***
Когда Маки и Матсун вышли из комнаты, с твердым намерением не возвращаться сюда еще несколько часов к ряду, то все вокруг стало как будто в несколько раз более тяжелым. Ойкаве уже были знакомы такие ощущения прежде - когда он страдал от наркотической зависимости. Сейчас все, правда, было на порядок проще и на порядок прозрачнее - он ясно понимал, где находится, и кто сидит возле него. Иваизуми тоже выглядел уставшим, глаза его постепенно закрывались, а когда голова опустилась слишком низко, едва касаясь подбородком груди, он, вздрагивая, просыпался, и снова выпрямлял спину. Если быть откровенным, на месте Маки и Матсуна Ойкава бы тоже ушел. Оставил бы это место, и постарался бы расслабиться, но Хаджиме, который не отходил от него, сидел здесь, что бы просто быть рядом, хотя сам едва держался от того, что бы просто не заснуть сидя. Тоору был ему благодарен. Но с другой стороны, все могло быть намного проще и примитивнее, чем ему хотелось бы думать. В прошлый раз, когда ему было тяжело, когда у него не оставалось сил, и он уже был готов сломаться, вместо того, что бы принять ту поддержку, которую ему пытался оказать Иваизуми, Ойкава надломил себя окончательно, сделал, наверное, самую ужасную ошибку в своей жизни. Хаджиме миг просто напросто снова ожидать от него подобного, и Ойкава не мог его за это винить, хоть и чувствовал легкую обиду. Ведь в его голове действительно проскальзывали мысли о подобном в последнее время. Помимо прочего так же оставалась его главная проблема - информация. Ойкава никогда не чувстсвал, что убедиться в достоверности каких-либо данных так важно, как сейчас. То, что сказал ему Кенма, несомненно, звучало достаточно правдоподобно, но то, как тот быстро перестроился - словно бы первую секунду перед ним сидел один человек, а во вторую - совершенно другой - было чертовски подозрительным. Возможно он был слишком предвзят, возможно, он просто разучился доверять людям, но он точно был уверен, что человеку, который так же долго, как и Козуме живет местью будет очень трудно от нее отказаться. В конце концов, это ведь он, каким-то немыслимым образом снабжал его этим треклятым кровавым ядом, которым Некомата и попытался отравить Укая. И когда старый ворон не умер, что-то в его плане существенно пошло не так. И все же именно то, что Кенма ему рассказал, он ни как не мог понять. Такое было вполне ожидаемо от такого человека, как Козуме, но никак не ожидаемо именно от него. - Иди поспи, - Шепотом предложил Ойкава. Яхаба и Кьетани чутко спали на креслах в паре метров от них, и нужно было говорить тихо, что бы не потревожить их сон. Иваизуми лишь покачал головой, и Информатор нахмурился. - Все хорошо. - Нет, ничего не хорошо, - Ойкава напряженно прикрыл веки, что бы взять себя в руки и не сказать лишнего. Обидеть Иваизуми - это последнее, что он хотел сделать, особенно после всего, что произошло за последнее время. Тот всегда был чересчур упрям, и, почему-то считал, что Тоору так или иначе нужна постоянная помощь и наблюдение, и при этом совершенно не предусмотрительно забывал о самом себе. Если бы он еще был способен точно так же сказать все это в слух. - Ива-чан, если ты будешь истязать себя, то это ничего не даст. - Ты пойдешь со мной? Ойкава замер, заторможено кивнув. Он не сумел бы заснуть, возможно, отключился бы на пол часа, провалился бы в зыбучий беспокойный сон, но в итоге лишь еще больше вымотался. Однако... Хаджиме бы совершенно точно не ушел без него. - Хорошо, - Ойкава кивнул, и протянул ему свою руку. Когда Иваизуми переплел их пальцы, поднимаясь с дивана, ничего, существенно не изменилось. Тревога никуда не ушла, напротив, забилась еще сильнее, обволокла его сердце. Ойкава прикоснулся рукой к тому месту, где оно лихорадочно стучало о грудную клетку, едва ли не выскакивая через горло, и мягко улыбнулся следуя за Иваизуми. Именно из-за этого ощущения он и ненавидел рисковать. Особенно жизнями своих людей. - Как думаешь, то, что сказал Кенма - правда? - Если бы я мог знать, - Иваизуми пожал плечами. - Но лучше ведь проверить, и ошибиться, чем не проверить и все потерять? - Ойкава кивнул, выслушав его. - Спасибо. Когда они оказались в комнате, Хаджиме едва ли не упал на кровать, а Ойкава улегся на край возле него. И сколько бы Иваизуми не пытался не закрывать глаза - упорно держать его в поле зрения - в конечном итоге он все равно уснул. И разумеется Ойкава не знал, что когда он, спустя час, таки поднялся со своего места, и спешно, даже с каким-то остервенением принялся копаться в своей сумке, вышвыривать оттуда вещь за вещью, Хаджиме уже не спал. Он не открывал глаз, но прекрасно знал, что Тоору ищет. Информатор на другой стороне кровати замер, и Хаджиме напрягся, но не позволил себе даже сдвинуться с места. Лежал, и ненавидел себя за то, что не был способен быть уверенным в нем полностью. Ойкава сжал в кулак этот треклятый прозрачный пакетик, с которого и начался самый страшный кошмар в его жизни, обернулся, взглянув на безмятежное лицо Иваизуми, и засунул то, что вытащил обратно в сумку. А потом просто лег на свое место, и сжав в своей руке сухую ладонь Иваизуми, переплет их пальцы. Ойкава закрыл глаза, пообещав себе, что попытается уснуть. Он никогда не знал, что ему доверяли немного сильнее, чем показывали. Может быть никогда и не узнает.***
На втором этаже отеля людей почти не было. Здесь лишь изредка по мрачным коридорам проходил персонал, и после, исчезая из поля зрения, таял в тишине коридоров. Некомата Ясуфуми остался в комнате один - Такеда, сдавшись окончательно, покинул номер еще пол часа назад. Все что ему оставалось делать, так это выслушиваться в их шаги - его рука была прикована к батарее железными наручниками, метал неприятно холодил кожу и лишал его возможности побега. По какой-то неясной ему самому причине он совсем не боялся. Его охватил глубокий, пугающий своей апатичностью покой, и сколько бы Некомата не думал о своем положении, испугаться или хотя бы даже напрячься всерьез у него не получилось. Возможно, конечно, дело было в том, что он всегда знал, что этот момент рано или поздно наступит. Он не был молодым и импульсивным, как Бокуто, что бы не терять надежду на то, что все непременно будет хорошо и никак иначе - потому что когда держишь в своих руках столько всего, это мало вероятно. Так же он не был достаточно самоуверенным и имел некий опыт, а потому в о отличие от Кенмы мог почти спокойно принять свое положение. А может быть он просто был поражен, потрясен тем, что все получилось именно так. Что он сидит сейчас в этой комнате, один, прикованный к батарее наручниками из полицейского участка, посреди отеля, принадлежащего Укаю, и понятия не имеет что делать, а потому все ощущения и чувства и казались блеклыми. Возможно, он просто не знал, где мое ошибиться. А возможно наоборот - прекрасно осознавал ее, и сейчас рассматривал, вертел со всех сторон, пытаясь понять, как же он, черт возьми, такое допустил. Все было запутано, но больше всего мешало навязчивое ощущение того, что вот этот самый миг - эти несколько минут - возможно, все-таки, станут для него последними. И он уже ничего не сможет с этим сделать. Некомата просто переоценил свои силы. Или, быть может, недооценил силы тех, кого называл своими соперниками? Когда в замочной скважине завозилась отмычка, и уже спустя пару мгновений дверь со скрипом отворилась, а на пороге комнаты прямо перед ним предстал Кенма, то Некомата Ясуфуми не удивился. Он улыбнулся, и кивнул ему, словно бы приглашая пройти внутрь. Кенма закрыл дверь спиной, не спуская с него глаз, и достал из кармана синюю коробку. - Так у тебя все-таки остался еще шприц? - Он хохотнул, - Откуда? Козуме опустился на пол возле него, и достал из коробки бутылек с мутно-красной жидкостью, шприц, и иглу, все еще не открытую. Медленно и аккуратно, он соединил ее со шприцом, и опустил в инъекцию, подняв глаза на Ясуфуми. - Если я начну рассказывать, то это, полагаю, затянется, - Когда бутылек оказался пуст, Кенма засунул его в карман вместе с коробкой, поднялся на ноги, заходя за спину Некоматы, и опустился на одно колено, поднося иглу к бьющейся на шее вене. - Но если в двух словах, то мне помогал Акааши Кейджи. Кенма чувствовал, как спокоен был его пульс, но вопреки собственным ожиданиям вовсе не ощущал раздражения. Его затопило в себе чувство всепоглощающего триумфа. И хотя он понимал, что за дверью этого номера его проблемы не закончатся, потому что по пути к убийству этого человека он оставил очень много зияющих дыр, через которые ему еще предстоит пробираться назад. Пути к отступлению не были готовы, но когда Козуме осознавал, что стоит ему двинуть рукой, и жизнь Ясуфуми прервется, то вся тревога вдруг сходила на нет. Возможно, такая жизнь как у Некоматы Ясуфуми была хуже смерти - одинокая, полная ненужных жертв и необходимостей наступать себе на горло - Кенма жил почти так же, и прекрасно понимал, что Ясуфуми не боялся умереть. И может быть - может быть, не будь он так жесток и упрям, то Некомата бы выжил сегодня. Но Ясуфуми едва не отобрал у него то, благодаря чему Козуме всё еще держится на плаву. Он едва не отобрал у него Куроо, и тут уже было не важно, хочет ли Тецуро мести или нет - ее хотел Кенма, и когда до завершения его цели оставалось всего ничего, а руки начинали мелко трястись, он уже не был готов отступить, даже если бы сам Куроо сейчас ворвался сюда и попросил его. - Хочешь что-нибудь сказать мне? - Та пуля, - Ясуфуми размял шею, заерзав, что бы устроиться по удобнее. - Была выпущена потому только, что я этого захотел, - Он едва удержался, что бы не поднять головы, и не взглянуть Кенме в глаза, посмотреть на то, какое выражение приобретет его лицо. Разумеется он понял, о какой пуле шла речь. И хотя, сказав подобное перед смертью, Ясуфуми признался в том, что все-таки их боялся, вероятно, оно того стоило. Кенма с размаху вонзил шприц в его шею, и Некомата дернулся. Глаза заслезились - не то от боли, но от осознания того, что его партия обрывается именно в этот миг. Когда Козуме вытащил шприц из его тела, сжав в своей руке настолько сильно, насколько это было возможно, то Ясуфуми, все-таки посмотрел на него. Он лукаво прищурился, принимая на себя бушующее пламя, танцующее тонкими алыми языками в глазах отравителя, и улыбнулся. - Скажи ему об этом. Я хочу, чтобы он знал.***
Примерно за пол часа до этого момента на крышу, где все еще находился Акааши Кейджи поднялся Яхаба Шигеру, и как бы парень не хотел его послать, оружию в руках члена Сейдзе "нет" он сказать не мог. А когда Некомата Ясуфуми произносит то самое: "Я хочу, что бы он знал", Бокуто, совершенно случайно последовавший за Кенмой вдруг натыкается спиной на холодный ствол береты.