Где-то далеко

— Ты серьёзно? — удивлённо спрашивает Оуэн, осматривая здание. — А почему нет? — пожимает плечами Оби-Ван. — Ты когда-нибудь здесь бывал разве? — Нет. И всегда надеялся, что не упаду настолько, чтобы ходить по дешёвым барам возле космопортов. В конце концов, Оби-Ван, да ты хоть представляешь, кто там отшивается? Всякий… — Оуэн морщится, пытаясь подобрать нужное слово, — всякий сброд, понаехавшие дальнобойщики, наркоманы и прочие… существа. Гм. — Неужели не хочется хоть раз в жизни посмотреть на это своими глазами? Оуэн долго смотрит на Оби-Вана, подозрительно прищуривается. — С каких пор ты стал таким рисковым, братец? Эмоций в жизни захотелось? Оби-Ван задумывается. — Наверное. Я вообще-то не рисковый, я любопытный. — Ну-ну, — фыркает Оуэн и начинает подниматься по ступенькам к двери бара. — Честно говоря, не думал, что это сработает, — удивляется Оби-Ван и идёт за ним. — Я человек семейный, — объясняет Оуэн, — но это не значит, что я против адреналина в жизни. Я просто удивлён, что это ты меня затаскиваешь сюда, а не я тебя. Обычно… наоборот. Оби-Ван чуть улыбается. Бар встречает их мягким красным полумраком, лёгкой сигаретной дымкой и музыкой, смешанной напополам с десятками чужих голосов. Помещение не очень большое для бара и тесное; Оби-Ван отмечает, что впервые видит, чтобы где-то на Стьюджоне не-людей было больше, чем людей. Почти все столики забиты, очень громко, душно; случайно пойманные взгляды — все какие-то неприветливые; но большая часть пьющих даже головы не поворачивает в сторону вошедших: здесь так не принято. Оби-Ван думает, что это ничем не отличается от его сна. Только вот сон принился ему до того, как он в первый раз сюда пришёл… — Это безрассудно, — бросает Оуэн, продираясь к барной стойке. Оби-Вану хочется согласится: безрассудно и странно, и вообще, его любопытство уже удовлетворено, да и чем он вообще думал, когда сюда приехал? Но ещё Оби-Ван понимает, что Оуэну это место нравится, и никуда они уже не уйдут. — Смотри, столик, — шепчет Оуэн, — займи, а я возьму выпить. — Только не очень крепкое, я за рулём, — напоминает Оби-Ван, садясь за стол. Уф… ладно. В конце концов, это изначально была его идея. И поэтому он будет терпеть. За пару часов ничего же не случится, верно? — Сначала ты предлагаешь, — Оуэн ставит стаканы на стол, — а потом сидишь с таким видом, будто это я тебя сюда привёл. Расслабься. — А ты сначала не соглашаешься, — обиженно говорит Оби-Ван, — а потом тащишься от этого места. — Ну, — Оуэн оглядывается, — здесь очень необычно. Я люблю новое и необычное, — он поворачивается к Оби-Вану, и в его глазах загораются какие-то игривые, насмешливые огоньки. — А вот от тебя не ожидал, не ожидал. Оби-Ван глотает напиток синеватого цвета. Он не узнаёт вкус, но заказывал Оуэн, а значит, он знает, и Оби-Ван делает вид, что знает тоже. Глупо и по-детски. Оби-Вану становится досадно от того, что он натворил и продолжает творить. — Так о чём хотел поговорить? — спрашивает он у Оуэна, пытаясь игнорировать странное четырёхглазое существо с носом-щупальцем за соседним столиком. Оуэн прослеживает взгляд Оби-Вана, замечает существо и тихо смеётся. Но потом вспоминает про вопрос: — Мне предложили работу. — И? — В другом городе. — Ты не хочешь переезжать? Тийша не хочет переезжать? — Тийша была бы не против, она бы сказала, что дети легко переживут переезд. Мы всё равно хотим перевести Мо в другую школу. — Была бы не против? — Оби-Ван хмурится. — Я… ещё не говорил ей ничего, — признаётся Оуэн. — Понимаешь, они обещают ставку почти в два раза выше, но… по-чёрному. Я решил изучить эту фирму, провёл исследование… может, не совсем исследование — в общем, я узнал, а ты не спрашивай, как именно я узнал, — что это маленькая фирма, у которой нет ни одного офиса — не то, что бы для продажи двигателей требовался офис, — но я почти уверен, что эта чёрная зарплата — не просто способ укрыться от налогов. Они работают целиком на чёрном рынке. Оби-Ван тихонько вздыхает: он думал, случилось что-то более серьёзное, а Оуэн просто не может принять решение. Натворить он ещё ничего не успел. — Так, — спрашивает Оби-Ван, — и ты хочешь сдать мне их с потрохами как представителю власти? Или узнать, какой опасности ты себя подвергнешь, если примешь предложение, или спросить о моральном аспекте работы на нелегалов и контрабандистов? — Вот уж точно не о последнем, — фыркает Оуэн и в два глотка опустошает бокал. — Меня интересуют зоны ответственности. Вот я инженер, я только проектирую; если я проектирую для плохих дядь и тёть, но не знаю об этом — насколько я в опасности, если фирму вычислят и прикроют? — Но у тебя чёрная зарплата, — замечает Оби-Ван. — Потому я и сомневаюсь. Оби-Ван думает. — В два раза больше денег — это очень много, — тихо говорит Оуэн, словно пытаясь кого-то убедить. — Алию скоро отдавать в школу, а Тийше недавно сократили зарплату, и… — Рискованно, — Оби-Ван берёт в руки стакан и задумчиво крутит его, глядя на переливающуюся синеватую жидкость. — Рискованно, — признаёт Оуэн. В этот момент какое-то пьяное рогатое тело с тёмно-зелёной кожей громко хрюкает на весь бар. Оби-Ван вздрагивает, оборачивается — он сидит к барной стойке спиной, — и некоторое время они с Оуэном молчат и смотрят, как это тело, смешно покачиваясь, двигается к выходу. Наконец оно выкатывается наружу. — Я не советовал бы, — поворачиваясь обратно к брату, выносит свой вердикт Оби-Ван. — Ты же честный человек, зачем тебе связываться со всякой… — Подожди, — вдруг перебивает его Оуэн, — подожди, стой, — он переходит на шёпот. — Ты больше не оборачивайся, это неприлично, просто слушай. В дальнем углу за твоей спиной какой-то упырь обжимается с синей рогатой бабой, а когда она закрывает глаза — достаёт из кармана какую-то дурь и жрёт по-быстрому, чтобы она не заметила — делиться не хочет. А справа от них — какой-то торговец, наверное, отдыхает в баре, пока заправляется корабль. Ему кажется, что он настолько крут и опасен, что никто не посмеет его тронуть, но на самом деле он настолько пьян, что у него из-под одежды выпадает пистолет, а какой-то паренёк стоит за его спиной, делает вид, что пьёт женский коктейль из трубочки, а на самом деле пялится под стол и всё ждёт, когда пистолет совсем упадёт и можно будет его украсть и удрать. А прямо возле барной стойке какой-то мелкой девчонке загоняют таблетки в пакетиках, она не хочет покупать, но они знают, что у неё есть деньги, и прижимают её телами к стойке… — Прекрати, — холодно говорит Оби-Ван. — К чему это? Оуэн улыбается, смотрит брату в глаза — и улыбка сползает с его губ. Он печально вздыхает. — Знаешь, когда я решил с тобой поговорить, подсознательно я хотел, чтобы ты меня разубедил, — признаётся он. — Мне с самого начала хотелось принять это предложение, но я вспомнил о Тийше, подумал о всех этих тёмных делишках, и решил — поговорю с тобой, уж ты всегда такой правильный, а, главное, умный, всегда найдёшь разумные аргументы, разубедишь меня — и всё. Но потом ты приводишь меня сюда, и я гляжу на всех этих людей — и нелюдей — и думаю: эта куча мусора ведь зарабатывает себе не только на кусок хлеба, но и на наркотики, на алкоголь — и кто знает, чем они все занимаются… но ведь всяко вещами похуже, чем я — и ничего с ними не случается, ни совесть их не мучает, ни власти к стенке не прижали — а я, я-то хуже? Почему им можно — а мне нет? Я ведь просто буду двигатели строить, какая мне разница, для кого… Я не плохой человек, я просто хочу обеспечивать свою семью. И я хочу, чтобы мои сын и дочь никогда в жизни не бывали в таких местах  — даже из любопытства, — я хочу, чтобы они были лучше, и они будут лучше, чем я, они обязательно будут лучше! Поэтому, братец, не говори больше ничего, я приму это предложение о работе. Я решил. И спасибо тебе за помощь, — Оуэн снова улыбается, — хоть она оказалась и не такой, как я думал. — Ты пьян, — говорит с ужасом Оби-Ван, хотя знает, что это не так. Оуэн смеётся. Он тоже знает, что это не так. — Да что сегодня с тобой, — говорит Оби-Ван и встаёт со стула. Четырёхглазый с носом-щупальцем за соседним столиком косо смотрит на него и снова отворачивается. — Со мной сегодня — очень странный день, — отвечает Оуэн. — Это долгая история на самом деле, он начался на работе, ещё утром… потом я тебе позвонил… — Оуэн ухмыляется и радостно заключает: — Я даже и не думал, что так всё выйдет! — Я ухожу отсюда, — говорит Оби-Ван. — Если хочешь, чтобы я подбросил до дома — пойдёшь со мной. — А если не пойду — оставишь тут? — Да. — А если со мной что-то случится? — Не случится. Из нас двоих ты старший. Оуэн презрительно фыркает: — Но это была твоя идея, значит, твоя будет вина. Оби-Ван решает больше не спорить — всё равно бесполезно — и уходит. Впрочем, он надеется, что Оуэн ещё передумает и пойдёт с ним. — Это глупо! — зачем-то кричит Оуэн. — Это ты ведёшь себя глупо, — оборачивается к брату Оби-Ван, продолжая шагать к выходу. И врезается в существо. Существо оказывается родианцем, и довольно высоким — выше Оби-Вана почти на голову. Как и все родианцы, он тёмно-зелёный, с блестящими чёрными шарами глаз и смешными ушами-локаторами. На его пупырчатой морде с длинным и широким носом — выражение то ли удивления, то ли обиды: Оби-Ван не разбирается в эмоциях не-людей, да и вообще они все для него на одно лицо. От внезапного удара родианец что-то роняет, и это что-то с тонким звоном падает на пол. — Извините, — Оби-Ван изображает виноватую улыбку и наклоняется, чтобы поднять предмет. Под своими ногами он находит маленький светло-синий кристалл. Очередной способ расширения сознания? Впрочем, чего ещё можно от такого ожидать… Оби-Ван касается пальцами кристалла, но поднять его не успевает. Зато он успевает услышать истошный родианский вой прямо перед тем, как рукоятка пистолета с размаху врезается в его затылок. Мир Оби-Вана гаснет во тьме.