***
Где-то меж серых картонных стен Кенма, сидя в красном кресле своей с Куроо гостиной резко дернулся, словно от удара. Всё его естество в один миг пронзила такая странная боль, и вдруг так же внезапно исчезла. Однако оставив после себя извилистый острый осадок из страха и опасения - она не дала ему успокоиться. Козуме схватился за телефон, быстро набирая знакомый номер. Когда Куроо не ответил и в третий раз, Кенма резко сорвался с места, быстрым широким шагом направляясь в их комнату. Перед глазами застыла мутная пелена, он действовал по старым привычкам. Дрожащими руками Кенма открыл нижний ящик стола, почти выбросив полку назад, но вовремя задержав её на месте. Он безжалостно вытряс всё её содержимое на пол, и принялся неистово царапать дно руками, в попытке поддеть его и снять. Пальцы не слушались Кенму, заплетались, путались, словно завязываясь в узлы - и только с третьего раза, он смог приподнять деревянную пластину на дне ящика и выбросить её вместе со всем остальным. В скрытом отделение лежал маленький белый кейс, который они с Тецуро - совершенно честно - оставили на чёрный день. Схватив его, Кенма бросился к входной двери. После громкого хлопка в квартире повисла звенящая тишина, непременно отдавшаяся в ушах Козуме громким надрывным писком - прямо как ультразвук. С Куроо такой тишины не было никогда.***
С самого утра у меня было не самое лучшее предчувствие. Солнце уже давно спряталось за серыми верхушками зданий, а мы с Акааши всё ещё сидели здесь, в моей палате, совершенно не о чём не думая. Он казался сейчас беззаботным, словно бы не был членом "Некомы", и не имел вообще никаких проблем. Пространство вокруг было соткано как из тонких серебристых нитей, медленно переливающихся под ядовитым светом больничной лампы. И стоит лишний раз дёрнуться, вздохнуть, или сказать что-то, что может расстроить другого - и она разрушиться. Мне не хотелось ломать такую хрупкую атмосферу, и я старался молчать. И потом... всё же, не помню тот момент, когда Кейджи успел стать моим личным психологом. И всё же эта тревога не давала мне покоя. Это было как... маленькая рваная трещина в моей груди, медленно разрастающаяся в разные стороны - ещё чуть-чуть и она станет настолько большой, что я сломаюсь пополам. Каждый удар сердца пускал по всему телу острые волны нервов, и каждая такая волна раскрывала трещину ещё больше. Я держал в одной руке чуть помятый листочек, который мне дал Кагеяма, а в другой - свой телефон, и пытался нажать первую цифру на экране. Большой палец завис над ним в нескольких миллиметрах и всё никак не переставал дрожать. Акааши, тем временем, дочитывал последнюю страницу в своей книге, и должен был вот-вот оторваться от неё. Нужно было начать набирать до того, как это произойдет. Я уже почти прикоснулся к экрану, когда дверь резко распахнулась и с громким ударом влетела в стену, затем медленно и со скрипом закрываясь. Мы с Кейджи мигом оторвались от своих дел - он отложил книгу на прикроватную тумбочку, а я, молча положил на неё свой телефон. На пороге стоял Кенма - взъерошенный и злой. Его дыхание было рваным и прерывистым, а глаза, словно пытались прожечь во мне дыру - я был готов сказать, что никогда его таким не видел. Мне стало совсем не по себе, а тревога разрослась в груди с новой силой. У него явно было что-то не так, потому что всегда, что бы ни случалось - я мог накричать на Куроо, если потеряю самообладание, а Тецуро, в свою очередь, мог разбить что-то или даже ударить - Кенма же оставался спокойным, словно ничего и не произошло. Если его и могло что-то вывести из себя, то... - Г-где Куроо?.. - Голос у него был хриплый и глухой, а слова, кажется, вырывались с трудом, царапая горло до крови. Я медленно приподнял брови вверх в немом вопросе. Мы с Кейджи переглянулись - у него, судя по всему, были такие же мысли, как и у меня. - Кенма, - Кончики моих губ нервно дёрнулись вверх, в попытке улыбнуться. Рваная гримаса расползлась по лицу, как отражение в треснувшем зеркале. - Он сказал, что отправился домой. - Он сказал, что пошел сюда, - Резко ответил Козуме, дёрнув головой. Я снова посмотрел на Акааши, ища у него поддержки. Кенму требовалось успокоить, что бы там ни было. - Он не отвечает на звонки, его не видно на карте, и никто не знает, куда он пошёл. Ч-что происходит? - Его голос дрогнул, а глаза вдруг начали блестеть. Я готов был сорваться с места, что бы успокоить старого друга, но Кейджи преградил мне путь рукой, молча напоминая о ране на животе. Его тёмные глаза не спускали внимательного взора с фигурки Козуме, а мои золотистые - с лица Акааши. Чего же он ждёт?.. - Кенма, может быть... Во всё ещё медленно движущуюся в сторону выхода дверь постучались - три рваных нервных удара разнеслось эхом по звенящей тишине в моей палате. А из крупной щели в проходе я разглядел Ойкаву. Не дожидаясь ответа, он зашел, затаскивая своего телохранителя - как там его? - внутрь. Они встали у двери, выпучив на нас ошалелые глаза - словно и не знали, как попали сюда, а Ойкава комкал в руках свой пиджак. Вид у них был потрепанный - на чёрных мятых штанах проглядывались следы пыли, галстук у Иваизуми был расслаблен так, что висел на шее ненужной бирюзовой тряпкой. И лица у обоих были такие встревоженные, как у Даичи, когда тот увидел мою кровь. Мне стало ещё страшнее - если эти двое здесь, то что-то точно произошло. - Ты же Куроо здесь искал, да? - Тоору приподнял голову, но встретившись взглядом с Кенмой, быстро опустил свой, теряя его где-то в глубине пятнистого синего паркета. Иваизуми шумно сглотнул, коротко выдохнув. Его рука коснулась в коротких чёрных волос, впиваясь ногтями в собственный затылок. Что, чёрт возьми, происходит? - Так вот он... - Кенма, он в операционной, - Голос Хаджиме не дрогнул, но был глухим, таким же, как у Козуме, когда тот сюда пришёл. в смысле, и наполненным болью. С минуту, Кенма молчал, не мигающим взглядом смотря в пол. Он, как будто бы потерялся в своих мыслях, заблудился там, почти утонул. И я чувствовал, что непременно должен помочь ему. Разве Иваизуми мог быть серьезен? Нет-нет, он определённо шутит. Как Куроо мог?.. Нет. Нет-нет-нет-нет. Это просто невозможно... Мой взгляд начал резко бегать из стороны-в-сторону, исследуя их фигуры рваными линиями. И только сейчас, мимолётно пробежавшись взором по пиджаку Ойкавы, я решил приглядеться, и понял, что тот в крови, а галстука на нём нет. Можно подумать, они стягивали им руку или ногу, что бы остановить кровотечение… Я был готов к тому, что Кенма сейчас упадёт на пол и начнет рыдать. Тихо, как это умеет только он, и незаметно. Он закроет лицо руками, и будет улыбаться, как будто всё в порядке, а из глаз будут ручьем течь солёные крупные матовые слёзы - идеальный обман. Но я не был готов к тому, что он медленно засунет руку в карман, и, достав оттуда что-то, рывком прижмёт Ойкаву к стене. Тот, наверное, тоже такого не ожидал. Кенма всегда был маленьким и слабым - как тень, знаете? Но это была тень, живущая под тенью Куроо, который всегда был... если не светом, то точно чем-то существенным. Защищал его, и решал сложные проблемы. Кенме никогда не приходилось переживать и злиться - Тецуро лишал его такой возможности, будучи сильным и делясь этой силой с ним. Злясь за него, обижаясь за него и получая боль тоже за него. Но сейчас, когда его здесь нет... Прошло пару мгновений, а Иваизуми всё-ещё не попытался его отдёрнуть. Почему? Он стоял, не смея сдвинуться с места и смотрел, как Кенма вжимает его друга в стену, сомкнув пальцы на воротнике белой рубашки. Смуглые пальцы Хаджиме сжались в кулаки и задрожали от напряжения. Я резко выдохнул, повернувшись в сторону Акааши - словно надеясь прочитать в его глазах ответ. Но когда я увидел его лицо, то впал в настоящий ужас. Всегда холодный и спокойный Акааши сейчас выглядел действительно напуганным. Его глаза были широко раскрыты и из них, словно через край лился липкий страх. Я резко приподнялся, стараясь, всё же, не тревожить рану на животе и глянул, что там всё-таки происходит. Теперь мне стало понятно, почему Иваизуми не двигался с места - Кенма почти касался шеи Тоору длинной иглой тонкого шприца, наполненного чем-то красным. Жидкость была мутная, тёмная, словно чья-то кровь. От её вида мне стало не по себе. А уж, каково сейчас было Ойкаве... его руки обхватили запястья Кенмы но, судя по всему, особо не сдерживали - просто так ему было явно спокойнее. Впрочем, на лице Ойкавы ни дрогнул, ни один мускул. Кровь тонкой струйкой стекала с его губ, медленно проделывая кривой путь по шее и исчезая в переплетении их рук. Казалось, Тоору - тому, кто сейчас в самом опасном положении из нас всех - было совсем... совсем не страшно. - Это ты, - Прошипел Козуме. - Это всё ты. Ненавижу. - Ищешь слепой мести, Козуме-чан? - Ойкава нахмурился. - Лучше бы поискал снайпера, который его подстрелил. - Только целился он явно в тебя, - Кенма наклонил голову в бок и его волосы медленно рассыпались со спины на левое плечо. В зеркале, что было возле них, я заметил, как блеснули его глаза. В отличие от Кенмы- и она сжирает... в отличие от Кенмы-Кенмы- ты её подавляешь. Вот отсюда- сжирает теб- В отличие от Кенмы, ты её подавляешь. И она сжирает тебя изнутри. Это была жажда. Не такая, как у меня, Яку или Льва. Но такая, как у Куроо или любого человека... готового убить. Это был не тот Кенма, которого мы знаем. Его жажда отличалась от нашей, она была гораздо темнее и опаснее. - Ты ведь знаешь, что я могу сделать с тобой? - Он прижал иглу ещё ближе, вдавливая её в шею Ойкавы. Иваизуми дёрнулся, но остался на месте, ещё крепче сжимая кулаки. - Ты думаешь мне впервые принимать такое? - Ойкава прищурил глаза и, приподняв брови, чуть ухмыльнулся, но как-то чересчур мягко. Не было в его голосе ни яда, ни самодовольствия, ни смотря на реплику. Только чистый азарт и капля веселья. - Наркотики? Яд?.. Мне кажется, в его горле застряло комом что-то вроде: "В своё время за обедом, я запивал его тыквенным соком". Я нервно сглотнул, сжимая в руках края одеяла. - А кровь? - Кенма надавил правой рукой на его горло и Тоору издал рваный хрип. - Ты принимал кровь? - Что ты?.. - Его глаза расширились. Козуме надавил шприцом ещё сильнее, почти пронзая бледную кожу... - Кенма, чёрт тебя дери, - Я вскочил с кровати, едва не запутавшись ногами в упавшем одеяле. Козуме резко повернулся ко мне. Кажется, я, наконец понял, что с ним. За пеленой безумия, вязким слоем ненависти и горящим огнём жажды я разглядел то, что не сможет разглядеть человек, который его не знает и не сможет передать в отражении никакое стекло. В это нужно вглядеться самому и аккуратно выпутать из длинных жёлтых нитей, которыми сотканы его глаза. Кенме было больно. Очень-очень больно. И страшно. - Б-Бокуто-сан, - Его губы задрожали, а руки крепче сжали шприц. - Он ведь мне как семья. - Эй-эй, Кенма, всё хорошо, ладно? Пойдём, - Я бросил быстрый взгляд на Ойкаву, который сомкнул дрожащие пальцы на собственном горле. Иваизуми положил одну руку ему на лопатки, второй подавая какой-то платок. Кенма начал не спеша шагать в мою сторону, но вдруг резко остановился, опустив напуганный взгляд вниз. - Бокуто-сан, у тебя... - Я почувствовал, как что-то холодное скатилось по моему животу вниз, и медленно посмотрел туда. На моей футболке начали расцветать тёмные кровавые пятна, словно клубы дыма от сигареты Куроо тогда, в комнате. Живот несколько раз ощутимо кольнуло, и я наконец понял, что происходит. Кажется, швы разошлись.