Абсолютная реальность

3.2

Утром Хань переступал с ноги на ногу перед стеной с большой цифрой восемь. Собрался с духом и твёрдо постучал, потом тронул индикатор открытия, но дверь-стена не сдвинулась с места. Хань решил уж было, что Чонина нет в кабинете, и собрался уйти, но тут стена плавно отъехала в сторону, и Хань замер под тяжёлым взглядом Чонина. — Ну... доброе утро. Я не знаю, можно ли сейчас на приём, но... Чонин молча повёл рукой, предлагая Ханю зайти. Он и зашёл, покосился на Чонина, когда проходил мимо, и отметил тонкие белые брюки и короткий халат. Как ни странно, но в белом Чонин смотрелся так же эффектно, как в чёрном. Причём рукава и штанины, похоже, намеренно укоротили. Рукава открывали смуглые запястья и крепкие предплечья, а укороченные штанины позволяли отметить отсутствие носков и густую шёрстку на тонких лодыжках. Ханя немедленно потянуло на улыбку, и он сдержался не без труда, лишь бы не показывать Чонину неуместное веселье и не отвечать на вопросы о причине. — Я не знаю, имеет ли смысл сейчас возвращаться к тому, на чём мы остановились, но... — Хань запнулся, не представляя, как ему в приличных словах рассказать о паре безуспешных попыток возбудиться и кончить. На фоне прочих проблем это выглядело мелко и недостойно, но всё же своя рубашка ближе к телу, и Хань беспокоился о здоровье. Собственном здоровье. Одно дело, когда живёшь и просто не думаешь об удовольствиях, и совсем другое дело, когда хочешь убедиться, что тело слушается, а оно жестоко обламывает и не подчиняется законному владельцу. — Это не лекарство, которое необходимо принимать строго по рецепту, — скупо улыбнулся Чонин и указал в сторону койки. — Раздевайся и готовься. Хань разделся куда проворнее, чем в первый раз, прошмыгнул к койке, пока Чонин стоял у стола спиной к нему и надевал перчатки. Хань забрался на койку и встал в коленно-локтевую, стараясь не думать о том, куда сейчас будет смотреть Чонин и что трогать. Краем глаза Хань следил за ногами в белых кроссовках, изучал густые волоски на лодыжках и пытался представить, как выглядели бы ноги Чонина без брюк. Длинные и сильные, ровные, с крупными коленями — это легко угадывалось под тонкой тканью брюк. Наверное... Хань зажмурился и низко опустил голову, ощутив осторожное прикосновение к напряжённым мышцам входа. И только от этих прикосновений у Ханя тут же встало. Мощно и непоколебимо. Знакомые уже поглаживания, лёгкие нажатия — пока он не расслабился довольно, чтобы пропустить в себя палец. На этом он задрожал всем телом. Чонин, несомненно, заметил это и без колебаний вставил второй палец, растягивая всё так же неторопливо, но уверенно и даже чуть напористо. Но Ханя это совершенно не беспокоило, наоборот, он хотел сильнее, больше, жёстче. Пальцы внутри Ханя мучительно медленно двигались, потом скользили по отзывчивому бугорку, массировали и поглаживали с разной скоростью и силой нажатия. Достаточно эффективно, чтобы вскоре Хань, забывшись, несколько раз качнул бёдрами, насадившись на пальцы основательнее и усилив собственное возбуждение. И задохнулся от стыда, осознав, что только сейчас сделал. Хуже того, левая ладонь Чонина обхватила стоящий колом член. Ладно бы просто подержать, но уж куда там... И пока два пальца творили нечто невероятное с Ханем внутри, горячая ладонь проходилась по всей длине члена. Терпеть такой напор с двух сторон стало невыносимо, и у Ханя перед носом замаячила желанная развязка. Он уже вот-вот готов был испытать долгожданный оргазм... Чонин убрал пальцы из него, помедлив, отпустил член и отступил на шаг от койки. Перед ошарашенным Ханем возникла знакомая упаковка салфеток. — Достаточно. Боли беспокоили? Хань смог только помотать головой — голос ему не подчинялся, потому что оргазм всё ещё казался таким близким, но уже недостижимым. А Хань безумно хотел кончить наконец. Просто, чёрт бы всё побрал, кончить! Хотя бы раз. И убедиться, что его телу это по силам. Что всё в порядке, как и должно быть. — Резь при мочеиспускании? Хань снова помотал головой, пытаясь удержаться на койке в коленно-локтевой и не свалиться позорно, потому что руки и ноги дрожали, а в мышцах образовалась угнетающая слабость. — Лишний раз убедились, что всё в порядке. Думаю, одного сеанса тебе хватит. Послезавтра. — Это... это будет как сегодня? — Нет. Думаю, послезавтра тебе понравится намного больше. Как успехи с тренировками? — Чонин отошёл к столу, опустился в кресло и принялся делать записи в журнале. Хань неловко сполз с койки, прихватил салфетки и убрался за ширму. Оттуда и ответил: — С Бэкхёном побегали по лабиринту. Пока ещё сложно, хотя он накидывался при свете. Я вот думаю... в метро ведь было темно, как же попасть в голову, если видно только бесформенные тени? Хань задумчиво провёл ладонью по члену раз, другой, потом попытался откровенно подрочить, но возбуждение быстро сошло на нет. Это было неправильным, но от собственной руки на члене у Ханя не стояло. Вообще. Даже на полшестого никак. Но какого же чёрта от пальцев Чонина стояло железно? И ведь в этот-то раз возбуждение Хань испытал ещё до того, как в него запихнули палец. Просто почувствовал прикосновение ладони Чонина к ягодице — и хоть гвозди заколачивай, как молотком. — Просто пока попадай. Хоть куда-нибудь. Глазомер отработается с практикой. Не стоит об этом волноваться. Тебе сейчас надо просто уяснить, что делать, довести рефлексы до автоматизма, а после уже нагонять скорость и сноровку. Для начала ты не обязан бить всех тварей в глаз на лету. Для начала ты обязан просто научиться выживать, чтобы остальные о тебе меньше волновались и были уверены, что нянчиться с тобой не придётся. Сначала научись спасать только свою шкуру, а со временем придёт умение думать обо всех и охотиться по-настоящему. Все через это проходят. Вспомни себя в детстве. Разве ты всегда умел без колебаний переходить дорогу на перекрёстках? Сначала ты делал это под присмотром родителей, потом осторожно и внимательно сам, пока у тебя навеки не отложились в голове правила перехода. Рефлексы. Сейчас ты наверняка шёл бы по городу, даже не задумываясь о том, что есть определённый ритуал перехода улицы. Но когда ты был ребёнком, ты задумывался об этом поначалу. Верно? — Ну... — неуверенно протянул Хань, натягивая кофту. После он старательно запихал охапку использованных салфеток в мусорную корзину и принюхался. Сигаретный дым не примерещился — Чонин снова курил. — Это характерно для всего в жизни. Те вещи, с которыми чаще всего сталкиваешься, становятся привычными. Так и тут. Операция за операцией — и ты привыкнешь, потому что это будет достаточно часто. — Чонин, — Хань вышел из закутка и помялся немного, — а с мутаформами сложнее сражаться? — Смотря какими. Чем моложе зомби, тем проще его убить. Самые опасные мутаформы — самые старые и не имеющие человеческого облика. Но не заблуждайся. Порой самыми опасными врагами оказываются старые резиденты, которые могут иметь полностью человеческий облик. Такие иногда внедрялись в отряды Сопротивления, когда ещё не существовало подводных баз. Их трудно отличить, а про табак и прочие прелести тогда ещё не знали. Они страшны как диверсанты, опытны и в среднем гораздо сильнее обычных людей. И хитрее. Допустим, сейчас на базах их можно не бояться, но в городах... не стоит доверять непроверенным людям и новичкам. Всегда лучше лишний раз проверить. Полностью проверить, потому что в последние годы эти умники использовали носовые фильтры — это не спасает их на все сто от табачного дыма, но здорово снижает остроту реакций на него. Если ты заставишь резидента закурить и сделать глубокую затяжку, у него пойдёт горлом и носом кровь в течение пятнадцати минут примерно. Вероятность — шестьдесят процентов. Косячок подействует быстрее и немного зрелищнее. Крепкий алкоголь — тоже. Сигареты — самый слабый способ, но тварям всегда неприятен дым. Даже с фильтрами резь в глазах им обеспечена. — Но если они мёртвые, им же не нужно дышать? — Не нужно. Но привычка имитировать дыхание у всех человекоподобных есть. И они будут дышать при людях, иначе других доказательств их природы не понадобится. Напоминаю про глаза. Тут хоть дыши, хоть не дыши, но контакт дыма с глазами будет в любом случае. И это они плохо переносят. — А как быть с людьми, которые сами по себе плохо переносят сигареты и дым? Ведь есть же такие. Ну, с аллергией хотя бы. — Такого рода реакции обычно отличаются. Проверить всё равно нетрудно. Много ты знаешь людей, у которых была бы аллергия сразу на табак, спиртное и различные виды наркотиков? Не думаю. А вот у зомби аллергия сразу на всё это богатство. Отбрешется от одного — погорит на другом. На крайний случай можно якобы случайно оцарапать. У них кровь сразу свернётся, а царапина на глазах затянется. Контролировать регенерацию они не могут — на них всё мгновенно заживает. Люди таким уж точно похвастать не могут. — А откуда такая уверенность, что зомби не смогут попасть на базу? — поразмыслив, спросил Хань. Озадаченно смотрел, как Чонин откручивал крышку пластиковой банки, глотал капсулу и поднимался из-за стола. — Идём. Чонин вывел его из кабинета, свернул к лифту, а в кабине нажал на кнопку почти в самом вверху на панели. Лифт вскоре остановился, и они вышли в очередной коридор. В конце коридора Чонин открыл дверь-стену и жестом предложил Ханю зайти внутрь. Помещение не походило на те стандартные комнаты и залы, которые Хань уже видел. Это конкретное помещение напоминало сферу. Из стеклопластика или другого прозрачного и прочного материала. Вокруг тонны воды, морская живность и слабый свет далеко вверху. — Сейчас отсюда до поверхности — чуть меньше ста метров, — тихо пояснил остановившийся за спиной Ханя Чонин. — Полная безопасность, потому что ни один враг не сможет погрузиться на такую глубину. Они вообще воды боятся. — Ладно, но мне говорили, что они фактически правят в разных странах. Что им мешает снарядить подлодку с обычным экипажем, отправить сюда и всадить в эти стёкла парочку торпед? — Куда отправить? — Чонин чуть мечтательно улыбался, разглядывая живность за стеклом. — Сюда. — Куда "сюда"? Ты вообще знаешь, где мы? Замечаешь что-нибудь? — Ну... подводный объект? — Ага, только этот подводный объект не имеет постоянных координат. Я ведь сказал — сейчас мы на глубине около ста метров. Но это может измениться. Хотя мы редко поднимаемся выше, чем на двадцать метров до поверхности. Поэтому нас надо найти. Это практически невозможно. У нас есть средства маскировки, и любую подлодку мы обнаружим намного раньше, чем она обнаружит нас. Как вон ту, например. Хань начал поворачиваться к стеклу, а после испуганно сделал шаг назад. Сперва он часто моргал и пытался понять, какого вообще монстра он видит: огромного, с раскрытой зубастой пастью... А после он разглядел полустёртую краску и характерные эмблемы под наростами на корпусе. — Господи... это немецкая подводная лодка времён второй мировой, что ли? — Верно. Случайно наткнулись. Её несёт течением. Скорее всего, на небольшой глубине она переворачивается и пугает рыбаков, если это происходит ночью. В корпусе несколько пробоин, недостаточно серьёзных, чтобы она пошла ко дну, вот и таскается течением туда-сюда. Когда металл и воздух внутри нагреваются или остывают... — Наверное, её принимают за какое-нибудь лохнесское чудовище, — предположил Хань. — Что-то вроде. Мы засекли её несколько дней назад. Сейчас вот думаем, как лучше спустить её на дно окончательно. Хотелось бы обойтись без шума, чтобы не привлекать лишнее внимание к этому квадрату. — Но если вот эта фиговина не поднимается выше, чем на двадцать метров до поверхности... воздух откуда? И ты тут ещё куришь с таким видом, будто под рукой есть форточка. — На каждом уровне стоят машины для воздухоперегонки и генерации кислорода. Воздух — из воды. — А если сломаются? — Все сразу? — уточнил с насмешливой улыбкой Чонин. — Нет. Все сразу не сломаются точно. И автоматика не полетит, потому что помимо предусмотренного автоуправления объектом в центре управления всегда дежурят как минимум десять человек. При малейшей угрозе безопасности объекта всё переводится на ручное управление. — А всплыть можно? — В теории. Но сложно. Объект предназначен для подводной эксплуатации. Рассчитан на двести лет. Используется всего десять. По факту может болтаться под водой гораздо дольше при должном обслуживании. И не может попасть на мелководье, как сам понимаешь. — Сколько здесь вообще уровней? — Высота объекта — тридцать метров. Количество уровней тебе знать не положено. Пока что. Как и полные характеристики объекта. Сюда подниматься одному тебе тоже запрещено. Только в сопровождении старших офицеров. — Это типа ты и Крис? — Бэкхён тоже. — Он вообще офицер? — Глава технического отдела. Конструктор. И да, он — офицер. Все главы отделов — старшие офицеры. — А Крис? — Управляющий. Он заведует всем, что тут творится, и планирует операции. С любыми проблемами идёшь сначала к Крису, а он уже решает, к кому тебя направить. Если Криса нет на объекте, идёшь к его заместителю — До Кёнсу. Хань нахмурился и припомнил того паренька, что притворялся официантом, а после пристрелил Хуа. — Но ты ведь не глава отдела, как и Крис, верно? — Верно. Я Охотник. И связной. Авангард. У меня наибольшее количество боевых выходов среди всех ныне живущих охотников. Максимальный опыт. Поэтому считается, что со мной не всё в порядке. И всем предписано держаться от меня подальше и не идти на тесный контакт. Во избежание потерь, если со мной что-то будет не так. — Чонин с удивительной безмятежностью смотрел на Ханя, пока говорил это. Так спокойно, словно речь не о нём, а о каком-то другом человеке. — А что-то может быть не так? — Такая вероятность существует, — едва заметно наклонив голову, подтвердил Чонин. — Механизм обращения плохо изучен. Мало данных. А я больше всего контактировал с тварями. Я могу представлять угрозу для прочих. — Но... Крис говорил, да и Бэкхён, что только единицы после укусов, например, обращаются. В упырей. Так? Тебя разве кусали? И если кусали, то ты давно бы умер. Или обратился. В упыря. — В лаборатории изучали останки. Если верить данным, воздушно-капельным путём заразиться и обратиться не выйдет. Но наверняка не сказать. Укусы тоже не всегда могут заразить и обратить. Чаще всего они убивают. Парализуют и убивают. Заражение и неправильное обращение происходят тогда, когда парализующего эффекта по какой-либо причине нет. Но мы не знаем, что это за причины. — Крис говорил, что ты всегда возвращаешься. Поэтому все думают, что с тобой что-то не так? — Нет. Я такой не один. Бэкхён и Крис тоже могут ходить на операции в одиночку. И возвращаться. Просто я делал это чаще всех. Неважно. Просто держи это в уме. Теперь тебе стоит вернуться к тренировкам, если ты хочешь принимать участие в операциях хоть когда-нибудь. Пока у тебя нет права покинуть объект. Ханю пришлось вернуться на нужный уровень в компании Чонина и выйти из лифта. Потом он просто стоял и смотрел на створки, и пытался понять, какие чувства у него вызывает этот странный парень. Прямо сейчас ему казалось, что Чонин сидит на антидепрессантах и успокоительных, потому что не может человек нормальный всегда быть таким сдержанным и невозмутимым. Но Чонин был именно таким. Словно он вообще ничего не чувствовал и ни о чём не волновался. И Хань сам видел, как он принимал какие-то капсулы. Заперевшись у себя, Хань включил видео для взрослых и попытался расслабиться. Ни черта не вышло снова. На койке в коленно-локтевой в кабинете Чонина получалось отлично, а вот в иных условиях — никак. Хань устало уткнулся головой в подушку и глухо застонал от отчаяния. В памяти всплыло лицо Хуа. Он чётко помнил её именно такой, какой увидел в последние мгновения её жизни. А ещё он помнил все ночи, которые провёл с ней. С тварью, притворявшейся человеком. И если бы он тогда знал, с кем нежится в постели... Самое кошмарное, что Ханю тогда нравилось целоваться с Хуа. У неё поцелуи получались особенно глубокими и... Хань опрометью кинулся в ванную и обеими руками обхватил унитаз. Его почти наизнанку выворачивало от воспоминаний о поцелуях с Хуа. А ещё думалось, что те девчонки, с которыми он встречался ещё в школе, тоже могли быть... При таком раскладе перспектива заполучить в задницу не пальцы, а вполне нормальный человеческий член казалась не такой уж ужасной. Зато хоть можно будет испытать оргазм. И не волноваться, что партнёр вдруг превратится в мерзкую тварь. Через полчаса Хань смотрел краем глаза и сквозь "решётку" из пальцев порноролик с участием парней. Без девушек. Нашёл в сети гей-сайт и скачал видео. Готовился испытать отвращение и стыд, но сам не заметил, когда убрал пальцы от лица и уставился на происходящее на мониторе во все глаза. Ролик состоял из двух частей. Первая с минетом выглядела не особенно шокирующе, зато подготовила Ханя морально ко второй. А потом Хань случайно посмотрел на третью часть в режиме реального времени, когда заскочил перед ужином за Бэкхёном. Привычно провёл ладонью по индикатору на стене, стена отъехала в сторону, и Хань застыл столбиком, немо глядя на раскинувшегося на диванчике незнакомого парня с бритой головой и на увлечённого Бэкхёна, пристроившегося меж широко разведённых ног. Бэкхён с силой прижался бёдрами к ягодицам партнёра, запрокинул голову с глухим стоном и сдавленно буркнул срывающимся голосом: — Заичка, дай нам пять минут... Хань машинально сделал шаг назад и после глупо смотрел, как стена сдвигается на место. Не выдержал и шагнул чуть в сторону, чтобы видеть подольше, как Бэкхён напористо вколачивается в податливого любовника, а тот выгибается, томно откидывает назад голову и плавится от удовольствия, выдыхая почти на каждом толчке имя Бэкхёна. И это, чёрт возьми, смотрелось намного круче злополучного ролика. Настолько круче, что Ханю стало неудобно в брюках. Похоже, Чонин не ошибся, когда предположил, что у Ханя может случиться сбой в ориентирах возбуждения. Осталось только придумать, как жить с этим дальше. Или пойти и убиться на тренировке. Через пять минут Хань торчал в тест-комплексе с запущенной на пятом уровне сложности программой. И впервые он проходил этот уровень раз за разом без ошибок и помарок.