Ойкава почти чувствовал скопившееся в комнате напряжение. Несколькими минутами ранее Иваизуми, зажимая лицо рукой выволок его непослушное податливое тело из заполнившегося сизым дымом помещения.
Вопреки ожиданиям Даичи Ойкава приказа отпирать камеры не дал не спустя минуту, после того, как пришел в себя, ни спустя две и даже три, что заставило его изрядно понервничать. И хотя, перспектива сбежать из тюрьмы и не привлекала, но остаться в ней сейчас - того хуже - загоняло в страх.
Посидев на полу в скрюченной позе, глубоко вдыхая и вдыхая, под оханья Иваизуми, и тихие ехидные комментарии Маттсукавы и Ханамаки, Тоору медленно поднялся. Он окинул внимательным чутким взглядом все пространство вокруг себя, и сжал плечо Хаджиме, посмотрев ему в глаза. Иваизуми повторил его жест.
После этого он все еще немного прихрамывая, подошел к камере, в которой сидели отравители. Куроо перевел на него взгляд, устало вздохнув, а Кенма вжался в решетку, обхватывая толстые стальные прутья окровавленными руками, и посмотрел прямо на него.
Прочие члены Сейдзе примостились у стены, не спеша что-либо предпринимать, Кенма склонил голову. Он, кажется, начинал понимать, что находится сейчас в не очень-то и выгодном положении, и уже судорожно искал выход.
Ойкава держал все в своих когтистых коварных лапах, и являлся довольно грозным противником, на самом деле. Но был ли он их врагом? Наверное, раз уж он до сих пор не решился их выпустить. Хотя, пожалуй, было нечто лестное в том, как все вокруг опасались их даже тогда, когда они оба были ранены до такой степени, что едва ли имели силы, что бы просто сдвинуться с места. Это же... Насколько сильно нужно бояться одного человека, что бы так поступать?
Тоору подошел почти вплотную к решетке, наклоняясь к лицу Кенмы, и заговорчески улыбнулся.
- Давай договоримся, Козуме-чан?
Куроо покоробило - и почему все вокруг только тем и занимаются, что спрашивают что-то у Кенмы? Не то, что бы он был хоть сколько-нибудь обижен или разозлен, да хотя бы даже задет - напротив, скорее поражен тому, как хорошо прижился среди их нынешнего окружения его маленький друг, и насколько легко он справлялся со взаимодействием с окружающими его людьми. Но все это... Было несколько непривычно, потому как прежде, говоря с ними, все, как правило, обращались к нему.
Что же, видимо, Куроо должен забрать назад свои слова касательно "не задет", но может быть все дело заключается в том, что он выглядит слишком потрепано, и совершенно ни коим образом не представительно. Погодите...
Его, что же это, жалеют? Лучше было не углубляться в подобные мысли - чревато.
А тем временем, Кенма подошел еще ближе к решетке. Он смотрел на Ойкаву снизу вверх, но на деле, складывалось такое впечатление, словно бы стояли они вровень, боролись друг с другом взглядами, ожидая, кто же первым сделает выпад.
- Если тебе нужна инъекция - то у меня ее нет, - Честно признался он, и улыбка спала с лица Тоору.
- Как же печально получается, - Он покачал головой. - Вы ведь хотите расправиться с Некоматой? И что же нам теперь делать?
Кенма посмотрел на него так, что по одному ему взгляду было понятно, что он готов прямо сейчас разгрызть старику глотку собственными зубами - лишь бы только изничтожить, изжить, и больше никогда не слышать его имени. Ойкава понимал. У него было похожее желание, но в отличие от Кенмы зубы использовать в таком деле ему было ни к чему - у Тоору прямо сейчас в кармане лежал просто потрясающий план, с помощью которого он, наконец, положит конец своим проблемам с полицией в лице Ушиджимы.
Он засунул руку в карман пиджака, доставая длинную продолговатую коробочку, и открыв ее, зажал в руках новый, поблескивающей в тусклом свете ламп шприц, наполненный густой мутно-бардовой жидкостью.
Ойкава мог бы вечно смаковать то удивление, отразившееся во вдруг приоиктрывшихся глазах Кенмы. Куроо скорбно сморщился, едва не закрыв лицо руками - он пркололся. Но стоило отдать им обоим должное - Тецуро, все-таки не плохо держался, а Кенма ничем больше своего замешательства и не выдал.
Ха, замешательство - прекрасное слово, но на деле, Козуме испытывал такой калейдоскоп чувств и эмоций, что его было трудно передать простыми словами. Он ощущал злость, непонимание, мельком здесь проглядывался и страх, невнятное опасение - он понятия не имел, что происходит. И на миг всех этих эмоций стало настолько много, что он едва не задохнулся, едва не поперхнулся воздухом от чего-то разнобокого, распирающего его кости где-то внутри. Он качнул головой, прикрывая веки, и несколько мгновений просто открывал и закрывал рот, не способный подобрать слов, что бы ответить. Ойкава терпеливо ждал.
- Ты... Откуда она у тебя? - Кенма посмотрел на него в упор, до этого мельком скользнув по шприцу. Тот не был так исцарапан и стар, как его, да и цвет коробочки, по правде говоря пестрел синим, а его вот была красная, почти такая же, как и сама инъекция. И хотя, на самом деле это не имело почти никакого значения, но помимо подобных глупостей были еще и такие обстоятельства как время и его собственная уверенность в людях, ведь Акааши... Просто напросто не успел бы передать Ойкаве шприц. Или... Успел? И даже если так, то ему не зачем так поступать. Козуме еще помнит, как тот стремился достичь их с Куроо, помнит, как блестели его глаза, когда он впервые принял из дрожащих покрытых кровью рук Кенмы коробочку с инъекцией. И эти глаза говорили ему - я никому ее не отдам - обещали, почти клялась. Возможно, конечно, его уверенность в Акааши превосходила здравый смысл, но... Какая к чертям разница?
И тем не менее шприц у Ойкавы был. Откуда правда - все еще не ясно, но тот держал его в руке прямо перед его лицом, а Кенма мог с уверенностью сказать, что не страдает галлюцинациями. Он принялся размышлять в несколько другом русле. Разумеется, что рецепты изготовления инъекции были известны только отравителям, и никому более, что, к счастью, значительно сужало круг лиц, которые могли его разболтать. Тогда получается... Нет.
Нет-нет-нет-нет-нет - Кенма едва держался, что бы не начать лихорадочно шептать, замотать головой из стороны в сторону, словно прогоняя наваждение. Куроо ведь... Куроо ведь не мог! Скорее уж Бокуто сейчас ворвется в участок, и застрелит Ойкаву, чем произойдет нечто подобное.
И тем не менее проверить стоило - Кенма восстановил в голове цепочку событий. Во-первых, где он в последний раз до этого видел Тецуро? Верно - в больнице, но тогда он всегда был рядом, а Ойкава заходил от силы пару раз, так что вариант, пожалуй, отпадает. Тогда позже. В их общем доме - да, как раз перед тем, как Тецуро ушел, солгал, что зайдет проведать Бокуто, а вечером Козуме узнал, что тому прострелили плечо. И узнал от кого? Правильно, от все того же Ойкавы. Да и, как оказалось, судя по словам Бокуто, в больнице его тогда не было. А потом Тоору вел себя странно... Забрал Бокуто из особняка Некомата-сана, оказался здесь... Такой человек не стал бы так просто рисковать своей шкурой, не будь у него на то веской причины, или если бы данный риск не был...
Оплачен.
Кенма замер на миг, поражаясь тому, к каким выводам он пришел за эти пару мгновений, и несколько секунд просто стоял, буровя взглядом багровые пузыри в шприце, не решаясь обернуться, посмотреть в глаза. Ойкава, кажется, уже понял, что тот обо всем догадался, и не спешил что-либо говорить.
Козуме медленно обернулся.
- Т-ты же не... Да как ты...
- Кенма, послушай, - Куроо поднял руки, показывая ладони, и его брови поползли вверх. Такое отчаяние отразилось на его лице, что Козуме почти был готов спустить ему все с рук. Это было только их, не распространялось и не позволялось никому больше, так что всю свою карьеру отравителях и жизнь в Сан-Франциско Кенма опасался лишь одного - что подобные Ойкаве люди могут вдруг узнать о том, как они готовят свою инъекцию. Если он и представлял, как информация утекает, то виноватым всегда был кто-то другой. Кто угодно, черт возьми, да даже чертов Яку. Так что дело, если говорить откровенно, было даже не в том, что Ойкава знает, а в том, откуда он знает, кто ему об этом рассказал, почему и как.
Использовать рецепт в качестве платы за помощь - не очень-то и плохая идея, и его глупая обида выглядела сейчас в лучшем случае по-детски, однако Козуме не мог ничего с собой поделать - столько потрясений за один миг буквально выбили почву у него из под ног. И ладно бы это был кто-то чужой, и любая вещь, не коим образом не касающаяся отравителей - он бы спокойно принял, выслушал, и даже, возможно, улыбнулся бы - так не же, данная проблема напрямую была связана с их прошлым, а виноват был во всем самый близкий и дорогой ему человек. Кенма нахмурился, и его плечи опустились.
- Не трогай меня, - Он поднял руку, пресекая попытки Тецуро подняться с жесткой лавки, не используя при этом атрофированную левую ногу, Куроо открыл рот, но Кенма снова прервал его. -
Не-трогай-меня, - Отчеканил пусто и обозленно, после чего повернулся к Ойкаве, и из последних сил сделав рывок, вцепился в его рубашку, теряя последние крупицы достоинства. Ткань затрещала под его пальцами, и Ойкава дернулся назад от неожиданности, сжал зубы, отбрасывая шприц в сторону, и сжал тонкие бледные запястья в своих руках. Тецуро сразу же подорвался с места, едва не упав, Иваизуми тоже среагировал почти мгновенно, хватая Ойкаву и оттаскивая того от решетки. Куроо и Кенма провалились по другую ее сторону в своей камере, и Кенма уже было снова собрался сорваться с места, как Ханамаки направил на него пистолет, а Куроо крепко обвил руками живот, не давая подняться.
- Она принадлежит нам, слышишь? - Хрипло закричал Козуме, и Сугавара дернулся от того, насколько гневно и отчаянно прозвучал его голос. - Ты не можешь вот так просто держать ее в своих руках!
Ойкава покачал головой, Иваизуми нахмурился. Кенма сделал еще один рывок, и хватка вокруг его тела усилилась. Было так чертовски тепло, и так больно, что это противоречие почти добило его - из глаз Кенмы едва не брызнули злые слезы, но он сдержался, сжал зубы так, что по лицу заходили желваки. Куроо окинул Ойкаву тяжелым взглядом исподлобья - информатор с достоинством встретил его, однако ему снова показалось, будто это не он смотрит сейчас на Тецуро сверху вниз.
- Выполняй свою часть договора, Ойкава, - Куроо нахмурил брови, - Выпусти нас из камеры.
Ойкава сжал губы, раздумывая над ответом. Если подумать, он рисковал своей шкурой уже как минимум два раза и делал вещи, которые прежде, уважай он себя, делать бы не стал никогда. Ойкава солжет, конечно, если скажет, что в деле совсем не присутствовала эмоциональная сторона, но говоря честно... Он уже давно с лихвой выполнил свою сторону договора.
Тоору уже было собирался ответить что-нибудь, как вдруг их разговор прервал звук снимающегося с предохранителя оружия.
***
Яку перезаряжал одно из старых ружей Некоматы-сана, всего каких-то пару минут снятое со стены в его кабинете с такой яростью, что Лев едва не вздрагивал с каждым резким движением его пальцев. Спустя какое-то время после того, как тот едва не упал в обморок от накативших разом исполинской, сшибающей, разворачивающей к чертям все самообладание волной чувств, когда увидел из окна дома Кенму Козуме, он на некоторое время просто выпал из реальности, ничего не говорил, и всем своим видом давал понять, что лучше его пока что не беспокоить. Так они и сделали.
Затем он вышел к ним, и состоялся не самый приятный разговор, который Лев, на самом деле, предпочел бы забыть - слишком уж тяжело все это было. Он буквально видел, как мир, выстроенный вокруг Мориске, мир, к которому тот так привязался и привык, осыпается крупной каменной крошкой прямо на глазах, бьет по голове болезненно острыми обломками, и медленно, с почти издевательской серостью исчезает. А вместе с ним куда-то пропадает и рассудок Яку, его выдержка. Это не могло не пугать.
- Пойдем со мной, - Сказал он в тот момент почти моляще, и склонил голову в бок, отчего Ямомото лишь стыдливо отвел глаза. И тогда Лев как никогда отчетливо понял - коты, истинные коты. Каждый из них был сам по себе, и у Такеторы не возникало ни малейшего желания рисковать жизнью ради старика Некоматы. Не возникло бы подобного желания и у Акааши, возможно захотел бы помочь Бокуто, ввиду своей доброты, и скорее всего согласились бы почти все, будь на месте Ясуфуми Куроо. Куроо - вообще человек странный, как можно так легко заставлять других тянуться к себе без малейших для того стараний? Или, быть может, дело здесь было вовсе не в котах, и в личности именно Тецуро, а в глупой, до ужасного нелепой привязанности. Или ее отсутствия.
- Прости, - Такетора покачал головой, и ушел. Просто ушел, не сказав ни слова. У членов Карасуно не имело смысла просить о помощи - слишком много здесь пришлось бы объяснять, и слишком много про это пытаться скрыть. А в это дело уже было втянуто чертовски много людей.
Яку собирался отправиться в дом Некомата-сана в городе - ведь все равно ключи старик забрать не успел, оставил здесь - найти документы и договоры - а дальше уже действовать, исходя из ситуации.
Лев решился встать, и положить ему руку на плечо только тогда, когда Яку уже успел закончить с ружьем. Он повернулся к нему, сверкнув усталыми, с отпечатком тяжелой и горькой обиды в блестящих глазах. Он не знал, зачем делает это и почему так отчаянно загораются желанием помочь ни делу, ни цели, ни общей группе - человеку, который остался совсем один и был до кома в горле, до пугающей неспособности дышать, до треснувших ребер дорог.
- Я пойду, я, - Хайба уверено нахмурился. - Возьми меня, и я тебя не подведу.
Лев не был уверен в своих словах. Строго говоря, с драками у него было немного плохо - огнестрельным оружием он не владел, в ближнем бою мог разве что нос разбить, или уложить не лопатки - и то, если только делать скидку на рост и вес, хотя с Бокуто, почему-то, ни то ни другое не помогло.
На самом деле не был уверен - это еще мягко сказано - Хайба безбожно врал, и видел это Яку или нет - он не знал, но даже если видел - то тот все равно согласился. Кивнул, сжав губы в тонкую полоску, и тоже положил ему свою руку на плечо. Едва дотянулся правда, но столько отчаяния было в его глазах в этот момент, а пальцы с такой силой вцепилась в не очень-то и плотную ткань футболки - что даже шутить на тему роста не хотелось.
Мориске улыбнуться не попытался - повесил ружье на спину и молча вышел из комнаты, напоследок сжав его плечо еще раз.
***
Их разговор прервал звук снимающегося с предохранителя пистолета. Ойкава дернулся и резко обернулся, зашарив взглядом по полу в поисках шприца, и обнаружил его в руках Ушиджимы. Тот едва стоял на ногах - слишком уж много газа вдохнул - но, как видно, недостаточно, что бы его окончательно отключило. Не стоит много думать, что бы решить, что особой угрозы он не представляет, однако и Тоору, и все прочие члены Сейдзе, будучи в прошлом частью отряда Фукуродани прекрасно знали, что прежде чем упасть - Вакатоши совершено точно утащит за собой хотя бы одного - и грозно блеснувший в тусклом свете, в дрогнувшей руке Ушиджимы пистолет не дал в этом усомниться.
Тоору мотнул головой - раньше он был куда как сильнее уверен в том, на что его люди способны, он был уверен в них, в себе, но сейчас, отчего-то сомневался, а ведь Вакатоши стоял против них совершенно один. И увы, к его большому сожалению, не честью не совестью Ойкава не страдал вот уже много лет - убил бы, не моргнул и глазом. Но поведение Вакатоши... Как будто он действительно верит в хотя бы малейшей шанс на то, что сумеет победить их.
Победить - Ойкава едва не сплюнул, настолько по-детски Это прозвучало в его голове.
Ушиджима ему как-то сказал, мол:
"Я справедливость", и с тех самых пор, наверное, раздражение Ойкавы по отношению к нему начало расти еще быстрее, потому что не было здесь никакой справедливости. Он сморщился - кивнул в сторону Ханамаки, и Вакатоши просто напросто не сумел среагировать, прежде чем его повалили на пол, прижимая шею к холодной гладкой поверхности таким же холодным и гладким прикладом. Инъекция из его рук выпала, подкатившись прямиком к Ойкаве, и весь этот напряженный момент закончился так быстро, что Тоору даже немного разочаровался.
- Ты прости меня, Кенма, - Сказал он, глянув в его сторону, и даже не стал фамильярничать, на что Козуме только осклабился, совсем переставая походить на кота, и почти вгоняя в ужас своим остервенелым желанием забрать инъекцию обратно.
Что то неловкое вроде: "Знай я, что все обернется подобным образом - непременно сделал бы и для тебя одну" - застряло где-то в горле, и Ойкава непроизвольно поморщился, хмыкнул, появилось острое желание закурить, которое он отмел, садясь перед Ушиджимой на корточки.
- Что ты собираешься сделать?.. - Сугавара нахмурился, Вцепившись в решетку. На самом деле прекрасно он знал - что, ведь учитывая, что Куроо и Кенма были отравителями, представшую перед его глазами сцену и еще много-много всего, можно было почти уверено сказать, что Тоору собирается его убить, и убить далеко не быстро. При всех обстоятельствах, Коуши не мог подобного допустить, ведь Вакатоши ничего плохого не заслуживал. Даичи встал позади него, и заставив обернуться, покачал головой. Некомата-сан почти торжествующе хмыкнул. - Н-нет, стой... Остановись!
- И ты меня прости, - Улыбнулся он уже без доли сожаления, колпачок с иглы, и приблизив шприц к сонной артерии Вакатоши, под аккомпанемент тяжелого дыхания Кенмы и срывающихся криков Сугавары, замер, снова улыбнувшись, - Прощай, Ушивака, - И не было ни в его сердце, ни в голосе и доли сожаления или стыда. Он убивал беспомощного, не способного двигаться, но и не способного понимать (это ли не гуманность?) человека, своего врага, не дав ему и малейшего шанса на достойный отпор. И ему было наплевать. Ойкава дернул рукой, резко вонзая иглу в покрытую испариной кожу, и быстро вводя мутно-бордовую жидкость в трепещущее тело.
Куроо глянул на часы - оставалось минуты две, прежде чем введенная жидкость даст о себе знать, хотя черт его знает, что там еще Ойкава от себя намешал. Тецуро поднял взгляд, посмотрев на закатившиеся глаза Вакатоши, и не почувствовал ничего.
