Наперекор судьбе

Он сидел молча, не поднимая взгляда, бездумно сканируя недурно заваренный юным Окделлом чай. Казалось, теперь, когда они остались с Джоном одни, можно было бы скинуть с себя эту совершенно несвойственную нерешительность и сказать Уотсону все то, что хотелось сообщить доктору уже давно, но… Слова, продуманные и красивые, много дней ждавшие своего часа, комом встали в горле. В висок вместе с болью от удара назойливо и противно стучал вопрос: «А нужен ли ты ему теперь, Шерлок?» Несколько запоздалый вопрос. Не так ли? Джон тоже молчал, тяжело, пасмурно, зло… Шерлок, даже не глядя на Уотсона, ощущал идущие от доктора волны сдерживаемой ярости, но вот понять, чем в большей степени она была вызвана, Шерлок не мог. В таком случае не лучше ли спросить? Так-то оно так, но готов ли он снова услышать резкое «Убирайся!»? — Ты злишься… — выдавил из себя Холмс спустя еще несколько мгновений. Он не спрашивал, так как прекрасно знал, что Джона скручивает от гнева, но все же хотел знать. — Нет, Шерлок! — очень непохоже на себя почти прошипел Джон. — Я не злюсь, черт тебя подери, я просто в бешенстве! Чувствовать себя полным кретином не слишком приятно, знаешь ли! Узнать, что тебя столь чудовищным образом обманывал человек, который… которому…. Шерлок застыл, весь превратись в слух и вцепившись в бледного доктора взглядом, надеясь услышать то, о чем Шерлок давно мечтал. Но Джон запнувшись и сжав губы в тонкую бескровную линию, продолжать не торопился. «Ну же, Джон! — безмолвно вопил Шерлок, — Неужели ты не видишь? Приглядись внимательно, и ты поймешь, что я у твоих ног…» Джон отвел взгляд и резко поднялся. — Я для тебя совсем ничего не значу? — выпалил Шерлок, опасаясь, что Джон вот так просто развернется и уйдет, оставляя его, такого несчастного и нелепого, с наливающимся под глазом синяком одиноко сидеть за столом с четырьмя нетронутыми чашками чая. Уйдет, не оборачиваясь, чтобы разыскать своего мальчишку.  — Джон! — Ты для меня умер! — уронил Джон. И эти страшные слова хлестнули Шерлока так, словно Джон с размаху ударил его плетью. — В тот самый миг, когда шагнул с той ебаной крыши! Видишь ли, я привык верить тебе, Шерлок, как самому себе. Ты сказал «прощай», и я поверил. — Джон… — чуть слышно сорвалось с губ Шерлока любимое имя. Более беспомощным он чувствовал себя лишь в тот момент, когда вместо ожидаемого злодея-консультанта в бассейне появился доктор, полностью нарушая все схемы Шерлока и его предположения. Но главное, в тот миг Холмс понял, что побежден и раздавлен, как и то, что Джон стал для него кем-то много большим, чем просто сосед или даже друг. Тогда, в бассейне, страх обернулся яростью — как только на сцене появился Джим, сейчас же ожидать помощи было неоткуда. Нужно было действовать самому. — Ты нужен мне. — Серьезно? — Уотсон, собравшийся было уйти, резко вскинулся, поднял взгляд на Шерлока, лицо его было перекошено болезненно-насмешливой гримасой. — Это, позволь узнать, для чего? Тебе снова понадобился дурачок, который не устает возносить твою гениальность? Или найти подопытную крысу в наше время довольно непросто? Еще скажи, что тебе нужен компаньон для оплаты совместного жилья! Так хочу огорчить — я не собираюсь возвращаться в Лондон. — Джон, — Шерлок тоже поднялся, быстро обогнув стол, подошел к Джону, которого заметно трясло. Опасно? Да… Ушиб под глазом болезненно задергало. Но все это мелочи. Главное было заставить Джона сменить гнев на милость, заставить его поверить в самое важное. И Шерлок произнес: — Ты нужен мне, потому что я … Я люблю тебя… Джон вздрогнул. Замер, глядя Шерлоку прямо в глаза, в душу, а потом, словно через силу, прикрыл свои глаза ладонью. — Очередной эксперимент? Да, Шерлок? — прошептал доктор, не убирая руки от лица. — Решил меня добить? Чтобы уж наверняка? Шерлок, так мало понимающий в человеческих отношениях и чувствах, запутавшийся в собственных страстях, сейчас понял совершенно точно лишь одно — ему не поверили. Джон решил, что детектив над ним смеется. Но разве такими вещами можно шутить? — Почему нет, если ты счел возможным веселиться, разыгрывая собственную смерть. Шерлок вздрогнул и запоздало понял, что последнюю мысль он произнес вслух. — Я не веселился, — очень тихо произнес он, касаясь запястья доктора и отводя его от лица, желая снова посмотреть Джону в глаза, чтобы тот прочувствовал, понял… — Это был единственный выход, чтобы спасти тебя. Джим все рассчитал, он хотел умереть, но его смерть не принесла бы мне покоя, так как он задумал прихватить с собой самое дорогое, что у меня было. Рука Джона поддавалась с усилием, но Шерлок не сдавался, он сдвинул ее и смог-таки заглянуть в полные боли синие глаза. — Ты мог дать мне знать, — хрипло произнес Джон, — я просил тебя тогда, на кладбище… — Я знаю, — выдохнул Шерлок, сокращая между ними расстояние, — я слышал. — Тогда почему? Почему позволил верить? — За тобой следили, за каждым шагом. Я боялся, что открывшись тебе, снова сделаю тебя мишенью. — Это больно, Шерлок. — Я знаю… — Шерлок видел, что стена гнева и ярости, отделявшая от него Джона, почти исчезла, Уотсон не выглядел больше злым, Джон был уставшим и подавленным, Холмс положил руки ему на плечи и, не обращая внимания на колотящееся сердце, прижал доктора к себе. Тот позволил, не оттолкнул, даже как-то безвольно уткнулся лицом в синий шарф. Шерлок, сходящий с ума от ощущения горячего дыхания Джона на своей шее, подался еще вперед и погладил затылок Уотсона, жесткие коротко остриженные волосы. — Прости, — искреннее и правильное слово сорвалось с губ детектива без спроса. Но подействовало оно совершенно не так, как Шерлок ожидал. Джон дернулся и отстранился, не поднимая на Холмса взгляд. — Как бы то ни было, — все так же хрипло и очень тихо проговорил доктор, — даже если сказанное тобой правда, это ничего не меняет. Я не свободен, Шерлок.