Любовь и прочие глупости

[Четверг, 24 сентября 2015г.]       Среди людей бытует поговорка «Куй железо, пока горячо». Не сказать, чтобы Шерлок любил поговорки и особенно им следовал, но сегодня он являл собой почти идеальную к ней иллюстрацию.       Отделавшись от врачей, настойчиво предлагавших ему задержаться в госпитале хотя бы до обеда, он, после самого необходимого минимума процедур, начал действовать и в процессе так увлёкся, что начисто забыл о ране.       Для начала он зашёл в травматологическое отделение, где перебросился парой слов с лечащим врачом Молли. Затем позвонил Майкрофту и, кратко изложив суть дела, заручился его полной поддержкой в предстоящем расследовании. Разумеется, не обошлось без нескольких сдержанных нотаций, но их Шерлок благополучно проигнорировал. Главное он услышал: брат взял на контроль NPI со всеми её махинациями, а кроме того недвусмысленно пообещал обеспечить Молли безопасность на всё время её пребывания в госпитале.       Последнее было полностью его собственной инициативой, что Шерлока, признаться, поначалу немало удивило. Однако, вспомнив их недавний разговор, он пришёл к выводу, что удивляться особенно нечему. Если брат действительно симпатизировал Молли, он мог вполне рассматривать её потенциальное вхождение в их семью. Не исключено, что в какой-то степени он уже причислял её к клану Холмсов, а значит, почитал своим долгом следить за её безопасностью.       – Жаль тебя разочаровывать, братец, — пробормотал Шерлок, нажимая кнопку отбоя.       В свете последних событий, он был почти уверен, что предположения Майкрофта и надежды его родителей абсолютно бессмысленны. Поведение Молли, их с Уиггинсом общие тайны и постоянная неловкость, от которой он предпочитал отмахиваться, но которую не мог не чувствовать, наводила на вполне определённые размышления. И именно они гнали его сейчас вперёд, заставляя спешить, действовать, постоянно быть в движении, чтобы, как это часто бывало, целиком забыться в работе.       На душе у единственного в мире консультирующего детектива было паршиво. И в те короткие минуты, когда у него не было необходимости думать о деле, его мысли настойчиво возвращались к их последнему разговору с Молли и всем событиям, которые ему предшествовали.       Её он не винил. Глупо было винить женщину, которая достойна счастья, вероятно, больше чем кто бы то ни было в этом проклятом мире, но которая не получает и сотой доли того, что заслуживает… Он не питал иллюзий. Последнюю неделю он вёл себя с ней как осёл, постоянно обрывая её попытки поговорить и раз за разом ставя её даже не на второе, а на куда более дальнее место в списке личных приоритетов. Да и не только последнюю неделю. С самого начала их отношений они являли собой почти эталонную иллюстрацию ещё одной расхожей поговорки — «в любви один любит, а другой позволяет себя любить». Нет смысла говорить, кто выражал это чувство в полной мере, а кто в основном лишь благосклонно его принимал.       Стоило ли теперь удивляться такому итогу?       Ощущения были отвратительными. Последний раз он чувствовал нечто подобное, когда пять месяцев назад Молли ровно так же в слезах выбежала из квартиры на Бейкер-стрит и потом больше суток безжалостно прерывала все его попытки наладить контакт. И ещё раньше — когда объявился этот чёртов Том и Шерлок вдруг как-то особенно ясно и болезненно остро осознал, что Молли — не его собственность и вовсе не обязана восхищаться им одним до конца дней.       Это был страх потерять. Он испытывал его раньше, и не раз. Но только сейчас ощущения были многократно, несоизмеримо сильнее. И если раньше в подобных ситуациях он точно знал, что сможет пройти через это относительно быстро и без особых последствий, то теперь совсем не был в этом уверен.       Шерлок ненавидел терять. Именно поэтому он много лет избегал любых более-менее близких эмоциональных связей, сумев дистанцироваться даже от брата и родителей. Как ни прискорбно, Майкрофт был абсолютно прав, говоря о конечности всего сущего. И однажды уже пройдя через потерю, едва не стоившую ему здравого рассудка, Шерлок не желал повторять этот опыт, а потому считал, что ему вполне комфортно и в одиночестве.       Однако со временем — он и сам не заметил, когда и как — его отношение изменилось. Когда в его жизни появились Джон, Молли, Лестрейд, миссис Хадсон, Мэри и маленькая Ширли Розамунд, он начал замечать и всё яснее осознавать, что одиночество — не выход. Да, в какой-то степени так было спокойней и безопасней, но безо всех этих людей жизнь, как оказалось, была слишком обычной, пресной, лишённой половины присущих ей красок. Когда некого было защищать и не за кого сражаться, битва теряла львиную долю своей прелести.       И вот теперь с одной из этих людей он был на грани разрыва…       Шерлок не знал и не хотел даже думать о том, что их ждёт впереди. Он терпеть не мог так называемые «разговоры по душам», а любая необходимость в выяснении отношений вызывала у него приступ тошноты. Он понимал, что рано или поздно им с Молли всё равно придётся поговорить. Но этот разговор был настолько ему неприятен, что он подсознательно делал всё, чтобы отложить его на как можно более долгий срок.       В этом и заключался главный секрет его сегодняшней сумасшедшей работоспособности.       Из госпиталя Шерлок отправился в Бартс, где после короткого разговора с доктором Харди забрал флэшку, о которой им ещё утром рассказала Мэри. Оттуда он поехал в Скотланд-Ярд и как раз успел на допрос Джоанны Локсли, длившийся уже больше часа. Как и следовало ожидать, дама всё отрицала, признавала лишь то, на чём её поймали с поличным. Из комнаты для допросов Лестрейд вышел мрачнее тучи, но Шерлок его пессимизма не разделял.       – Если будем действовать быстро, в NPI не успеют уничтожить улики, и мы докажем не только связь Локсли с NPI, но и нечто гораздо более существенное.       – Что ты предлагаешь? — устало спросил инспектор. — Ехать туда?       – Да, и прямо сейчас. А Донован пусть займётся Розой Ноллз и бристольскими свидетелями.       Предложение было настолько дельным, что Лестрейд спорить не стал. Напротив, отдав необходимые распоряжения, он в рекордный срок собрал команду толковых людей и уже через четверть часа выехал из Лондона в Беркшир.       По пути к ним присоединились двое людей Майкрофта, поэтому на территорию главного исследовательского центра NPI они въезжали довольно внушительной колонной из четырёх автомобилей.       – Надеюсь, мы и правда здесь что-то найдём, — вполголоса пробормотал Лестрейд, окидывая впечатлённым взглядом массивные корпуса. — Не хотелось бы наживать себе таких врагов без веской причины.       – По крайней мере, мы докажем, что они вели подготовку к массовому выпуску препарата с отрицательными результатами тестирования, — пожал плечами Шерлок. — И не просто выпуску, а продаже его в качестве психотропного оружия на чёрном рынке. У меня в кармане распечатка формулы последней версии этого препарата и список его побочных эффектов. Поверьте, Годфри, вы впечатлитесь ещё сильнее, когда с ними ознакомитесь.       – Грегори, — автоматически поправил инспектор. — Надеюсь, ты прав. Но тогда стоит начинать сразу с компьютера генерального директора. Рядовые сотрудники… даже руководители групп могут ничего и не знать.       – Скорее всего, не знают. Максимум догадываются. В любом случае, полностью скрыть следы подготовки к запуску в производство чего бы то ни было нельзя даже за одни сутки, а у нас прошло всего четыре с лишним часа. Прежде всего проверьте бумаги: накладные, контракты, состояния счетов. Затем осмотрим цеха. Не найдём ничего здесь — будем искать в филиалах и дочерних ответвлениях. Зацепки обязательно будут. Должны быть! Мы накрыли их слишком внезапно. На полное сокрытие улик не хватит времени.       – Ты говорил, что хочешь снова заглянуть в одну из лабораторий, — напомнил Джон. — Скажешь, зачем?       – Перед тем, как уехать из Перли, я взял образцы грунта с колёс фургона Локсли, — Шерлок легонько похлопал себя по внутреннему карману пальто. — Хочу восстановить места, где они побывали в последние тридцать шесть часов.       – Надеешься вычислить их «штаб-квартиру»? — приподнял бровь инспектор.       – Не надеюсь. Уверен, что вычислю.       В эту минуту они как раз притормозили у второго пропускного пункта, и Шерлок, не дожидаясь ответа, первым вышел из машины. Судя по реакции охраны, приезда полиции и спецслужб они никак не ожидали, что, в общем-то, было неудивительно: репортаж о происшествии в Перли в утреннюю сводку новостей уже не попал, а до обеденной оставалось ещё добрых двадцать минут. Видимо, предупредить местное начальство как-то иначе ни у кого не хватило ни времени, ни возможностей.       И это лишь увеличивало шансы детективов на успех.       Сухо объяснив ситуацию и предъявив ордер, Лестрейд направился прямиком к директору центра в сопровождении Джона и одного из людей Майкрофта. Шерлок с другим заняли лабораторию, которую им любезно предоставили через десять минут, и пока человек Майкрофта — тот самый агент, который участвовал в утренней поимке банды — с помощью своих средств изучал закрытые данные NPI, он занялся исследованием и анализом грунта.       Через полтора часа появились первые новости. Джон и Лестрейд обнаружили несколько весьма сомнительных контрактов, причём заключённых отнюдь не с дальней перспективой: все они оговаривали срок поставки того самого препарата, над которым безуспешно билась сначала группа Фрэнка Рассела, а затем Анджелы Трейси, в январе следующего года — очевидно, это был крайний срок доработки, после которого его продали бы как есть, вне зависимости от результатов тестирования.       Формально, впрочем, зацепиться тут было не за что: фирма была в своём праве и могла действительно прогнозировать подобные сроки. Сомнение вызывали клиенты, готовые купить препарат. Одна из организаций, как выяснил Лестрейд, однажды уже проходила по делу незаконной торговли психотропными веществами, но в тот раз обвинения были сняты в связи с недостаточностью доказательств. Несколько других были просто «тёмными лошадками», о которых в принципе мало что было известно.       Впрочем, и одного только первого клиента было достаточно, чтобы хорошенько прижать NPI к ногтю. И всё же это не доказывало причастности руководства компании к убийству родителей Молли и ещё доброй дюжины людей, имевших несчастье прямо или косвенно впутаться в эту историю.       Ещё через два с лишним часа, после тщательнейшего осмотра производственных цехов, Шерлок окончательно убедился, что главные доказательства, как ни парадоксально, следует искать не здесь. Все конвейеры работали в штатном режиме. Ни один в ближайшее время не собирались переориентировать на выпуск чего-то нового.       Кроме того, в это время как раз позвонила Донован, с воодушевлением сообщив Лестрейду о том, что одного из членов группы Локсли опознали уже девять сотрудников Бристольского Зоопарка. Как выяснилось, пока младший из трёх сыновей Джоанны «окучивал» молодую журналистку — владелицу бывшего коттеджа Бредфордов, средний устроился в зоопарк охранником, откуда, по иронии судьбы, уволился буквально позавчера.       На время убийства Коуэла у него было железное алиби — два выходных и полное отсутствие данных о том, что в ту ночь он был на территории зоопарка. Его пропускная карта не срабатывала ни на вход, ни на выход и ни одна камера наблюдения его не зафиксировала. Естественно, он оказался вне подозрений.       Однако некоторые из приборов в тот вечер, тем не менее, отметили два броска напряжения на одном из служебных входов (к слову, постоянно не охраняемом) — один за десять минут до убийства, второй — через пять минут после. Поначалу руководство зоопарка не придало этому значения, списав всё на кратковременный сбой аппаратуры, но теперь, после всех обстоятельств, уже ничто не казалось им незначительным. Тем более, с учётом того, что Уильям Локсли устроился на работу по поддельным документам. Уже за одно это ему светила статья, хоть и далеко не столь серьёзная, как за умышленное убийство.       – Отлично! — потёр руки Лестрейд по завершении разговора. — По крайней мере, косвенные улики и мотив у нас есть. Достать бы ещё настоящую запись… Кстати, твой анализ грунта что-нибудь дал?       – Разумеется, — кивнул Шерлок. — Предполагаемых мест три: юго-западный пригород Перли, Литтл-Грин в Ричмонде и Пастуший Холм в Лондоне, окрестности поворота на Прайори-Гарденс. Точнее пока сказать не могу. На месте станет яснее.       – С чего начнём? — в голосе Джона мелькнул неприкрытый азарт.       – С Ричмонда. Перли слишком мал, чтобы поселиться там, не вызвав ничьих подозрений и пересудов, а Прайори-Гарденс — чересчур тихий и спокойный район для подобных личностей. С другой стороны, может, на то и был расчёт… Нет, Ричмонд более вероятен.       – Прекрасно, едем туда! — бодро встрепенувшись, Джон повернулся было в сторону выхода из последнего цеха, но Шерлок слегка остудил его пыл:       – Нет. В Ричмонд поедете вы с Гэбом. Я проверю Перли и Лондон. И я ещё не всё закончил здесь.       – Предлагаешь разделиться? Но как же тогда Анджела Трейси? Мы ведь собирались к ней из NPI.       – К ней наведаемся после, если успеем. Пока в приоритете логово Локсли.       – Уверен, что не нужна помощь? — прищурился Джон. — Вообще-то тебя сегодня ранили, если забыл. Мне бы не хотелось оставлять тебя без присмотра.       – Со мной поедет Доусон — человек Майкрофта, что был с нами, — тоном, не терпящим возражений, ответил Шерлок. И, на секунду задумавшись, добавил намного мягче: — Мне нужен в Ричмонде проверенный человек. Полиция может что-то упустить, ты — нет. Ты знаешь мои методы и многие из них научился эффективно применять на практике. Что же касается этой царапины, — он небрежно кивнул на левое плечо, — можешь сменить мне повязку перед отъездом, если посчитаешь нужным.       – Посмотрим, — уклончиво сказал Джон, и на этом спор был окончен.       Обратный путь из цехов в лабораторию показался Шерлоку невыносимо долгим. Последний поиск улик в NPI немало его разочаровал. Он ожидал большего и теперь чувствовал, будто его обвели вокруг пальца. Ощущение, разумеется, было глупым и обманчивым: если отбросить чёртовы эмоции и взглянуть на ситуацию трезво и отстранённо, расследование шло просто прекрасно — в темпе, на который он ещё вчера не стал бы и рассчитывать.       Он был уверен, что в ближайшие несколько дней доказательства причастности группы Локсли к убийству Кэтрин Хупер, Коуэла, Крайтона и его людей обязательно найдутся. Вот только хотелось бы, чтобы это произошло как можно быстрее. Пока он не убедится, что всем четырём грозит пожизненное без права на амнистию, он не сможет считать Молли достаточно защищённой.       Что ж, по крайней мере, оставалась ненайденная пока штаб-квартира Локсли, Анджела Трейси, которая, судя по имеющимся данным, была как никто другой в курсе дел Фрэнка Рассела и Кэтрин Хупер, и, наконец, флэшка Молли, где она держала результаты своих исследований и прочие материалы по делу.       С неё Шерлок и решил начать.       От Мэри он уже знал большую часть истории, начиная с развода Хуперов и заканчивая итогами встречи с Джейн Уоллис в кафе. Едва услышав об этой встрече, предприимчивая миссис Ватсон сделала всё возможное, чтобы навязаться Молли в попутчицы и по-максимуму не выпускать её из вида. Когда они ненадолго расстались в Хантингдоне, она забежала в обувной отдел лишь на пару минут, для вида, а затем пробралась в кафе через служебный вход и, заняв место в самой неприметной части зала, стала терпеливо ждать и наблюдать за Молли и её спутницей. Когда же она убедилась, что встреча прошла благополучно, она тут же покинула укрытие и постаралась выяснить всё о странной находке.       Помня о Норбери, Мэри на всякий случай захватила с собой оружие и портативный детектор взрывчатки — наследие своего бурного прошлого. К счастью, первое не пригодилось, а второе так и осталось для Молли обычными наручными часами.       Недостающие части мозаики восполнил Билли, ещё утром, пока они ехали в больницу. Из его сбивчивого, взволнованного рассказа Шерлок узнал о внезапном звонке Джейн в этот понедельник, о том, как тем же вечером они с Молли отправились в Шордич, к её бывшему домовладельцу, а ночью — в Уэстхем, в коттедж её покойной тётки; о прослушивающих устройствах, которыми дом был буквально нашпигован; об экспериментах Молли с формулами Кэтрин и Фрэнка, об угрозах Джейн и о том, где им троим пришлось провести эту ночь и что именно привело их на злосчастную стоянку в Перли.       Только одного он не узнал — почему Молли не сказала ему обо всём раньше.       На прямой вопрос: «Какого чёрта вы всё это время молчали?» Билли ответил не сразу. Обычно бледные почти до синевы щёки вдруг окрасились слабым румянцем, он оглядел фургон скорой помощи каким-то странным, будто затравленным взглядом и только потом глухо буркнул:       – Я потом объясню, окей?       Что, собственно, уже само по себе было отличным объяснением.       Однако из этой теории существенно выбивались два нюанса. Первый — пароль к папке «Дело» на розовой флэшке, где Молли хранила свои наработки. Второй — слова, сказанные ею в ночь с понедельника на вторник — ту самую ночь, когда они с Билли побывали в Уэстхеме и разминулись с Шерлоком буквально на полчаса.       «Я люблю тебя. Просто знай это. Что бы ни случилось».       Эти слова абсолютно не увязывались с её предполагаемыми романтическими чувствами к Билли. Более того, явно их опровергали. Впрочем, Шерлок не был до конца уверен, действительно ли слышал это из уст Молли той ночью или же в момент засыпания у него столь причудливо разыгралось воображение.       А вот пароль от папки был уже стопроцентным, непреложным фактом.       «Причина, по которой мы с Шерлоком вместе».       То, что это была любовь, сомнений не вызывало. Только любовь способна была удержать с ним рядом подобную женщину. Молли не гналась за богатством и положением в обществе. У неё не было адреналиновой зависимости и патологической тяги к риску. Сама о том не подозревая, она была поразительно сильна и самодостаточна. Пожалуй, она была едва ли не единственным нормальным человеком в его окружении…       Всё, что ей нужно было от Шерлока, к чему она стремилась с самого первого дня их официального знакомства и за что до недавнего времени готова была безоглядно отдавать свои силы, знания, интеллект и доброту — его любовь.       Не отблески лучей его славы. Не навязчивое желание заполучить в «коллекцию» занятный мужской экземпляр. Не пресловутый «регулярный и качественный секс», о котором он распространялся в родительском доме. Любовь. Хотя бы малая часть ответной нежности, которой у неё самой всегда было в избытке…       Войдя в лабораторию, Шерлок тут же устремился к компьютеру, вставил накопитель в разъём и, дождавшись, когда откроется окно с данными, нетерпеливо щёлкнул по папке «Дело».       «Введите пароль», — немедленно высветилось на экране.       «Любовь», — быстро набрал он.       «Пароль неверный».       – Что? — нахмурившись, Шерлок изумлённо уставился на экран. — Невозможно!       Он снова набрал «любовь» — теперь уже со строчной буквы, но результат был ровно тот же.       – Чёрт…       Нажав «Caps Lock», он снова набрал проклятое слово — теперь используя только прописные буквы, но и это не дало желаемого результата.       «Пароль неверный», — уже в третий раз безжалостно возникло на экране.       – Хм… — пробормотал Шерлок, откидываясь на спинку кресла и бессознательно складывая ладони шпилем.       Похоже, он знал Молли Хупер не настолько хорошо, как предполагал. Эта поразительная женщина не раз подкидывала ему сюрпризы, но сегодня воистину превзошла саму себя.       «Причина, по которой мы с Шерлоком вместе».       – Что же ты имела в виду?.. — вполголоса пробормотал он и глубоко задумался.       То, что мозг Молли работал нестандартно и выдавал подчас совершенно нетривиальные решения, он знал уже давно — собственно, едва ли не с первого дня их совместной работы. Это была ещё одна из очень многих причин, по которым Шерлок отказывался работать в Бартсе с кем-либо другим. За пять лет он так и не нашёл никого, кто смог бы хоть отдалённо сравниться с ней по сочетанию интеллектуальных и моральных качеств. Никто другой не выполнял так же чётко и безоговорочно все его указания, не замечал столь же быстро и точно малейшую перемену в его настроении, не терпел так же стойко все особенности и проявления его откровенно мерзкого характера.       А ещё Молли была превосходным специалистом и настолько же увлечённым исследователем, как и он сам. Во время работы она всегда была серьёзна и собрана, а романтические поползновения позволяла себе лишь тогда, когда работа была окончена. Уже в первые недели Шерлок заметил, что её неловкий флирт и попытки привлечь его внимание проявлялись только в перерывах. Во всё же остальное время она крайне редко позволяла себе нечто подобное.       Когда Молли ставила пароль на папку, она была занята делом.       В тот момент она думала о формуле Фрэнка и Кэтрин, о смертях в конторе Крайтона, о письмах, хранящихся в ячейке депозитария… и меньше всего — о романтике.       – Не любовь… — почти беззвучно произнёс Шерлок. — Нечто другое…       Закрыв глаза, он мысленно воссоздал одну из лабораторий Бартса, перенёс в неё образ работающей Молли и принялся медленно обходить её по кругу, всматриваясь в детали.       Молли работала. Её движения были уверенны и точны, лицо — спокойно и сосредоточенно, только в глазах поблёскивал время от времени едва заметный огонёк одновременного любопытства и недоверия. Она была настроена серьёзно и отнюдь не романтически…       Именно поэтому она поставила в качестве пароля слово, обозначающее то, что, очевидно, считала в те минуты крайне важным — даже более важным в её представлении, чем любовь.       – Что же для тебя важнее любви, Молли Хупер? — тихо спросил Шерлок, приблизившись к ней вплотную.       Вместо ответа она выпрямилась и, развернувшись, вдруг резко — совсем как тогда, год назад — с размаху ударила его по лицу. И снова, совсем как тогда, он не успел вовремя среагировать и закрыться. За первым ударом последовал второй, за ним — ещё один.       – Как ты смеешь губить невероятный талант, дарованный тебе природой?! И как ты смеешь предавать любовь друзей?!       – Предавать!       Мысленная картинка подёрнулась рябью, задрожала и в секунду рассыпалась в пыль.       – Предавать… Я предал её доверие, — глаза Шерлока изумлённо расширились, а в следующий миг он уже снова метнулся к клавиатуре.       «Доверие» — «Ввод».       Папка послушно раскрылась, явив наконец с десяток текстовых и табличных файлов и около пяти сканов изображений.       Медленно вздохнув, Шерлок снова откинулся на спинку кресла и на несколько секунд замер, осмысливая увиденное.       Он знал Молли пять лет, восемь месяцев и шесть дней. Даже семь, если быть совершенно точным. Он знал большую часть её биографии, равно как и большинство предпочтений — в еде, одежде, литературе, сексе… С самого первого дня их знакомства в его память, почти всегда против его же собственной воли, намертво врезались даже самые мелкие и, казалось бы, незначительные факты о ней. Много раз он пытался удалить эту, иногда раздражающе лишнюю, информацию, но каждый раз терпел сокрушительное фиаско. В конце концов он просто смирился и принял это как данность — как принял в своё время привязанность к Джону и миссис Хадсон, неравнодушие к делам Лестрейда… Информация оседала в подкорке сама, уже без участия его сознания, стала привычкой — почти такой же естественной, как биение сердца или дыхательный рефлекс.       Шерлок был уверен, что знает о Молли всё. Или, по крайней мере, всё наиболее важное.       Как оказалось, он ошибся.       Этот ящик Пандоры в пять с четвертью футов опять преподнёс ему сюрприз.       Молли Хупер являла собой поразительное сочетание романтики и прагматичности. Неизменно практичная в работе и в быту, она могла с четверть часа тихо проплакать над книгой или фильмом, умилялась сущим глупостям — например, коробке конфет в форме того, что по какому-то недоразумению назвали «сердцем», восхищалась не поддающимися логическому осмыслению вещами, которые сама определяла как «романтичные». Исходя из информации, почерпнутой Шерлоком из справочников по женской психологии, всё это выдавало в ней романтика, а такие люди обычно ставили любовь превыше всего.       Сегодня Молли в очередной раз доказала, насколько она необычна.       Доверие — вот что было для неё действительно главным — сутью и смыслом их отношений — и что в её представлении превосходило даже любовь.       И, пожалуй, если проанализировать все эти пять с лишним лет, в этом не было ничего удивительного.       В начале их отношений Шерлок вёл себя так, что не давал ей практически никакой надежды. Вернее, он искусно манипулировал тем, что тогда считал простым увлечением, оставляя ровно столько, чтобы Молли охотно помогала, но ни на что особенно не рассчитывала. Безжалостно отрицая и подавляя в зародыше собственные сексуальные импульсы и романтический интерес, он постепенно, шаг за шагом сам убивал в ней веру в то, что способен на ответные чувства. Однако при этом он доверял ей большинство своих мыслей, не опасаясь быть неверно понятым или осмеянным. Он часто, не стесняясь, брюзжал в её присутствии на Джона, Лестрейда, современный криминальный мир и идиотизм окружающих. Только ей он мог пожаловаться на то, что Джон опять уехал к своей нелепой пьющей сестре вместо того, чтобы заняться с ним вместе увлекательным расследованием.       И только ей, как оказалось, он смог в критический момент доверить свою жизнь.       – Идиот… — процедил Шерлок сквозь зубы, сжав кулаки.       Он мог бы догадаться и раньше. Ведь именно доверие было главным в их отношениях. Что бы ни происходило, какое бы безумие ни творилось вокруг, они оба знали, что всегда могут полностью доверять друг другу. И причина тут крылась вовсе не в пресловутой любви. Даже если бы в какой-то момент они решили исключить романтическую составляющую из отношений, Шерлок знал совершенно точно: на их доверие друг другу это никак не повлияет.       Молли видела суть вещей, умела как никто другой хранить тайны, но главное — до конца верила в то лучшее, что ещё осталось в нём. Несмотря на случай в наркопритоне, на историю с Джанин, на убийство Магнуссена, на его спорные эксперименты, она всё ещё продолжала в него верить.       По крайней мере, до вчерашнего дня она верила…       Так почему же, чёрт подери, он позволил себе сомнения?!