Любовь и прочие глупости

[Вторник, 22 сентября 2015г.]       То, что с Молли определённо творилось нечто странное, Шерлок заметил сразу, едва она начала краснеть, запинаться и старательно отводить взгляд. И хотя, в общем-то, всё это было неотъемлемой частью её натуры и в той или иной степени проявлялось каждый день, сегодня эти признаки смущения были какими-то уж чересчур явными. И это наводило на размышления.       Молли всегда была тихой, стеснительной и зажатой. Во всяком случае, в его присутствии. Исключение составляли разве что профессиональная сфера и постель, где она будто становилась совершенно другим человеком — смелым, решительным, плюющим на условности и запреты. Этот человек будоражил воображение, привлекал и — к чему скрывать? — невероятно возбуждал. И с каждым днём Шерлок всё больше подозревал, что это и есть — настоящая Молли, та, какой она могла бы стать, проживи она другую жизнь и получи другое воспитание.       Впрочем, подозревал он и ещё кое-что. Если бы Молли и правда выросла в других условиях и раскрыла свою истинную сущность гораздо раньше, она бы, разумеется, никогда не стала с ним связываться и послала бы к чёрту при первой же встрече. Мир от этого, естественно, бы не рухнул, но стоило признать, что тогда бы Шерлок лишился одного из своих самых толковых и исполнительных помощников, а ещё — многих действительно приятных моментов, о которых вряд ли можно было рассказать в обществе, но которые, тем не менее, изрядно пополнили его довольно скудную копилку счастливых воспоминаний.       Так что, пожалуй, стоило даже в какой-то мере поблагодарить её родителей именно за такое воспитание.       Правда, иногда её вечная застенчивость всё-таки раздражала. И когда, покидая спальню, секционную или лабораторию, Молли снова превращалась в тихую бесцветную тень, ему часто безотчётно хотелось отвернуться или уйти в Чертоги, лишь бы не видеть эту метаморфозу.       Однако, несмотря на эти чувства, ни о чём подобном Шерлок с ней, разумеется, не говорил. С того майского вечера, когда они окончательно расставили для себя все точки над «i», никаких разговоров об отношениях больше не было, чему он, признаться, был только рад. «Сантименты» и сами по себе доставляли ему некоторые неудобства, а уж разговоры о них вообще были выше его сил. К тому же, он не видел в них никакого смысла: их с Молли отношение друг к другу было очевидно и без всяких слов. Зачем тратить время?       Тем не менее, от утреннего разговора у Шерлока остался какой-то странный, тревожный осадок, почти не поддающийся логическому объяснению и оттого подспудно раздражающий.       Нежелание Молли «ворошить прошлое» он мгновенно объяснил для себя тем, что, судя по некоторым признакам, которые он заметил ещё в воскресенье, у неё с Мэри всё-таки состоялась беседа о выстрелах в печень, морали и лжи во спасение. На этот диалог он, откровенно говоря, и рассчитывал, когда предлагал жене Джона провести с Молли тренировку.       Несмотря на порядочное сомнение в интеллектуальных способностях окружающих, Шерлок знал, что его «ассистентка по вопросам клинической химии» отнюдь не глупа. Одной-двух таких тренировок ей должно было хватить, чтобы сложить два плюс два и сделать верные выводы.       Судя по всему, он не ошибся. То, как вели себя обе женщины вечером воскресенья, явно указывало на то, что между ними произошло что-то не слишком приятное. Нет, друг с другом они общались вполне обычно, но у Молли тон был немного суховат, да и обращалась она в основном к Джону, хотя раньше всегда отдавала предпочтение его жене.       Однако в остальном её поведение было просто безукоризненным, и в какой-то момент Шерлок даже почувствовал что-то сродни гордости: она не стала впадать в крайности и разводить глупую драму с упорным бойкотом Мэри, а стоически приняла всё как данность и теперь пыталась научиться с этим жить. Очевидно, сначала, под влиянием момента, она всё же хотела это обсудить, но потом, хорошенько поразмыслив и остыв, решила, что лучше не стоит.       Примерно на такую реакцию Шерлок и рассчитывал. А причиной, по которой он в принципе вздумал раскрыть тайну выстрела, было абсолютное, безоговорочное доверие, которое они питали друг к другу.       С той памятной ночи перед падением он понял одну простую, но поистине удивительную вещь: с Молли не нужно носить маску. Она любила и принимала его всяким и в отношении к нему всегда доверяла только себе. Её веру не сломила никакая ложь СМИ, никакие сплетни и сомнения. Несмотря ни на что, она всегда была на его стороне.       Поэтому она заслуживала правду. Какой бы горькой та ни была.       Вот только чем дальше, тем Шерлок всё больше сомневался, правильные ли сделал выводы. Разговор за завтраком и оставшийся после него осадок назойливо и упорно сбивали с мысли, не давая сосредоточиться на деле.       Всё утро Молли была непривычно тихой — то есть, ещё тише, чем обычно. Следуя одному из своих негласных правил — «Не мешать», она и так частенько превращалась в неслышную и почти невидимую тень, но сегодня, похоже, решила побить все личные рекорды.       Как правило, когда он работал, она при малейшей возможности оставалась в гостиной и, устроившись на диване, читала какие-то скучные романы или медицинские статьи. Иногда они могли сидеть так часами — не разговаривая и не обмениваясь ни единым взглядом, и так происходило с минимальными изменениями каждый день, когда у Молли была поздняя смена или выходной.       Но этим утром, сразу же после обещанного массажа, который на удивление ничем более интимным не закончился, она вдруг смущённо забормотала что-то о «срочных делах» и, поспешно одевшись, быстро и бесшумно выскользнула из квартиры.       Впервые за последние месяцы она предпочла не остаться с ним дома, а отправиться неизвестно зачем и неизвестно куда.       И это было странно.       Настолько странно, что даже настораживало.       Не в силах отделаться от чувства, что явно что-то упускает, Шерлок выждал минут пять после ухода Молли и набрал номер Уиггинса.       Несвойственно для себя, помощник взял трубку далеко не сразу. Прошло секунд пятнадцать, прежде чем в динамике наконец раздался его спокойный, чуть ленивый голос:       – Да, шеф?       – Ты не в курсе, что за дела у Молли? — буркнул Шерлок вместо приветствия. — Ты сейчас с ней?       – Да. Собираемся в Кенсингтон.* Встреча с какой-то подругой. Я думал, вы знаете, — тон Билли был как всегда абсолютно бесстрастным, и это успокаивало. — Мне идти по списку или сидеть с ними?       – По списку, — коротко бросил Шерлок. — Днём риск минимален, а Кенсингтон — спокойный район.       – Окей, — всё так же невозмутимо отозвался Билли. — Да, мисс Молли говорит, что к обеду её ждать не стоит. У них там какая-то путаница с отчётами. Начальство просило прийти раньше и разобраться.       – Хорошо, — дав себе мысленную затрещину, Шерлок в раздражении дёрнул уголком рта и сбросил вызов.       «Идиот!» — тут же рявкнул он вполголоса и даже поморщился от сознания, как глупо вёл себя последние несколько минут.       После быстрого анализа недавние чувства были идентифицированы как совершенно лишняя и бессмысленная ревность. И поскольку никаких объективных причин для неё не было, оставалось только ещё раз дать себе мысленный подзатыльник и, усевшись в любимое кресло, выкинуть всё это из головы.       Очевидно, Молли предвидела подобную реакцию — этим и объяснялось её смущение. Привыкшая при любой возможности проводить свободное время в его обществе, она почувствовала себя неуютно от того, что сегодня была вынуждена им пожертвовать.       Ясная, чёткая и абсолютно логичная трактовка.       И, значит, действительно нет никакого смысла заострять на ней внимание.       Сунув телефон в карман пиджака, Шерлок всё-таки сел в кресло и, как всегда сложив ладони шпилем, углубился в размышления о деле. Однако в этот раз его мысли, как ни странно, были весьма далеки от Джоанны Локсли и её неуловимой группы. Собственно, он принялся не столько анализировать, сколько упорно и методично перебирать воспоминания, пытаясь найти в них имя Льюиса Крайтона и наконец понять, почему с первой же минуты оно показалось таким знакомым.       Об это имя сознание Шерлока буквально споткнулось ещё до того, как он вспомнил о кровавом происшествии в Сейнт-Люке. Удивительно, но первая ассоциация была связана отнюдь не с криминалом, а с чем-то очень далёким, кажется, даже из детства. И по какой-то неясной, иррациональной причине эта ассоциация тянула за собой другую — с покойным отчимом Молли — Фрэнком Расселом. Вот только где, когда и при каких обстоятельствах возникла эта связь, Шерлок не мог вспомнить, как ни старался.       Снова и снова он перебирал в уме картинки прошлого, не брезгуя даже теми, которые давным-давно убрал в самый тёмный и пыльный угол своих Чертогов. Но время шло, а ответ всё не находился.       В итоге, после двух с лишним часов абсолютно бесплодных поисков, он раздражённо откинулся на спинку кресла, мученически вздохнул и, достав из кармана телефон, быстро набрал номер Майкрофта.       Трубку брат взял почти сразу — всего два гудка, и в динамике, как всегда одновременно вкрадчиво и настороженно, прозвучало:       – Всё в порядке, Шерлок?       – В полном, — придав лицу и голосу холодно-спокойное выражение, он постарался максимально расслабить затёкшие спину и плечи. — Мне нужна информация.       – Какого рода? — настороженность в тоне Майкрофта слегка усилилась, а вот вкрадчивости явно поубавилось. — Надеюсь, это не противоречит государственным интересам?       – Понятия не имею, — с деланным равнодушием ответил Шерлок. — В свете событий полугодовалой давности не могу ничего обещать. Мне нужна вся доступная информация о Льюисе Крайтоне и Фрэнке Расселе. Особенно интересует конец восьмидесятых — начало девяностых годов прошлого века.       – Вот как? И зачем же, позволь спросить? — тон брата вдруг резко стал спокойным. Пожалуй, даже слишком. И это тревожило.       – Дело о бристольском стороже, — бросил Шерлок. — Ты, конечно, в курсе. В ходе расследования всплыли их имена, но реальной информации о них крайне мало. Я знаю, что ты ведёшь досье на всех, кто был связан с нашей семьёй. Фрэнк Рассел когда-то был близким другом отца. И, кроме того, он — отчим Молли. Думаю, не ошибусь, предположив, что тебе известна вся его подноготная.       – Увы, не вся, — в голосе Майкрофта мелькнуло лёгкое сожаление. — И ты весьма наивен, братец, если полагаешь, что я могу свободно ей поделиться. Большинство проектов, над которыми работал Фрэнк Рассел, до сих пор строго засекречены. Подозреваю, о некоторых не известно даже мне. Однако в твоём ближайшем окружении есть женщина, которая прожила с ним четыре года. Не понимаю, что мешает расспросить её.       – Молли ничего не знает, — впервые изменив внешнему спокойствию, раздражённо отмахнулся Шерлок.       – Уверен? А мне думается, ты просто проявляешь несвойственную себе тактичность и щадишь её чувства. Под влиянием сантиментов, естественно.       – Это плохо? Мне казалось, всех расстраивает как раз отсутствие у меня такта.       – Это глупо, братец. Близким людям свойственно общаться. И в подавляющем большинстве случаев им известны секреты друг друга. Даже самая скрытная семья, которая никогда не выносит сор из избы, в курсе того, что происходит внутри неё. Это — естественный механизм выживания.       – И ты полагаешь, что, вмешиваясь в мои дела, способствуешь этому «выживанию»?       – О, без сомнения, — в голосе Майкрофта вполне отчётливо послышались раздражающие нотки самодовольства. — Кому-то всегда надо быть на страже.       – Я давно уже не ребёнок, — железно отчеканил Шерлок, невольно стиснув свободной рукой подлокотник кресла. — Я не нуждаюсь в опеке.       – Сомневаюсь, братец, — тон Майкрофта вдруг стал абсолютно, пугающе серьёзен. Последний раз он говорил так полгода назад в самолёте, когда Шерлок, пытаясь заглушить волну идиотских эмоций, вызванных чёртовой ссылкой, балансировал между явью и наркотическим туманом. — Мы взрослеем тогда, когда готовы принять ответственность за другого. Всю полноту ответственности. Не уверен, что ты к этому готов. Не уверен даже, что ты вкладываешь в это понятие верный смысл.       – В бесспорности твоих понятий я тоже не особенно уверен, — парировал Шерлок, медленно разжав хватку. — Ближе к делу, Майкрофт. Очевидно, что ты хочешь меня предупредить. О чём именно?       – Только о том, что никогда не стоит пренебрегать природой и её законами, — в трубке послышался короткий и абсолютно невесёлый смешок. — Обмен информацией — ключ к выживанию любой стаи. Я со своей стороны, разумеется, предоставлю тебе всё, что смогу. Во всяком случае, всё, что не противоречит закону и не граничит с государственной изменой. Но тебе следует помнить, что есть и другой источник. И на твоём месте я бы следил за ним тщательней.       – Тщательней? — Шерлок почти физически ощутил, как внутри, чуть выше солнечного сплетения, медленно разливается странный, но на редкость неприятный холодок. — Уиггинс охраняет её минимум двенадцать часов в сутки. И твои люди, полагаю, тоже.       – Не охраняют. Наблюдают, — с едва заметным нажимом произнёс Майкрофт. — И отнюдь не постоянно. Учитывай это, братец, раз уж имел несчастье впутаться в отношения. И не забудь о человеческом факторе. Твой помощник отнюдь не всесилен, а, судя по тому, что мне довелось наблюдать, ещё и относится к твоей партнёрше довольно предвзято.       Холодок в груди исчез так же внезапно, как и появился. Вместо него ровно в том же месте вдруг начал нарастать ещё более неприятный жар. Обычно бледные щёки Шерлока слегка порозовели, но лицо окончательно приняло выражение абсолютно безэмоциональной маски.       – Какая трогательная забота о человеке, которого ты едва замечаешь, — хмыкнул он без тени улыбки. — С чего бы?       – Мне нравится твой выбор, — неожиданно просто сказал Майкрофт. — Откровенно говоря, я удивлён тем, что вижу последние пять месяцев, и ещё более — тем, что это явно идёт тебе на пользу. Мне бы хотелось сохранить такое положение дел.       – Вся семья без ума от Молли Хупер, — с неприкрытой иронией протянул Шерлок. — Кто бы мог подумать!       – Полагаю, это обстоятельство должно тебя радовать, — в тоне брата вновь послышались до боли знакомые нотки насмешки.       – Пришли материалы мне на почту. Пароль стандартный.       Не дожидаясь ответа, Шерлок нажал кнопку сброса и, сохраняя на лице всё то же непроницаемое выражение, положил телефон в карман.       Несколько минут он сидел совершенно неподвижно, глядя куда-то в сторону кухни и обдумывая эту странную беседу, а затем, медленно поднялся и направился к входной двери, за которой располагалось некое подобие холла.       У вешалки, на которой когда-то Джон, а теперь Уиггинс и Молли обычно оставляли верхнюю одежду, он остановился и несколько секунд внимательно рассматривал бесформенную тёмно-серую куртку помощника. В этой куртке Билли был вчера и, судя по её состоянию, день у него выдался непростой. На рукавах виднелись мелкие, но сравнительно недавние пятна от кофе, соуса и колы. В районе левого локтя обнаружились следы несвойственно бурой для лондонских улиц грязи. А ещё, несмотря на то, что ткань была сухой, Уиггинс вчера явно попал под дождь: об этом говорили едва заметные желтоватые разводы.       Но самой главной деталью, которую взгляд Шерлока выхватил буквально с первой же секунды, был бледно-оранжевый краешек плотной бумаги с вполне отчётливым очертанием буквы «U», торчащий из правого кармана.       «Vue. Кинотеатр», — услужливо подсказала память, и он уже собирался оставить в покое бесполезный листок, как вдруг при взгляде под другим углом ему показалось, что билета в кармане два.       Бесцеремонно взявшись за торчащий краешек, Шерлок без труда выудил бумагу на свет божий и тут же убедился в полной справедливости своей догадки. Билета действительно было два. Завтра в восемь вечера Уиггинс намеревался пойти с кем-то на фильм «Марсианин» в новомодном формате 3D, причём выбрал одновременно и на редкость неудачные, и на удивление укромные места — смотреть на экран с них было не слишком удобно, зато вероятность посторонних излишне любопытных взглядов сводилась к минимуму.       Цель такого выбора, разумеется, была ясна. Но удивляла скорость, с которой Билли в этот раз умудрился помириться со своей чрезмерно эмоциональной подружкой. При его вчерашнем графике выделить на это время было… не то чтобы невозможно, но довольно сложно. К тому же, учитывая характер девушки, Уиггинсу для этого пришлось бы совершить как минимум эпический подвиг, о котором впоследствии ещё много столетий слагались бы легенды…       «…на твоём месте я бы следил за ним тщательней».       Мягкий и немного вкрадчивый голос брата бесстыдно ворвался в поток размышлений Шерлока, и сейчас же опять, как при недавнем разговоре, чуть выше солнечного сплетения начал медленно расти отвратительный холодный ком, вызывая странное чувство сродни растерянности.       «…ещё и относится к твоей партнёрше довольно предвзято».       На несколько долгих секунд чёртов холод стал почти невыносим, и тут же мозаика сложилась.       Все странности этого утра с ледяной чёткостью встали на свои места: и смущённая молчаливость Молли, и бурое пятно загородной грязи на локте у Билли, и то, что он так долго не брал трубку.       В общем-то, всё было довольно закономерно и даже в какой-то степени ожидаемо. Ещё тогда, в мае, приставив Уиггинса к Молли, Шерлок совсем не исключал такой вариант. Но что тогда, что сейчас эта мысль вызывала в нём мощнейший протест. И если раньше чувства были просто очень неприятными, то теперь стали по-настоящему болезненными.       Разумеется, с ним ей многого не хватало. Он не умел, да и не считал нужным учиться делать большинство из того, что свойственно «мужчине в отношениях». Единственное, в чём он действительно постарался — стать несколько мягче, чтобы меньше причинять ей боль. Но в остальном их жизнь вместе никак нельзя было назвать пределом женских мечтаний.       Очевидно, Молли недоставало времени. Его свободного времени, которое они могли бы безраздельно посвящать друг другу. Но тут Шерлок ничего не мог поделать. Такова была его природа, а ею, как справедливо заметил брат, ни в коем случае нельзя пренебрегать. Раньше ему всегда казалось, что Молли знала, на что шла. Но, похоже, столкнувшись с неприглядной реальностью лицом к лицу, она поняла, что такая жизнь не для неё.       Что ж, это был её выбор. И, вполне ясно осознавая, что в определяющем свою натуру не переделать, Шерлок могучим усилием воли заставил рассыпаться к чертям проклятый ледяной комок в груди, медленно положил билеты обратно, расправил плечи и абсолютно спокойным шагом вернулся в гостиную.       «Я надеюсь, ты будешь очень счастлива, Молли Хупер. Ты это заслужила». ______________________________________ * Кенсингтон — один из центральных районов Лондона. ** Vue — известная в Великобритании и Ирландии сеть кинотеатров, принадлежащая компании Vue Entertainment.