Абсолютная реальность

4.3

Меч прошёл сквозь плоть и кости, как сквозь масло. Одновременно с тем, как справа замелькали таблицы с отчётами о повреждениях и снизившейся функциональности. Удар левой ногой помог отшвырнуть мутаформа подальше и сосредоточиться на показаниях датчиков. Правая ключица, два ребра, пробитое лёгкое... Только лёгких у Чонина уже не было, так что не страшно. Функциональность правой руки упала до семидесяти процентов. Терпимо. В правом верхнем углу проекционного монитора, встроенного в глаз, назойливо мигало сообщение о кровопотере. Девять процентов — это не двадцать один критический, так что... Хотя чувства обострились и назойливо перекрывали данные датчиков. Чонин провёл ладонью по рукояти, смахивая густые капли биозаменителя крови, и заметил, в каком состоянии средний и безымянный пальцы. От мизинца осталась всего одна фаланга. Бэкхён точно взвоет, потому что придётся менять руку полностью. Да и датчики чувствительности руки накрылись, но сейчас это не имело значения. Управляющие датчики не пострадали, и это означало, что Чонин мог продолжать бой — обеими руками. Мутаформ вёл себя неправильно. Потеря ноги предполагала побег либо немедленную атаку, а он вместо этого топтался у стены. Чонин сменил видеорежим и оценил обстановку. Ага, мутаформ топтался у стены в расчёте на сближение и на то, что каменные выступы не позволят Чонину орудовать мечом свободно. Только это он зря — меч Чонина впечатлил как раз тем, что рубил всё одинаково легко. Вообще всё. Главное, правильно рассчитывать движения и знать, что сопротивления при ударе не будет. Если забыть об этом, можно себя самого мечом почикать. По неосторожности. Чонин оттолкнулся левой ногой, одним прыжком оказавшись на нужной ему позиции в метре от мутаформа, и без колебаний рубанул наискось, рассекая мутаформа от левого плеча до правого бедра. Вот теперь пусть хоть дорегенирируется — толку... Скорость регенерации плоти теперь играла против мутаформа. Чонин тихо хмыкнул, глядя на подрагивающие конечности, и просто опустил левую ногу на череп — до громкого отчётливого хруста костей. "Почти его не вижу..." "Сколько у них таких тварей?" "Что это вообще?" Чонин замер, вслушиваясь в быстрый шелест под сводом и пытаясь вычислить количество, ранги и принадлежности. И вот об этом Сэхун его не предупреждал. Чёрт. Нельзя было срываться вот так вот без обычной процедуры. И Чонин ведь слышал слабый зов, когда они покидали базу, но не придал значения. Утечка информации? Или кто-то где-то просто прокололся? "Это машина?" "Есть тепловой контур, но нечёткий. То ли есть, то ли нет..." Утешало одно обстоятельство — они не знали, что он их понимает и чует. Правда, замаячивший в конце прохода мутаформ здорово отвлекал. Всё-таки не один, и Хань верно предположил, но два мутаформа на одной территории... Если верить анализу Бэкхёна, то начиналось всё с пяти жертв в месяц. Когда данные изменились? Постепенно, если Чонин помнил правильно. В любом случае, операция не могла похвастать продуманностью, с другой стороны, они просто хотели посмотреть, с чем придётся иметь дело. Само по себе, не так уж и страшно, но если они будут знать, с чем столкнулись, то начнут и что-то предпринимать. Возможно, действенное. А не хотелось бы. Пока они не знали о Чонине, он оставался самым эффективным оружием против них. Если будут знать, эффективность снизится. Второй мутаформ приближался быстро, рывками, стало быть, представление должно продолжаться. Но теперь Чонин мог выбирать, что показывать. Выбирал он ровно две секунды. Выключил меч, сунул в чехол на поясе и потянул из потайных ножен две короткие широкие сабли. "Вообще ничего не вижу..." "Куда оно подевалось?" "Следите за Нюхом. Нюх видит его". "Нюхом" они, похоже, обзывали того мутаформа, что почти добрался до Чонина. Он отличался от предыдущего. Передвигался на четырёх конечностях, обладал вытянутым поджарым корпусом и присосками на лапах. Выразительные жгуты мышц по всему телу выдавали способность к трансформации. В пяти метрах от Чонина мутаформ резко дёрнулся и запрыгнул на каменную стену прохода, одновременно с этим мышцы пришли в движение, выбрасывая в сторону Чонина длинную плеть. Импровизированное щупальце украшал острый коготь. Чуть позже вслед за первым щупальцем по Чонину ударили ещё три. От первого он увернулся, второе и третье обрубил, а вот четвёртое хлестнуло по левому боку. "Кровопотеря — семнадцать процентов", — поступил сигнал. Тем лучше. Четыре процента до кризисной отметки. И бьющий в нос терпкий запах. "Не понимаю". "Оно холодное? Неживое? Для машины слишком быстрое". "Не такое и быстрое. Два из четырёх". "Если Нюх попал, оно должно было сломаться. Если это машина". "Запах крови очень слабый и... другой". Чонин согнал мутаформа со стены и припечатал левой ступнёй правую заднюю лапу к камню. Раздавил, активировав ускоритель в ноге. Мутаформ завизжал и рванулся изо всех сил. Треснуло и всхлюпнуло, когда мышцы и связки лопнули. Мутаформ шустро взобрался по стене вверх, оставив часть лапы у Чонина под ступнёй. На пострадавшей конечности медленно набухал розоватый нарост — мгновенная регенерация. "Кровопотеря — двадцать один процент. Опасность!" — любезно проинформировал Чонина критический сигнал. Рукояти сабель выскользнули из дрогнувших ладоней, и Чонин с места прыгнул вверх, чтобы обрушиться на мутаформа и вцепиться зубами, раздирая мышцы на загривке. Целеустремлённо вгрызался до нужного нерва, кромсал шкуру ногтями и сдавливал бока коленями. Холодная кровь вкусно пахла тмином и нагретым гранитом. Так вкусно, что он сжал челюсти до упора, выхватив кусок плоти. Выплюнул и снова вгрызся в шею мутаформа. Тот отчаянно цеплялся лапами с присосками за отвесную поверхность, вертелся и выл, но сбросить груз со спины не мог. Ещё чего. Добыча есть добыча. "Это..." "Дикий!" В голове затрещали помехи, вызвавшие глухое раздражение. "Чонин". Голос знакомый, но это не имело значения. "Кай!" Щелчок и настройка. Игнорировать невозможно. Но разжать челюсти никак, потому оставалось только зарычать. Он и зарычал, а потом снова ухватился зубами понадёжнее, потому что добычу могли отобрать, а он такой голодный... "Кай, приоритетная директива — рандеву с Бэкхёном". Принято к сведенью, но сначала — ужин. "Оно же его выпьет!" Уже выпил — поздно трепыхаться. Он разжал колени, руки и зубы, легко и бесшумно спрыгнув на камни. Мутаформ повисел пару секунд и обрушился всей тушей вниз. Удачно хряпнулся головой об острый выступ и вытянулся, суча конечностями. Лишнее, вообще-то. Всё, что надо, уже было перегрызено. Ну и после укуса не стоило рыпаться — яд не позволял зомби регенерировать. "Не вижу его..." Зато он видел. Два яруса вверх, чуть влево — и вцепиться руками, ногами и зубами. Тмин и раскалённые камни — блаженством по венам. А они даже не понимали, что происходило у них перед носом. Привыкли смотреть на овец и видеть тепловой контур, чуять тепло и кровь. Но когда нет настоящего тепла и нет горячей крови, увидеть ничего нельзя. Рана на боку больше не беспокоила, как и пострадавшие ключица и рёбра. Стопроцентное восстановление за счёт одного из трёх источников энергии. Ну а рука... руку починит Бэкхён. Бэкхён... Директива. Но голод. Запах тмина и раскалённых камней перевесил. Он отшвырнул уже бесполезную добычу и в две секунды сместился к следующей. Холод на губах, подавленное сопротивление — и снова пьянящий вкус тмина и раскалённых камней. "Не вижу его, но Самхо нет". "Ирсу молчит". "Уходим. Сейчас же!" Вот это нехорошо. Он ухватил добычу обеими руками за голову, резко повернул и дёрнул, чтобы после сместиться к следующей. Им всем полагалось остаться здесь. Семеро. Минус три. Осталось четыре. Догнать, с разбега прыгнуть и врезать левым коленом в спину между лопатками — до хруста, ладони на лицо и рывок назад. У них слабые мышцы и податливая плоть — оторвать голову легко. Три. Сбить с ног, прижать левой ногой, сдвинуть ступню к шее и рвануть правой рукой. Два. На бегу пробить горло пальцами правой руки, сжать твёрдое и вырвать позвоночник. Один. Подхватить камень, подбросить и ударить левой ногой. С этой скоростью летящий камень не хуже пули, а то и лучше. Попадание в затылок. Ноль. Ужин так себе получился. Было жарко, голодно и беспокойно. И руки дрожали, когда тянул пистолеты и целился в головы. Так, на всякий случай. Два раза попал не с первой попытки. Стыдно. Подобрал сабли, сунул в чехлы — едва попал, потому что руки тряслись от голода. В щель тоже едва протиснулся, ещё и упал. Просто очень хотелось есть — до слабости и дрожи в коленях. Он принюхивался минуты две, но тмином и раскалёнными камнями рядом не пахло. Кое-как поднялся и побрёл, пошатываясь, вперёд. Директива. Бэкхён. Есть хотелось всё сильнее. Бэкхён. Директива. Голод. Каждый шаг как проклятие свыше. Голод. Прошлое путалось с настоящим и обманками будущего. Голод... Закурить бы, но руки так тряслись, что он в жизни не достал бы сигарету. Голод. До обжигающих болью спазмов в желудке. И до резанувшего по глазам яркого света. — Чёрт, Чонин!.. Кай! Режим ожидания! Какой, к дьяволу, режим ожидания? Голод. — Кай, семь-пять-ноль-восемь-два. Ожидание. Стоп машина! Он глухо зарычал от бессилия, потому что руки и ноги будто налились свинцом, отказываясь подчиняться. — Ш-ш-ш, котик. Сейчас... — Впереди шуршали, щёлкали и продолжали слепить светом глаза, чувствительность которых не получалось привести в норму. — Господи, ты весь в этой дряни... Сколько выпил? Моргни, ладно? Один... Два... Три... Ох, чёрт!.. Кризисная отметка? Твою мать... Сейчас-сейчас, потерпи чуть... Прикосновения тёплых рук раздражали. Пахло невкусно, но знакомо — металлом и солью. До чёткого привкуса металла и соли на губах — это уже было. Он невольно зарычал, когда пальцы скользнули по шее. — Тише... — Коротко кольнуло. — Вот. Ещё немного. Сейчас всё станет хорошо. Ещё чуточку. Ты же слышишь? Голос успокаивал, вместе с ним голод тихо утекал по венам куда-то глубоко-глубоко. Не исчезал, но и больше не давил на рассудок. Голод утекал, а всё остальное включалось последовательно — одно за другим. — Поверить не могу! Ты на меня рычал! Как ты мог? Я тут всё бросил буквально и кинулся тебе на грудь практически весь в слезах, а ты, скотина такая!.. Можно сказать, кинулся навстречу опасностям, наплевав на сохранность собственной задницы, а ты в таком виде! И ещё рычишь! Что это вообще за фигня? Я отказываюсь работать в таких условиях! Чонин слабо шевельнул рукой, поднял её к шее и нащупал ладонь Бэкхёна, мягко сжал и отвёл её в сторону вместе с инъектором. — Когда ты... придумаешь... что-нибудь новенькое? — Ну слава Богу! Оклемался? Поверить не могу, что ты довёл дело до кризисной отметки. Неужели он был настолько крут? — Всё... сложнее. И лучше бы нам уйти отсюда. — Но как же... — Зачистка проведена успешно. Возвращаемся. Немедленно. — Вот так всегда, чёрт. А спасибо сказать? — Спасибо. Идём. — Зараза ты, Чонин. — Бэкхён обиженно вздохнул и принялся собирать экстренный ящик, который распотрошил, чтобы перевести Чонина в нормальное состояние. — Точно порядок? Чонин молча сосредоточился на показаниях датчиков, после кивнул. Мышцы, ток крови и обострённые до предела чувства постепенно возвращались в норму. Его норму. Баланс немного расшатался, но терпимо и не критично, а скоро под рукой будет всё нужное, чтобы этот чёртов баланс выровнять. Руки, кстати, дрожать перестали, так что Чонин вытянул сигарету и закурил. Смесь из никотина с добавками прокатилась по горлу и слегка обожгла нос, притупляя чувствительность к запахам. Тмина и раскалённых камней он больше не чуял, как и соли с металлом. Он не ощущал прикосновений тёплых пальцев к правой руке, просто видел. И послушно остановился, чтобы Бэкхён смог оценить ущерб. Бэкхён сокрушённо покачал головой и тяжело вздохнул, погладил пальцами. — Было бы проще... — Тебе не позволят, — напомнил Бэкхён, помешав ему договорить. — Всем нужны гарантии, ты знаешь. Ничего. Доберёмся домой — и я всё сделаю в лучшем виде. Просто смотреть на это всякий раз... больно. "Долго ещё?" — нарисовался на канале связи Крис. — Уже возвращаемся, — доложил Бэкхён. — Всё в порядке, выдыхай. Все черти остались в шкатулке.