Город, стоящий у солнца

Всё-таки прав был товарищ Бродский. На многие и многие дни после отгремевшей череды визитов и разборок его строки о комнате стали моим девизом. «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку? За дверью бессмысленно все, особенно — возглас счастья. Только в уборную — и сразу же возвращайся.» Входная дверь моего дома оставалась заперта, портал деактивирован, с теми людьми, что отстраивали после погрома мой магазинчик, я о общался только в информсети, так же заказывал еду и питьё — деньги позволяли. На улицу не хотелось. Пару дней и ночей — особенно ночей — за окном гудели сирены, слышалась трескотня автоматов, крики и взрывы, потом всё стихло. Желание горожан спокойно спать и ходить по улицам вкупе с решимостью «революционеров» пострадать за благое дело оказались куда сильнее жажды перемен. По инфосети совсем недавно транслировали показательный процесс над главарями — я не смотрел. Не было желания. Госпожа куратор не держала на меня зла, я знал это, просто как данность, априорный факт, но разговора со мной она не искала, да и мне нечего было ей сказать. Требовать извинений глупо: на своей территории Найт была в своём праве. Извиняться самому не за что: я был в своём. Шли дни. Моего «гостя» и его ближайших соратников приговорили к разнообразнейшим пыткам и многократной смерти. Бывает. Я не сочувствовал им и не испытывал никакой вины за то, к чему привёл этих людей их свободный выбор. Не моё дело. Не жаль. Годовщина нашего пребывания в этом мире подкралась неожиданно. Госпожа куратор разослала приглашения, потом напоминания… В моём почтовом ящике накопилось открыток пять на эту тему. Я так и не пошёл. Сказался больным — и не пошёл. Дорогие друзья, кажется, Ира и Гром, решили меня «повеселить» и направили к моему дому дюжину девиц, «работниц эскорт-услуг». Пришлось высунуться из окна и хлопнуть по блядям из гранатомёта. Шум прекратился. Выплатил штраф за нарушение общественного порядка. Мелочь какая. Задумал застрелиться. Не решился. Не смог. Пальнул в потолок — и всё. Пробовал ещё раз. Смог. Проснулся опять. Ну да — мы же и так в аду. Тут так просто не умрёшь. Перестал заказывать на дом алкоголь. Бухло закончилось. Быстро это оно… Это — депрессия? Книги говорили, что да. Умники в инфосети утверждали то же самое, и в конце концов я сдался: велел зеркалу вывести список психологических консультаций и практикующих мозгоправов, начал читать отзывы. Дорого (деньги как таковые проблемой для меня давно уже не были, но жаба давила), долго, «требует работы над собой», а тут видно, что рекомендации «посетителей» заказные и написаны в ближайшем рекламном агентстве… И посреди всего этого безобразия — Настя. Забавная блондиночка Настя, которая, если память мне не изменяет, пришла сюда том же корабле, что и я. Ценник либеральнейший среди хороших, отзывы положительные, хотя и слегка уклончивые. «Возвращение воли к жизни за одно занятие» гласил рекламный слоган. Я запросил соединение, зеркало моргнуло и выдало мне изображение смиренной секретарши, охотно записавшей меня на вечер ближайшего вторника. Ближайший вторник, к слову, настал до смешного скоро. Напоминание о запланированном визите, недолгие муки выбора костюма по погоде… Такое. Уже перед выходом я вспомнил о новой игрушке, купленной после моего неудачного разговора с госпожой куратором, контейнере с быстродействующим ядом, позволяющим вернуться домой по первому желанию. Маленькая чёрная ампула лежала в моей ладони, а я смотрел на неё, снова и снова проигрывая в голове инструкцию по применению, но не мог набраться решимости. «Вложите капсулу в ротовую полость таким образом, чтобы не повредить её при разговоре или приёме пищи, но, в случае необходимости Вам удалось раскусить оболочку или раздавить её языком. Подождите три — пять минут, пока оболочка закрепится на слизистой. Рекомендуем размещать ампулы нашего производства за щекой возле т.н. зубов мудрости…» — Люди, вы верите в удачу? — проорал за окном бродячий торговец или лотерейщик. — Не верю, — грустно напомнил я самому себе и решительно закинул в рот заготовленную отраву. Щёку обожгло, когда ампула начала прорастать прямо в слизистую, но так и должно было быть. Теперь, куда бы ни занесла меня судьба, я быстро смогу вернуться в случае неприятностей. С менее серьёзными проблемами должен помочь пистолет, спрятанный в поясной кобуре и прикрытый завесой невидимости. Пора! Где находится «клиника» я не знал — посетителей принимали только через портал, гарантируя анонимность, и этим Настенька-психолог уже с порога располагала к себе. В комнате было чисто и светло, но скудная мебель (пара пуфиков, кушетка да непонятный мне агрегат из двух стоящих в метре друг от друга столбов с отверстиями на уровне плеч и загадочными для меня кристалльчиками-зеркальцами-антенночками-мониторчиками), пружинящий под ногами пол и обитые чем-то мягким стены тоже порядком настораживали. Настя уже была внутри — со строгой папочкой и белым халатом, накинутым поверх джинсов и майки она больше напоминала студентку медицинского ВУЗа, вышедшую покурить, чем дорогостоящего специалиста по возвращению воли к жизни. — Са-а-а-ашка! Сколько лет, сколько зим! — воскликнула она радостно при виде меня, — А чего у Найт на вечеринке не был? — Привет, — только и выдавил я, продолжая озираться, — да… Настроения что-то не было. — Точно, ты ж лечиться, — осадила девушка сама себя. — И вправду за один сеанс исцеляе… те? — поинтересовался я нерешительно, не зная вдобавок, обращаться к своей знакомой (не такой уж и близкой, надо признать), на «Вы» или на «ты». Она подошла ко мне, крепко обняла и прошептала на ухо, тихо-тихо: — Я полагаюсь на волю случая. Тех, кому я не могу помочь моими методиками, судьба злодейка ко мне не приведёт. — Уверена? — До сих пор ни разу не ошиблась! — девица рассмеялась, — устроим посиделки, чаепития и воспоминания о том, как весело было стрелять по крылатым, или сразу приступим к работе? — Наверное, всё-таки… Сначала дела, — предположил я неуверенно. — Окей! Славненько! — Анастасия не переставала сиять, — в таком случае сразу же и приступим. Пока работаем, будем на «Вы», хорошо? — Наверное… — Отлично, последняя формальность: нужна Ваша подпись вот тут. — Форма отказа от претензий? — спросил я, читая шапку протянутого мне бланка. — Да. Наши методы терапии достаточно радикальны, и могут включать различные действия, вплоть до оскорблений или интенсивных болевых воздействий, в зависимости от глубины подсознательных проблем пациента. Я подписал и протянул бланк Насте. Она быстро вложила бумагу в свою папочку и улыбнулась мне. — Начинаем. Следуйте моим инструкциям, пожалуйста. — Я весь — внимание. — Для начала нужно провести сканирование. Видите вон те две колонны? — она указала на незнакомый мне прибор, стоявший напротив. — Вижу. — Отлично! Это своего рода сканер или тестер, как Вам удобнее. Он мог бы выглядеть и работать как угодно, но мне нравится именно такая форма, надеюсь она покажется удобной и Вам. Сейчас Вы должны встать между этих столбиков, и положить руки на сенсоры — видите там углубления, внутри которых пластинки с рисунком ладони? Я послушно потопал к этому «сканеру», чего уж там. — Да, и я рекомендовала бы раздеться до пояса. Это не принципиально, но лишняя ткань может внести своего рода помехи, - добавила Настя, — вещи можете сложить на кушетку, их никто не украдёт. С некоторым стеснением я расстегнул пуговицы рубахи, стянул её и бросил на лежанку. — Благодарю за понимание. Теперь подойдите к сканеру. Я повиновался, почему бы и нет, собственно? Для этого ведь и пришёл. Колонны установки выглядели вблизи куда внушительнее, оказавшись выше меня на голову. Между «сенсоров» пахло озоном, от близости тихо гудевшей махины из белого металла вставали дыбом наэлектризованные волосы… — Ваши руки, — напомнила Анастасия. Мои ладони легли на стеклянные пластины, скрывшись в недрах колонн почти по локоть, девушка подошла к одному из «мониторов» и посмотрела на вспыхнувшие цифры. — Прижмите руки к датчикам сильнее, пожалуйста. — Сделано, — ответил я равнодушно и осёкся, услышав подозрительно знакомый щелчок. На моих запястьях сжались металлические браслеты, не позволяя достать руки из «установки». — Не беспокойтесь, это нужно только для того, чтобы Ваши движения не вносили помехи в работу сканеров, — она улыбнулась. — Что эти «сканеры» показывают? — спросил я, пытаясь скрыть лёгкую нервозность. — Разное, — ответила девушка, — по данным, предоставленным одним из датчиков, Вы немного испуганы. А вот тут написано, что Вы плохо умеете экранировать своё сознание от посторонних попыток чтения мыслей… Вам не нравится обращение «Демонёнок»? Ай-ай-ай. А это у нас что? Ого, даже так? — Что там? — её удивлённый возглас не на шутку меня напугал, надо признать. — Да ты, дружище, даже к старым друзьям приходишь с секретами и сюрпризами, — она подошла ко мне, обняла, плотно прижавшись своей грудью и томно зашептала что-то неразборчивое мне на ухо. Её руки скользнули за мою спину, и я почувствовал, как кобура с пистолетом покидает пояс. Чуткие датчики завеса невидимости не обманула. — Это моё! — Знаю. Ещё знаю, что у тебя ядовитая пилюлька во рту справа. Спорим, ты зассышь её раскусить? — Настя? — тон собеседницы мне совсем уж перестал нравиться. — Что «Настя»? Много лет уже «Настя»! — она легонько похлопала меня по правой щеке, — Ты читал отзывы о моей маленькой клинике? — Знаешь, я подумал… Ну нафиг эту психотерапию! Давай я просто пойду домой, а тебе заплачу за весь сеанс целиком? Она засмеялась, нет, не то слово… Настя расхохоталась как безумная, впрочем, похоже, все, кого я знаю, смеяться по-другому больше и не умеют. Её демоничный смех с маниакальными, истерическими нотками вогнал меня в панику, моё сердце заколотилось быстрее и резче, дыхание спёрло, мир как будто начал сужаться и темнеть… Я попытался вырвать руки из ловушки, но стальные браслеты не поддавались. — Что ты задумала?! Выпусти меня немедленно! Это не смешно! — Так ты читал отзывы о моей клинике? — Да, читал. О подобном там ни слова! Что ты творишь?! — Тебя не поразило то, насколько эти отзывы… — Настя задумалась на секунду, — отзывы эти, они несколько неконкретны. — Выпусти меня! Пожалуйста? — Знаешь, как я избавляю моих «пациентов» от усталости и апатии? — Настя, пожалуйста, освободи меня, и мы всё подробно обсудим. Я заплачу. Больше заплачу, чем договаривались! — она коснулась пальцем моих губ. — Тс-с-с-с-с! Тише. Ты не следишь за мыслью. — Нас… — девушка зажала мне рот ладонью. — Я избавляю своих пациентов от апатии, уныния и разнообразнейших самокопаний простым как мир способом: я заставляю вас ненавидеть. Меня, себя — не важно. Используя два инструмента, которые тут, в нашем уютном аду время от времени используют все, от учителей до политиков: насилие и секс, — она оставила меня и подошла к кушетке, извлекла из ниоткуда объёмную коробку и начала перебирать предметы, назначение которых явственно читалось по их форме. — Выпусти меня отсюда! — Это приказ? Ты не в том положении, чтобы приказывать. Может быть, если ты начнёшь меня умолять… — Я отомщу! Даже если ты меня убьёшь, я просто проснусь дома, а потом найду тебя и… — Продолжай, — она вернулась ко мне, пряча за спиной что-то достаточно большое (длинное?) и хищно улыбаясь, — может быть, ты подкинешь мне пару свежих идей? — Да пошла ты! В ладонях её покоилась странная конструкция из пары кожаных ремешков и крупной фигуры из чёрного силикона или чего-то такого, подозрительно напоминающей член. Кляп? Я закрыл рот и испуганно замотал головой. — Открой ротик, — почти нежно проворковала моя собеседница, помахивая этой игрушкой перед моим лицом, — открой ротик, всё равно заставлю! Я продолжил отрицательно мотать головой и ещё сильнее сжал челюсти. — Ну, как хочешь! — левой рукой девица с силой врезала мне по кадыку. Откуда только берётся такая силища в хрупких девичьих пальчиках?! Задыхаясь, я закашлялся, раскрыл рот, рефлекторно, неосознанно — организм пытался хотя бы так схватить и протолкнуть в лёгкие хоть немного воздуха — и в этот же миг Настя чуть ли не по самые гланды загнала мне в рот ту мерзкую штуковину. Пока я боролся с рвотными позывами, эта сволочь успела обойти меня и затянуть пряжки ремешков-креплений. Сука! Лицемерная мразь! Лишь мгновение спустя до меня дошло: пока эта здоровая, почти в три пальца толщиной, жёсткая хреновина до боли раздвигает мои челюсти и прижимает ко дну глотки язык, я не смогу ни раскусить, ни раздавить ампулу с ядом. Чёрт! Почему я не вспомнил о яде раньше?! Эта паскуда ведь сама мне прямым текстом о нём напомнила! — Потому что ты хочешь того, что будет дальше, — услышал я возбуждённый шёпот, — потому что ты думать забудешь о своих маленьких невзгодах, после того, что я с тобой сделаю. Иначе ты бы не пришёл! Иначе мир подкинул бы тебе сотню тысяч поводов не приходить сюда! Она опять, опять, опять, чёрт возьми, снова захохотала! Кляп безучастно поглотил заготовленную мною гневную тираду и выпустил наружу лишь нечленораздельные звуки. «Настенька» довольно кивнула. — Такие как ты всё равно страдают от нежелания что-либо решать своим произволом. Так зачем тебе тогда говорить? Я сама всё решу. Захочу — буду ласкать тебя. Страстно, нежно. А что, ты мне ещё на корабле приглянулся, но вы же с Громом да с гитарастом тем и на метр дальше собственного носа не видите! — в голосе девушки зазвучала обида, — да и вообще, суккубы с инкубами старались, мы с Иркой выкладывались как могли, а вы такие потом после всего: «ничего не было! это всё наркотики! это наваждение и иллюзия!» — глумливо изображая голосок Громова, она влепила мне три пощёчины как восклицательные знаки, разделившие реплики. Глаза ведьмы вспыхнули колдовским огнём. Моя собеседница, демоница, что была когда-то Настей, сбросила докторский плащ и футболку, под которой не было белья, и застыла передо мной, будто позируя топлес для какой-нибудь обложки. В более дружественной обстановке я бы, наверное, насладился зрелищем — классная всё-таки грудь, не поспоришь — но в тот момент мне было немного не до того. Она ходила по комнате как тигр в клетке и истерично выстреливала в мою сторону порции обрывистых фраз. — Эй! Мне не нравится, как ты на меня смотришь! Мою щёку обожгла очередная пощёчина. — Думаешь, я как киношный злодей перед тобой тут распинаюсь? Смеёшься надо мной, да?! А я думаю, что пошёл ты на хрен! Страдалец нашёлся… Демоница расхохоталась снова, но резко осеклась. — А это и впрямь большое удовольствие — строить из себя злодея и делиться коварными планами. Знаешь, я ведь когда сюда попала долго не могла разрешить один нелепый внутренний конфликт… Личностный кризис у психолога, прикинь, да?! Очередная порция моих нецензурных мыслей осталась лишь мыслями, погибнув в глубине кляпа, до боли распирающего затекающие уже челюсти. — Я никак не могла решить, чего я хочу больше: помогать людям, утешать их, успокаивать или же причинять им боль, унижать, тешить своих маленьких личных демонов за их счёт? Удар в низ живота заставил меня согнуться и шумно выдохнуть от неожиданной боли, а Настя, на секунду обратила руки в когтистые лапы и сорвала с меня штаны, оставив глубокие царапины-порезы на бёдрах. Миг — и когти снова исчезли, а её пальцы опять стали хрупкими, девичьими. — Знаешь, как наша драгоценнейшая, — в голосе мучительницы зазвенела со стальными нотками холодная ненависть, — драгоценнейшая госпожа куратор и её подстилка-Громов избавили меня от сомнений? Я замотал головой из стороны в сторону, мыча что-то глубоко отрицательное, и даже не покривил душой при этом — о чужих историях мне практически ничего не было известно, да я и не интересовался никогда дорогами «товарищей по кораблю». — Ну, не знаешь — так не знаешь! — Настя грустно улыбнулась и замолчала. Откуда-то в руках её появился подозрительного вида флакон, гелем из которого она начала меланхолично покрывать пальцы правой руки, — всё очень и очень просто, — она подошла ко мне и задержалась рядом, с упоением прислушиваясь к участившимся от страха ударам моего сердца. — Всё очень и очень просто… — прошептала она наконец, — эти двое пытали и насиловали меня несколько дней! — С этими словами она левой рукой схватила меня за волосы, наматывая их на кулак, а правой… Когда первый палец вошёл внутрь, я чуть не лишился чувств. Боль, страх, глоток воздуха, комом вставший в горле и не дающий вдохнуть… Мои ноги подкосились, но демоница не выпускала меня из лап, да и кандалы на руках, приковывающие меня к столбам фальшивых датчиков не дали бы мне упасть. В глазах начало темнеть… Холодно. Холод и судороги пробежали по всей спине и ногам. Боль! Тяжело дышать. Темно… Этот металлический привкус во рту, который невозможно ни с чем спутать… Это чужеродное во мне… Я сжал зубы, и буквально почувствовал, как они врезаются в кляп, но до ампулы с ядом так и не смог дотянуться. — Знаешь, — дождавшись, когда я снова смогу нормально дышать, она задвигала рукой вперёд-назад, причиняя мне новые мучения, — я благодарна им за это. Эти двое и впрямь избавили меня от сомнений. Я выбрала для себя правильный путь, понимаешь? Я мучаю, пытаю, насилую людей, которых глубоко презираю, а они платят мне за это и находят благодаря мне смысл своей жизни, хотя бы и в попытках отомстить. Вот ты же будешь мне мстить? — лукаво поинтересовалась Настенька, ввела следом за указательным средний палец и залилась смехом, глядя, как отображается на моём перекошенном лице унижение, страх и боль. Я бессильно стонал, сжимая зубами кляп, пытался сдвинуться, «сняться», но безрезультатно. — Не нравится? А ведь ты по-хорошему должен меня благодарить, Сашка. Представь, если бы я сделала то же самое без смазки, — она развела пальцы в стороны, растягивая меня сильнее, — или выпусти я когти внутри тебя, представляешь, что было бы? Ну, или как ты чувствовал бы себя, если бы сразу приступила к тому, что начнётся только сейчас… Она щёлкнула пальцами, и остатки её одежды исчезли в яркой вспышке. Остатки одежды… Джинсы. Джинсы и трусики, если последние вообще на ней были. И то, что я увидел в этот миг, слабо согласовывалось с моими познаниями в анатомии, остававшимися неизменными со времён школьного курса биологии. — Всегда хотела себе такую штуку, — радостно пояснила демоница, проследив направление моего взгляда, — а тут и магия помогла. Любимый цвет, любимый размер… — она наконец-то убрала от меня свои руки, но не могу сказать, что в свете открывающихся «перспектив» это радовало. Щёлкнули замки, и мои запястья наконец освободились от кандалов. — Люблю, когда у жертвы есть шанс убежать или оказать сопротивление, — пожало плечами это чудовище, и неожиданный, резкий удар опрокинул меня на пол. Она поставила ногу мне на грудь и с силой до хрипа, до хруста рёбер надавила, ехидно продолжая: — хотя бы формальная возможность, как в твоём случае. Не помню, как и чем я пытался отбиваться, но завершение этой сцены трудно было выбросить из памяти: рука этой садистки, сжимающая моё горло железной хваткой, длинные, нечеловеческие когти, впивающиеся в плоть. Кажется, по моей шее текла кровь. — Не дёргайся, сучка! Всё. Гейм овер! — прорычала Настя, а у меня уже совсем не осталось сил с ней бороться. — На колени! — рыкнула она пару мгновений спустя. Я подчинился. — Башку к полу! — демоница сама придавила мою голову, не дожидаясь, когда хотя бы пойму, о чём она говорит. — Спину выгни, сука! — это требование она сопроводила крепким ударом локтём по моему позвоночнику. Я стоял перед ней на коленях, голый, избитый, изрезанный нечеловеческой длины когтями, дрожал и робко надеялся, что она всё-таки шутит, и на этом сеанс «психологической помощи» завершится, а демоница-Настя снова станет милой смешливой девушкой, и уж точно не станет делать со мной столь отвратительной… — АГА ЩАС! — рявкнуло это чудовище, будто прочитав мои мысли, и одним рывком вошло в мою измученную задницу, сбив меня с ног и всем телом навалившись сверху. А я-то думал, что пара пальцев — это больно, страшно, жестоко и противоестественно… — Музыка для моих ушей, — довольно проклокотала Настенька, комментируя прорвавшийся сквозь кляп стон боли и унижения, — посмотрим, сможем ли мы лучше! Она подождала немного, пока мои стоны не утихнут, и начала двигаться во мне — грубо, резко, жестоко. Чёрт, да мог ли я подумать вечность назад, когда выпрашивал у госпожи Найт принять меня на борт корабля, что меня, талантливого и хитроумного меня, насильно поставит раком и трахнет какая-то вздорная девица, чёрным колдовством отрастившая себе большой член?! Быть может, закрадись тогда в мою голову подобная мысль, я и не рвался бы прочь из скучной цензурности и стерильности Города так страстно... — Знаешь, что самое смешное, мальчик? — прошептала моя насильница (?) мне на ухо, когда я уже окончательно потерял счёт времени, способность ориентироваться в пространстве и просто тупо стоял в той позе, в которую она силой ставила меня, сдвигаясь в указанную сторону тогда, когда было велено, — самое смешное в том, что у тебя сейчас такой стояк, какого у моих жертв мне давненько не случалось встретить. Тебе это нравится, нра-вит-ся! — я пропустил бы эти слова мимо ушей, как и все сыпавшиеся в мой адрес обороты про «сучек», «подстилок», «педиков», «страдальцев» и прочее, но в этот момент она приобняла меня и с силой сжала в руке мой член. И впрямь возбуждённый… Эта сволочь двигала рукой в такт своим ударам во мне, и к своему ужасу или удивлению я будто бы начал получать удовольствие… Да что за нелепая мысль! Бред! Глупые, бессознательные реакции тела на раздражение-а-а-а!!! Член этого чудовища запульсировал во мне, едва не разрывая меня на части, довольное рычание Насти на секунду сменилось стоном… Авторы порнографических рассказов нещадно врут: когда в тебя кончают, последнее, что ты почувствуешь или о чём подумаешь, это изливающееся в тебя семя. А вот расширение и сжатие ощущаются просто превосходно. «Превосходно»! Я бы давно упал, если бы «доктор» не продолжала меня держать. Выходить из меня она явно не стремилась, как и выпускать меня из лап. Вечность, другая — и моё тело тоже изогнулось волной, задрожало, руки и ноги задёргались бесконтрольно, и я почувствовал то, чего никогда не ощущал, запираясь в «комнате для медитации» с пачкой салфеток и сомнительного содержания картинками… Обессиленный и полностью дезориентированный, я плашмя упал на пол прямо в лужицу собственной грязи и, кажется, ненадолго вырубился. Я пришёл в себя от ощущения, что ремни кляпа ослабевают. Миг — и мучительница вырвала эту гадость из моего рта. — Отпечатки зубов классные, — усмехнулась она, разглядывая игрушку, — но я придумала для твоего языка предназначение поинтереснее. Настя запустила пальцы в мои волосы и рывком заставила меня посмотреть на неё. — Сука… — прохрипел я обессиленно. Она дёрнула больнее. — Хочешь вернуться домой? Тогда будь паинькой — вылижи всё тут хорошенько. Своим языком, я имею в виду. Начнёшь с меня, потом собственные пятна с пола… Будешь искренне стараться, и я тебя отпущу. У меня была идея получше. Одно движение челюстей — то, которое несколько часов назад могло бы и спасти меня — имплант-капсула лопнула в моих зубах, выплеснув наружу ядовитое содержимое. Мир начал меркнуть, как иные сны за минуту до пробуждения. Пожалуйста, пусть это будет просто сон! Я отомщу, если это не сон! Страшно отомщу! Но пусть… Это… Будет… Только сон… Я ведь сумею убедить себя в этом? — Я пришлю тебе открытку, сладенький! Не забывай меня! — крикнула моя мучительница прежде, чем мир вокруг погас окончательно.