Студентка

      Я выключила воду и наскоро обтёрлась полотенцем, замотав затем в него голову. Вещи Пака пахли порошком и каким-то кондиционером с отдушкой ромашки. Так забавно. Не какой-нибудь ментол или свежесть гор, а ромашка. Понятное дело, вещи мне велики. Пришлось подвернуть штаны. - Я повешу на сушилку шмотки? - Да, конечно.       Бельё я спрятала под верхнюю одежду. Нечего на мои трусиля пялиться. А его вещи потом возьму с собой и постираю. Ну, машинка постирает. А то совсем наглость будет, если и он сам должен будет стирать их. Ну точнее нечего после того как вещи соприкасались с моим телом трогать их. Это как не прямое касание. Да-да-да, я загоняюсь такой ерундой.       Я вышла из душной ванной и стало немного зябко из-за контраста температур. - Идём чай пить.       Кухня была маленькая. Особенно для Пака, учитывая его рост. Но он ловко манёврировал в таком маленьком пространстве.       Он завязал из чёлки хвостик и суетился в клетчатом фартуке жёлтого цвета с яблоками вокруг кухонных шкафчиков. Я села за стол и стала наблюдать, как он накрывает на стол и хмурит брови, что-то бурча себе под нос. Я прыснула в кулак. Пак очень забавно выглядел. - Чего? - Ничего. - Тебе пироженное или пирожки? - И то, и то.       Пакчан окинул меня взглядом, недоверчиво приподняв одну из бровей. - Куда это денется всё? У тебя чёрная дыра в желудке, что ли? - А тебе жалко, что ли? - Да нет…Только не лопни, а то убирать много придётся, а я только сегодня утром полы протёр.       Наконец Чанёль тоже сел за стол. Я почти сразу накинулась на хавчик и не сразу заметила, что он только чай пьёт. - Чего не ешь? - Желание гостя первее. - Что за бред! На! - Ой, спасибо! – лыбится. – Ешь. Я потом. - Я тебе что говорю! Рот открой! - Не, ешь сама. - Ааа! Давай уже разевай! - Что ты делаешь! Ты сейчас чашки опрокинешь! - А ты пирожок слопай и ничего не опрокинется! Ну! - Ладно-ладно!       Он взял меня за руку и откусил немного теста. Даже до начинки не дошёл. - Довольна? - Нет. Ешь, кому говорю! - Бля…       В этот момент я запихнула ему мучное в рот, да поглубже, по гланды. Пак аж закашлялся. - Воот! - Кха…а если б я подавился?! - Не подавился бы.       А дальше мы молчали. Как-то странно всё это. Вообще бред.       Потом Пак стал мыть чашки. Я сначала сидела и тупо вперилась в окно. Затем решила, что надо бы как-то помочь и стала протирать посуду полотенчиком . И всё в тишине.       Это ужасно. Мне было так неудобно вот так молчать. Это напрягало. А Пак похоже о чём-то думал. Закончив, мы сели в зале на диван. - А ты не сыграешь? - Тебе? - Ну а кому ещё тут можно сыграть?! - Себе.       Я замолчала, а Пакчан поднялся и пошёл в спальню. Он сел на пол, напротив меня с гитарой. Смотрелся он как-то совсем иначе вместе с инструментом. Что-то вроде того образа, когда он в пальто и курит, но не совсем. Немного другое. Более…тёплое?       Пак опробовал пару аккордов и подтянул струны. Играл он хорошо, но чувство неудобства меня не покидало. Оно сильнее нарастало.       И тут Чанёль запел. Сказать, что меня это удивило, значит ничего не сказать. Его голос…Ммм! Что-то с чем-то, а когда поёт так это вообще!       Он пел и я понимала, откуда этот дискомфорт. Его игра трогает. Даже без слов песни. Что его так беспокоит в жизни? Отчего эти грусть и тоска?       Я не могла больше слушать и сказала ему остановиться. Пак немного растерялся, а потом просто обнял инструмент. Кажется, я его обидела.