Город, стоящий у солнца

Да ебись оно всё конём! Моё вчерашнее намерение как можно быстрее покинуть это чёртово заведение и дома нажраться до беспамятства в гордом одиночестве было реализовано с блеском. А вот ответственное решение справиться с последствиями своего осознанного выбора без применения магии и медицины прожило ровно столько, сколько времени потребовалось мне, чтобы нащупать на тумбочке у кровати яркий блистер местного «антипохелина» с лаконичной надписью «Херово? Сожри меня!» и закинуть в рот несколько капсул. Что-что, а уж таблетки от похмелья они тут делать умеют. Вот только вчерашний разговор снова всплыл в памяти, но теперь, утром, я наконец смог сформулировать мучавшее меня противоречие. Всё здесь, вся система, всея загробная вселенная выполняет твои желания. Особенно подсознательные. Но при этом уважает твой выбор. Хочешь найти работу мечты — вот она! Надоело? Ты уволен! Хочешь быть королём, на самом деле хочешь — станешь со временем. Хочешь поиграть в рабов и господ — надевай ошейник, становись на колени. Наиграешься — выкупишься или получишь вольную, или как оно там у этих извращенцев устроено… Звучит даже логично. Не хочешь ничего или не собираешься решать и хотеть сам — система злится и наказывает тебя, превращая в безымянного, у которого уже никаких желаний и решений не будет. Выглядит жестоко, но и с этим можно работать. В одном только вставало маленькое такое противоречие… Если мир крутится вокруг меня и исполняет мои желания, как он может крутиться вокруг Грома? Вокруг Найт и Кейры? Вокруг бармена из Гёте или кучи неизвестных мне светлых, поймавших мои пули? Вокруг миллионов и миллиардов людей, которые умерли за всю историю человечества — и попали сюда? «Свобода одного человека кончается там, где начинается свобода другого» — я отлично помню этот принцип. Меня так учили, в конце концов! Но как могут совпадать желания убийцы и убитого? Насильника и жертвы? Мошенника, вора, грабителя с решениями тех, кто отдаёт им деньги. И с надеждами представителей доблестной полиции. Картинка не складывалась. Впрочем, даже те куски мозаики, которые встали на свои места сразу, оказались на удивление обидными. Что это получается: мои победы, достижения и успехи, это не моя заслуга, не плод моих трудов и усилий, а просто следствие того факта, что я чего-то просто-напросто захотел? И да, разве я желал, чтобы меня бросали в бой? Нужны мне были эти демонические бляди во время обряда инициации? Встреча с Кейрой… Хотел ли я наткнуться на эту крылатую сволочь в баре? Я задумался. А ведь хотел! А ведь мне было интересно увидеть ту светлую, которая гостила у госпожи куратора, и это через пару дней после того, как мы с ними друг по другу стреляли. Но ведь я об этом как-то узнал, услышал от Грома, допустим… Было ли это мне нужно?.. Размышления не привели ни к чему путному. Каждое событие, которое я мог припомнить, вполне себе подходило под формулу «я хотел, чтобы случилось А, потому что произошло В», потом оставалось принять В за А и процесс повторялся снова. То ли я не вижу чего-то… То ли не хочу сам увидеть! А, к чёрту! Я принял душ и оделся перед ворчливым зеркалом во все самые любимые вещи, начиная от любимых трусов (не ха-ха, а очень даже важно, сам-то всегда знаешь, во что одет, и на восприятие мира это порой неожиданно сильно влияет) и до пафосного чёрного плаща, подаренного за первую победу над крылатыми. Пора навестить госпожу куратора. Предупреждать её о своём визите я не стал: мне показалось это лишним способом проверить слова Грома и свои догадки. Если мир и вправду крутится вокруг меня — рассудил я — она просто должна быть дома и с пониманием отнестись к моему визиту… Эта сволочь меня ждала. Всё то же поместье, которое внутри куда больше, чем снаружи, залы, коридоры, двери. Вышколенные слуги. У лестницы, ведущей на второй этаж меня встретил Гром. Мы сдержано поздоровались и он проводил меня в кабинет своей госпожи. Выглядел парень несколько расстроенным, впрочем причина тому раскрылась достаточно быстро. — Мальчик мой, — вкрадчиво проворковала Найт, как только мы вошли в её кабинет, — когда же ты запомнишь, что со мной нельзя спорить? — Я ошибся, Хозяйка, — Гром склонил голову. — Ты меня обманул, мальчик, за это ты получишь две дюжины плетей, вдобавок к тем, что уже заслужил, переча мне… Чуть позже, — она улыбнулась и обратилась ко мне: — Ещё одна демонстрация тех различий, над которыми тебе следовало бы подумать. О том, какова разница между нашим другом, которого мне иногда приходится, — она театрально вздохнула, — да, приходится наказывать за непочтительность. И нашим безымянным пчёлкам, в чьи головы не закрадётся даже мысль о непослушании. — Доброго дня, товарищ куратор, — ответил я невпопад. Найт рассмеялась. — Не бойся, я правда хочу, — это слово она особо выделила голосом, — хочу тебе помочь. Не желала бы я возиться со своими воспитанниками, уехала бы я на другой край света, далеко-далеко, и забыла бы про вас всех к чёртовой матери. Но… Я всё ещё тут. — Звучит разумно, — я пожал плечами и уселся в ближайшее кресло. Вы, значит, желаете мне добра и хотите помочь. Я, как бы тяжело ни было это признавать, нуждаюсь в помощи. Тут наши желания сходятся. — В чём тогда беда? Какие сомнения гложут тебя, мой ученик? — поинтересовалась Найт и тут же резко добавила: — Громов, сгинь с глаз, и не появляйся, пока я за тобой не пошлю. Грома будто ветром сдуло. — Итак? — Это место исполняет мои желания? — Да, безусловно. — Это место исполняет желания Грома? — Да, безусловно. — Это место исполняет Ваши желания? — Да, безусловно, — кажется, это начало её забавлять. Или злить, я никогда не умел читать по лицам. — Когда мы хотим одного и того же, когда наши желания дополняют друг друга, всё просто и понятно, — признался я. — Хорошо. И в чём беда? — Как быть, когда наши желания противоречат друг другу. Когда моё желание противоречит Вашему, например… Какое из них будет исполнено? Найт натуральнейшим образом расхохоталась. Кажется, этажом ниже, её слуги должны были испуганно смотреть в потолок и гадать, отчего трясутся стены. — Это не смешно! — заявил я, спровоцировав новый приступ смеха. — Ты прав, это не смешно, это уморительно, — она смахнула слезинку, отдышалась и продолжила: — Ответ на твой вопрос прост. На самом деле он настолько прост, что если я его скажу тебе сразу и прямым текстом, ты не поверишь. Посему, мой юный падаван, готов ли ты слушать притчу? — Давайте тогда уж! — Пришла в эти земли одна девушка. Сужу круг подозреваемых: ты с ней сюда на одном корабле шёл. Там попыталась, то попробовала, с теми поработала, да и открыла дело всей своей жизни, максимально отражающее её презрительное отношение к человеческой натуре: огромный бордель. — Да твою ж! — негромко выругался я. — Да, представь себе! Тут у нас чуть ли не на каждом углу алкоголь, насилие и ебля. Хотел высокой морали, что ж в Городе не остался? Огромный бордель. На крепость похожий немного. В нём четыре больших входа, в каждой из стен, внезапно, по одному. В два, расположенных прямо друг на против друга, входят носители различных садомазохистических наклонностей, так, чтобы не смешивались. В одни - садисты и доминанты всех мастей, в другую мазохисты и рабы разного толку. В две другие двери тоже клиенты приходят, но это менее показательно для нашей притчи. — Пока всё понятно. Логики, впрочем, не видать… — Потому что рано, не торопись. Итак, бордель этой милой особы — место необычное. Всё ведь устроено как, если ты не знаешь, не плавал: ты приходишь, тебе дают каталог, выбираешь, смотришь, платишь — и вперёд. Моя же ученица устроила иначе: она оценивает клиента, выясняет, что ему нужно, чего он хочет. И только после этого определяет ему «партнёра», который к тому же будет доступен не прямо сейчас, а через некоторое время. Кроме того — правило клуба — оба должны быть в маске или под заклинанием, меняющим облик. — Дурацкая какая-то схема, — честно признал я, — не выглядит жизнеспособной. — Многие так считали, но почему-то никто из тех, кто воспользовался этой услугой, не ушёл недовольным. А молва многократно умножила число желающих попробовать. Секрет в том, что она, эта милая девушка, уже поняла, как работает наш мир, и в своём заведении реализовала его, как сумела. Те, кто любят искушённых партнёров, трахаются с настоящими мастерами своего дела, самые жестокосердные садисты находят самых шикарных рабов и рабынь, самые ярые мазохисты — ту жестокость, которую им мало где удастся отыскать. Любители развлечений попроще тоже не остаются в обиде… — Крутая реклама, товарищ куратор! Почти захотелось посетить. Но… Как это связано с городами, исполнением желаний и всем таким? — Общим принципом. Дело в том, что в борделе том не работает ни одной шлюхи — клиенты и клиентки анонимно «обслуживают» друг друга. Они, правда, сами об этом не знают. С той страстью, с которой будет отдаваться делу редкая проститутка, потому что оба уверены, что исполняют свои желания и могут при этом никого не стесняться. — Теперь совсем не понял, — признал я. — Что ж. Тогда в лоб: если бы моё и твоё, например, желания исключали друг друга, то мы просто-напросто никогда бы не встретились. Ты пришёл бы сюда на другом корабле и с другим куратором, я вела бы других учеников… Вот и всё. Грабитель в тёмной подворотне встретит только тех, кому не хватает приключений в жизни. Девушка, в которой ну ни каплю не сидит в подсознании желания стать жертвой изнасилования, пройдёт в метре от насильника, которого спугнёт тень, померещившийся неподалёку патруль или что-нибудь в этом духе… Но вот полчаса спустя, какая-нибудь другая девица, в чьей душе бесы громко кричат и требуют именно этого, утолит и свою, и его жажду. — Это мерзко! — воскликнул я. Похоже, у меня скоро будет новая традиция в общении с госпожой куратором и её рабами, — это мерзко. — Почему?! — вот теперь она точно удивилась. — А как же… Я не знаю… Свобода воли? Ведь получается, что мои желания, большую часть из которых я даже не осознаю, определяют, где я буду, кого я встречу, что я с ним сделаю… — под пристальным взглядом Найт я как-то осёкся. — Ты ведь понимаешь, как тупо это звучит, да? — В моей голове оно выглядело лучше, — признался я, — речь должна пойти о том, что странно ставить какие-то глупые подсознательные желания выше разумного, осознанного выбора. — Даже если осознанный выбор сделает тебя несчастным? — Найт хлопнула в ладоши, и в кабинет просочился кто-то из слуг. — Глинтвейна организуйте. — Госпожа, через полчаса будет готово! — парень с поклоном испарился. — Как может воплощение в реальность моего выбора сделать меня более несчастным, чем исполнение моих неосознанных желаний? — Чувство вины, например? Посмотри на того же Громова. Ему там, при жизни, наверное, неслабо досталось. Он сюда попал весь переломанный в душе. Кто помог ему? — Вы! — А я для него кто? — Его госпожа? — Да, его Госпожа. И отличная иллюстрация того, что сознательное решение только следует за играми подсознания и с сильным запозданием. И наш мир исполнил его желание задолго до того, как он сам понял, что ему это нужно. — Тогда я не понимаю вообще ничего! Почему вы двое так сильно убеждены, что я наношу вред себе, что я «продалбываюсь», что я избегаю принятия решений, если сами потом говорите, что сознательные решения не закон?! — я вскочил на ноги. — Сядь. — Это чёртов бред! И я эту херню больше слушать не собираюсь! — проорал сей в лицо и двинулся к выходу. — Стой, — Найт поднялась со своего места. — Да пошли вы! — бросил я через плечо. Раздался резкий щелчок, и удар плети по ногам заставил меня упасть. — А ты не думал… — Найт шагнула ко мне, покачивая своим оружием, лежавшим всё это время где-то за подлокотником её кресла, — ты не думал, что именно эта неспособность признать свои желания, сознаться в них, принять их, позволить этому месту исполнить их, и делает людей безымянными. Когда они сознательно заставляют себя хотеть вещи, которые их душе противны, когда они обманывают себя и подавляют в себе истинные желания… Я вскрикнул от новой боли, когда плеть Найт рубанула по моей спине. — Обычно, бить людей через одежду не стоит, волокна ткани загрязнят рану, вызовут заражение и всё такое, — сообщила девушка, замахиваясь для нового удара, — но человек, стесняющийся признаться в своей тяге к морю и старательно обманывающий себя и окружающих, в итоге становится рабом на галерах. Человек, боящийся реализовать свою тягу к архитектуре, навечно останется вкалывать на стройках. Живую мебель тебе уже показывали. Если мир чуть ли не на тарелочке с голубой каёмочкой приносит тебе прямо под нос то, чего ты в глубине души желаешь, а ты нос воротишь и кричишь "нет, мне не надо!" - ты сам себе во всём виноват. Я закусил рукав и попытался вынести следующий удар достойно. Почти получилось. Почти. — Чем дольше сжимаешь пружину, тем сильнее она ударит, когда разожмётся, — наставническим тоном сообщила госпожа куратор, — а ты из всей своей группы остался последним, кто не примирился с собой. Та сила, что оберегает всех нас, присматривает за нами, помогает нам реализовать свои желания, недовольна тобой. И недовольство это растёт. Я перекатился на спину и взвыл, корчась от боли. — Неразумно, — презрительно уронила Найт, — только раны разбередишь. Ты же у нас такой рационалист… Больно. Блять, это пиздец как больно! Но мне слишком сильно хотелось отомстить, вывести в игру козырь, припрятанный в рукаве. Точнее — пистолет в лодыжечной кобуре. Уже взведённый, патрон в патроннике, УСМ двойного действия — просто нажми на спуск! БАМ! — звук выстрела раскатился по кабинету, эхом отражаясь от стен. Найт качнулась, кажется, я увидел красный фонтанчик, ударивший из её плеча, впрочем, быть может, мне показалось. До этого дня я ни разу не становился жертвой тёмной магии. Да чего уж — в тот самый момент я понял, что до сих пор больно мне не было ни-ко-гда. Запись моих воплей и катания по полу Найт потом ещё не раз использовала в наших спорах, когда рациональные аргументы подходили к концу. Эта ведьма просто зааплодировала, проговорила какое-то заклинание — и её колдовство по одному переломало мне все пальцы, а потом медленно, несколько часов, сдирало с меня кожу. Найт же своей магией не позволяла мне слишком рано потерять сознание или умереть. И я правда не хочу всего этого описывать.