29 апреля 2017
Час спустя Саманта крадучись вошла в гостиную, придерживая замотанное на голове полотенце. Шерлок сидел в кресле, окружённый бумагами, и что-то обдумывал, сложив ладони под подбородком. «Здесь что-то не так», — забеспокоился внутренний голос Сэм, и вместо того, чтобы уйти, она сделала шаг вперёд. И ещё один. И в ужасе сжала пальцами спинку кресла Джона. Шерлок мелко дрожал. Дрожал, уставившись в одну точку и зажав между ладонями телефон. Было не до приличий. Сэм подошла ближе и осторожно забрала мобильный. Никакой реакции. На дисплее была фотография химических уравнений и формул. Какое-то опасное соединение? Шерлок встал, и Саманта посторонилась. Он пошёл на кухню, а Сэм захромала следом — слишком медленно, чтобы его догнать, но достаточно быстро, чтобы увидеть, как он снял боковую стенку одного из шкафчиков, достал из тайника бутылку и низкий четырёхугольный бокал и поставил стенку на место. Саманта могла поклясться, что там ещё лежало несколько ампул. Запас на чёрный день? И всё в такой пыли, словно тайник не открывали уже пару лет. Произошло что-то особенное. «И лучше нам не выяснять, что именно», — её бестелесный внутренний голос ухитрился поёжиться. «Почему?» «А ты посмотри. Спорим, там ви́ски?» Шерлок уже вытирал полотенцем свежевымытый бокал. Вытирал странно: резкими, рваными движениями, слишком сильно сжимая пальцы и снисходительно наблюдая сам за собой. Сэм когда-то видела его таким: испуганным и одновременно раздражённым, с покрасневшими, слишком ярко блестящими глазами, с трудом удерживавшим в дрожащей руке похожий бокал. Тогда Шерлок сидел в кресле у камина — почему-то слева — и говорил о невероятном. Или невозможном. И ви́ски там тоже было. Где? В «Собаках Баскервиля»! В жутком расследовании, когда его мозг поддался действию наркотика и выдал картинку несуществующего монстра. Это была потеря контроля над собой; что могло оказаться страшнее? Раздался стук стекла о стекло. Поставив бокал на край раковины, Шерлок наполнял его из «тайниковой» бутылки. У Саманты была буквально пара секунд. И она успела! Успела накрыть бокал ладонью, не позволив Шерлоку его взять. Не замечая её, он снова попытался поднять бокал, но не смог и наконец осмотрелся. Разъярённый взгляд Сэм встретила спокойно. И даже бровью не повела, когда ей прошипели: — Мне это нужно. — Это не выход. Шерлок навис над ней. Злой, напряжённый, взвинченный до предела. — Предлагаешь альтернативу? Саманта перевела дух: — Просто расскажи, что случилось. — Нет. «Ну конечно, состоявшийся взрослый мужчина сейчас расскажет взбалмошной неизвестно кому, что напугало его до чёртиков», — скептически протянул её внутренний голос. «Цыц». «Да я ж понимаю, что дело серьёзное». Шерлок не двигался, всё так же прожигая её взглядом. Саманта вздохнула: — Я знаю, что мне тебя не заставить и что я веду себя сейчас глупо и наивно, но пожалуйста. Просто попробуй. Такое не стоит хранить в себе, чем бы оно ни было. — Откуда тебе известно? — огрызнулся он. — Это что-то жуткое. Поэтому ты сейчас так напуган. — Я не напуган, — ровный голос, холодный взгляд. — Ты весь дрожишь. Он промолчал, и они с минуту стояли в тишине, мрачно глядя друг на друга. Сэм попыталась ещё раз: — Шерлок. Не ради кого-то, ради себя. Ты в панике, и эта паника тебя раздражает. Да, ты чего-то боишься. И страхи делают нас слабее. Но это нормально. Невозможно всегда быть сильным. И ты же сам час назад просил от меня сантиментов. Он многозначительно посмотрел вниз. Саманта тоже опустила взгляд и отпрянула, словно обжёгшись. Когда она успела взять его за руку? Почему не чувствовала, что сжимала пальцы до побелевших костяшек? И ведь знала, что он тоже оберегает личное пространство. Шерлок смотрел насмешливо-зло. Она отвела глаза: — Прости. Я… вышла за рамки. Увлеклась. И это было очень самонадеянно. Извини. Пряча взгляд, Сэм выскользнула из кухни. И чего она только ждала? Услышать «Да, Сэмми, ты моя единственная надежда, без тебя я не справлюсь» и броситься на помощь? Влезть человеку в душу и за один разговор избавить его от страха? Наивная. Глупенькая влюблённая дурочка. Закрыв за собой дверь ванной, Саманта постучалась об неё лбом. Ни боли, ни звука: удары смягчило полотенце. «Так из себя дурь не выбьешь», — осторожно заметил внутренний голос. «Спасибо, без тебя я б не догадалась», — получилось слишком язвительно, и, конечно же, он обиделся: «Я к тебе со всей душой вообще-то». «Знаю. Прости. И что теперь делать? Ты же видел, в каком он состоянии». «Ты беспокоишься, тебе и придумывать, Сэм», — тут же открестился голос. «Вредина ты». «Весь в тебя».***
Возвращаться в кухню было боязно. Опираясь на стену, Саманта ступала как можно тише. Шерлок сидел за столом, сжав виски́ ладонями и гипнотизируя на треть заполненный бокал. Телефон лежал рядом. «В любой непонятной ситуации заваривайте чай», — всплыло в мыслях, и Сэм усмехнулась. Но почему бы и нет? Особенно если в холодильнике найдётся немного молока. Четверть часа спустя Саманта отодвинула бокал в сторону и поставила перед Шерлоком высокую кружку. Он нахмурился, поморгал и, наконец осознав, что зрение его не обманывает, поднял голову. Сэм кивнула на его наручные часы: начало двенадцатого, традиционное время чаепития. — Спасибо. Саманта села напротив: — Даже не попробуешь? — Не хочу. Она опустила голову: — А я пыталась извиниться, — и тихо, для себя, добавила: — За то, что много болтаю. Молчание. Поднимать глаза не хотелось. Да, она действительно вышла за рамки, и хорошо ещё, что не выслушала в ответ нелицеприятную характеристику своих способностей и поступков. И даже не вылетела с Бейкер-стрит, подгоняемая в спину хлёсткими замечаниями. — Он холодный! — Шерлок всё же отпил немного чая. Сэм взглянула на него и снова уставилась на стол: — По этому рецепту горячий бодрит, а холодный успокаивает. — Мориарти хотел меня уничтожить. Она поморгала. Мориарти? Уничтожить? Что за странная смена темы? Шерлок продолжил — глухо, через силу проговаривая слова: — У него был шприц. В правом кармане. Ты видела фотографию: там формула вещества. Неполная, но достаточная, чтобы его узнать. Разблокируй, — он кивнул на мобильный. Удивительно: паролей не было. Но были два слова, набранные в текстовом редакторе. Латынью. Перечитав их несколько раз, Саманта виновато призналась: — Я поняла здесь только «разум» и анниги… Уничтожение?! — она замолчала, дожидаясь новой подсказки. Шерлок тоже молчал, видимо, предлагая ей догадаться самой. Разум и уничтожение. Уничтожение разума? Нет. Невозможно. — Нет, я не могу. — Ты поняла. Поняла, — он зло рассмеялся. — Ну так скажи! Ты ведь этого добивалась? Вывести на откровенность, узнать, почему сам несравненный Шерлок Холмс дрожит от страха, как чёртов лист! (1) Не смогла разговорить, так пошла другим путём, через свой особенный азиатский чай на молоке? И надо же — получилось! Довольна?! Он вскочил с места и уже ушёл было в гостиную, но из-за спины раздалось твёрдое «Нет». — Нет? — Шерлок обернулся. Сэм стояла, сжав кулаки и стараясь не наступать на травмированную ногу. И была, кажется, ещё в большей ярости, чем когда они ехали в госпиталь с рожающей Мэри. Что могло настолько вывести её из себя? Снотворное. Тот же побочный эффект, что проявился в первую ночь после инъекции: повышенная возбудимость и вербальная агрессия. Саманта подалась вперёд: — Нет, я не довольна! Я недовольна тем, что мне каждый день приходится врать и держать в голове придуманную тобой биографию. Я недовольна тем, что приходится сидеть в четырёх стенах, пока тебе вдруг не понадобится необычный эксперт на месте преступления. Я недовольна тем, что до сих пор не знаю, кто я и откуда, хотя ты вроде бы с большим удовольствием взялся за моё дело. А больше всего я недовольна тем, что ты не желаешь признать свой страх и перекладываешь вину на меня, как будто это я притащила с собой суперопасное вещество, которое разрушает нервную систему! И знаешь что? Похоже, я зря пытаюсь тут хоть как-то тебе помочь, потому что ты всё такой же напыщенный самодовольный индюк, каким был до встречи с Джоном, и тебе нет совершенно никакого дела до чувств окружающих. Тебе гораздо больше нравится рефлексировать и прокручивать в голове неслучившиеся события, чем посмотреть вокруг и попробовать со всем этим справиться! — Я рефлексирую?! — возмутился Шерлок, вернувшись в кухню. — Если бы ты не ударила Мориарти книгой, он оставил бы меня беспомощным овощем, не способным вспомнить даже собственного имени! Один укол — и полное разрушение личности, эффект как после пяти минут клинической смерти. Но если учесть, что это вещество разрушает непосредственно тела нейронов… — …которые составляют спинной и головной мозг… — эхом продолжила Саманта. — …то можно догадаться, что кроме этого мне грозила ещё и частичная парализация! — Шерлок запнулся. Она помнила особенности строения нервной системы? «Готовилась поступать на фармацевтику», — напомнил голос Джона. А у Сэм перед глазами стояла леденящая душу картина: вот Шерлок сцепился с Мориарти, и они покатились по полу. Джеймс его душит и, извернувшись, достаёт приготовленный шприц. Укол. В первые секунды ничего не происходит, но вещество быстро разносится с кровью, и Шерлоку начинают отказывать мышцы. Частичная парализация. Он осознаёт происходящее, но сил на сопротивление нет, и уже ничего нельзя сделать. Процесс необратим. Мориарти поднимается: он добился своего, поверг вечного противника. А Шерлок не может пошевелиться — или забыл, зачем ему нужно двигаться, — его взгляд тускнеет, теряет последние проблески разума. Разрушение личности. На полу гостиной лежит уже не человек — оболочка. Она может существовать: дышать, принимать пищу, совершать простейшие движения теми частями тела, что не пострадали, — но не жить. Пять минут клинической смерти — это социальная смерть. Больше нет связей. Нет воспоминаний. Нет сознания. Саманта упала на стул. Её трясло, и она обхватила себя руками, надеясь унять дрожь. А ведь она видела. Видела, что в те последние секунды Джеймс пытался что-то вытащить из кармана. Видела, что Шерлок раз за разом перехватывал его руку. Видела, но не поняла. — Оказывается, я боюсь умереть, — горько усмехнулся Шерлок. Он снова сидел напротив, сложив ладони домиком. Сэм искоса на него посмотрела: сгорбившийся, с затравленным взглядом, по-человечески уязвимый. Видеть его таким было больно. Она встала, обогнула стол и замерла в нерешительности. Ещё раз выйти за рамки? «Хуже не будет», — подбодрил внутренний голос. Шерлок замер, когда Саманта одной рукой обняла его за плечи, а другой привлекла его голову к себе. И тихо, на грани слышимости, прошептала: — Всё хорошо. Ты жив.***
Больше они не разговаривали. Ни в тот день, ни на следующий, ни двое суток спустя. Общаться, конечно, приходилось, но всё свелось к дежурным «Доброе утро» и «Чай готов» и к нарочито дружелюбной болтовне перед миссис Хадсон. Во всяком случае Шерлок не считал эти ситуации полноценными разговорами, а мнение Сэм его не заботило. И, пожалуй, безмолвная атмосфера на Бейкер-стрит ему даже нравилась: меньше фонового шума, меньше возможностей нарушить навязываемые обществом правила, меньше ненужных раздражителей. Практически идеальные условия для работы мысли. Он успел прочесть все письма с каминной полки, отобрать наиболее любопытные случаи и раскрыть бо́льшую их часть. За убийство, на которое его приглашал инспектор, Шерлок тоже взялся, причём с энтузиазмом: дело оказалось более запутанным, чем он ожидал. Версий было много, Холмс зачастил в Скотланд-Ярд, и полицейские хватались за головы, едва увидев на горизонте чёрное пальто. Лестрейд даже подумывал распечатать список извинений, чтобы не повторять каждый раз одно и то же. Кроме того — и это было самым приятным плюсом — Шерлок снова взял в руки скрипку. Два месяца без музыки отозвались уменьшившимися мозолями и некоторой скованностью движений, но удовольствие от игры перекрывало все неудобства. Даже странно, что его столько времени не тянуло к инструменту. Правда, играл Шерлок исключительно в одиночестве, когда Саманта уходила вниз к миссис Хадсон. Наступать на ногу она пока побаивалась, а потому спускалась по лестнице весьма оригинальным и энергозатратным образом, но помощи не просила. И хотя на первом этаже были слышны отголоски музыки (Шерлок как-то проверял это лично), Сэм не торопилась нарушать «обет молчания» и вопросов не задавала. Впрочем, возможно, он их отфильтровывал. И неизвестно, насколько бы затянулось такое бессловесное существование, если бы Шерлоку не приснился кошмар.