнате, чувствуют себя здесь как дома? Все, кроме меня.
Впрочем, это было не удивительно, но я всё равно почувствовал что-то странное. Наверное, мне просто нужно привыкнуть.
— Играешь в «Clash»? — я приподнял одну бровь, окинув Яку оценивающим взглядом. На экране его телефона, так хорошо просматриваемом с высоты моего роста, уже раскинулась маленькая зелёная деревенька. Казарма, тренировочные лагеря, ратуша… хм. Яку посмотрел на меня, словно бы копируя мой взгляд, и чуть сильнее сжал телефон.
— А ты? — этот момент казался мне до невероятного несуразным в своей показной серьезности. Взгляд прищуренных глаз Коротышки надо было видеть. Его лицо вдруг стало таким напряженным, а взгляд — острым. Словно он стоял напротив меня на ринге. Словно речь шла вовсе не о игре с телефона, а о чём-нибудь… важном, например. Я едва ли сдержал смешок.
— Да.
— Уровень? — Яку не менял интонации.
— Тридцать пятый, — я с ухмылкой посмотрел на красивое, но, увы, маленькое число «двадцать четыре» в телефоне Яку, мысленно радуясь, как же хорошо, однако, я умею врать. Или это я столько ошибок допустил в числе «двадцать шесть»? В любом случае Коротышка поверил. А не уделать его хотя бы в этом я просто не мог.
— Ясно, — Яку сосредоточенно вернулся к своёму телефону, напряжённо хмуря брови, словно действительно был увлечён процессом, ну-ну. Я снова потянул уголки губ выше, отводя взгляд, так по-детски радуясь этой маленькой победе.
Окна здесь были в пол, наполовину закрытые белым тюлем. А сверху — светло-коричневым занавесом. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шумом, который создавал Лев со стороны кухни. Передо мной стоял стеклянный столик, на котором была оставлена чашка с недопитым чёрным чаем. Я украдкой глянул в сторону Акааши, уже подозревая, что это он пил его, пока нас не было. Мне не составило труда представить, как бледно-голубые фарфоровые края касались его губ, как от них шел белесый пар, когда напиток еще был горячим.
— Ох, Лев, да ты что… серьёзно?.. — Яку оторвался от телефона, быстро гася экран, и засунул его обратно в карман. Я перевёл взгляд на него, а затем снова на Льва. Тот шёл с кухни, едва ли не таща Лысого за собой подмышкой. В руках у него красовалась тарелочка с аккуратной белой кружкой, в которой, едва не выливаясь за края, плескался уже упомянутый мной черный чай с долькой выжатого лимона без косточек.
— Да, — со всей серьёзностью кивнул он, ставя тарелочку передо мной и аккуратно присаживаясь на пол, подминая под себя ноги. — Я хотел, чтобы мне устроили нечто подобное, но только Ямамото-сан был обеспокоен этим. Так что теперь в моих планах познакомится с новичком.
Что, чёрт возьми, происходит? Яку закатил глаза, махнув рукой, как бы говоря: «Валяй!». От Акааши не последовало вообще никакой реакции. Лысый же уселся возле меня, продавливая своим немалым весом мягкий диван, и мои глаза ошалело распахнулись.
— Рассказывай, — потребовал он, сложив руки в замочек, и тон у него был такой, словно он ждал от меня по меньшей мере исповеди. О чём он хочет, чтобы я рассказал?
— Не дави на него, Ямамото-сан, — назидательно посоветовал Акааши, но Ямамото-сан проигнорировал его.
— Ладно, смотри, — Лев ухмыльнулся, пододвигаясь чуть ближе к дивану. — Меня зовут Хайба Лев, вон там — Акааши Кейджи, и… думаю, с Яку-саном и Ямамото-саном ты уже познакомился.
— Так лучше, — раздалось одобрение со стороны кресла. Я неопределённо хмыкнул. Кажется, я начинаю догадываться, чего они от меня ждут.
— Мы уже знаем, как тебя зовут, но я буду называть тебя
Ко-чан, — он просто поставил меня перед фактом, глядя прямо в глаза. С догадкой я-таки промахнулся.
— А не слишком ли это фа…
— Продолжим, — Хайба махнул рукой, не давая мне закончить фразу, и снова принялся без умолку говорить о чём-то, что я толком не мог разобрать. Другие ребята тоже изредка добавляли свои реплики, но говорил в основном он. Так что сейчас я понял, насколько же обманчивым бывает первое впечатление. Не суди книгу по обложке, Котаро! Кенма учит тебя этому каждый день.
Я обернулся в сторону окна, изредка кивая, чтобы у Льва не оставалось сомнений в том, что я его слушаю, пусть и поверхностно. Не понимаю слов, не могу вникнуть в смысл, неважно… думаю, злиться на меня из-за этого он всё равно не станет.
А тем временем по стеклу снова побежали капли: каким-то немыслимым образом падая на него и останавливаясь на месте, но затем всё же срываясь, сталкиваясь с другими и бешено быстро катясь вниз, к земле. Тучи сгустились над Аламо-Сквер, готовые вот-вот разверзнуться грозой. Мне казалось, что ещё секунда, и я дёрнусь из-за слишком резко сверкнувшей белой ломаной полосы-молнии, а затем окончательно довершит эффект гром. И Ямамото возле меня начнёт смеяться так громко и сильно, что скорее всего свернётся пополам. Как Куроо, когда я делаю что-нибудь глупое. А по его мнению, я делаю что-нибудь глупое почти всегда.
Я стал больше вникать в слова Льва, улавливая и уже лучше воспринимая информацию, которую он хочет до меня донести. Но начинаю я это делать как раз на знаменательной фразе: «Вот так это и случилось, здорово, правда?». И дальше слово переходит к Ямамото. Тот долго кашляет и жмётся, озадачено почёсывая голову, явно сомневаясь — говорить или нет, пока, наконец, не признаётся. Не признаётся, что он — вор. А вернее сказать, воришка, и не является таким сейчас, но был в детстве. Потому что семья у него была бедная и питаться было практически нечем. Что он участвовал в боях без правил вроде моего последнего боя и —
Представляешь, Бокуто-сан? — только так зарабатывал деньги. И вот в один из таких дней, его заметил Некомата-сан, приходя в его жизнь, подобно некому спасителю, направляя и принимая на работу. После вкрадчивого «Он меня спас…», которое я сам так часто говорил, стоило только вспомнить Куроо, я совсем уже разомлел.
Затем следуют ещё пару историй ото Льва и несколько неопределённых хмыков от Акааши, которые напоминают мне какую-то слишком навороченную рекламу Некоматы Ясуфуми и Некомы в общем. Рекламу, в которой все актёры были как на подбор: странная компания и у каждого свои особенности, проблемы, из которых их вытащил старик, когда, казалось бы, надеяться было уже не на что. И он появлялся, падал как эдакий лучик света в беспощадную кромешную мглу. Все это казалось мне до неприличия странным, почти как слишком явный обман, который обманом не был, и в середине всего этого — я. Центр обстановки, совсем не способный импровизировать, даром что каждый раз выбираюсь сухим из воды.
— А Яку? — я вдруг прервал Льва, бросив в сторону коротышки короткий взгляд. На секунду воцарилось молчание, где Акааши перестал хмыкать и будто бы даже затаил дыхание. Лев и Ямамото переглядывались друг с другом, как-то по странному косясь и на самого Яку, ждали, начнет ли он свой рассказ или гневно сверкнет глазами, пресекая любые вопросы о своем прошлом. Но он так ничего и не сказал. После чего мне, наконец, ответили:
— А Яку-сан не любит распространяться об этом, ты уж извини, — Лев пожал плечами, снова глянув на Коротышку, и после тяжело вздохнул. — Знал бы ты, сколько раз я сам пытался узнать…
С этой фразы в разговор вновь вступил Ямамото, начиная довольно перечислять различные истории о неудачных попытках Льва раскрыть секрет. Дыхание Яку и Акааши, сплетающееся с общим фоновым шумом в тугой узел, снова стало слышно, а второй даже продолжил хмыкать. Напряжение отступило, давая волю веселью и суете. А я мысленно поставил для себя цель… цель, которая заключалась в том, чтобы всё-таки узнать, что скрывает Коротышка.
— А ты, Бокуто-сан? — в какой-то момент меня окликает голос Ямамото, и я медленно поворачиваю голову в его сторону, приподняв брови. А что я? — Ну, — тут же принялся пояснять он, активно жестикулируя руками, — как ты попал сюда? В смысле… я, разумеется, помню, но… как всё было
с самого начала?..
Я снова задумался. Действительно ли, что история моего попадания в Некому началась вечером вчерашнего дня, когда я спокойно шёл по ночной улице одного из самых захолустных кварталов Сан-Франциско и ко мне вдруг подъехал чёрный феррари, который, как я чувствовал, ещё надолго закрепится в моей голове как образ чего-то очень важного?
Потому что если они знали обо мне едва ли не всё — они знали моё имя, мой адрес и даже о чёртовом происшествии в Шеффилде, которое было едва ли не в прошлой жизни — то, вероятно, всё началось ещё очень давно. Достаточно давно, чтобы странный бизнесмен по имени Некомата Ясуфуми смог изучить меня от корки до корки: как книгу, пылящуюся на одной из полок в его доме. Но с чего же конкретно?
— Я не знаю, — ответ вырвался слишком рано.
— О, — все, что смог сказать он, набирая в лёгкие побольше воздуха. — Ну, если подумать, то я тоже упустил момент, когда Некомата-сан заинтересовался тобой. Это произошло… как-то само собой. — Ямамото пожал плечами, и мои брови поднялись ещё выше.
— Эта новость была для нас чем-то нормальным, — поддакнул Акааши, перелистывая страницу в книге. — Как, например, сообщение об ожидающемся дожде, когда над головой и так нависли тучи.
— Ага-ага, — тут же присоединился Лев, мешая мне вставить свою реплику. — Когда я пришёл, имя Ко-чана уже ходило среди вас, правда, ребята? — Ямамото снова кивнул.
Наверное, в моей жизни было не так много ярких событий, чтобы выделиться и быть замеченным таким человеком, как Некомата-сан. Однако тем легче: искать придётся из кучки ярких крупиц, а не общей неразборчивой каши всей моей жизни. Я мог засветиться в новостях, в Шеффилде, хотя… у них не должно было быть моей фотографии. Только имя и расплывчатое изображение лица, сделанное на плохую камеру. Я, по-моему, слишком быстро сбежал из города, чтобы запоминать такие мелочи, впрочем, не важно…
Или, возможно, когда только по приезду сюда устроил пьяную драку в одном из окрестных баров юго-восточного Бэй-Вью-Хантерса. Не знал, куда мне податься и что делать… Поэтому и лез, куда не следует, не заботясь о своей дальнейшей судьбе: так работает отчаяние. Кто знает? Куроо тогда предложил мне подрабатывать официантом в нашем любимом кафе, но я понимал, что не смогу быть там вечно.
Мои мысли развеяли шаги, послышавшиеся со стороны лестницы.
***
Я сидел в мягком кресле, чуть покачиваясь из стороны в сторону. В моей голове всё ещё плавали те самые три слова, которые мне сказал мужчина, спустившийся сверху.
Вас ждёт Некомата-сан.
Всё как будто бы ухнуло вниз с невероятной скоростью. Я, конечно, знал, что самое страшное и ответственное наступит скоро… но никак не думал, что настолько. Не успел подготовиться. И пока я, чуть пошатываясь, поднимался наверх по узкой скрипящей лестнице, меня сопровождал тихий шелест страниц и какие-то слишком напряженные вздохи. Но они, увы, остались за спиной. А в голове не было того сумбура, как это обычно бывает у людей в таких ситуациях — напротив. Там не было ничего. У меня появилось стойкое чувство, что я остался один.
Я пытался, очень настойчиво пытался уцепиться хотя бы за одну мысль, но стоило мне только схватится за неё, как призрачный хвост тут же ускользал из кончиков моих пальцев, улетая, скрываясь во мраке сознания. Собраться и унять подступающую к рукам дрожь мне стоило огромных усилий.
Так что сейчас я сидел перед одним из самых известнейших бизнесменов города, неловко постукивая ножкой по деревянному покрытию пола, до которого так и не достал белый пушистый ковёр. Кабинет у него был небольшой, но практичный и в целом не выделяющийся. Впрочем, как и весь дом. Однако наличие двух котов у него на руках меня немного озадачило.
Некомата-сан сидел в огромном кресле цвета только что сваренного кофе, слегка откинувшись на спинку. Его пальцы невесомо бегали по шерсти чёрного разомлевшего кота, изредка почёсывая его за ухом. Белый кот с кофейными и пшеничными пятнами сидел чуть поодаль.
На столе этого воистину разностороннего человека умудрялся умещаться ноутбук вместе с кучей бумаги, пеналами, полными всевозможных ручек и карандашей, и небольшой фигуркой кота с качающейся лапой.
От него исходила странная аура, будто доброжелательность перемешали с опасностью и предложили мне выпить залпом — прямо из бутылки. Он выглядел безобидным и добрым, но в его глазах угадывалась сталь и почти кошачья лукавость. Я не знал, где в нем та тонкая грань между статуэтками кошек и криминальным бизнесом, о котором ходили слухи среди людей.
— Что ж, — Некомата-сан перестал поглаживать кота и серьёзно сложил руки в замок на столе. — Начнём, пожалуй. Ты ведь Бокуто Котаро, верно? — я кивнул, мысленно собирая силы, чтобы открыть рот. — Моё имя, ты, разумеется, знаешь. И я более чем уверен, что мои ребята уже посвятили тебя в курс дела, — он улыбнулся какой-то странной, даже почти покровительственной улыбкой и на пару секунд прикрыл глаза. — Если ты приехал сюда, то я волен думать, что ты согласен на наше предложение? Есть ли вопросы, которые тебя интересуют?
— Как давно? — я сглотнул, встречаясь взглядом с Некоматой-саном. Его желтовато-карие радужки странно блеснули, а зрачок показался мне похожим на кусочек угля. Я нервно сглотнул.
— Неожиданный вопрос, признаюсь. Впрочем… каждый из моих ребят мог бы спросить что-то подобное. Хочешь знать, как давно я вышел на твой след? — я нерешительно дёрнул головой, что Некомата-сан, по всей видимости, расшифровал как кивок. — Что ж, достаточно давно, чтобы сказать, что я не помню. Но ради твоего вопроса я готов чуть-чуть напрячь свою память. — Мои брови поползли вверх, а рука бизнесмена — снова к голове кота. — Сколько лет ты здесь живёшь, Бокуто-кун? — я призадумался. Мне показалось — вернее так оно и было — что я так давно осел в этом городе, что уже и не помню своей прошлой жизни. Вернее, помню, помню все, но уже давно научился не видеть свой старый город перед глазами, стоило мне только их закрыть и не думать о нем каждую свободную секунду своего времени.
— Шесть лет (?).
— Я наблюдал за твоей бойцовской карьерой с момента её начала, — а как давно это было? Как давно я начал чувствовать жажду? Я еле сдержал вопросы, готовые рассыпаться из меня неудержимым потоком. Откуда он мог знать?
— Ты в состоянии сам ответить на свой вопрос, просто подумай. Загляни в самые темные уголки своей памяти. Вспомни самые подробные детали…
Ха-ха. Я почти никогда не запоминал мелочи, как правило, не зацикливался на них. Это было еще одним существенным различием между мной и Куроо, который жадно глотал все, что могло хотя бы немного больше рассказать ему о ком-то или о чем-то. Но если всё же постараться…
— Кажется, я жил так всегда, — я неловко повёл плечом, и Некомата снисходительно улыбнулся мне, будто ребенку. Такую улыбку я видел на его губах в первый и последний раз. По шее поползли мурашки, когда я осознал, что он
ждал подобного ответа.
— А теперь перейдём к более важной части. Как бы туманно и незаконно не выглядело то, куда я тебя приглашаю, везде имеются свои правила, понимаешь? Так что мне нужно всего лишь пару твоих подписей, договорились?
— Да.
И кто меня тянул за язык?
***
Включаем — Jaymes Young — Dark Star, булочки (С 00:07 секунд)
Мы продвигались по тёмному помещению. Всюду покачиваясь, танцевали люди, казалось бы, едва удерживая бокалы с выпивкой в руках. Сине-голубые лазеры ходили из стороны в сторону, останавливаясь на танцующих телах, целясь за них, будто держа под прицелом. Еще нигде и никогда я не чувствовал себя так не комфортно. Ведь помимо дорогой выпивки и пестрого клубка из разных парфюмов и духов, здесь пахло опасностью. И если от прочих запахов можно было абстрагироваться, то запах опасности проникал глубоко в тебя через глаза и уши, впитывался в кожу, и ты уже не мог сделать что-то с настойчивыми страхами, то и дело вспыхивающими у себя в голове. Яку-сан отчего-то загадочно улыбался.
После того, как я действительно подписал какие-то бумаги — несмотря на загадочное, бешено скачущее чувство тревоги в груди, читать все семь листов не представлялось возможным, — Некомата-сан спрятал их в ящик и, хлопнув в ладоши, объявил, что нам пора собираться. Я не особо-то понял, о чём говорил старик, но спускались вниз мы вместе.
Лев, Яку, Ямамото и даже Акааши слишком быстро собрались, и мы ровным строем выскользнули за пределы дома. Дождь тогда уже закончился, оставив после себя лишь ненавязчивый запах мокрого асфальта и блестящие от воды дорожные вывески.
Расселись в машины — мы в одну, а Некомата-сан в другую — и тут же двинулись с места. Лев вдавил педаль газа в пол с таким лицом, будто вёз нас в саму преисподнюю, и меня невольно передёрнуло. Все машины он объезжал так легко, будто совсем не боялся проворачивать что-то подобное. Я вцепился в ручку над головой мёртвой хваткой, до сих пор жалея, что не пристегнул ремень безопасности. Зажмурив глаза, я так и не заметил, как мы приехали.
И теперь едва ли понимая что-то, я шёл вслед за остальными из Некомы — пока даже язык не поворачивался назвать себя одним из них. Помню, как открывались двери сюда, за которыми я ожидал увидеть всё что угодно, но только не это. Музыка была спокойной, но достаточно громкой, однако мне всё же казалось, что я слышу её словно бы через толщу воды. Размытые звуковые волны окутывали меня, тёплым коконом завиваясь вокруг тела, и сладковатый запах, летающий в воздухе, мешал трезво мыслить. Было страшно, но до безумия хотелось идти вперёд. А ведь еще только вчера я думал, что такому, как я, в такие места дорога закрыта.
Люди качали руками, то закрывая, то снова открывая пурпурный свет, бьющий мне в глаза. Всё смешивалось в какой-то неясный водоворот, пока я следил за скрытыми тенью движениями людей. Слишком отвлечённая толпа, танцующая под специфическую мелодию, в явно своём ритме, размывалась сквозь белые клубы дыма, петляющего вокруг энергичных тел. Сквозь его пелену раздваивались и грани всех предметов: сверкающих колонн, бара, арены…
(Предварительно медленно убавляем звук, а затем выключаем).
Я заметил её только тогда, когда люди слегка расступились, тем самым пропуская нас вперёд. Зрелище, представшее прямо передо мной, не могло не будоражить, и я, кажется, даже пришел в себя, словно бы просыпаясь ото сна, в который меня погрузило это место. Пару прожекторов висели над квадратной площадкой, омывая её почти даже пластиковым, сухим белым светом. Это зрелище было так прекрасно, что один его вид стал для меня глотком свежего воздуха! По другую сторону от нас уже стояла небольшая группа людей.
Они собрались в кругу, о чём-то увлечённо переговариваясь и делая это так тихо, что, возможно, даже стой я рядом, всё равно бы не услышал. Их было чуть больше, чем нас. Но меня насторожил лишь один из них. Он был высоким, словно скала, и, как сумел разглядеть мой набитый опытный глаз, тяжелее сотни килограмм. Длинные каштановые волосы этот парень собрал в пучок. Было немного страшно думать, что кому-то из нас придётся драться с ним на арене — бои-то без правил, всё-таки… а что, если мне?
Я старался не думать об этом, потому что вперемешку со страхом, внутри загорелся какой-то дикий азарт. Жажда где-то на дне моего тела пылала бешеным огнём, и потушить ее, казалось, было уже невозможно. За это я ненавидел себя, и по большей части — сами бои без правил, но и в то же время любил и не мог оторваться ни от наблюдения, ни от самого процесса. Это было чистое вдохновение, если подобное слово вообще уместно в моем роде деятельности.
Некомата-сан, ничего не говоря, отделился от нашей небольшой компании, неспешными шагами пройдя к краю площадки. Я проследил за ним взглядом, заметив, как туда же подошёл и ещё один человек. Он был чуть выше Некоматы-сана, облачённый в чёрный расстёгнутый пиджак с таким же небрежно повязанным галстуком. Они, казалось бы, с трудом превращали свои искренние улыбки в надменный оскал при виде друг друга. Делали вид, что ненавидят, когда на деле выгорали от этой наигранной неприязни. А разве обычно люди делают не наоборот?
— Это Укай Иккей-сан, — кивнул Ямамото, горячо зашептав мне прямо в ухо. Ненавижу-когда-кто-то-так-делает. Чёрт. — Он как и Некомата-сан, только его группа — Карасуно. Видишь их?
— «Бескрылые вороны», — внёс свою лепту в разговор Яку. — Фирма и здоровье Укай-сана ухудшаются, а вместе с ними — и состав группы, — я присмотрелся, и действительно ведь — у него было множество морщин, включая небольшой шрам, проходящий через губу (это так, к слову). А фигура этого человека выглядела худой, почти даже болезненно тонкой, будто иссушенной. Однако задорной ухмылки с легкой толикой самоуверенности он с лица не спускал, будто бросал вызов своему состоянию. Я подумал тогда, что мог бы назвать этого человека своим героем, и от этой мысли мурашки побежали у меня по спине. Он был не как Некомата. Тогда я еще не видел точных различий между ними, но знал где-то внутри себя, что Укай — честный человек (настолько, насколько это возможно с его-то родом деятельности).
— Да-да, — я снова вернулся в реальность, и первым, что услышал, был громкий хохот Ямамото.
— Они же вечно соревнуются, — пропел Лев, слегка прищурив два огромных зелёных глаза. В этом плохо освещённом помещении, они, казалось бы, вобрали в себя часть и без того неяркого света и стали загадочно сверкать сквозь дым, поблёскивая зеленоватыми звёздами. — Да, Яку-сан?
— Очевидные вещи говоришь, — кивнул Яку, недовольно сморщив нос. — А получаем за это мы. Но разве не в этом заключается наша работа? Ох, скоро начнется, не спускайте глаз с Воронов, ребята, — вяло улыбнулся он, и Ямамото снова закивал, соглашаясь, слишком сильно тряся головой. А Лев, довольно прикрыв глаза, вдохнул тяжелый пестрый запах, заполнивший все помещение. Я нахмурился, взглянув на Яку. В в его больших чёрных зрачках уже отражался завивающийся пар и сверкал холодными белыми огнями свет от прожекторов, делая их блестящими и пустыми, как куски стекла. — Битва, — кивнул он, даже не взглянув на меня.
— Да начнётся Битва на Мусорной Свалке!
