***
Машина Иваизуми продолжала медленно ехать по покрытой тенью трассе, и Тоору вязло, глядел в окно, следя за небом, переходящим из пурпурного в тёмно-синий. Ему хотелось просчитать всё, - все возможные не удачи, и пути побега, понять, чего делать не следует. Так же, сколько всего людей сейчас находится в доме, куда они направляются... Не так много их было - думалось сразу, - а значит, особая опасность им не грозит, но потом сразу же вспоминалось, - это же, чёрт возьми, дом Некомата-сана, и если даже он и потерял своих лучших бойцов шесть лет назад, здесь ещё оставался чёртов снайпер и кучка из Карасуно. Хотя, как раз-таки их Тоору воспринимал, почти что в качестве заложников, не ведающих ничего о своём настоящем положении. - Они все так слепы, так слепы! - Кричала его Жажда, восторженно хлопая в ладоши. - Уж как Коу-чан-то не сумел заметить истинное положение вещей?.. Просто невероятно, просто невероятно! И Ойкава не затыкал её, напротив, позволяя звонкому голосу, меняющему тона, и дальше разглагольствовать об этом, но, отнюдь не давая ему затуманить себе разум, и полностью взять вверх. Управление Жаждой - вообще, сложная штука, у Тобио например, получается, может поэтому, Ойкава его так ненавидит? Тоору мотает головой, царапая кончиками ногтей виски, и устало выдыхает - момент, когда можно будет выпустить эту гниль, ещё не настал. Сначала следует переступить порог, убедиться, что их там никто не ждал, и им вообще здесь, как бы ни рады, потому что так и есть, и наконец, тогда, пустить всё на самотёк, развязать самому себе руки, скинув ментальные цепи с чертогов разума. А Ива-чан будет рядом, Ива-чан подстрахует. Как обычно. Прямо как тогда. Ойкава мягко улыбнулся своим мыслям, и не заметил, как начал отбивать пальцами кривой, скачущий ритм, подгоняемый жаждой, стремясь как можно поскорее достигнуть пункта назначения, и начать этот долгий утомительный раунд. Второй, разумеется, тоже будет в их пользу, из них снова никто не пострадает. Иваизуми глубоко вздохнул, и чуть крепче сжал руль, Тоору повернулся к нему, чуть встревожившись, и замер, наблюдая за морщинкой, сложившейся между его бровей. Из тоненькой щёлочки открытого окна тихо свистел ветер, а небо, окружившее их капканом, всё ещё продолжало темнеть, но словно бы отошло на второй план, - его глаза видели только Хаджиме, а в голове витало сотни мыслей, касающихся его. Брюнет кинул на него быстрый взгляд, и медленно прикрыв глаза, надавил на тормоза. Машину тряхнуло, и Ойкава, тихо выругавшись, от неожиданности полетел вперёд, едва не ударившись головой, и замер на миг, пытаясь придти в себя. Когда все мысли были собраны в кучу, он наконец понял, что не чувствует былого напряжения - связь с Жаждой полыхнула ярко-бирюзовым, блеснула во мраке его сознание и разорвавшись, потонула в ворохе мыслей. Шатен сжал зубы, медленно поднимаясь, и с укором глянул на Иваизуми, невозмутимо скрестившего руки на груди. - Ну и как это понимать, Ива-чан? - Тоору снова откинулся на спинку кресла, повторив позу своего друга, Хаджиме закатил глаза. - Ты придумал хоть какой-то план? Или будешь действовать по наитию? - Он нахмурился ещё сильнее, и Ойкава медленно приоткрыл рот, чувствуя, как ошеломление медленно разрастается в груди. - Судя по твоему лицу - второе, и ты... - Он замолчал, и Тоору вмиг превратился в одно большое ухо, вслушиваясь в каждый его тихий вздох, ожидая продолжения слов. Но когда его не последовало не через секунду, не через две, он медленно сжал кулак, и чуть отвернувшись, надул губы. - Ну, Ива-чан, я-я... не придумал ничего путного, кроме как просто зайти через парадный вход и-и... выкупить их жизни информацией, нет? Почему бы нам просто не поступить так? Хочешь я пойду один, или?.. Мы могли бы... - Он почувствовал, как тёплые пальцы мягко обхватывают его подбородок, а медленно поворачивают к себе. - Эй, ну, - Хаджиме улыбнулся, теряя взгляд где-то в складках своей рубашки, а затем, снова поднимая его, и вглядываясь в глаза Тоору, словно выцепляя оттуда тревогу маленькими жужжащими крупицами, а второй рукой аккуратно обхватил запястье Ойкавы. - Давай будем немножко не типичными?***
- Ты ведь знал его до этого, я прав? - Сугавара, сложив руки в замок, сидел передо мной, не спуская упрямо-читающего взгляда с моего лица. Дыхание сбилось, сердце набатом стучало где-то в горле, и понятия не имел, что мне делать. Ведь тогда, - о, тогда, шесть лет назад, - мне, наверное, казалось, что стоит сбежать в другой город и можно будет избежать проблем, можно будет, не чувствовать грызущую меня совесть, утихнет печаль и тревога, но уже спустя день я понял, что это было не так. Казалось, что чем дальше от Шеффилда я был, тем сильнее росла моя не уверенность, тем сильнее хотелось вернуться назад, и в то же время я знал, - я этого не сделаю, потому что до дрожи, до ужаса боюсь. Эта гниль во мне не даст поступить так, как нужно, и я, вопреки всему, даже не пытался ей противостоять. Был этому рад... словом сейчас, эти страхи, поутихшие за годы жизни вдали от Шеффилда, вновь застигли меня врасплох. Только в меньших размерах. - Бокуто. - Я-я... ну, - Я замялся, царапая ногтем горло, и отвёл взгляд, с огромным усилием оторвав его от горящих глаз Коуши. Собственно, Коуши, он... я находился в этом доме не слишком долгое время, и знал Карасуно тоже достаточно мало, так вот... я... я ведь совсем не разговаривал с ним. - Что если... - Бокуто. Одно слово ощущалось так, словно было мощным ударом прямо в солнечное сплетение - вышибающим весь воздух из лёгких, ожидаемым, но от этого не менее действенным. Меня, можно сказать, почти сбили с ног.***
Запах крови был каким-то по-особенному прекрасным, когда смешивался с едким навязчивым спиртом и тонкими палёными нотками не выкуренных до конца сигарет. Наверное, главной ошибкой Акааши было не заглушить в своё время подобные навязчивые мысли где-то в глубине собственной головы, а поддаться им, уподобиться, слиться с ними во что-то одно. Откуда во мне эта гниль? Акааши обычно не отвечает на всплывающие внутри него вопросы, качает головой, и продолжает не завершённые до его маленького выпадения в себя дела. Иваизуми идёт чуть поодаль от него, - на самом деле, не слишком далеко, Кейджи слышит, как хрустит под его ногами жёсткая земля c иссохшей на солнце травой. Лучи предательски били в глаза, словно невесомо разрезая, и Акааши приходилось сильно щуриться. В ногах немного кололо, а голова наливалась свинцом, и каждый раз, когда он хотел закрыть глаза, то сознание медленно отключалось, проваливаясь в сон, а спать было нельзя - нельзя значит, и задумываться, и моргать слишком часто, слишком долго жмуриться. Помимо прочего нельзя и терять контроль, сосредотачиваться на восторженной щекотке, разрастающейся в груди, как опухоль, и разносящую с собой волны почти физической боли, появляющейся лишь при одной мысли, о том, что он перерезает кому-то глотку, или пускает пулю в лоб, иначе всё - конец. Здесь вообще нельзя было терять бдительность, Акааши хорошо это уяснил. И пускай, за спиной всегда был Иваизуми, готовый в любой момент прикрыть его, ему не следовало забываться. - Акааши, мы не можем атаковать в лоб. Я же чёртов врач. Почему?.. Кейджи поднял глаза, и яркие золотистые лучи почти ослепили его, ударяя по глазам колющим болезненным светом. Он опустил взгляд, сглатывая вязкую слюну, и зажмурился, массируя указательным и средним пальцами пульсирующие виски. Вся реальность перед глазами смешивалась я грязное кровавое месиво, вращалось-вращалось-вращалось вокруг него, словно грозясь поглотить, пожрать целиком, забрать с собой, в этот не прекращающийся грязный вихрь. Задохнуться в нём, вот, чего больше всего боялся Акааши, потому и уступал собственной Жажде. Когда он открыл глаза, Куроо улыбался ему самой кривой из своих улыбок, но лишь пару мгновений, после же - совсем по другому глядя на Кенму, тянул к нему руки. Куроо взял из руки Кенмы маленький затёртый пузырёк, - один из многих, и улыбнувшись, начал медленно вращать его между пальцев. Мутно бардовая жидкость под тусклым светом мигающей лампы становилась карминово-красной, переливаясь маленькими пурпурными искорками. Они никому не давали трогать свои "игрушки", предпочитая прикасаться к ним только сами, да никто и не хотел - человеческая кровь подсознательно внушала страх. И только Акааши тянулся к ним, тянулся к смерти. Куроо такая тяга сначала настораживала, Кенму - забавляла, и он продвигал фигуры по шахматной доске, только вот потом оказалось, что Кейджи - и не фигура вовсе, а карта, и управлять им так легко не выйдет - придётся сменить игру, тактику, ход мыслей. Вероятно именно по этому, интерес Козуме со временем перерос в уважение, или, быть может, даже привязанность. Это было то время, когда он ещё не нуждался в костылях, и вёл вторую жизнь, в которой был известен как Первый из Отравителей. Такое воспоминание - совсем некстати всплыло в голове Акааши, но, быть может, Тецуро, пусть даже и созданный его воображением на данный момент, - сжалится, и в последний раз даст ему совет.***
Кагеяма вышел из ванной комнаты, пытаясь собрать кишащие в его голове мысли в нечто целостное, или хотя бы разобрать по порядку, но получалось, откровенно говоря, скверно. Он едва держался, что бы не схватиться за голову, и осесть прямо коридоре - слишком много было вопросов и недосказанностей в последних днях. Почему Яку так неожиданно приехал в больницу? Почему забрал их? Бокуто-сана ведь ещё не выписали. И, чёрт возьми как он узнал, что Тобио поехал именно туда? Почему отправился к ним сам? А ещё, он снова не смог поговорить с Бокуто. Это всё не давало ему покоя, - хотелось спросить у самого Мориске, но Кагеяма понимал, что это будет слишком даже для него. Странные подозрения клубились в его душе, и действовать слишком резко было бы большой глупостью. Аккуратно ступая по тёмному коридору, Кагеяма медленно поднялся по лестнице на второй этаж, намереваясь отправиться в комнату, где он ночевал, и, быть может, если повезёт - встретить там Хинату, или даже Сугавару-сана. - Просто скажи, Бокуто. Тобио дёрнулся, резко замерев, и попытался прислушаться к каждому шороху, лишь бы только знать, что ему послышались эти слова. Любопытство захватило его разум, и он тихо подошёл к комнате, откуда, как он думал, был слышен разговор, и оказался прав - за дверью раздался судорожный вдох, и Кагеяма, кажется, вздохнул точно так же, с той лишь разницей, что сделал это намного тише. Он старался больше не двигаться, боясь заглушить и без того тихий разговор шумом своих шагов, или, что ещё более страшно - выдать своё присутствие здесь. Всё-таки подслушивать плохо, а Тобио-чан ведь хороший мальчик, только в таких местах по-другому нельзя. Да и его тревога начинает переходить все допустимые границы, в своей безосновательности превышая здравый смысл. Быть может сейчас, стоит ему услышать продолжение реплики, или, кто знает - ответ на неё? - и этот незримый нарастающий груз, наконец, спадёт с его плеч. - Ты же знаешь что-то о его амнезии, так? Кагеяма закусил губу, чувствуя, как совесть вгрызается в его ногу, тихо скуля, и зажмурился. Нет-нет-нет-нет-нет, он просто не может подслушать именно этот разговор, лучше поговорить о его прошлом лично с Котаро, а не узнавать об этом такими методами. И... чёрт, почему он молчит? Ответьте им, Бокуто-сан, пожалуйста. Решение мгновенно перестроилось, и он уже готов был взять себя в руки, и уйти, как вдруг Бокуто внезапно заговорил: - Вы копались в моём компьютере? - По голосу было слышно, что он не очень-то и возмущён - эта реплика, вероятно, жалкая попытка оправдаться, отвлечь Сугавару-сана от этого разговора, сменить тему. Зачем ему это? Просто ответьте уже, Бокуто-сан. - Ох, ладно, да... да. Я знаю что-то о его амнезии, вы довольны? Вы? Кагеяма подошёл чуть ближе к закрытой двери, и прищурился, мысленно прикидывая, кто может находиться в комнате помимо Коуши и Котаро. Тобио стоило огромных усилий, что бы сдержать тихий вскрик, когда он услышал, как прямо возле двери кто-то сдвинулся с места. Какой кошмар, - думалось ему, пока страх и болезненное предвкушение стягивались внутри него тугой дрожащей пружиной. Липкие тоненькие стебельки оборачивались вокруг его сердца, аккуратно обхватывая его своими холодными листьями. Ответ на вопрос не заставил себя ждать, когда откуда-то из глубины комнаты послышался голос Даичи-сана: - Бокуто... - Он замялся, явно подбирая слова. - Пойми, мы чувствуем себя странно. Но если пока оставить случай с Тобио... С "Некомой" что-то не так, но так как ты вступил в неё не так давно, судя по тому, что я слышал, ты, наверное, только начал замечать это? - О чём идёт речь? - Кагеяма нахмурился, представляя, как Котаро озадачено закусывает нижнюю губу. - Я н-не... - Некома причастна к тому, что случилось с Укай-саном? У Тобио внутри всё подорвалось, когда он услышал вопрос, заданный Даичи. Даже его личный интерес отошёл на второй план, - это затопило всё его сознание, и, удивительно, сумело вытеснить сотни навязчивых мыслей из его головы. Как бойцовская группа может быть причастна ко здоровью их босса? И если Некома всё-таки имеет к этому какое-то отношение, то всё становиться ещё более странно, - и возникает вполне понятные вопросы - зачем? Как? В какой-то момент закружилась голова, - он всё ещё не мог поверить даже в возможность подобного развития событий. Однако... была надежда, что ответ Бокуто-сана развеет зарождающиеся внутри него опасения. - О чём ты? - На этот раз в его голосе прозвучало искреннее удивление, и Кагеяма от досады сжал зубы - ну вот, ниточка утеряна, как будто кто-то ещё из членов "Некомы" станет отвечать на подобные вопросы. А тем временем за дверью - Котаро мялся, сжимая пальцами тонкую ткань своей футболки и думал, как бы выпутаться из этой ситуации. Тобио мог только представить, что он испытывает в тот самый момент, когда множество противоречивых эмоций, включая и страх, злость, усталость разгрызают ему кости в почти физическом ощущении боли. - Я-я... причём здесь босс вашей группы? На самом деле... тогда, когда он попал в больницу, был мой первый бой в составе "Некомы". Даже я н-не... не подозревал ничего подобного в тот момент. Сугавара-сан глубоко вздохнул, и было в этом звуке что-то обречённое. Кагеяма едва сдержал себя, что бы ни открыть дверь комнаты, и не взглянуть на его лицо - никогда этот человек не позволял себе показывать усталости при остальных членах "Карасуно", потому что считался, наверное, кем-то вроде второго лидера. Но если речь идёт о семье, а они считали себя именно ей, то "лидер" - не совсем подходящее слово, однако в любом случае ему не стоило бы давать слабину. Сейчас был такой момент, когда он позволил себе некую усталость, отчаянье, и думалось Тобио, что да - видимо, всё действительно серьёзно. Он нетерпеливо перевалился с ноги на ногу, и принялся быстро перебирать пальцами в воздухе, словно пытаясь схватить его, и крепко-крепко сжать, что бы успокоиться. - Хорошо-хорошо... - Даичи, наверное, даже кинул. - Ладно. Вернёмся к Кагеяме Тобио. Ты был знаком с ним до этого? Мы, как бы это сказать, видели... - Да... да, - Котаро кивнул, устало протерев лоб тыльной стороной ладони, и сжал свой волосы меж напряжённых пальцев. - Возможно... нет, на самом деле, я, в какой-то степени... виноват в том, что случилось с ним в Шеффилде. Тобио почувствовал, как земля уходит у него из под ног.***
Ойкава приложил к уху телефонную трубку, и вслушивался в мерные длинные гудки. Иваизуми на соседнем сидении выглядел до неприличия спокойным, - в то время как сам Тоору едва сдерживался, что бы ни ударить кулаком об окно машины, и устало завыть - слишком рискованно всё это было. Но он же всё-таки информатор, и не в таких переделках побывал, когда что-то шло не так, или план просто-напросто нарушался. Иваизуми - и того хуже, после трёх лет непрерывного свиста пуль над головой уже и не боится ничего, - так думалось ему, по крайней мере. Хаджиме открыл рот, словно пытаясь что-то сказать, но предупреждающий взгляд Ойкавы из-под полу опущенных век заставил его замолчать. Гудки продолжались, и их мерный звук заставлял Тоору терять самообладание. Однако долго ждать не пришлось, потому что уже через пару секунд на другом конце прозвучал чуть хриплый голос Укай Иккея. - Да?