Город, стоящий у солнца

Тогда нам было не до песен, но мемуары я пишу уже под музыку. Даже знаю, что сюда подошло бы под настроение: «Расстояние руки отделяло нас от драки, Был у нас глоток реки, ветер, облака, Были те, кто нас вели и разгадывали знаки…» Тогда нам было не до песен. Я зашёлся в истерическом смехе: — Их же тысячи тут! Мы все умрём! — Это страшно только первые пару раз, потом привыкаешь, — спокойно ответила госпожа куратор, — наша задача просто обозначить присутствие, готовность старших отстаивать этот островок… Потери их быстро отрезвят. Ну ничего себе заявочки! Просто прелесть. А первые их корабли уже нависли над нами — изящные и хищные, как молодые касатки, они излучали тихий, мягкий свет, от гондол по бокам корпуса (у дирижаблей там располагались бы двигатели) шла негромкая мелодичная музыка — чем-то напоминающая тему оплота из третьих «Героев». А ещё они начали вещать свою нужную пропаганду. Преисполненный вселенской тоски голос предлагал нам «вернуться в лоно…», «примириться с…», «искренне раскаяться в…» — наш ответ был прост и понятен — к кораблю, с которого раздражающая агитация шла особенно активно, протянулись сразу огненные плети всех наших пулемётов. Огненными цветами расцвели взрывы, поражённая махина задрожала и пошла на снижение, выворачивая подальше от нашего островка. Остальных это не слишком напугало — и комендант пустил по гарнизонным громкоговорителям тяжёлую музыку, заглушившую рёв их благочинных воззваний. Своими бойцами, он управлял, наверное, телепатически, а отдавать какие-то новые команды нам никто и не собирался. Выживайте сами и не мешайтесь — восхитительная тактика… Да на кой-чёрт нас вообще сюда согнали?! Кстати, только после потери пропагандистских машин крылатые начали стрелять по нам. Никогда бы не подумал, что это выглядит так… «Озарит огнем восход, полыхнет рассвет кострами, Ополчится небосвод на зловещий Ад. Стаи ангелов лихие скроют небо куполами…» Нам, с лёгким стрелковым оружием, делать пока было нечего — собственно даже тяжеленные крупнокалиберные пулемёты и зенитные пушки сбивали врагов далеко не сразу… Хотя… Наверное, тут многое зависело от точки попадания — считай от мастерства и удачи. Иные «цели» получали по несколько очередей из гатлингов, но продолжали висеть в воздухе. Гатлингов, выпускавших по пять-шесть тысяч пуль в минуту, да каких! С мою ладонь длиной и в ладонь же в обхвате. А они «держали» по несколько очередей и лишь потом нехотя, будто делая всему миру грандиозное одолжение, падали — видимо даже ангелам не под силу победить усталость металла. А иной раз десяток снарядов прошивал кабину — и «дельфин» начинал крутиться на месте, повторяя один и тот же манёвр, или просто «втыкался» в землю… ну, то есть в воду — поднимая метровые стены брызг. С пробитыми стабилизаторами они тоже забавно кувыркались, а с взорвавшимся маршевым двигателем падали как камень — всё это с демоническим хохотом проорал мне стрелок соседнего пулемёта, пока суетившиеся рядом двое безымянных метались возле установки, поливая водой перегретые стволы и меняя ленты. Грохот пулемётных очередей, взрывы, гул моторов вражеских «дельфинов», выжженное добела небо. Я сжимал в руках автомат и ждал, когда хоть кто-то из крылатых, до сих пор державшихся позади машин, приблизится на дистанцию выстрела — тратить патроны на корабли не было никакого смысла. Ещё минут через пять враг принялся и за нас — госпожа куратор приказала быстрее рассыпаться, укрыться, залечь и подальше от зенитки. Этот совет нам жизни добавил… Вспышка, просто вспышка — и гордого орудия больше нет! Осталась только груда искореженного, докрасна раскалённого железа. А его расчёт… в общем, содержимое всяких интернетовских разделов «жесть» рядом с этим — ромашки. Кстати, я понял, зачем нужны эти стены из здоровых валунов вокруг гатлинга и почему Найт велела нам залечь вокруг, а не внутри кольца — когда одна за одной начали гореть и взрываться пулемётные ленты — это нас спасло. Целая маленькая вечность сплошного треска и грохота — мы просто лежали, вжавшись в землю и молились, забыв, что мы уже умерли, что мы — демоны, забыв обо всём! Тело очень хочет жить! - Зачем? — удивился я вслух, не надеясь, что кто-то услышит, — мы ведь все должны умереть! — Мы должны умереть достойно! — не знаю, как Найт услышала меня в этом грохоте и треске, но её голос зазвучал прямо внутри моей головы, — У каждого камня, у каждого метра земли здесь есть собственная воля. Они должны знать, что нужны нам. Что мы готовы за них биться. Что к гарнизону пришла подмога с большой земли. Что Князю эти камни важны. — Охуеть! — только и сказал я в ответ. Кстати, вскоре оказалось, что-то время, когда в каменном кольце грохотали взрывы и всюду разлетались пули сожженной установки — это было такое затишье. Потому что враги наши тоже попрятались от свинцового дождя. А потом они пошли… Полетели в атаку в открытую. В других частях острова всё уже стихло… Мы что же, последние? Они кружили над нами — как потревоженные осы, как тогда, вокруг корабля, на котором мы вырвались из Города, они пикировали время от времени и пытались выхватить, утащить кого-нибудь из нас. Главные калибры тяжёлых кораблей молчали. — Им нужны пленные. Им нужно показать острову вашу слабость, — Найт снова прибегла к телепатии, — а под пытками все слабы. Даже я. … выстрел, выстрел, выстрел, щелчок — патроны в магазине закончились, а времени перезаряжаться нет — и следующий крылатый почувствовав это ринулся на меня. Пришлось ухватить карабин за цевьё и как дубиной огреть того гада прикладом… Молнии и костяные копья, прошивающие строй крылатых… Потом… Помню как наш парень-гитараст с матюгами отбросил пулемёт — он умудрился не просто перегреть ствол, а раскалить его до того, что вспыхнуло деревянное цевьё. Тихий гул прошёл по камням. — Достаточно! — хрипло, как ворона каркает, рассмеялась наша начальница, — Решение вынесено. Эта каменюка не хочет переходить к летунам, не впечатлили! — Ещё камни меня не судили! — я нервно выдохнул и посмотрел наверх. Там в облаках и клубах дыма крылатые собирались в какую-то фигуру. Подобие гневного лика? Стрелять по ним было практически нечем. — Они уходят? — недоверчиво прошептала Ира. Облако крылатых снова обрушилось на нас. Не забрать эти чёртовы поганые камни, так хоть отомстить нам. Не знал, что светлые умеют ненавидеть! — Уходим! Все делай как я! — И Найт приставила ствол к виску. Выстрел — пуля прошивает череп насквозь — фонтан крови и мозгов. После всего сегодняшнего безумия от этого уже никого не тошнило, к тому же на красных волосах кровь была почти не видна. Пулемётчик и Ира последовали за госпожой куратором сразу же. А мы трое замешкались. Гром попытался ударить «по площади» каким-то заклинанием, но один из врагов догадался об этом его намерении, махнул рукой, как будто отгоняя назойливую муху — и мага скрутило и разорвало как влажную салфетку. У нас той же волной вырвало из рук пистолеты. А потом вдруг как-то сразу, без перехода, я обнаружил, что лежу на земле — а кто-то из них стоит, поставив ногу мне на горло, и несёт какой-то пафосный бред. А Оля лежит рядом — и пытается незаметно дотянуться до пояса с маленьким чёрным футляром. Как ни странно, ей это удалось — она полоснула себя по запястью коротким лезвием, покрытым жёлтой плёнкой какого-то яда, и обмякла. Я — последний? Слова про пытки всплыли в памяти сразу же. Хорошо ещё, что я прихватил с собой пару гранат. Не моего производства, разумеется, из тех, что госпожа заказала у более опытных оружейников. Оборонительная граната с осколочной рубашкой, с эффективным радиусом поражения до двадцати пяти метров. Видимо, когда они пафосно вещают — у них отключается мозг. Или глаза. Или выступают скупые слёзы патриотизма, не позволяющие ориентироваться в оперативной обстановке — в общем, они заметили гранату, только когда я вырвал кольцо — и схватил того, что душил меня, за ногу. Он хлопал крыльями, пытался улететь, орал… я тоже что-то кричал, не помню уже, а где-то в глубине сознания чей-то холодный, механический голос считал: «пять»-«четыре»-«три»-«два»-«один» — в моей руке вспыхнуло маленькое солнце… … солнечный свет ударил мне в глаза — и я проснулся. Какое счастье — это всего лишь сон, и нет на самом деле ни ада, ни рая, ни этого ненормального Грома, ни госпожи Найт, ничего этого нет и не было. Жалко, что Иры с Олей нет тоже, но это мелочи жизни. Ничего не было. Сон. Просто кошмарный сон, я у себя дома, шёлк приятно холодит тело… Стоп! Стопэ! Какой, нахрен, шёлк, у меня в жизни не было шёлковых простыней! Я одним резким движением сел на кровати и открыл глаза. Ну твою ж мать!