i'm cold

Royksopp - What Else Is There?

Тэхён долго и в упор смотрит на Сокджина с этой его фирменной улыбкой на соблазнительно пухлых губах, чуть голову наклоняет вправо и влево, думая то так, то этак, но молчит и никак понять не может, даже отдалённо. Перед Сокджином в большой кружке с толстыми стенками и эмблемой кофейни, где они сейчас сидят, пока на улице льёт внезапно начавшийся ливень, привычный капучино с какими-то добавками и несколько шоколадно-ореховых конфет в подарок из-за промо-акции. Сокджин ничего, кроме капучино, из кофейного не пьёт, и это хорошо в понимании Тэхёна, потому что оплачивает он, проигравший в тупом споре, а капучино здесь самый дешёвый. Сам Тэхён терпеть не может кофе ни в каких его проявлениях - только чай, только хардкор - и даже запаха не переносит. В кофейне отчетливо пахнет взбитыми сливками, корицей и молоком, светло, тепло и очень атмосферно, а на стёкла, словно маршируя в едином для всего темпе, приземляются мелкие капли дождя, освещаемые спешащими из-за непредвиденных обстоятельств машинами на дорогах. Тэхён рассматривает сделанную под темное дерево стойку с меню, написанным белым мелом на темной доске, и разноцветными трубочками в стаканчике рядом с кассой, плетёные корзинки невесть для чего на стеллаже возле покрашенной в теплый песочный стены и коробки чая с разноцветными линиями, который, наверно, на развес или как-то так. Тэхён подкладывает под щёку руку, обернутую в огромный свитер - на улице октябрь и он всегда мерзнет - фокусируется снова на Сокджине, который мечтательно в окно смотрит, обхватив пальцами кружку и совсем тихо матеря последними словами ливень, что только усиливается с каждой минутой, опять голову влево наклоняет и все еще не в курсе. Он смотрит, не мигая, скользит взглядом по уложенными волосам и очкам в толстой черной оправе, по точкам проколов в мочках и вороту полосатой водолазки, разглядывает кончик носа и приятно яркие глаза, идеально посаженные для его лица, запоминает высоту уголков губ и вырисовывает на дне собственной чашки с почти допитым зелёным чаем выбившиеся каштановые пряди. У Тэхёна свербит где-то внутри желание совершить что-то очень хорошее и доброе в приступе любви ко всему и вся, он говорит: «Ты красиво рисуешь», когда Сокджин, задумавшись о чем-то своём, непонятном, на обратной стороне визитки от кофейни рисует непонятные линии - мягкие, как и он сам -, и тот смотрит странно, рывком выдернутый из себя тихим бархатным голосом, и у Тэхёна есть всего лишь пара быстрых секунд, чтобы заглянуть за границу общественного, попытаться увидеть чужой мир, еще не остывший на кромке радужки. Сокджин улыбается неуверенно, и его еле заметно растянутые губы попадают на Тэхёна, словно отражением в разбитом телефоне, словно в сотню копий, озаряясь быстро промелькнувшей и тут же забывшейся мыслью, которая давно уже крутится в голове парня, так и оставаясь несформулированной. Сокджин говорит: «Пойдём?» - указывая кивком головы на окно, за которым закончился дождь, оставшийся единственным напоминание в виде лениво сбегающих капель и небольших луж возле тротуаров и поребриков, накидывает куртку, не застегая, и в мягкий шарф кутается, чуть не задевая пустую кружку с подтёками оставшейся молочной пены. Тэхён кивает, по привычке хрустя пальцами, напоследок смотрит еще раз на друга, так совсем ничего и не понимая, и сам собирается. Уже на улице, выйдя из теплого помещения на продуваемую и освещённую агрессивно-дикими вывесками улицу, Тэхён шагает вдоль дороги, по самому краю, смотрит под ноги и на собственные промокшие, наверно, кеды, думает, вспоминает и пытается вернуться в прошлые чувства, когда пропускает несколько фраз Сокджина. Тэхён второй месяц приходит домой с одной и той же мыслью: как можно было в такого не влюбиться? Хренов хён.