i'm cold

Trip Lee - Amped

Тэхён пытается собраться, прочитать чертов параграф в тринадцать страниц мелким шрифтом, который мусолит второй час подряд уже, но в ушах только звон запредельно громкий и заглушающий всё внешнее жесткий голос Юнги, который умело зачитывает, стоя в самом центре плохо освещённой сцены в полуподпольном андеграундном ночном клубе с разъедающим непривыкшие глаза сигаретным дымом под низким потолком. Юнги читает с накинутым капюшоном, что глаз не видно, с этой его жестикуляцией нервной на особых моментах, напрочь пропитанной андеграундом многолетним и уверенностью непрошибаемой про собственную охуенность, от которой у Тэхёна мурашки по позвоночнику волнами постоянными. Юнги на фоне однотонной темной стены хмурится, качая рукой свободной со сползающим рукавом черно-серым и шагая вперёд, чуть шепелявит и не отпускает, не разрешает отвернуться хотя бы на секунду - вроде как, на, получай, что хотел, и смотри без отрыва. По мозгам чужие слова, жесткие и колючие из-за естественности своей, бьют по ушным перепонкам, прокручиваясь раз от раза пластинкой заевшей, а по вискам - ритмичные биты с шугиного дисса и, блядь, голос этот его совсем чужой и непривычно эмоциональный, как у безнадёжно решившегося - и стремно, что пиздец просто, и прет нереально, притягивает чем-то деструктивным. Тэхён слушает по кругу то, что в памяти осталось после виски, темного пива вчерашнего и пачки, выкуренной за семь с половиной часов, пока упорно перелистывает на вторую страницу параграфа, дохнет безотчетно и быстро, а перед глазами картинка, мучительно медленно сменяющаяся, где Юнги не зачитывает уже, а шепчет грубо что-то слишком откровенное в самое ухо вперемешку с матами неразборчиво-пробирающими. Он за волосы хватает, оттягивая больно и резко вниз до тихого хруста в шее, за мочку кусает зубами острыми, обещая оттрахать до ебучих звездочек и обморока, а Тэхён тянется почти неосознанно к собственным домашним штанам, обхватывает дрожащей ладонью полувозбужденный член и водит размеренно, пока под плотно закрытыми веками Юнги своей рукой накрывает, то притормаживая на пару движений и мучительно медленно массируя головку, то ускоряясь, пока, касаясь кончиком языка хрящей, хрипло шепчет про поездку Гонконг (у стены и на весу, сидя и в коленно-локтевой, на глазах у других в особенно людном месте и на коленях). Юнги целует собственнически куда-то между шеей и угловатым плечом, чуть кожу засасывая влажными губами - так, чтобы еле заметно, но оставить след, - одновременно растягивая губы в ехидной ухмылке, обжигает почти физически - Тэхён отчетливо чувствует сквозь накалившиеся до предела нервы, как кожа горит и краснеет адски, а из головы Юнги свободной рукой с волос к горлу перемещается, откровенно издеваясь и заглушая тяжёлый тэхёнов вздох через пережатую гортань. Юнги дышит слишком громко и запредельно близко, прижимается к чужой напряжённой спине, забираясь ледяными пальцами под безразмерную футболку с какой-то рок-группой американской на всю грудь, ребра пересчитывает самыми кончиками и по животу, резко втянувшемуся от рваного полувздоха-полустона на периферии слышимости, водит ладонью, а Тэхён рукой двигает как можно быстрее, приближая необходимую разрядку, и жмурится всё сильнее - до слепящих белых кругов и разноцветных тонких линий, которые все равно в одного только Мин Юнги и превращаются в конце концов. Тэхён кончает, прохрипев мучительно, дышит тяжело, когда тот единственный услышанный дисс ровно три раза прокручивается, а две страницы из учебника сминаются дрожащими пальцами.