Абсолютная реальность

5.2

После операции Хань спал без задних ног. Едва оказался на базе в комнате, которую уже привык считать своей, как сразу ощутил чувство полной безопасности, дополз до кровати, свалился на неё и отрубился с концами. В последний миг только и успел подумать, что будильник выставил заранее, дабы не проспать утренний сеанс у Чонина. Тем не менее, когда Хань проснулся и приоткрыл один глаз, убедился, что проспал всё на свете. Заворочался на кровати, сел и потёр глаза, а после ошеломлённо уставился на спокойно сидевшего у стены Чонина. Тот задумчиво крутил в пальцах левой руки гвоздь и выжидающе смотрел на него. — Чёрт, я проспал, но... — Хань осёкся, уставившись на туго забинтованную правую руку Чонина, где свободным оставался только большой палец. — Это неважно, — тихо ответил Чонин. — Левая в порядке, но сейчас у нас другие дела. Он без спешки поднялся на ноги и бросил Ханю запакованный в пакет крупный свёрток. — Просыпайся и собирайся. Хань с удивлением сунул нос в пакет и обнаружил там аккуратно сложенную одежду, кроссовки, коробку и пистолет с двумя обоймами. — Что это? — Собирайся. Объясню по ходу. Хань прикинул варианты и послушно сполз с кровати. Вряд ли Чонин позволил бы ему тратить время попусту, да и выглядел сам Чонин несколько бледноватым и осунувшимся. Хань метнулся в ванную, торопливо умылся, окончательно продрав глаза, и потянул из пакета джинсы. Повозившись с молнией и пуговицей, сел на крышку унитаза и взялся за кроссовки. Покончив с завязыванием шнурков, достал футболку, надел и набросил на плечи лёгкую куртку с кричаще-красным логотипом популярной рок-группы. Развернувшись к двери, едва не налетел на Чонина. Тот молча протянул ему коробку. В коробке Хань нашёл странный широкий браслет на основе из кожи, но с крупными блестящими пластинами сверху. Пластины выглядели железками, но Хань сомневался, что это металл. — Зачем? — Метка, — сухо напомнил Чонин. — У овец должны быть метки со сроком годности. У тебя метки больше нет. Если ты появишься в любом городе без метки, станешь обедом. — Но Бэкхён говорил, что есть какая-то маскировка. — Мы не умеем подделывать метки так, чтобы это не вызывало подозрений. Обманки помогают только на время, довольно короткое. Но можно сделать вид, что метка есть, и её просто не видно. Из-за металла. У тебя метка была на руке, поэтому браслет играет роль прикрытия. Зомби решат, что браслет закрывает метку. — А это точно металл? — Нет. Но работает так же хорошо. Кожаная подкладка задерживает тепло, пластины маскируют. Глаза зомби ничего не увидят. И металлодетекторы не сработают. В метро, например. Или в аэропортах. Хотя такая защита так себе. Метки редко ставят овцам на конечностях. — Почему? — Хань приладил браслет на запястье и потрогал гладкие пластины пальцами. Холодные. — Потому что овца может потерять конечности, но выжить. Метки ставят чаще всего на шею или затылок. Потому что овца без головы сразу переходит в разряд мяса. Без головы жить трудно. Хань невольно передёрнул плечами, оценив практичность зомби. В самом деле, руку или ногу не так уж и сложно ампутировать без вреда для жизни, а вот голову — чёрта с два. Под пристальным взглядом Чонина Хань разобрал пистолет, лишний раз убедился, что с оружием всё в порядке, собрал и загнал обойму на положенное место. Покосившись на Чонина, Хань подготовил пистолет к использованию по назначению, сунул за пояс джинсов и выпрямился. Тут же смутился, различив в глазах Чонина откровенную насмешку. С минуту соображал, где ж накосячил, после чего достал пистолет из-за пояса джинсов и переложил в правый карман куртки, а запасную обойму — в левый. Из головы вылетело, что куртка короткая. Стоило потянуться, чтобы пистолет увидели все, кому видеть его не полагалось. Да и по неосторожности можно было всадить себе пулю в задницу. — А пистолет металлодетектор не засечёт? — Маркированный — засечёт. Но маркированные носят военные и полицейские, или те, кому разрешено. Это не вызывает вопросов. Не маркированный — запрещено. Но этот пистолет металлодетектор не засечёт. Материалы другие. Или ты считаешь, что тут все дураки, которые будут разгуливать перед носом у зомби с оружием в карманах, позволяя засекать себя на каждом шагу? Этот пистолет предназначен для скрытых вылазок. Поэтому — две обоймы. После пистолет можно выбросить. На третьей обойме он всё равно расплавится у тебя в руках. Материал не выдержит, а детали перегреются. — Одноразовый пистолет? — развеселился Хань, легкомысленно похлопав себя по карману. — Вроде того. Идём. Хань послушно двинулся за Чонином в коридор, украдкой разглядывая неизменные кожаные брюки и лёгкий плащ. Он предполагал, что Чонин не просто так сказал всё, что сказал, но это означало вылазку. Тем не менее, Чонин ничего не объяснял больше. Даже словом не обмолвился, как и куда они поедут. Под ложечкой тут же неприятно засосало при мысли, что Ханя снова выгоняют туда, где будут зомби. Где мир уже не таков, каким он воспринимался прежде. И где в затылок вновь могут задышать жуткие твари. Честно говоря, Ханя мутаформ напугал куда меньше, чем обычные зомби. По мутаформу хотя бы сразу было видно — чудовище. А прочие вот выглядели так же, как обычные люди, но делали то, что люди делать не могли. Это вызывало куда больший ужас, чем мутаформ. Перспектива оказаться в толпе, не зная, кто человек, а кто — не очень, доводила Ханя до нервного срыва. Это в кино зомби шастают в полуразложившемся виде, дурно пахнут и всем видом будто кричат: "Я уже труп". Реальность такими подсказками не баловала. В реальности следовало бросать конопляные гранаты или дымить, как паровоз, чтобы зомби держались подальше. Чонин завёл Ханя в лифт и нажал на верхнюю кнопку. Хань переминался с ноги на ногу в предвкушении увидеть всё-таки, как именно они покинут базу. Обломался. При выходе из лифта он двигался впереди, а Чонин — за ним. И всё, что Хань успел ощутить, — это лишь лёгкое прикосновение к шее. Картинка перед глазами зарябила чёрным, а после превратилась в тьму. Оклемался Хань уже под знакомый гул мотора и солёный морской запах. Покопошился в складках одеяла, поморгал и огляделся. Оказался он в маленьком двухместном катере, который бодро нёсся по волнам в прибрежных водах. Катером управлял Чонин, сбросивший плащ. Хань несколько минут любовался на проступавшие под тонкой тканью футболки лопатки Чонина, потом перебрался поближе и всмотрелся в линию берега. — Где мы? — Корея. — А зачем? Снова операция? — Нет. Адаптация. — Чонин сверился с данными на мониторе и взял левее — дальше от берега, потом достал неизменную сигарету и закурил. — Ты уже участвовал в операции. Теперь посмотришь на реальность иначе. Теперь ты знаешь, что уже не дома. И знаешь, какие опасности тебя окружают. Сидеть на базе в безопасности — это не вариант. Если ты спрячешься, ничего не изменится. И однажды база может перестать быть безопасной. Если ничего не делать. — Это вроде теста? Чонин слегка наклонил голову, подтвердив предположение Ханя, сделал новую затяжку и отправил окурок за борт щелчком пальцев. — Ты должен уметь выживать. Не привлекать нежелательное внимание. Сливаться с овцами и видеть врагов. И если даже тебя вычислят, ты должен уметь спасать себя сам. Это не будет простым. И ты не научишься всему за раз. Но попробовать ты должен. — Ты говорил, что я не готов, — напомнил Хань с лёгкой обидой в голосе. — Зачем тогда сам возишься? — Потому что ты не готов. Я не выпустил бы тебя пока, но Центр решил активировать все доступные ресурсы. Всё, что я могу сделать в этом случае, — приложить все усилия, чтобы эти ресурсы не загнулись слишком быстро. Ответ Чонина отбил всё желание продолжать разговор, так что Хань сидел тихо, пока они не добрались до маленькой пристани у прибрежной деревушки. Их никто не встретил, но Чонин, как видно, бывал тут не раз и не два. В полуразвалившемся сарайчике для лодок под тентом прятался потрёпанный с виду автомобиль, на котором они и выкатили на широкую магистраль. И дорога стала оживлённой через каких-нибудь десять минут езды. Хань молча сидел у окна и собирался с духом. Корейский он знал, так что выбор для него оказался удачным, хотя Китай был всё же предпочтительнее. Но он по-прежнему недоумевал. Складывал в голове слова Чонина и не понимал, почему тот выбрал именно такой способ тестирования. Это разительно отличалось от виртуальных тестов Криса. Чонин остановил машину в пригороде, неподалёку от указателя, сигнализировавшего о близости метро. Хань сглотнул, когда Чонин без колебаний выбрался из салона, даже не взглянув на людей вокруг. Сам Хань непрестанно скользил взглядом по лицам и гадал, люди вокруг или не люди. Но раз вышел Чонин, то Ханю и деваться некуда. Хань захлопнул дверцу дрожащей рукой, тут же сунул руку в карман и нащупал пистолет. Чонин заметил и выразительно вскинул левый уголок рта в хищной усмешке. — Ты же помнишь, что овец больше? Соотношение даёт надежду на победу. Тварей меньше. Заметно. — Лучше перестраховаться, — мрачно буркнул Хань, но всё же постарался не щупать пистолет каждую минуту. — Перестрахуйся. Только так, чтобы не давать подозрений. Чонин зашагал к подземному переходу, и Хань поплёлся следом с явным нежеланием. Он уже уяснил, что в метро твари чувствуют себя как дома. — Не обольщайся, — тут же обломал его Чонин, будто мысли прочитал. — Они везде. Абсолютно. Просто в метро удобнее кормиться, не привлекая лишнего внимания. И удобнее прятать следы. И делай скидку на эксплуатацию линий. Чем чаще ходят составы, чем насыщенней расписание, тем меньше шансов на рейды. Они выбирают маршруты, где транспорт ходит редко. Нынешний случай почти полностью исключает вариант с рейдом. — Но неужели они кормятся только по расписанию? — Нет. Но они умны. Кормиться могут и не по расписанию, но всегда в тех случаях, когда свидетелей нет. Им не слишком нравится мобилизовать все силы, чтобы прикрыть неудачную охоту и пресечь волнения среди овец. — А как же дикие? Крис говорил, что неконтролируемое обращение возможно, и тогда на диких охотятся все. И дикие не заморачиваются всем этим. Просто едят, когда хотят. И деградируют. — Хань старался не пялиться на людей вокруг. Просто спускался за Чонином по ступеням. И спина Чонина воспринималась лучшим укрытием от всех опасностей. В молчании они добрались до платформ и остановились под табло с расписанием. Их окутывали густой гомон и привычные запахи метро. Справа и слева чёрными глотками темнели ходы тоннелей. Не центральная станция, но Ханю количество людей вокруг всё равно казалось устрашающим. И он никак не мог понять, где свои, а где чужие. Люди вели себя вполне обычно. И Ханю вспомнилась Хуа. Она тоже вела себя вполне обычно. Не покажи она подлинную суть в том кафе, и Хань до сих пор считал бы её человеком. — Так что с дикими? — напомнил о вопросе, оставшемся без ответа, Хань. — Ничего. Их слишком мало, чтобы это стало проблемой. Достаточно одного нападения дикого, чтобы нагрянули чистильщики и обезопасили территорию. У диких есть остаточные воспоминания, обычно они не уходят далеко от родни и близких или тех мест, где жили до обращения. Чаще всего они привязаны воспоминаниями к конкретному месту, поэтому найти их нетрудно. — Значит, дикие слабее обычных... — Наоборот. Дикие могут стать проблемой даже для мутаформов, но из-за отсутствия контроля они не слишком хорошо используют свои преимущества. Отряд чистильщиков побеждает как раз за счёт ума и расчёта. Большая сила порождает весомые слабости. Это естественный баланс. У всех есть слабые места. Дикие не умеют играть в шахматы, поэтому всегда проигрывают тем, кто умеет хоть немного. Чонин кивнул в сторону путей. Пришлось подойти к краю и дождаться, пока напротив замрёт вагон. Они затесались в толпу и забились в угол, после чего Чонин неуловимо тронул Ханя за плечо. — Теперь смотри и ищи. Наблюдай и анализируй. Очень внимательно. Тут их шесть. Ты должен найти всех. — Что? — зашипел оглушённый подсказкой Хань. — И мне палить по ним прямо в толпе? — Нет. Ты должен просто найти их и опознать. Показать мне каждого и объяснить, почему выбрал именно этих. Этого будет достаточно. Приступай. У Ханя во рту пересохло из-за беспокойства. Аж шесть штук тварей! В одном с ним вагоне! И любой прямо сейчас может цапнуть ни за что! То есть... чёрт! Метки у Ханя не было. Если у него не было метки, он обязан привлекать внимание тварей. Хотя бы пока они не решат, что метка под браслетом, потому и не видно. Сначала Хань напоролся на взгляд девушки-школьницы. Она старалась смотреть на него так, чтобы он не заметил, и откровенно смущалась. Окончательно покраснела, когда поняла, что он заметил её взгляд, и отвернулась. Хань лихорадочно облизнул губы и отбросил подозрения. Девушка явно не видела в нём обед, а просто интересовалась. Ну или он ей понравился. Чуть позже Хань обратил внимание на высокого парня в безупречном сером костюме. Тот стоял метрах в четырёх от них, на вид около тридцати, стильный и строгий, причёска — волосок к волоску, в руке чёрная кожаная папка. Ничего необычного, если не считать того, как он время от времени морщил нос и моргал, будто пытаясь прогнать влагу с глаз. Хань на самом деле не понял причину такого поведения парня сразу. Даже не понял, почему это ему показалось странным. Просто стал смотреть и гадать, пока вдруг в голове вспышкой не возникло озарение — запах сигарет. Хань об этом и не думал, но после озарения принюхался. Ничего толком не учуял. Только повернув голову вправо, уловил едва ощутимый характерный запах от пальцев Чонина, оказавшихся почти перед его носом — на поручне, за который Чонин держался. Пальцы курильщиков, которыми они чаще всего держали сигареты во время перекура, хранили на себе специфический запах. В случае Чонина запах был слабым и улавливался, если с близкого расстояния нюхать пальцы намеренно, но ни один человек не мог учуять столь слабый запах на том расстоянии, что разделяло Чонина и парня в сером костюме. Однако парень в сером чуял! Хань допускал мысль, что чуть дальше в вагоне мог стоять насквозь прокуренный пассажир, но до него никаких подобных запахов не долетало. Единственным источником сигаретного запаха оставался Чонин. Поколебавшись немного, Хань тронул Чонина за плечо и незаметно указал на парня в сером. — Этот вот. — Почему? — ожидаемо поинтересовался Чонин. — Он даже оттуда чует твои сигареты и морщит нос так, будто ты ему в лицо выдыхаешь дым прямо сейчас. И вот-вот разревётся, словно ему щиплет глаза едким дымом. — Это было просто. Ищи остальных. Осталось пять. — Погоди... — Хань неловко помолчал, но всё же уточнил: — Он резидент? — Нет. Юнит. Как видишь, он ни разу не посмотрел в нашу сторону. То есть, он даже не понимает, почему ему так неприятно стоять там. Не улавливает причину. Процесс запущен, но все стадии ещё не пройдены. Он не знает, что он уже не человек. Это тебе подсказка. Если юнит проходит обращение, за ним присматривают. Настоящая и уже полностью обращённая тварь точно знает, что и почему ей не нравится. Такая тварь сразу вычислит источник, вызывающий раздражение. — А какой мощности у них нюх вообще? Я вот запах сигарет на твоих пальцах чую только в непосредственной близости, если намеренно полезу нюхать тебе пальцы. Юнит чует на дистанции в четыре метра. А резидент? — У всех по-разному. Но нюх у них острее и мощнее. Думаю, до десяти метров вполне. И сделай скидку на то, что достаточно помыть руки или не курить два-три часа, чтобы запах с пальцев выветрился с концами. Можно даже есть что-нибудь руками, запах тоже пропадёт либо перекроется другим. Ещё на людях вокруг множество запахов от мыла до духов, что тоже неслабо перебивает запахи сигарет и алкоголя. А твари не любят любые резкие запахи... — Вон та женщина в шарфике с бабочками! — тут же указал Хань. Искомая женщина старалась отвернуться от соседки в элегантном сиреневом платье. Эффектная красотка в сиреневом стояла не слишком далеко от Ханя, и от неё слабо, но стойко тянуло экзотическими духами. Запах был едким, терпким и острым. Пожалуй, не те духи, которые Ханю нравились, так что он разделял реакцию дамы в шарфике. Духи красотки в сиреневом, на взгляд Ханя, были ядовитыми, как дурман какой-то. Чонин прикрыл глаза и потянул носом воздух. Лицо у него на миг стало чуть мечтательным, будто он вспомнил нечто приятное. — Нет. Мимо. Это просто "Poison" от Кристиан Диор. Многим женщинам этот "яд" кажется вызывающим и вульгарным. Обычно такой запах выбирают очень смелые женщины. — Тебе нравится? — осторожно уточнил Хань и получил в ответ короткий кивок. Чонину в самом деле нравилось. Он даже чуть сдвинулся, чтобы быть поближе к источнику "Яда" от Кристиан Диор. — Но ты прав в том плане, что тварям этот яд придётся не по вкусу. Это запах хищника, а они предпочитают быть хищниками сами. Та дама в шарфике просто испытывает естественное беспокойство и женскую неуверенность в себе. Она — овца на все сто. Ищи дальше. Хань беспомощно разглядывал набившихся в вагон людей до остановки. Перемещения в вагоне получились слабыми. Хань не поручился бы, но вроде кто-то зашёл, а выходить на платформу никто не стал, значит, условия прежние: ему полагалось отыскать ещё пять зомби. — Девушка в полосатой жилетке, — наконец шепнул он Чонину. — Она поглядывает на того парня в сером. Он привлекательный, конечно, но она смотрит на него не так, как смотрела бы заинтересованная девушка. Слишком... холодный взгляд. И они вряд ли знакомы. — Верно. Она присматривает за юнитом. Осталось четыре. Ищи. Хань вновь беспомощно пялился на людей вокруг. Раньше картина не вызвала бы у него интереса. Просто люди в метро. Все едут по своим делам. Кто-то по уши торчит в телефоне, кто-то по телефону треплется без пауз, кто-то читает газеты, журналы или книги, кто-то просто дремлет на ходу, кто-то обречённо держит пакеты и явно мечтает попасть домой... Женщина тихо отчитывала сынишку, налепившего жевательную резинку на спинку сиденья; мужчина рассеянно поглаживал трость и пытался устроить больную ногу удобнее; улыбчивая девчушка любовалась собственным отражением в тёмном стекле; старичок у двери время от времени беспокойно приглаживал седые виски; женщина лет тридцати сокрушённо рассматривала сломанный ноготь... Только Хань всё равно улавливал смутное ощущение угрозы. И он теперь знал наверняка, что всё не может быть таким спокойным и обыденным. Часть этого представления скрывала жутковатую правду, и Ханю полагалось снять ещё четыре маски, чтобы увидеть затаившихся чудовищ.