Chapter 4. Кровь.
14 февраля 2016 г. в 15:53
Мир сузился до того засвеченного уголка-сцены, когда я вдруг услышал фразу, почти брошенную кем-то нам, словно кусок мяса оголодавшему. Я попытался найти источник звука, но это оказалось бесполезно.
Битва на Мусорной Свалке. И что бы это могло значить? Я слышал об этом прежде, но никак не мог вспомнить где, как бы ни старался. Полагаю, именно для этого мы и приехали сюда, но разве нечто, имеющее подобное название, не является чем-то грандиозным? И то что я — новичок, без пяти минут член группы, не знающий ни о ее главных соперниках, ни о порядках, вот так просто приглашен в этом поучаствовать… Воистину невероятно. Наверное, Некомата-сан ставит на меня гораздо больше, чем я предполагал.
Музыка затихла, и вместо пурпурных прожекторов включились золотистые. Все вокруг в один миг стало гораздо проще разглядеть, и люди уже не казались бесформенной черной массой, и глаза Льва будто потухли: они уже не были похожи на зеленые звезды, но все еще продолжали излучать уверенность. Я зажмурился, потому что еще не мог привыкнуть к свету. Взгляд Яку полыхнул предвкушением и только чуть, едва заметно — безумием. Когда я сумел открыть глаза, то заметил, что в помещении было два этажа. На черной железной площадке сверху стояли несколько людей с яркими, едва ли не светящимися бирюзовыми галстуками и со скукой глядели вниз.
Некомата-сан поспешил к нам, почти сливаясь с толпой людей, неспешно шагающих к сцене. В их глазах так и горел огонь, говорящий о долгом ожидании. И я нахмурил брови, озадачено оглядывая всё вокруг. Ямамото потирал ладони, состроив какое-то жуткое выражение лица.
— Вы готовы? — бизнесмен не заставил себя долго ждать, подойдя к нам почти в плотную, чтобы лучше было слышно его голос, так плотно смешивающийся с ураганом чужих. Я перевёл взгляд на другую сторону от арены, заметив там такую же картину — словно искажённое в цветах отражение в зеркале. Укай-сан тоже что-то говорил им, напряжённо скрестив руки на груди. — Сегодня знаменательный день, правда?
— Да, Некомата-сан, — в унисон кивнули Некома, и я запоздало обернулся на них.
— День, когда Коты и Вороны схлестнутся в битве, — всё продолжал он, отводя меня все дальше и дальше от грани понимания его слов. Если Некома — Коты, то, судя по чёрным костюмам и словам Некоматы-сана, Карасуно — вороны. Я задумался, закусив губу. А есть ли другие группы, помимо Некомы и Карасуно? Ведь бизнесменов в городе полно, а увидев эту сторону их жизни, мне начинает казаться, что бои без правил — одно из самых популярных развлечений в их кругах… кто знает? — Бокуто-кун, ты выйдешь вторым — после Яку, — Коротышка, услышав своё имя, словно бы напрягся и в нетерпении задвигался на месте, слегка покачиваясь из стороны в сторону на пальцах ног.
Странно получается, он хоть и наблюдал за мной какой-то весьма ощутимый отрывок моей жизни, но мне показалось бы опасным выпускать нового бойца сразу же после его прихода. Но против я всё равно ничего не имел. Жажда загорелась во мне, подобно адскому пламени — бушующему, как дикий зверь, и вечному — без возможности потушить его.
— Сколько будут сражаться? — Яку скрестил руки на груди, направив напряженный взгляд в сторону Некоматы-сана.
— Четверо. Акааши, следи за ранами, — бизнесмен кивнул в сторону черноволосого, о чьём присутствии я уже успел позабыть. И когда тот вдруг порывисто вздохнул слева от моего плеча, я невольно дёрнулся. — Всё как обычно, не следует слишком перенапрягать свои нервы из-за громкого названия. Событие знаменательное и важное, но не настолько, чтобы бояться. Я отойду, начало будет через десять минут, и у вас ещё есть время собраться. — Он заговорщицки подмигнул Яку и, ухмыльнувшись, двинулся в сторону арены. Кажется, бизнесмен только что попытался нас успокоить. Но если вспомнить, что для этих ребят подобные мероприятия привычны и каждый из них выглядит по меньшей мере довольно, то, наверное, можно решить, будто бы он пытался успокоить только меня. Очень мило с его стороны.
Я глянул на Яку — уж очень сильно мне казалось, что выражение его лица сейчас бесценно — и поймал его взгляд, до этого долго и упорно смотрящий вслед уходящему бизнесмену. Он казался слишком тяжёлым и задумчивым, и я едва ли удержался от того, чтобы не щёлкнуть пальцами у него перед лицом. А Акааши, выходит, доктор? Мне показалось странным, что кто-то вроде него может участвовать в боях без правил. Он был очень похож на Кенму, а Кенма — ох, милый Кенма — так далек от подобного.
— Яку-сан, — Лев положил широкую ладонь на его плечо, и в глазах его читалась такая снисходительная улыбка, что я невольно дёрнулся. — Теперь это будешь делать ты. Слова помнишь? Я мог бы…
— Заткнись, — Яку поднимает голову, впрочем, руку Хайбы не стряхивает. А тот выглядит так счастливо, как будто бы Коротышка погладил его по голове и подарил леденец. Я в который раз впадаю в недоумение. — Встаём в круг, ребята, — он говорит это почти волнительно, кажется, с трудом сдерживая дрожь в голосе, и мне кажется, что они делают нечто подобное впервые. Однако размеренные, привыкшие движения ребят опровергают это моё предположение.
Мы встаём в круг, и я кладу одну свою руку на плечо Акааши, а вторую — на плечо Льва, как бы соединяя нас и повторяя действия за другими. В конечном итоге мы встаём так, что Яку-сан оказывается прямо напротив меня, впиваясь своими горящими глазами в мое лицо. Ямамото где-то с боку нетерпеливо улыбается, но в этой улыбке я так же вижу и толику нервозности. Акааши как всегда (странно так говорить, учитывая, что знаю я его от силы полдня) спокоен, а Лев невероятно серьёзен и даже немного напоминает мне Кенму.
— Мы словно кровь в наших жилах, — голос Яку звучит слишком внезапно, а содержание сказанного им предложения вводит меня в секундный ступор. И я буквально чувствую, как мои руки напрягаются на плечах Акааши и Льва. Дальнейшие слова подхватывают и остальные. Музыка и выкрики вокруг не то, что затихают — скорее даже почти исчезают, оставляя в моей голове место только для сплетающегося из тонких нитей хора их голосов. Момент был красивый, но и жуткий одновременно, — бежим без остановки, перемещая кислород, — сравнение с кровью ввиду их ярко-красных костюмов показалось мне уместным, а взгляд Яку, стоящего прямо и при этом не перестающего шептать слова их девиза, напротив — опасным. И чересчур серьёзным, пожалуй, — заставляя работать мозг, — мы замолкли на секунду, так и оставаясь в кругу, но вскоре, будто совладав с сильными чувствами, разжали руки и разошлись.
Люди, ожидая начала боёв без правил, уже столпились вокруг сцены, а свет от прожекторов был устремлён прямо на неё. Мне казалось — или, быть может, я знал — что сейчас должно начаться нечто невероятное. Я чувствовал, что готов вот-вот сорваться с места и броситься в бой, а кончики пальцев предательски подрагивали и кололись, так и норовя сжаться в кулаки. Во мне небывалый восторг взрывался тысячей фейерверков, перекликаясь с нотками-огнями предвкушения.
На сцену вышел какой-то парень с микрофоном в руках, и так как до этого я смотрел только в одну точку, то он автоматически переключил всё моё внимание на себя. Странная белая футболка слегка поблёскивала голубыми узорами в полумраке помещения. Он улыбнулся и, приподняв руку, помахал ей куда-то в толпу. Люди откликнулись довольными криками и пронзительным свистом, и я снова недоуменно приподнял бровь. Кажется… он говорил что-то о своём имени и объявлял о начале уже знакомой мне по названию «Битвы на Мусорной Свалке».
— Я рад, что такое количество людей собралось сегодня в моём скромном заведении, — он улыбнулся, положив руку на сердце: этот жест я разглядел даже отсюда. И, открыв карие глаза, тонко ухмыльнулся: — Впрочем, поводом для таких массовых сборов стала скорее наша знаменательная Битва и холодная погода на улице. Вы видели этот дождь?.. — он отклонился далеко от рассуждения, пока Лев снял с плеча сумку и, бросив её Ямамото в руки, стал прорываться через толпу прямо к сцене. Туда, где его уже ждал Некомата-сан. Люди, до этого, кажется, с нетерпением ожидающие боя, стали куда спокойнее и с довольными лицами вслушивались мягкий голос парня, ни на миг не замолкающего, все говорящего и говорящего о чем-то — я и не вникал толком. Не вслушивался, но завидовал такому его умению оттягивать время. Я видел - они любили его, люди, находящиеся вокруг сцены. Им нравилось слушать его голос, истории, которые он рассказывал, давая кучке подпольных бойцов собраться с силами.
— Я одолею своего противника, кто бы ни встал напротив меня на ринге, — Хайба махнул рукой и ухмыльнулся совсем уж по-кошачьи, — и стану асом нашей группы! — бросил он напоследок, как бы надеясь, что Лысый не услышит.
— А ну-ка стой! — Дальнейшие слова Ямамото, впрочем, как и он сам, потонули в толпе. Мы остались втроём, но, недолго ожидая, двинулись вслед за ними. Всё-таки вся группа Некомы должна находиться рядом или хотя бы по близости.
— Я Ойкава Тоору, и я очень рад объявить, что сегодня — нет, сейчас — состоится долгожданная «Битва на Мусорной Свалке»! — толпа снова взревела, но, будучи зажатым между кучей людей, я плохо улавливал этот звук. Пробираться сквозь них было жарко и неудобно, я опасался потеряться, отделиться от Некомы, но так или иначе снова и снова ловил их яркие… ауры, что ли, так явно вырисовывающиеся из остальной толпы. Каким-то неясным образом они, казалось, выделялись и сверкали. Кенма бы сейчас сказал, что это потому, что они, как и я, способны дать чему-то толчок. И я бы, разумеется, его не понял.
Наконец, мне удалось пробраться и я вышел к самой сцене, встав с краю возле Некоматы-сана. Акааши тоже уже был здесь. Сквозь яркий свет прожектора мне удалось увидеть, как Яку, одетый в красно-белые свободные шорты (и когда только успел?), вышел на площадку, встав с нашего края. Он разминал шею, как-то опасно улыбаясь — так же, как это делал я в тот самый день перед встречей с ними. Завораживающее чувство.
Некомата смотрел на него горящими глазами. Почти с вдохновением, как будто бы так и говоря: «Да, вот он, мой лучший боец». Хотя, если подумать, то Яку действительно не выглядел достаточно сильным. Достаточно, чтобы одной рукой сломать кому-то шею или хотя бы схватить человека и поднять над землёй. Но Некомата-сан всё равно в нём уверен, а значит, у этого Коротышки точно есть пара секретов. И, развивая эту мысль, я невольно задумался, а смотрел ли кто-нибудь вот так на меня? Следил ли за моим боем так, будто это было самое великолепное, что этот человек видел в своей жизни? Было бы приятно, поймай я подобный взгляд из толпы, однако, как я уже и говорил раньше, я не отвлекался на мелочи, стараясь увидеть саму суть, да и во время боя практически невозможно сделать что-то подобное.
Напротив Яку вскоре тоже выскочил какой-то парень. Он был одет в такие же шорты, с той лишь разницей, что они имели чёрный цвет. Короткая чёлка чуть колыхнулась в воздухе, радостно мигнув ярким желтым, когда он дунул на нее и широко ухмыльнулся. Его глаза горели предвкушением битвы почти как у меня, но не так ярко. И если бы не чёртов маленький рост, то я бы, возможно, сделал полставки на него.
Не суди книгу по обложке, Котаро!
Ойкава загибает пальцы, с интересом поглядывая на обоих оппонентов. До этого весёлая улыбка превращается в какой-то угрожающий оскал, и глаза испытующе оглядывают обоих бойцов. Мне кажется, будто он делает мысленные ставки: соотносит рост, упорство, жажду в глазах и видимую силу, считает, за сколько минут один одолеет другого, и самоуверенно ухмыляется. Боец Карасуно явно быстрее и проворнее Яку, почему я так думаю, пока и сам не знаю. Хотя… по глазам Яку можно увидеть, что он уже продумал несколько сценариев битвы в своей голове, начиная от триумфальных побед и заканчивая позорным проигрышем. Стратегия — важная часть битвы, но я определенно предпочитаю импровизировать там, где я это все-таки могу. Куроо говорит, что однажды меня это погубит, но где Куроо, а где подпольные бои? В конце концов до сих пор, сколько бы я ни бросался в омут с головой и сколько бы не рисковал, оставался пусть и не совсем, но цел.
Яку и Нишиноя были невысокими, и это только прибавляло интереса. Если бы против него вышел Лев, я бы не стал даже гадать, кто победит, потому как в таком случае рост и сила Льва сыграли бы ему на руку. Ямамото же… я и малейшего понятия не имею, честное слово! Исходя из того, что я слышал, он ас группы, а такой титул далеко не пустой звук. Глядя на Акааши, я понимал, что у меня нет совершенно никаких мыслей. Его не получалось читать, он не казался откровенно опасным, как Ойкава с этими его ехидными ухмылками и Некомата Ясуфуми с хитрыми глазами и целым состоянием за спиной. Эта опасность, возможно, таилась внутри, а может быть, ее и вовсе не было в нем. Глядя на Акааши… мне казалось, что я не замечаю чего-то непременно важного, чего-то, что может спасти мне жизнь, и переломать ее на части.
Я замер, напряжённо вглядываясь в арену. Передо мной раскрывалось зрелище, с угрожающей скоростью превращаясь в невероятный знаменательный момент. И кто выиграет — в то время, как Ойкава уже рассчитал — я мог только гадать.