***
С первого взгляда могло показаться, словно каждый здесь сам за себя, и может быть - может быть отчасти так оно и было, но на самом деле... Укай работал не покладая рук, чтобы защитить свою команду. Когда его сын исчез, все, что у него осталось это Карасуно и разваливающийся бизнес, который он едва смог удержать в своих руках. К Даичи и Сугаваре Укай был привязан, как к собственным детям, а в Хинате и недавно прибывшим Кагеяме видел перспективных учеников. В этом плане Ойкава был очень похож на него - ничто из своих богатств он не оберегал так рьяно, как коллег - членов Сейдзе. Кенма, каким бы чудовищем его не считали, тоже имел человека, которого хотел защитить. Он оберегал Куроо, и их хрупкое дивное "мы", единственное, что грело его сердце. Яку желал сохранить свой мир целым и невредимым, таким, к какому он привык. Он не любил перемен. Бокуто хотел выжить, потому что обстоятельства, череда собственных выборов и встреч загнали его в тупик. Куроо нужно было расставить все по своим местам, а Акааши просто справлялся с тем, что навалилось на него благодаря его разномастному окружению, уклониться. Они все боролись, но выходило не у каждого, и сейчас Кенма понимал, насколько хрупким было его положение здесь. Он - не кот, он - змея, забравшаяся в птичье гнездо, что бы пожрать чужое потомство, и скоро его столкнут вниз. Сейчас, стоя перед Куроо он чувствовал, как стремительно летит к земле прямиком с треклятого дерева, и ничто уже не могло предотвратить это падение. Козуме мог бы с уверенностью сказать, что даже когда его машину заносило на мокрой осенней дороге и конец казался таким близким, ему не было страшно настолько, насколько было сейчас. Возможно, это был страх совсем другого толка, но глаза Куроо, который глядел так, что его вымораживало сбивали напрочь все сомнения. Он и понятия не имел, как Тецуро было трудно держать лицо. Однажды, еще до того, как он встретил Бокуто, Кенме довелось поговорить с Некоматой Ясуфуми с глазу с глаз. Может быть этот момент и стал для него отправной точкой, может быть - встреча с Куроо. Вероятно, у этого всего вовсе не было одного начала, но слова, услышанные Кенмой в тот день, врезались ему в память крепче, чем первый разговор с Куроо или самые интересные дискуссии с Акааши. Он помнил не потому, что забывать было опасно, а потому, что хотел. Самое ужасное, наверное, что разговор этот был далеко не в начале его пути, когда он впервые взял в руки шприц, или впервые вступил в Некому. Он произошел тогда, когда Куроо получил пулю, пытаясь прикрыть собой старика Некомату, и все в один миг перевернулось с ног на голову - как будто такое и в правду бывает. В такие переломные моменты мудрое слово или дело способно склонить кого бы то ни было на верный или не верный путь. И так уж вышло - что сидя в больнице напротив палаты Куроо, за дверьми которой он спал тревожным и темным сном, наполненным кровью, прерывистым солнечным светом в лицо и сухой грязной землей, пахнущей свинцом, Кенме не посчастливилось встретить первым именно Некомату Ясуфуми. - Если хочешь отомстить за него - то поднимись на ноги, и делай все, что бы сжать пальцы на горле человека, сотворившего такое с Куроо. Сказав это, Некомата посмотрел на Кенму так, что тот сразу осознал - во всем виноват именно он. Сначала это привело его в глубочайший ужас, однако теперь, мысли об этом не казались страшными, они просто существовали, и иногда - мельком, нет-нет да проскальзывали в его голове, вспыхивали тусклым неприятным светом, бьющим в глаза и тут же гасли, откладываясь до поры, но сейчас - непрерывно бились, как сжатая в кулак трепещущая птица, рвались-рвались наружу и не давали ему покоя. Ни Козуме, ни Куроо не были способны вымолвить и слова - только смотрели друг на друга блестящими, отчайными глазами. А потом Тецуро просто вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь - вот так, без хлопков и пустого гнева, оставив его один на один с самим собой - забрал все напряжение в воздухе, чувство скорого конца и треклятый синий блокнот. Кенма почувствовал, словно он, наконец, упал на землю, и все его кости задрожали, едва не треснув, а дыхание выбило из горла большим рваным комком. Он закашлялся, оседая наземь, пока его затихшее перед расколом сознание захлестывало волной необъятной и глубокой, тихой пустоты.***
Толкать в пропасть Кенму оказалось на порядок сложнее, чем других, наверное, даже сложнее, чем Бокуто. Эти ощущения чем-то напоминали Куроо то, что он чувствовал, сидя в палате и смотря на удаляющуюся спину Кенмы, идущего на верную смерть. Наверное, в тот миг Козуме чувствовал нечто похожее, захлебывался от почти таких же ощущений. Они оба чувствовали себя беспомощными, не способными сдвинуться с места и схватиться за чужой рукав. Кенма тогда понимал, что если не пойдет он - то не пойдет никто, и тогда с Бокуто точно случится что-нибудь ужасное, а потому все было необходимо взять в свои руки. Куроо же, должен был привести в порядок все то, что Кенма успел разрушить за то время, пока он не был способен полноценно участвовать в ходе происходящих событий. Возможно, им даже будет полезно на время разделиться. Тем, что произошло между ними, Куроо хотел показать Кенме, что ему не обязательно изворачиваться, лезть из кожи вон, чтобы сохранить их маленький мир. Этот город забыл о них, и это нормально - ведь как бы Куроо не нуждался в своем прошлом, в том, что бы давать своей Жажде свободу, как бы он не изнывал, не было ничего ценнее, чем их общая жизнь. И как бы Кенме не хотелось снова стать тем, кем он был - это было уже невозможно. Но ему никак не шло в голову, что в прошлом, за которое он так отчаяно цепляется нет для них будущего. Он много чего натворил за это время - в этом есть и вина Куроо тоже. Им следовало избавиться от последней инъекции еще пять лет назад, сжечь треклятый рецепт, или и вовсе продать его Ойкаве - в конце-концов нет или, вернее, не было ничего надежнее, чем сейф в кабинете директора клуба Сейдзе. Им следовало уехать отсюда - так поступили бы любые люди, которые хотели бы разорвать все ниточки, связывающие их с собственным прошлым. Тецуро и сам не мог до конца отпустить те дни, и все продолжал верить, что они как-то касаются того мира, в котором жили раньше. Куроо настолько сильно зациклился на собственной ломке, настолько уверовал в свою никчемность - без способной ходить правой ноги - что вовсе позабыл о человеке, который живет рядом с ним. И тогда этот человек решил перевернуть весь мир, а затем бросить к его ногам, чтобы он перестал тонуть в собственном отчаянии. Он знал, что им никогда не вернуть их прошлое, но знал ли он, что это не важно? Сегодня Куроо решил, что пришла пора открыть глаза, и все исправить. А начать гн собирался с Бокуто.***
- Так инъекция действительно у него? - Ойкава нахмурился. - Выходит, что она уже у меня в руках? Его голос на последних словах стал таким довольным, что Куроо едва не поморщился. Когда их вертолет сел на площадку клуба Сейдзе, он почувствовал, что его время вот-вот закончится, и если сейчас он не найдет нужных слов, Ойкава решит, что ситуацию в его руках, и они так и не смогут попасть к Укаю. Иваизуми нахмурился - даже он чувствовал, что что-то не так. - Выходит, да, - Мрачно ответил Куроо. Сотрудничать с Ойкавой - это всегда себе дороже, и сейчас он осознал это в полной мере. Когда имеешь с ним дело, следует готовиться к тому, что увязнешь в этом на ближайшие несколько лет. Если информатор чуял выгоду, то тут же вцеплялся в свою жертву, как акула, и не смел ее отпускать. Однако именно Тецуро пришел к нему первым, и именно он предложил ему информацию за услуги - так что винить оставалось только себя. - И зачем вы тогда мне об этом сказали? - Он ухмыльнулся. - Ведь это значит, что у меня нет причин отдавать Бокуто вам. Кенма все-таки не удержался, и состроил такую гримасу, что Тецуро непременно бы засмеялся, если бы ситуация не была такой напряженной. Козуме не нравилось то, как складывается их разговор. Он мог направить Ойкаву по ложному следу, но тот все еще был им нужен, да и людей, на которых можно было повесить обвинение осталось слишком мало, а Тоору был слишком жаден, или, может быть, бережлив - даже имея рецепт, он по какой-то причине хотел получить и последнюю оставшуюся инъекцию. - И все-таки я вас не убью, - Ойкава заправил за ухо каштановую прядь, - Столько полезной информации мне уже не из кого не вытащить. Да и Укай, который укроет нас, тоже делает это не просто так, я прав? Вы ему что-то пообещали? Пока Кенма выдерживал взгляд информатора, Куроо усиленно создавал видимость присутствия, однако умом он был где-то там - в пропахшей таблетками больничной палате, где Укай старший впервые показал ему синий блокнот - вернее, его содержание. Когда он увидел ряд зачеркнутых названий крупных преступных организаций, что-то внутри него надломилось. Картина мира не перевернулась и не стала казаться другой - она просто открылась ему полностью. Он даже удивился, что не был способен заметить это все раньше. Ведь будь он чуточку внимательнее, и всего этого можно было бы избежать. "Да" - подумал Куроо, едва не хмыкнув в слух - "Точно не за доброе слово". А Ойкава все продолжал ждать от них ответа. - Куроо, я встретил его в твоей палате, - Продолжил Тоору чуть серьезнее, - О чем вы говорили? - Эту информацию, - Уголки губ Тецуро медленно поползли вверх, складываясь в такую же ухмылку, которая играла на губах информатора секундой ранее. Он почувствовал, что хоть в чем-то эта ситуация на их стороне. - Я тебе говорить не обязан. Но в одном можешь быть уверен - Укаю нужен не ты, и не я - только живой Бокуто. У него уже есть вся необходимая информация, - Он замолчал на пару мгновений. Тогда Куроо не блефовал и не врал, и осознание собственной уверенности едва не вскружило ему голову. - Если ты нас убьешь, то Бокуто, может быть, и не заложит тебя, а вот за Акааши, - Он оскалился, не на секунду не почувствовав себя виноватым. - Я не ручаюсь.***
Сугавара работал очень мягко и аккуратно, не как Акааши. Наверное здесь играло роль и их прошлое - Кейджи был полевым врачом, и зачастую у него просто не было времени стараться над каждым стежком или дуть на глубокие царапины после того, как он промокнул их спиртом. Коуши был на удивление нетороплив. Сам же Кенма считал, что здесь не было особого смысла куда-то спешить - он и без того слишком долго проходил со своим сотрясением, ушибами и царапинами, так что пару секунд ожидания никак не повлияли бы на его состояние. Он зашипел, когда Сугавара в очередной раз коснулся ваткой кривой царапины, рассекающей его лоб, и Коуши поднял на него извиняющийся взгляд. Они не говорили с того самого момента, когда он открыл дверь их с Куроо номера. Сугавара замер на пороге, а затем, никак не объяснив свой приход, просто опустился на кровать возле него, сжимая в руках свою аптечку. Этот человек просто поставил его перед фактом - он должен его вылечить, потому что так ему велит совесть, или, быть может, что-то еще, причины были не важны. Коуши начал делать свою работу, а Кенма был слишком слаб и разбит что бы возражать. И вот сейчас, спустя десять минут долгого, пустого, но вовсе не тяжелого молчания, Сугавара снова заговорил и Кенма мелко вздрогнул. - Я хотел найти Акааши, что бы он сделал что-нибудь с твоим сотрясением, но увы, - Он хмыкнул тихо и виновато, и Кенме отчего-то захотелось уверить его в том, что все вполне нормально, однако он удавил в себе этот порыв. - Думаю, у него намного лучше получилось бы с таким работать. - Мне хватит простой таблетки от головы, - Устало ответил Козуме, шумно сглотнув и запрокинул голову - грязные, слипшиеся в крови светлые волосы лениво упали назад, а где-то в его черепе, что-то надсадно кряхтя, с протяжных скрипом качнулось, и стукнуло по вискам изо всех сил. - Можно? - Можно, - Коуши кивнул, улыбнувшись, и отложил вату в сторону, тут же засовывая руку в свою сумку. Все его жесты были такими расслабленными, голос таким спокойным, а взгляды наполненными какой-то не понятной Кенме уверенностью, совсем не той, что жила в нем самом, плотно переплетаясь с Жаждой и страхом. И о этого всего, от присутствия самого Коуши, ему становилось спокойнее. - Знаешь, попасть наконец домой - это так здорово. - Ты называешь это место домом? - Когда Козуме привычно склонил голову, её словно сжало в тисках, но он ничем не показал, что ему больно, - Почему? - А разве дом - это не то место, где дорогие тебе люди? - Коуши улыбнулся, протягивая ему таблетку, и встал с кровати, чтобы достать из холодильника бутылку воды. Кенма нахмурился, сжимая в руках маленькое белое колесо. Он вдумался в его слова изо всех сил, но так и не пришел к каким-либо выводам. - Но мафия, - Он осекся, не в силах подобрать слов. Все внутри него натянулось в тонкую напряженную нить, ведь Козуме никак не мог выразить свое замешательство. Глубокое и пестрое ощущение скорого осознания захлестнуло его с головой, он не знал, что услышит сейчас, но умом понимал, что никак не может пропустить слова Сугавары мимо ушей. - Это опасное и тяжелое место, в котором нельзя расслабиться и дать волю своим истинным желаниям. Коуши посмотрел на него со снисхождением, и это, на удивление, не вызвало в Кенме никакого отрицательного отклика. Так глядел на него Куроо, в моменты, когда они оставались наедине, почти так же он смотрел и на Бокуто - когда тот поскальзывался на льду, или наступал в лужу перед входом в их любимое кафе, надев свои новые ботинки. - Не важно, что окружает меня, Даичи, и других членов Карасуно - главное, что мы все по-прежнему вместе. После передряги в загородном доме Некоматы-сана, после полиции и Ушиджимы, да даже после вас, - Он замолчал на пару секунд, поймав его взгляд, и передал бутылку с водой в трясущиеся руки. - Мы все остались живы, потому что действуем сообща и заботимся друг о друге. Разве это не главное?***
- То есть ты испугался Укая? - Хмыкнул Акааши, и я едва не дернулся, чтобы обернуться, и во все глаза посмотреть на его лицо. - Вместо того, что бы просто убить отравителей, ты привез их сюда, приехал вместе с ними и поставил под удар не только самого себя, но и всех своих людей, - Тоору нахмурился, ведь Акааши, судя по всему, попал прямо в точку, и оказался прав. Иваизуми тоже знал это, поэтому не отводил от Кейджи тяжелого - такого, что даже меня вымораживало - взгляда. - Я одного не могу понять - зачем? - Не мели чепухи, - Только и сказал Ойкава, спустя несколько мгновений звенящей тишины. - У меня свои причины для таких действий. И если ты хочешь выйти отсюда живым - если хочешь, чтобы вы оба вышли живыми - отдай мне инъекцию, или заставь Бокуто сделать это. Яхаба демонстративно ткнул ему в затылок дуло своего пистолета, но Кейджи не обратил на это внимания. Кажется, будто его глаза застилало пеленой, он был здесь - и в то же время парил где-то далеко-далеко за границей своего прошлого, как будто пытался найти ответ в веренице прожитых лет - в песках Кандагара, в холодном и чужом доме Некоматы, на ринге клуба Сейдзе и множестве самых разных улочек Сан-Франциско. Куроо зашел со спины, неспешно стуча пальцами по чужому пистолету. - Настоящий что ли? - Недовольно хмыкнул он, как будто действительно не ожидал, что здесь будет оружие. - "А ты как думаешь?" - Спросил про себя Кейджи, едва не закатив глаза. - "Почему ты приходишь именно в такие моменты?". - Разве я виноват, что ты вспоминаешь меня именно в такие моменты, - Он ухмыльнулся, отходя от Яхабы. Сейчас Куроо казался ему меньше всего похожим на прошлого себя. Будто Акааши явилась та версия, которую он лелеял в своей голове, а не та, которая в сущестсовала в действительности и плевалась ядом ему в лицо. - Ты собираешься сказать им правду? "Если подумать, то то, что говорит им Бокуто-сан тоже правда", - Кейджи пожал плечами. - "Я отдал инъекцию Кенме, и ни один из нас понятия не имеет о её дальнейшей судьбе". Куроо склонил голову на бок - он с явным скепсисом смотрел на попытки Акааши выкрутиться, скрыть правду от самого себя - части своего же подсознания. На самом деле они оба знали, где сейчас был настоящий шприц. И если Некомата Ясуфуми еще жив, то Акааши готов будет сказать, что он действительно удивлен. - Никто не примет решение за тебя, - Сказал напоследок Тецуро, и ухмыльнулся ему. Кейджи почувствовал, как у него привычно трещит по швам что-то глубоко-глубоко внутри. - Даже я. А потом, его словно выдернуло обратно - наружу. Яхаба обхватил его горло рукой, надавливая не сильно, но хватка все же была крепкой - и приставил пистолет к самому виску. Бокуто сжал кулаки. - Ойкава, нет, - Я нахмурился, стараясь сохранять самообладание. Но паника медленно овладевала мной, сердце билось где-то в горле, а дыхание собиралось в тугой узел, распирало грудную клетку, не давая мне свободно вдохнуть или выдохнуть. В таких безвыходных ситуациях я всегда думал - как поступил бы Куроо, будь он на моем месте? Но сейчас на ум приходило только то, что он бы, вероятно выкрутился, и оставил Акааши здесь одного на верную смерть. Меня не устраивал такой исход, а потому приходилось искать ответы самостоятельно. Затишье... Яхаба почти был готов нажать на курок. Уже закончилось? Но как только я открыл рот, дверь комнаты внезапно распахнулась. На пороге стоял Куроо, тяжело дышащий, в перепачканной в крови одежде, и едва держался на ногах, опираясь на новый костыль.***
Первые листья начали желтеть и опадать, засыпая землю тусклым желтым, словно гаснущее пламя. Смотря на все это, Лев невольно вспоминал Яку. Он делал уже третий круг вокруг дома, но замер, когда услышал, как у ворот припарковалась машина. Хайба весь подобрался, словно дикий кот. Он достал пистолет, и сняв его с предохранителя, тихо зашагал в сторону поворота вдоль стены. Дверь машины открылась, и листья захрустели под ногами незваного гостя. Он замер с запрокинутой головой как раз тогда, когда Лев выскочил из своего маленького укрытия, выставляя целясь прямиком в чужую голову. Тендо Сатори в грязной мятой одежде смотрел на него, и улыбался.