Город, стоящий у солнца

      Если честно, Насте удалось меня удивить. Не знаю, почему я поверил в искренность её желания оставить в прошлом наши взаимные претензии, не знаю, в чём она врала и какую выгоду в этом находила… А уж почему я принял её приглашение погостить недельку-другую и обменяться опытом осталось секретом даже для меня самого. Наверное, меня настигло головокружение от успехов и приступ самоуверенности. Впрочем, она на меня больше не нападала, ну, разве что только словесно. Все её намёки о том, что она будет счастлива помочь мне расширить мои границы, когда я откажусь от своих «устаревших и стереотипных» взглядов на секс, я раз за разом сбривал ответами из серии «не „когда“, а „если“, и то крайне маловероятно», но девушку это не особо впечатляло. Хотел бы я быть таким же самоуверенным…       Так или иначе, наше повторное знакомство оказалось куда более плодотворным. За какие-то несколько встреч она умудрилась многому меня научить. Нет, не в постели, хотя попытки затащить меня в кровать она не прекращала — я попросил её научить меня причинять людям боль. Как же охотно она делилась этим знанием!       Мы прошли… Хм, «прошли» — как педагогично это звучит… Мы обсудили основы «пыточной» анатомии: болевые точки, нервные узлы, уязвимые зоны, адреналиновые и норадреналиновые реакции на стресс — о, моя собеседница была прекрасно теоретически подкована. Потом она пригласила меня поработать «на подхвате» на паре-тройке её терапевтических сеансов. Помогать мучить других… Постыдно-приятное чувство, на самом деле, — ты издеваешься над человеком, кормишь самые тёмные стороны своей натуры, упиваешься чужой болью, но при всём этом ты как бы ни в чём не виноват и просто исполняешь чужие приказы, а ответственна за всё вот она вот. Она тут наглая! Тьфу ты! Главная! Нельзя сказать, что я стал мастером на «пути плети», как вычурно называла это Настя, за какие-то две недели, но промахиваться начал гораздо реже, а вырывать из несчастных «учебных пособий» крики боли куда чаще, чем поначалу.       В знак благодарности за столь ценные знания, я подарил ей дюжину бутылок хорошего виски, и не очень убедительно обещал заглядывать ещё, она, в свою очередь, не преминула напомнить, в какой роли и каких позах предпочла бы меня увидеть «когда я поумнею». На том и разошлись. Я уже ждал от мира нового подарка или нового урока, и мир меня не подвёл.              Письмо! Кейра опять прислала мне чёртово письмо, причём в тот же самый день, когда я вернулся домой, как будто следила… Да ну, бред какой-то. Скорее опять эти местные колдовские дидли-дудли, исполняющие наши желания. Я был бы рад её видеть. Я был бы рад с ней даже выпить. Что уж там, наглость Настеньки, так явно и часто демонстрировавшей свои намерения, подала мне пример и воодушевила меня. А уж тем более Кейра в письме просила подыграть ей в какой-то «малозначимой, но трогательной беседе». Что, нашей великой светлой тоже когда-то может потребоваться помощь?       — О, я помогу! — удовлетворённо и горделиво проговорил я сам себе, уже торопливо собираясь на новую встречу. Окованные железом ботинки, плотные тёмные штаны, шёлковая чёрная рубаха с широкими рукавами, плащ… Если я продолжу дохнуть в пафосных чёрных плащах так часто, мне, наверное, стоит начать закупать их оптом! Браслет, конечно же, при встрече с Настей он неплохо себя показал. Быть может, с ним и Кейра не сможет меня прочитать? На пояс я прицепил кобуру с пистолетом… Хотел ещё прихватить и недлинную плеть из антрацитово-блестящей хромированной кожи, но так и не смог избавиться от ощущения, что это будет выглядеть уже не пафосно, а глупо.       Ненавижу порталы, но — что поделать! К тому же Кейре я верил, ей попросту незачем было устраивать мне ловушки и подлянки — в её способности уничтожить меня в открытом бою не сомневались ни она, ни я.              — Моё почтение, госпожа Кейра! — я поприветствовал светлую поклоном. В первую очередь, чтобы скрыть свою радостную улыбку, надо признать.       — Добро пожаловать, — ответила она с некоторым удивлением в голосе, — движениям, конечно, не достаёт грации и пластики, но ты определённо делаешь успехи, Демонёнок!       Я почувствовал в её словах какую-то насмешливость, но не придумал, как ответить. Зато почему-то у меня вспыхнули щёки.       — В этом нет ничего постыдного, и краснеть тебе вовсе ни к чему. Передо мной, по крайней мере.       — Ты звала меня по какому-то делу? — я не нашёл ничего лучше, чем сразу же перейти к сути вопроса. Мысли о том, какую форму благодарности я хотел бы получить за свою помощь, успешно вылетели из моей головы, стоило мне на миг потерять инициативу.       — Да, — если светлая и была расстроена этим, то лицом своим она владела не в пример лучше, чем я, — помнишь ваш замечательный, с позволения сказать, рейд по борделям?       Я вздрогнул.       — К-конечно, помню. Но я больше…       — Да не трясись ты, я за кетчупом, — осадила меня Кейра старым анекдотом, — мальчиков помнишь, которые с тобой были?       — Да, разумеется. Они же, вроде, из бывших ваших?       — Вот то-то и оно, — Кейра даже помрачнела немного. Она развернулась и вышла из портального зала, мне же пришлось следовать за ней. Воительница продолжала уже на ходу, не скрывая раздражения:       — Ненавижу таких людей. То мы светлые, то мы тёмные, то мы серо-буро-малиновые в крапинку, а хуйню творим постоянно…       — Но ведь это всё уже закончилось? Нас тогда раскатали, — я сглотнул, пытаясь избавиться от хватки страха, сжимающего моё горло, — ты же и раскатала.       — Я в курсе, Демонёнок, — по тону светлой стало понятно, что сейчас её лучше не перебивать, — Я лично убила тебя, какого-то придурка с двумя автоматами и старого дурака, который зачем-то попёрся с вами вместе… А этот был бы даже хорош в бою, если бы меньше зажимался в оборону, — она вздохнула. Я молчал, ожидая, когда Кейра продолжит свою мысль.       — Двое сдались, — в её голосе сквозило нескрываемое презрение, — и живы до сих пор. Будь моя воля, я бы их прямо там поставила к стенке — и нехрен возиться с падалью!       — Я всё ещё ничего не понимаю…       — По правилам, как положено по Уставу, мы их доставили в Город. А тут какая-то сострадательная душа решила дать им шанс перековаться, раскаяться и всё такое прочее.       — Не перековались?       — Они до сих пор в камере и почему-то искренне уверены, что кто-то с тёмной стороны помнит их, ценит, ждёт и намерен выкупить. На сотрудничество не идут. А та добрая душа, которая пытается этих двух идиотов перевоспитать, категорически отрицает пытки и вообще любые методы силового убеждения.       — А послать на хер ту добрую душу никак нельзя?       — Нельзя! — ответила Кейра с нескрываемым раздражением, — И, боюсь я, что эта милосердная душа в итоге пожмёт плечами, скажет что-то из серии «ну нишмогла я, нишмогла!» — и отпустит ублюдков на все четыре стороны. Вот мелочь, вроде бы, плюнуть и растереть, а бесит. От меня просто так ещё никто не уходил.       — А я-то тут при чём?       — А ты, Демонёнок, наденешь маску настоящего демона и пройдёшься по подземелью, делая вид, что выкупаешь пленников.       — Не то, чтобы я стремился побывать в ваших светлых казематах.       — Не то, чтобы у тебя был выбор. Если ты не хочешь со мной поспорить, разумеется.       Я не хотел.       — Окей, я прихожу туда, они видят моё лицо, узнают…       — Ты будешь в маске. Дорогой, изящной, такой и иной венецианский дож позавидует. И голос она тоже изменит, гарантирую.       — Хорошо. Я хожу там, неузнанный. Источаю пафос, что дальше?       — Смотришь на этих ничтожеств и говоришь, что такой шлак выкупать тебе нахрен не надо. Они-то на это так надеются…       — Ты же в курсе, что это тоже пытка?       Кейра улыбнулась.       — По сути — да. Формально — нет. По крайней мере, если никто не узнает, что ты притворяешься.              Никто и не узнал. Я так старательно делал вид, что мне не страшно, и так тщательно изображал высокомерный пафос… Всё это в давящем на плечи каменном мешке, находящемся, кажется, в сотне метров под Городом, в окружении смертоносных чар, которые моментально вырубили бы меня, отойди я от светлой хоть на пару шагов. Там, в тюрьме, предназначенной для того, чтобы содержать моих сородичей, Кейра казалась мне не столько спутником, сколько конвоиром, стоило бы ей только пожелать, и я уже никогда в жизни не покинул бы этих мрачных и сырых стен. Не знаю, произвела ли вся наша постановка хоть какое-то впечатление на тех двоих, но я был просто счастлив снова выйти на свет. Она не обманула меня! Она не оставила меня там!              — Неплохо, Демонёнок, неплохо, — Кейра прервала затянувшееся молчание, только когда мы вернулись в Город (тюрьмы и пыточные, разумеется, находились за пределами его «благословенных» стен), впрочем, разговор поначалу не клеился. Мы шли молча по неширокой улице, больше похожей на тенистую аллею. Цветущие платаны, старая брусчатка под ногами, невысокие домики из белого ракушечника, увитые плющом — идиллия. Меня, впрочем, не покидало ощущение натужности и искусственности.       — Зачем мы здесь, светлая? — спросил я, не сомневаясь, что мы шли именно здесь не просто так, и есть какое-то «зачем».       — Ради контраста. Многие улицы, по которым проходят те, кто заслужил прощения и права вернуться, выглядят вот так вот. Порой души, обожжённые и изуродованные злом, пройдя все испытания и ритуалы очищения тут даже селятся.       — Но это же… Натужно как-то. Нелепо.       — Создатели Города не были дураками. Возможно и здесь скрыта какая-та тайная мудрость, только тебе её постигать слишком рано… — Кейра вздохнула и продолжила: — А мне уже малость поздно. Кушать мы идём, Демонёнок. Я лично проголодалась, а тут неподалёку был славный ресторанчик. Уже совсем немного осталось.       — Но… У меня с собой и денег-то практически нет. Я не смогу расплатиться!       — Я же приглашаю, Демонёнок! Счёт оплачивает тот, кто пригласил, если ты не в курсе.       Я этого не знал, да оно ничего и не изменило бы — внутри меня всё равно бурлило и требовало непонятно чего привычное с детства «мужчина должен платить за женщину!»       — Хорошо… — проговорил я с трудом, после нелёгкой внутренней борьбы, — тогда я приглашу тебя в любое место на твой выбор, когда ты решишь заглянуть в наши края.       — Замётано. А мы пришли, — Кейра толкнула дверь двухэтажного здания, стилизованного под японскую пагоду. Я проследовал за ней.       Внутри всё было… Азиатским, как смешно бы это не звучало. Нет, там не было этих смешных низеньких столиков, мебель стояла вполне традиционная, но все эти ширмы, шторы, бумажные фонарики, бамбуковые стебли, украшавшие все столы и кресла, японские миниатюры и каллиграфия на стенах. Кланяющиеся и смирные официанты. Кейра была тут не впервые — да чёрт возьми, у неё тут даже был любимый столик, в самом укромном и незаметном уголке, за которым (о, чудо!) никто не сидел. Я шёл за светлой, и сердце в моей груди билось от страха всё сильнее и громче. Когда официант оставил меню и отошёл, я буквально выпалил: — Кейра! — и тут же затих смущённо.       — В чём дело, Демонёнок? — удивилась она.       — Я… Ну… В общем… Не особо хорошо владею…       — Господи, какие мелочи! Тут всегда можно попросить принести обычные приборы, если ты не умеешь есть палочками.       Я улыбнулся и кивнул головой. На самом деле, мне и ножом с вилкой не приходилось есть в приличном обществе, и я боялся опозориться уже в этом. Хотя, мысль, что мне чуть было не пришлось страдать ещё и с палочками, немного успокаивала. Я открыл меню, и стал мучительно вглядываться в вязь рукописного, с завитушками и подчёркиваниями, списка пытаясь найти хоть одно знакомое слово. Нет, они, разумеется, попадались и даже часто, но особого понимания не добавляли. Салат из хрустящей утки с личи, зёрнами граната и соусом Хойсин… Э-э-э-эм, что, простите? Вьетнамский салат с креветками и помело? Когда официант подошёл уточнить заказ, я с мольбой в глазах уставился на светлую, и она взяла эту обязанность на себя. Не уверен, но, кажется, они говорили по-эльфийски.       — Спасибо! — только и смог сказать я её наедине, — Вот уж никогда бы не подумал оказаться в таком месте, да ещё и на вашей земле.       — Ну, во-первых, мне хочется вкусно поесть, а ты мне неплохо помог и заслужил мою благодарность. Видишь, Демонёнок, это совсем не сложно.       Я не смог быстро придумать, что мне на это ответить. Честно — я даже не совсем понял, была это искренняя щедрость или скрытая издёвка.       — А во-вторых, тебе не помешало бы увидеть на этом берегу хоть что-то, кроме моего дома и казематов. Знаешь, весь Город не сводится к казармам и тюрьмам. А мы тут далеко не такие аскеты и спартанцы, как рисует порой ваша пропаганда. Глядишь, и в голове что-нибудь прояснится.       — Ваше вино, — так вовремя подошедший юноша с подносом не только поставил на наш столик пару хрустальных бокалов с кровью невинно убиенного белого винограда (я улыбнулся этому обороту речи, родившемуся почему-то в моей голове), но и избавил меня от необходимости придумывать умный ответ, — и небольшой комплемент от нашего повара.       Хм. А мне везёт сегодня… Да мне уже не первую неделю прёт, как от куратора отказался, так и началось. Неужели удастся и?.. Мои размышления прервала Кейра. Она подняла бокал и намеревалась произнести тост. Я торопливо взялся за свой.       — За успешный поиск своего места в жизни.       Это намёк? Впрочем, лезть в бутылку я не стал. Мы сидели, болтали о чём-то неважном, потом принесли наш заказ (ага, «наш»!) и мы принялись за еду. Было вкусно, но в тот момент попытки не опозориться перед Кейрой занимали меня куда больше, чем вкус блюд. Я держал непривычные приборы с опаской, то и дело поглядывая на светлую и пытаясь копировать её движения, а потому ел медленно, с опаской, непрерывно ругая про себя собственную неуклюжесть и невежество. Светлая, впрочем, не замечала моих затруднений — или же снисходительно делала вид, что не замечала. Я был благодарен ей за это. Чертовски благодарен.              Потом мы как-то без переходов оказались у неё дома — дорога никак не отложилась в моей памяти. Там мы принялись за вторую бутылку вина, меня наконец-то окончательно отпустило нервное напряжение, к тому же домашнее застолье не требовало от меня чудес этикета. И всё было бы просто замечательно, но очередное её «Демонёнок» почему-то вывело меня из себя. Выбесило. Наверное, я стал слишком храбрым от вина или, может быть, после освобождения от кураторства Найт, мне показалось клёвой идеей убедить и Кейру не ставить себя слишком уж высоко…       — Когда ты перестанешь так меня называть, в конце-то концов?!       — Как только ты, Демонёнок, сделаешься чем-то большим и лучшим чем-то, что я вижу сейчас.       — Я стал! Я уже давно не тот, каким был при нашей первой встрече…       — Второй, третьей и всех последующих, — рассмеялась Кейра, — полегче, Демонёнок, я не стану делать скидок на то, что ты пьян, если ты скажешь какую-нибудь глупость!       Здесь, наверное, стоило остановиться, а то и вовсе дать заднюю, виновато улыбнуться, долить вина в оба бокала и перевести тему разговора. Стоило. Но весь этот день, спутанный и бессвязный, как стёкла в калейдоскопе, видимо, должен был закончиться именно так. Я вскочил. Память моя услужливо подкинула слова Кейры, сказанные давным-давно.       — Ты говорила, что я всегда могу избавиться от этого прозвища…       — Победив меня в поединке, Демонёнок. Так, я поняла: тебе больше не наливать. А вроде так мало выпили…       — А если я потребую такого поединка?! — воскликнул я с упором на это «потребую». Тело слушалось меня вполне неплохо, даже скорее наоборот — чуть вольнее и легче обычного. Кейра закатила глаза к потолку:       — Мальчик, если ты хочешь отхватить люлей, кто я такая, чтобы тебя отговаривать? — и, посмотрев мне прямо в глаза, она добавила уже серьёзным голосом: — Ну, пошли, покажешь, чему научился.       Моя идея перестала казаться мне такой уж чудесной. В тренировочном зале я уже был готов взять свои слова назад, но с мечом в руках извиняться уже поздно. Я попробовал пальцем клинок — тот был бритвенно-острым. Похоже, Кейра относилась к тем воинам, которые до глубины души презирают затуплённые тренировочные мечи. Или я умудрился вывести её из себя…       За время тренировок у меня выработалась привычка начинать спарринг из «Альбера». Дурацкая стойка, на самом деле дурацкая, так и переводится. Меч опущен, вся верхняя половина тела кажется открытой и беззащитной. Не то, чтобы я надеялся, что Кейра попадётся на эту уловку… Ну, чем чёрт не шутит. Светлая же просто демонически расхохоталась.       — Знаешь, это почти оскорбление! — сказала она сквозь зубы и рубанула по ногам так, что я едва успел отскочить и вообще еле устоял, потеряв равновесие. «В реальном бою это уже стоило бы мне жизни» — пробежала в голове испуганная, похожая на серую крысу, мысль, но Кейра не стала пользоваться моей ошибкой и продолжать атаку. «Она что — играться со мной вздумала?!» Уязвлённый, я ринулся вперёд, пытаясь проткнуть эту смеющуюся сволочь — воительница ушла от моего удара легче, чем муха от газеты полупарализованного восьмидесятилетнего деда. И, пока моё тело пролетало по инерции куда-то мимо, светлая буднично и будто бы даже сонно сунула мне кулаком в лицо. Блять!       — Два — ноль, Демонёнок. Ты, кажется, собирался победить меня в поединке? Показать, как это делается?       Я не успел ответить. Я ничего уже больше не успел. Несколько секунд, я панически дёргался из стороны в сторону, отражая удары, за которыми не мог даже толком проследить, но от бойца уровня Кейры глухая оборона, конечно, не спасает… Мне на руку играло только то, что она всеми силами старалась меня не ранить. Я вложил все силы в самоубийственную контратаку, раскрываясь полностью и надеясь, что это её нежелание мне повредить… А нихуя! Звон моего клинка, пойманного на гарду и просто выкрученного у меня из рук, адская боль в связках…       — Ты же не будешь бить мечом безоружного! — в ужасе воскликнул я.       — Нет, — ответила Кейра, отбросив своё оружие в сторону. И поначалу я даже трепыхался, пытался бить в ответ… Потом — хотя бы обороняться.       Она прекратила меня бить, когда я рухнул на колени и стал умолять о пощаде. Заметила только, как бы между прочим, что с моей обучаемостью, я смогу догнать её только через пару-тройку веков.       Я стоял на коленях, крепко избитый, но почти не чувствовал боли, ибо в душе моей бушевала буря, для которой я был всего-навсего песчинкой. Сожаление, раскаяние, гнев, страх, вожделение… Я хотел сказать, что всего лишь надеялся хоть чуть-чуть сравняться. Я хотел извиниться. Я хотел обвинить её в чёрствости и жестокости. Я хотел… Обнять её колени и просить о сочувствии. Я всего лишь желал, чтобы она перестала называть меня Демонёнком. Чтобы восприняла всерьёз… А ещё почему-то мне казалось очень важным и нужным, чтобы она растоптала меня, обрушила на пол и поставила ногу на мою грудь — или на горло… Не в силах выразить всё это, я, с мукой глядя в её глаза, сорвал с руки браслет, не дающий ей читать мои мысли, надеясь, что этот вал накроет её и она сама поймёт то важное, что я никак не мог выразить.       — Нет. Не заслужил, — сказала она холодно и, подумав, с горечью добавила: — О каком уважении к тебе, я уж молчу о большем, может идти речь, Демонёнок, если ты совсем не уважаешь других? Не уважаешь меня. Такой вечер испортил…